Тренировочный День 10

Глава 14

Глава 14

Вечернее солнце окрасило мраморный фасад базы отдыха «Ташкентский коммунист» в медово-розовые тона. Над садами плыл густой аромат абрикосовых деревьев, смешиваясь с запахом хлорки от бассейна и дымком от остывающих мангалов.

У кромки воды, на белых шезлонгах, лежали несколько девушек, всё ещё в купальниках, с влажными волосами, наслаждаясь редкой возможностью просто ничего не делать. Не бежать, не прыгать, не бороться за победу. Просто лежать, подставив лицо последним тёплым лучам солнца.

— Лилька, лови! — раздался смех, и по водной глади полетели брызги. Две девушки всё ещё веселились на мелкой части бассейна, не в силах оторваться от прохлады после знойного дня. Их голоса эхом отскакивали от кафельных стен, сливаясь с щебетанием воробьёв в кронах деревьев.

На широком столе под беседкой высилась гора арбузных долек — алых, переспелых, сочащихся сладким соком. Валя вгрызлась в очередной ломоть, и сок потёк по подбородку. Она смахнула его тыльной стороной ладони и прикрыла глаза от удовольствия. Откинулась на спинку шезлонга и потянулась.

— Жить хорошо. — сказала она в пространство.

— А хорошо жить — еще лучше. — откликнулась неугомонная Алена Маслова с соседнего шезлонга: — Валька, ну колись — было что-то? И чего вообще? И… ты серьезно замуж собралась⁈

— Отстань ты от нее. — вмешалась в разговор Наташа Маркова, которая собирала пустые тарелки со стола: — не видишь — хорошо человеку. Лицо вон как у кошки, которая сметаны объелась, значит все было. Гарик отсюда свалил в туман с огорченной мордой, значит продолжения не будет.

— Да? А почему? Если понравилось? — Аленка наклоняется к Вале, опираясь локтем и грудью на подлокотник шезлонга: — так-то он здоровый и плечи — во! Взяла бы его к себе домой, ну или там письма друг другу писали бы, а потом он бы на Комбинат перевелся, жили бы в одном городе. А там и свадьбу… я на свадьбах всегда слезы лью! Вон, Николай с Маринкой собираются свадьбу делать, в конце октября.

— А на мой взгляд не пара они… — задумчиво сказала Надя Воронина, отрываясь от арбузной дольки. Все переглянулись и уставились на нее, и она чуть не подавилась: — чего⁈ Я конечно не из вашей команды, но я же не слепая. У вашей Вали вон какая стать, а кто такой этот Гарик? Слесарь с завода. Валентина, наверное, уже мастер спорта СССР международного класса…

— Нет. — отвечает Валя: — пока просто мастер спорта. Мы ж в области раньше играли.

— Да какая разница. — пожимает плечами Надя: — вы вон как вверх идете. Если нас в домашнем матче выиграли, значит Ленинграду и Риге приготовиться. Вынесете их в одну калитку, выйдете в финал, а там и высшая лига — если Федерация разрешит. Не разрешит — значит на следующий год. Команда, которая первое место в лиге заняла — получает право на переход в высшую.

— А чего вы до сих пор в первой лиге? — задает вопрос Маслова: — про вас же говорят, что «убийцы новичков», что всех выметаете из первой лиги и постоянно в финал выходите. Вы, «ТТУ» из Ленинграда и «Радиотехник» из Риги.

Надя помолчала, крутя в руках арбузную корку. Потом вздохнула и откинулась на спинку шезлонга, поморщилась при этом движении.

— Все тело болит, — сказала она, бросив взгляд в сторону бассейна: — и чем вы вашу Железнову кормите что она так лупит? Ей бы в бокс, а не в волейбол. Ну или в регби какое… а что до твоего вопроса, то… Попасть в высшую лигу и удержаться в ней — это две большие разницы, как говорят в Одессе. Мы вот три раза туда выходили. И три раза вылетали обратно. Понимаете, там совсем другой уровень. Там не прощают ошибок.

— Ну и что? — не унималась Алёнка. — Играть надо лучше.

— Легко сказать, — усмехнулась Надя: — это вы нас «убийцами новичков» называете. Так там есть команды, которые настоящие «убийцы новичков». Вот «Спартак» из Ленинграда — те вообще зверюги. У них связующая Людмила Булдакова — золотые руки. Может дать пас так, что нападающая с закрытыми глазами попадёт. Комбинации у них такие, что не разберёшь — откуда мяч прилетел. Пока думаешь, уже два очка проиграла. Они новичка так раскатают, что мало не покажется. Счёт 25:3, 25:2, позорный счет, хорошо хоть не всухую. — она помотала головой, отгоняя воспоминания: — так что мы с вами теперь в одной лодке. Правда на следующий год уже.

Алена Маслова приподнялась на локте, оперев его на подлокотник шезлонга: — А ещё кто есть?

— «Буревестник» из Одессы, — продолжила Надя, глядя в темнеющее небо. — Те хитрые до невозможности. Южная школа, понимаешь. Обманут так, что сама не поймёшь, как мяч мимо пролетел. И психологически давят — шуточки там всякие, подколы. Выведут из себя, и всё — играешь на эмоциях, а они спокойно набирают очки.

— Ещё «Динамо», Москва, — раздался голос. Девушки обернулись. К бассейну подошла Гульнара Каримова, она была в белой блузке с закатанными рукавами, расстегнутой на груди на три пуговицы. Впрочем, внизу была все та же юбка-карандаш строгого офисного кроя, черные же туфли и чулки телесного цвета. Капитан команды ташкентского «Автомобилиста» оставалась такой же строгой и неприступной, как и всегда.

— Да! — оживляется Надя: — Точно! Это вообще легенда. Там девчонки как из конвейера — одна ушла, другая пришла, а уровень тот же. Школа у них поставлена. И не любят они новичков. Считают, что в высшей лиге делать нечего тем, кто место занимает. Так что играют жёстко, на вылет сразу.

— Вы хороши. — признается Каримова, садясь на краешек пустого шезлонга: — правда анархия у вас в команде цветет и пахнет, но хороши. Ваша Босоножка и Железнова — уже на уровне высшей лиги, хотя даже там таких нечасто увидишь. Однако у вас школы нет, нет последовательности. Вы на таланте некоторых игроков и на тренере своем выезжаете. Этого маловато для высшей лиги.

— Третий раз. — кивает Надя Воронина: — третий раз мы оттуда вылетаем по итогу сезона.

— А правила какие? — спросила Валя. — По вылету?

— Просто, — Надя отложила корку и вытерла руки о полотенце. — В высшей лиге двенадцать команд. По итогам сезона три последних места — вылет в первую лигу. Без вариантов. И не важно, сколько у тебя было травм, какие обстоятельства. Заняла десятое место — до свидания, приходи в следующем году, если сможешь снова выбраться.

— Мы в прошлом году одиннадцатыми были, — тихо добавила она. — Играли последний матч с «Динамо» из Москвы. Нужно было выиграть, чтобы остаться. Проиграли в пяти партиях. Счёт в решающей — 17:15. Две ошибки на подаче — и всё. Год в высшей лиге, а вылетели.

Воцарилось молчание. Только журчал рядом фонтан, да в деревьях неподалеку запела какая-то птичка.

— Зато теперь знаем, чего ждать, — нарушила тишину Алёнка. — Значит, надо так готовиться, чтобы этих «убийц» самим убить.

— Вот это правильно, — кивнула Каримова: — У вас, кстати, есть шанс. Команда молодая, злая, голодная. А самое главное — тренер у вас толковый. Знает, что делает. Если он решит, что вы готовы к высшей лиге, значит готовы. Но сперва вы «ТТУ» и «Радиотехник» должны одолеть. Рига и Ленинград… даже и не знаю то ли злиться на вас за то, что нас с турнира вышибли, то ли радоваться, что в этом году мы с ними не встретимся.

Валя снова легла на шезлонг, закинув руки за голову. Где-то над беседкой зажглись первые лампочки гирлянды, окрасив лица девушек мягким жёлтым светом.

— Лично я рада что этих белобрысых дылд не увижу. — говорит Надя Воронина: — если подумать так они меня больше бесят чем ленинградские. Еще и разговаривают свысока, через губу…

— В самом деле, о высшей лиге говорим, а сами только начали в первой лиге играть. — говорит Наташа Маркова: — я сейчас буду, тарелки унесу только. А потом Витька речь толкнет.

— Ух ты! — подбирается Алена Маслова: — будет опять очередь на доступ к телу расписывать? Чур я первая!

— Завались, Вазелинчик. — подает голос Маша Волокитина, которая лежит в дальнем шезлонге, закрыв лицо журналом «Советский Спорт»: — сейчас гости и правда подумают, что у нас тут свальный грех, Содом и Гоморра, и вообще выигрываем мы только потому, что оргии по ночам устраиваем.

— А что — не потому? — озадаченно моргает Алена: — значит мы оргии просто так устраиваем? Не ради победы? А… зачем тогда?

Маша убирает «Советский Спорт» с лица и приподнимается на локте, смотрит на Алену серьезным взглядом.

— Из-за таких как ты, — говорит она: — у нас теперь репутация ни к черту. Достали все уже про «особые тренировки» спрашивать. — девушка переводит взгляд на Каримову и Воронову: — вы ее не слушайте. Врет она как дышит. Никаких особых отношений у нас с тренером нет. Все как у всех в командах, только вот почему-то некоторым особам видимо весело слухи всякие распространять… а другие эту ситуацию еще и усугубляют. Хлебом их не корми, дай гусей подразнить. Мы теперь не областная команда, Маслова. Все серьезно. Хватит глупости говорить.

— Ой, точно. — Алена зажимает себе рот и говорит из-под ладоней: — мне же сказали никому про оргии не рассказывать. Это секрет. Нет никаких оргий. Скажи, Валя?

— Нету. — кивает Валентина: — и не было никогда. Только меня все никак не запишут, если кто и должен сегодня первым быть так это я.

— Нечестно! Ты вон Гарика сама спровадила! У тебя вон какая возможность была! Тебе замуж предлагали!

— Да женатый он, отстань уже, Маслова. — отмахивается Валентина.

— Как женатый⁈

— Так женатый. — Федосеева пожимает могучими плечами: — сразу сказал, не стал скрывать, молодец. Так что никаких обязательств.

— Но… а почему он тогда жениться предлагал⁈

— Говорит разведется. Но мне такое не нужно. — машет рукой Валя: — и вообще, что за внимание к моей личной жизни? У меня ее и нет вовсе, все для команды.

— Неет, Валь, вот вернемся домой я тебе точно мужика найду! — говорит Алена: — ты же красотка. Большая красотка. Я бы сказала — огромная красотка.

— Щас как дам.

— Ой, ну ладно тебе.

— И все-таки. — говорит Надя Воронова: — мне-то можете рассказать про «особые тренировки» и «гормональную настройку на игру». Как это у вас происходит? И кто участвует? Один тренер или эти мальчики, которые вокруг вашей Бешеной крутятся?

— Классная погоняла. — кивает Алена: — Бешеная. Лучше, чем Железяка. А про оргии я же сказала уже что нет никаких оргий. И не было никогда. У нас в команде все строго и по-пуритански. Никакого секса. Только вон, Маркова однажды Холодкова под лестницей…

— Аленка! Сто лет этому «голландскому штурвалу»! — всплескивает руками Наташа Маркова: — ты какая злопамятная! И я не знала, что ты с Холодком ходишь тогда!

— Что я должна была на лбу написать⁈

— Как-то не верится… — говорит Надя Воронова: — вы конечно все отрицаете, но как-то… уж слишком рьяно…

— Как сидится? Арбуз еще остался? — к ним подбегает мокрая Лиля Бергштейн и шарит взглядом по остаткам на столе: — ага! Вот!

— Эм… Лиля? — подает голос Надя. Та — вопросительно смотрит на нее, одновременно засовывая в рот дольку арбуза.

— Мгм?

— Слушай, у меня тут вопрос. — говорит Надя: — извини что я тебя… ну, чуть не ударила.

— Нет тебе прощения, собака! Молись! Сейчас я тебе!

— Арина! Стой! Да хватит тебе уже! Матч прошел, чего ты бесишься⁈

— Она Лильку хотела ударить!

— Господи, да успокойся ты уже! Ты и сама в первый раз Лильке по лицу…

— Это другое! Пусть молится, тварь!

— Железнова, успокойся! Валя, пожалуйста…

— Как скажешь капитан… — все проследили взглядом как Валя Федосеева неторопливо удалилась в сторону главного корпуса унося с собой под мышкой брыкающуюся и плюющуюся Арину Железнову, «гения грядущих поколений волейбола».

— Какая она… горячая… — осторожно говорит Надя: — и где вы такую нашли…

— Подарили. — фыркает Маслова: — Сабина Казиева из «Крыльев Советов» с ней справиться не могла, вот и задарила. Как там — на тебе боже, что нам негоже. Но бьет она как из пушки.

— Это… да. — Надя потрогала наливающиеся синяки на предплечье: — бьет как из пушки, точно. Надеюсь, в следующем году с вами не встретимся… по крайней мере в первом же матче.

— Арина хорошая девчонка. — говорит Лиля, наконец справившись с арбузной долькой: — но грустная. А играет просто как богиня! Видели, как она — раз! Она мне с первого раза понравилась!

— С первого раза она тебе в лицо мячом засандалила. — напоминает ей Алена Маслова: — не гони, Бергштейн. Ты же ее чуть не закопала там же на площадке. Даже майку либеро сняла чтобы иметь возможность по ней бить. Хорошо, что в товарищеском матче такое прокатило.

— Ну и что. — пожимает плечами Лиля: — она мне понравилась, но особенной такой любовью. Как там у Лермонтова — «люблю отчизну я но странною любовью». Вот и Аринку я люблю странной любовью. Хочется порой ей кааак врезать…

— Это называется садо-мазо, а не странная любовь. — кивает Наташа Маркова: — извращенка.

— А меня Маркова «голландскому штурвалу» научила. И «Маске Фантомаса». И «Бабушкиным очкам». — тут же выдает Лиля: — раньше я не знала, а Наташка показала, как все делается. И тогда под лестницей с Холодковым…

— Так, все! — прерывает ее Маркова: — ладно, не извращенка. Бесишь ты меня своим энтузиазмом, Бергштейн, но не извращенка.

— Да ладно. — пожимает плечами Лиля: — все мы космонавты. Так о чем ты меня спросить хотела? — она поворачивается к Наде Вороновой.

— А… ну я хотела спросить, правда ли что у вас в команде оргии практикуются, но… пожалуй я уже знаю…

— Оргии? Серьезно? Когда, сегодня⁈ — вскидывается Лиля: — блин, а я не готовая! Почему мне не сказали⁈ Все, меня нет, я готовиться! — она убегает в сторону главного корпуса, звонко шлепая босыми ногами по мощенной тропинке. Наступила тишина.

— Кхм. — кашлянула Каримова, вставая: — ладно, в самом деле засиделись мы тут. Давайте я скажу что хотела и поедем. А то у людей тут… занятия скоро, а мы мешаемся.

— Вот же… — вздыхает Маша Волокитина и качает головой: — я же теперь тебя ни за что не смогу убедить что нет никаких оргий у нас, да?

— Ну что ты. — не моргнув глазом отвечает Каримова: — я тебе конечно же верю. Никаких оргий.

— Тск. — огорченно цыкает зубом Волокитина: — чертова Лилька!

— На будущее. — говорит Каримова: — используйте принцип «Потерянного Письма» Эдгара По, скрывайте на виду. Шила в мешке не утаишь и дыма без огня не бывает. Если хочешь, чего скрыть — как раз не скрывай. Шутите на эту тему и делайте вид что наоборот у вас оргии постоянно и все такое. Тогда вам не поверят. Но когда вы так неумело скрывать пытаетесь…

— Я уже поняла, что борьба за нашу репутацию — проигранная битва. — вздыхает капитан команды «Стальных Птиц»: — а все эти хохотушки, Маркова с Масловой. Еще и Лилька масла в огонь подливает.

— Ладно. В общем я чего сказать хотела. — говорит Каримова: — насчет игры. И вас.

— А Витьку не подождешь?

— Ему уже все понятно. — отвечает девушка: — я ведь сперва, и сама не могла понять, чего меня сюда потянуло. Вроде проиграли мы честно, винить некого. Раньше я с противниками никогда не сидела за одним столом после матча. Слишком много… — она морщится: — всего.

— Понимаю. — тихо говорит Маша Волокитина.

— Да. Горе побежденным. — кивает Каримова: — в профессиональном спорте проиграл — значит проиграл. Все эти «победила дружба» или там «обе команды выиграли» — бред. Так что и говорить не о чем. Вы победили, мы проиграли. Все. — она складывает руки на груди. Наступает короткая пауза. Алена Маслова открывает было рот, но наткнувшись на строгий взгляд Волокитиной — тут же закрывает его обратно.

— Но… как будто что-то было не завершено. — тихо говорит Каримова: — как будто что-то я вам не сказала. И вот я приехала. Думала, что выскажу в лицо какие вы твари… что меня порвет от злости…

— Ну так чуть не порвало…

— Вазелинчик, завались!

— Да ладно. Действительно чуть не порвало. — хмыкает Каримова: — но потом… вы сидите тут. Я с вами. Вон Надька даже с Босоножкой нормально общаются. И… в общем спасибо за игру. Было красиво. Как говорит ваша Босоножка — было весело. Так что в следующем году предлагаю обязательно встретиться. Даже если в турнирной таблице не сойдемся — товарищеский матч провести. Неважно, где — у вас или у нас. Никаких больше подстав, примем как гостей. Как своих друзей. Что скажете? — она обводит взглядом всех присутствующих.

— Если на этой базе отдыха места забронируете — то я лично буду. — отзывается Алена: — и нам бы еще парочку работяг с завода имени Чкалова.

— О. А это кто приехал? Твои, Каримова? — Маша приподнимается, разглядывая подъехавший к воротам автомобиль: — ты кого-то ждешь? Приглашай всех, раз уж такая пьянка у нас пошла.

— Нет. Мои все отдыхают. Восстанавливаются. Без понятия кто это такие… — хмурится Каримова, глядя на гостей. Из черной «Волги» неторопливо вышли четверо мужчин. Первым — высокий, широкоплечий, лет сорока пяти, в темном костюме и белой рубашке без галстука, расстегнутой у ворота. Лицо обветренное, скуластое, с крупным носом и тяжелым подбородком. Волосы зачесаны назад, густые, с проседью. На руке — массивные золотые часы, которые поблескивали в лучах заходящего солнца.

За ним — трое помоложе. Все трое — в одинаковых темно-синих пиджаках поверх светлых рубашек, брюки отглажены до стрелок. Лица смуглые, восточные, с характерными чертами — узбеки или таджики. Один — коренастый, с густыми черными бровями, сросшимися на переносице. Второй — повыше, жилистый, с тонкими усиками. Третий — самый молодой, лет двадцати пяти, но уже с жестким, настороженным взглядом.

Двигались они не спеша, уверенно, как люди, привыкшие, что их пропускают без вопросов.

— Кто это? — тихо спросила Маша Волокитина, невольно подтягивая полотенце на плечах, прикрывая купальник.

— Без понятия, — Каримова нахмурилась: — если я их не знаю — значит не такие уж и шишки.

Четверка направилась прямиком к бассейну. Шли молча, взгляды скользили по девушкам — оценивающе, но без улыбок. Главный остановился в нескольких метрах от беседки, окинул взглядом компанию. На его лице мелькнула тень усмешки.

— Салом, — сказал он негромко, но голос был глубоким, басовитым. — Извините, что беспокоим. Ищем одну девушку.

Говорил он по-русски правильно, но с характерным мягким акцентом, растягивая гласные. Взгляд его задержался на Каримовой — узнал, что ли? — потом скользнул дальше, по Маше, по Наташе, по Алене.

— База закрыта для посторонних, — Каримова поднялась с шезлонга, выпрямившись во весь рост. Голос ровный, спокойный, но в нем появилась та самая командная нотка, которую девушки слышали на площадке. — Здесь спортивная делегация отдыхает. Если вам нужен кто-то из администрации — обратитесь в главный корпус.

Главный чуть прищурился, рассматривая её. Потом медленно кивнул.

— Мы в курсе, что здесь спортсмены, — сказал он. — Как раз из-за этого и приехали. Нужен разговор. С одной девушкой. Ее зовут Айгуля. Теперь — Салчакова. Раньше была Салимовой.

Воцарилась тишина. Даже птицы в кустах перестали щебетать. Алена Маслова, которая только что хихикала над очередной шуткой, замерла с открытым ртом.

— Так вот почему она мне знакомой показалась… — пробормотала Гульнара Каримова себе под нос.