Трон галактики будет моим! Книга 3

Глава 4 Третий круг

Так вот, значит, о чём предупреждала Виктория. Значит, между собой. Значит, месть Крестовских.

Что ж, всё вполне логично.

Первым делом я затормозил и отвернул, чтобы не вляпаться в обломки. Хотя Скотинка всё-таки заорал благим матом — особо быстрые фрагменты всё же долетели и застряли в композитных щитах. А во вторую очередь у меня сработал старый инстинкт коллективного флотского бессознательного: «человек за бортом».

Я стал заворачивать влево, продолжая облёт места крушения.

— Куда, капитан⁈ — возмутился Скотинка.

— Время теряем, Саша, ты чего⁈

— Господин рыцарь, вы уверены?..

— Уверен. Надо подобрать выживших, — твердо сказал я. — Там стопудово есть выжившие.

И пространственный сканер подтвердил: есть выжившие. Болталось двое в сиденьях, в легких скафандрах. Не факт, что живые, но всё же.

— Так это ж Череп! Нахрена его спасать? — и Илья высказался.

Плохо идти против общего мнения команды. Но иногда — надо.

— Торможение. Магнитные фалы выпустить. Приготовьтесь, — скомандовал я, игнорируя возмущение команды.

Ну, и команда, видя мою убеждённость, принялась выполнять.

Открытый космос — главный враг человека. Ну, пожалуй, после Орды. Это я знал ещё давно. Злая, вредная, негативная среда, которая убивает или быстро, или медленно, смотря как повезет. Перед лицом открытого космоса меркнут все клановые распри и личные обиды. Конечно, в серьёзных военных человеческих конфликтах на это издревле наплевали. Конечно, на флоте применялась казнь в виде выбрасывания в вакуум — в том числе и по отношению к пиратам.

Но сейчас у нас была не война. Серьёзно, опасное для жизни и интриг — но обычное, «гражданское» соревнование.

Я был обязан спасти пилотов.

— Нас вызывает жюри, — сообщила Октавия.

— Принимай.

На связи оказалось не вполне жюри. Что было вполне ожидаемо — Питер Блейз, собственной персоной.

— Александр… — начал он.

— Я их спасу, — коротко ответил я. — Можете не сомневаться.

— Не их, — вздохнул Питер. — Выжил один Череп. Биометрия с Костяна не поступает, бортовой серв тоже уничтожен. Их потом подберут. Если нужно заплатить…

— Нет уж. Чтобы я брал за спасение человека из вакуума⁈

И я прервал соединение, продолжая маневрировать вокруг обломков, которые продолжали медленно удаляться от места взрыва. На сколько там аварийная маска рассчитана? На минут пять, десять от силы. Это же лёгкий станционный скафандр-комбез. Предполагается, что при аварии на космической станции и выходе в вакуум быстро кто-нибудь спасет, либо сам доберёшься до средства спасения. Если обломками на тот момент не прибьет.

А шанс на это сейчас был. Да и мы были в серьёзной опасности. Я тщательно мониторил карту разлёта обломков, облетая самые крупные, но местами и сам ошибался.

— Ой-ой! Осторожно! — взвизгнул Скотинка.

Нас больно царапнуло по борту тем самым армированным шипом, которым ещё пару часов назад Череп пытался нас протаранить.

Илья тем временем старательно вырисовывал присоской магнитного фала круги вокруг Черепа.

А тот уворачивался! Вот серьёзно! Барахтался в вакууме, словно крабик с креслом пилота вместо раковины, пытался отплыть, достаточно потешно болтая конечностями. Затем схватил какой-то обломок и кинул в сторону фала — ну, всё верно, по законам Ньютона, принялся отделяться. Но мы всё равно его поймали: во-первых, он уже начал ощутимо слабеть из-за нехватки кислорода и мёрзнуть, а во-вторых — Илья изловчился и схватил за заднюю часть кресла, под пятую точку, так, что руками просто не достать.

Последним его манёвром была попытка ухватиться слабеющей культяпкой за край композитного щита, прикрывавшего шлюз. Но фал оказался сильнее — так мы его и затащили в открытые створки шлюзовой камеры.

— Ходу, ходу! — крикнул я. — Даша, тебе управление. Илья, пошли!

Мимо нас как раз промчался Левиафан. Значит, четыре минуты потеряли. Что ж, не так много. Хотя, конечно, что я говорю — много! Очень много. Но ничто по сравнению со спасённой человеческой жизнью, пусть даже жизнью и такого больного ублюдка, как Череп.

Сами мы пошли к шлюзовой камере. От экстра-быстрого шлюзования немного заложило уши — воздух в небольшом объёме грузового отсека выравнивался с очень большим падением давления.

— Возьми какую-нибудь мухобойку покрупнее, на вот, — сказал я Илье, вручив здоровенный разводной ключ.

— Думаешь, он не будет рад, что его спасли?

— Не думаю — уверен. Это ж Череп.

А сам бластер взял, выкрутив мощность на минимум. В общем, мы, на мой взгляд, выглядели более чем убедительно, когда к нашим ногам свалился хрипящий, кашлюющий и посиневший от холода Череп.

Но наша крутизна как-то его не впечатлила. Сполз с сиденья, сорвал маску и первое, что сказал:

— С-суки!

— Это ты нам? — усмехнулся я.

— А кому же ещё! — прохрипел он. — Вы не дали мне выиграть!

— Если ты думаешь, что это мы тебя подорвали — то ты ошибаешься. Мы к этому не причастны, — покачал я головой.

Он попытался подняться и повис на мне, целясь вцепиться в горло. Я быстро словил его намерения и толкнул ногой, впечатав обратно в дверь шлюза.

— С-суки! — повторил он. — Порешу ублюдков!

— Объяснись! — рявкнул я в ответ. — Или ты чего, шокирован, что тебя, гниду такую спасли!

— Если бы вы меня не спасли, я бы… я бы вернулся в корабль и всё бы починил! И один бы победил, безо всякого Костяна!

Мы переглянулись с Ильёй и удручённо кивнули. Ясно. Шок, плюс кислородное голодание. Глюки и бредовое состояние. Помноженные на общую борзотность.

Он снова сделал выпад, уже в сторону Ильи, всё так же неровным шагом пытаясь схватиться и выхватить у него гаечный ключ. Выглядело это, с одной стороны, жалко, а с другой — показывало, насколько он упёрт и безрассуден.

Гаечный ключ приземлился на челюсть. Не в полную силу, но в достаточную, чтобы Череп отлетел обратно к шлюзовой камере.

Моя рука легла на пульт.

— Сейчас я тебя упакую обратно в шлюз. И в таком виде протащу до конца гонки. Чтобы угомонился. Держа руку на консоли запуска аварийного открытия люка. Либо ты угомонишься наконец, и мы мило побеседуем.

— Да чтобы я с тобой, рыцарский ублюдок, мило беседовал⁈ — начал Череп.

Удар гаечного ключа на этот раз пришёлся в висок. И посильнее.

Очнулся он через минуты три, уже будучи крепко привязанным к креслу монтажной лентой и со связанными руками.

— Пылевое облако! Кто-то распылил! — крикнула Даша с кормы.

Корабль заметно повело в бок. Я похлопал обездвиженного Черепа по плечу:

— Посиди-ка немного, нам за пульт, и отстреляться надо будет. А потом мы с тобой всё-таки мирно побеседуем.

— Ублюдки! Хрен вы победите! — рявкнул он мне в спину, когда я возвращался. — Крестовский вас всех уроет! Он и мне подговнил из-за того, что с Церберовыми повздорил!

— А поподробнее? С кем повздорил, почему? — крикнул я ему, а сам принялся выруливать на место для стрельбы.

— Хрен тебе! Ничего не скажу!

А нас меж тем начался последний, третий круг. Последние три стрельбы — седьмая, восьмая и девятая.

На стрельбище мы догнали неповоротливого «Левиафана», чей экипаж опять мазанул, на этот раз дважды из трёх, и теперь наворачивал круги.

А мы тоже мазанули. Правда, один раз. А когда уже заканчивали круг и намеревались покинуть стрельбище — явился «Рагнарёк».

— Что-то странно… — сказала Даша. — Чего это он?..

Не сбавляя хода, он нёсся прямо на трибуны зрителей. Оказавшись прямо посередине штрафного круга, корабль затормозил маневровыми, видимо, прицелился и стрельнул из бластерной пушки прямо по будке жюри!

— По радио объявлена тревога! — сообщила Октавия. — Участник с Орхидеи взбунтовался.

— Да я вижу.

У него осталось девять выстрелов — столько заложено программно на пушку. И стрелять он может, по идее, только в направлении мишеней. Но, видимо, что-то сделал с навигацией, раз получилось обмануть код. К нему уже спешили патрульные челноки Церберовых. Стреляли бластерами, пустили магнитную сеть.

Вторым выстрелом он снёс антенны жюрейского челнока. А третьим развернулся к трибунам. Как раз где-то там, на втором ряду, стояла яхта Иоланты.

Надо его остановить, понял я. И вывернул штурвал вбок. Снова режим прозрачной кабины. Прицелился, приноровился… и, уходя со стрельбища, установил щит — всё тот же, «сложный», в относительной системе координат. Ровно перед очередным выстрелом — да так, что дуло бластерной пушки рвануло шрапнелью во все стороны! Тоже ничего хорошего, учитывая число собравшихся кораблей. Но куда лучше, чем если бы он попал по мирняку.

И уже уходя со стадиона, я увидел, как бластерной пушкой вдарила с яхты Иоланта. Прямо по боковым маневровым, вспарывая, как консервным ножом, бочину нарушителю правил.

Конечно, вышло это нам боком. Теперь мы шли последними, пятыми.

1 место — Буцефал (зелёные)

2 место — Сверчок (оранжевые) — + 6,5 минут

3 место — Луиза (чёрные) + 7,5 минут

4 место — Левиафан (голубые) — + 9,5 минут

5 место — Скотинка (фиолетовые) + 10 минут

6 место — Разрушитель Лекс (красные) — выбыл

7 место — Стремительный Лось (желтые) — выбыл

8 место — Рагнарёк (синий) — дисквалифицирован

— Играешь в спасителя? — усмехнулся позади Череп. — Ну-ну. Видал я таких! Правильных. Заканчивали знаешь где? В запаянном гробу, либо в вакууме. Со вспоротым кислородным!

Я решил с ним побеседовать. Благо, у нас было в запасе минут десять времени.

— Именно поэтому ты такой неправильный, Мариус Чемберлен? Типа, лучше бесконечно нарушать чужие правила, чем следовать установленным? Будешь плохишом — и будешь больше нравиться девочкам с первой парты? Признайся — ты просто боишься, что потеряешь контроль над своей жизнью, если будешь подчиняться закону!

— Ты мне тут психологию не пропагандируй! — огрызнулся Череп. — Я этих ваших психологов имперских с лестницы спускал только так.

— Ты же герберец?

— По батюшке — в десятом поколении! — гордо вздёрнул он подбородок. — Солтынгеры с северного побережья Мёртвого Моря! А предки по матушке — с Гиацинта.

— Твои родители живы?

— Нет, — он отвернулся. — Замочили их, когда мне было десять. Их и брата старшего… Что, зубы заговорить мне хочешь? В душу влезть, да? Вы, с центральных, все такие, лишь бы в душу влезть да нагадить там потом!

— Угомонись, Череп, мне всего лишь скучно! И ты у меня гость, вот и развлекаю тебя беседой. Октавия, налей-ка ему чаю. Только осторожно, если руки будет распускать — в челюсть с локтя, своим коронным.

Октавия не сильно была рада этой просьбе, но бросилась выполнять.

— Что, красоточка, вот мы и остались вдвоём, хе-хе? Садись-ка ко мне на коле… кхе-кхе-кхе! — усмехнулся Череп, но затем забулькал и закашлялся.

Я оглянулся: судя по всему, Октавия опрокинула ему чашку чая прямо в лицо, едва не выбив зубы.

Тут можно было ждать взрыв эмоций, но чаёк внезапно подействовал отрезвляюще. Некоторое время, он, конечно, сквернословил и обзывал членов экипажа, но вскоре пришла стадия принятия.

— Ладно, лыцарь, — сказал он, откашлявшись и став серьёзным. — Я с твоей летающей консервы, похоже, уже не денусь… Пленник я у вас, так?

— Ты гость. Просто ты сам выбрал вариант, при котором нам пришлось связать дорогого гостя.

— Вот. Гость. Поэтому я вот что тебе скажу. На подлёте к восьмой стрельбе, сразу после отсечки, держись к левому краю относительно зенита.

— Потому что — что?

Череп оскалился, затем сплюнул сукровицу с разбитой губы.

— Потому что мы там справа на прошлом круге мину с Костяном оставили! На обломках. И сработает она на третьей или четвертой посудине.

— Что ж, не думал, что это скажу — но спасибо, Череп, — усмехнулся я.

— Подотрись своей благодарностью! Это я не для тебя делаю, а для себя. Сдохнуть не хочу.

Так или иначе, на этот раз он не обманул. На отсечке этапа, всего в паре сотен километров до стрельбища, мы снова шли четвёртыми.

1 место — Буцефал (зелёные)

2 место — Сверчок (оранжевые) — + 4,5 минут

3 место — Луиза (чёрные) + 9,5 минут

4 место — Скотинка (фиолетовые) — + 10,5 минут

5 место — Левиафан (голубые) + 11 минут

А Сверчок-то, Сверчок, как вперёд вырвался! И понятно почему — вон они, потемневшие и выгоревшие бустеры, ровно такие же, что я сбросил целый круг с лишним назад.

Признаться, я немного переживал за Ганса — потому что ему предстояло состязаться с «Буцефалом», который почти всю игру был безоговорочным лидером гонки.

Даша взяла правее, как и планировали. А «Левиафан», увидев окно возможностей, пошёл сбоку, на обгон.

И подставился под мину, как и обещал Череп. Бабахнуло ярко и знатно, обломки полетели в разные стороны. Только вот мина оказалась не слева, а внизу.

До нас, впрочем, сначала ничего не долетело. Но следом, уже на раненом Левиафане, сработала какая-то совсем незнакомая дрянь. Скорее всего, какой-то мощный электромагнитный щит, технологии Гиацинта, мгновенно отрубивший всё в радиусе пары километров.

И оставшиеся в вакууме соколки, отразившись щитом, полетели в нас! Я услышал гулкие удары по композитным щитам.

Свет и гравитация моргнули, нас подбросило, а затем приземлило.

— Скотинка! Скотинка, ты живой?

— А⁈ Где я⁈ О боже, я в космосе! Госпожа! И вы в космосе! Что происходит⁈ Где я⁈ Это уже гонка? Она же через шесть часов!

— Что за фигня? Мы же его восстановили. И опять, главное, это чёртово второе стрельбище.

Даша прошлась по мониторингу и сообщила:

— Ну, да. Восстановили. А потом начали копировать копию в резервный мозг. А там же диски старые, медленные… Вот и ошибка копирования получилась. В общем, «мозг пополам» это называется, откатился до старой копии.

— Ясно. Опять амнезия!

— Ха-ха! Видал, как! — довольно заржал Череп. — Если бы вы прошли ближе — вас бы размазало. Всё, рыцарь, теперь ты у меня в долгу, понял, да?

Порой его борзотность меня весьма веселила.

— В долгу? Ничего ты охреневший! Сиди-ка ты смирно, а не то я тебе, гость дорогой, не то рожу лентой замотаю. Я ещё спрошу у тебя, почему мина оказалась внизу, а не слева.

— Э! Я так и сказал! Снизу!

Я тогда подумал — может, и правда, показалось? Неправильно запомнили? Нет, фигня какая-то. Но спорить об этом было не самое лучшее время. Мы на всех парах мчали к стрельбищу, откуда только-только выходила «Луиза», задержавшаяся на штрафные круги.

— Вот же стерва, — процедил Череп, дёргаясь на стуле и вперя гляделки в круп чёрного истребителя на экране. — Ну-ка, лыцарь, дай-ка мне управление! Ненавижу быть наблюдателем, ничего сделать не могу! Я ей преподам урок! Эй, как там тебя, Илюха! Давай! Развяжи мне руки! Я сейчас три из трёх выбью, а штрафным — ей в гузно!

— Октавия, — попросил я, когда мы вставали на стойку для стрельбы. — Возьми-ка запасной комплект носков из отсека с запасной одеждой и всё-таки запихай нашему гостю в рот.

— Да молчу я, молчу! — сказал Череп.

И ведь реально замолчал. А вот другой фактор мы не учли…

— Последнее предупреждение. Итак, выровняли, Илья — стреляй. Да, Скотинка, мы забыли тебе сказать!..

— Ох, изверги! Что они наделали! Юрик! Бедный Юрик! Они…

— Да-да, сейчас ты будешь стрелять по своему бывшему другу, — обрадовала его Октавия.

— Вы знали, и молчали! Я же сейчас буду стрелять по своему собственному…

— В третий раз.

— В третий⁈

Надо ли говорить, что с такими отвлекающими факторами, как Череп и Скотинка, мы выбили два из трёх. Штрафной круг — лишние сорок секунд. Очень, очень некстати.

— Кажется, я понял, — сказал я тихо Даше, но так, чтобы было слышно Черепу. — Череп испугался за свою жизнь, и хочет, чтобы мы плелись в самом хвосте. Чтобы все мины сработали до нас, и гарантированно его до финиша довезли. Это он с виду крутой, а так — ссыкло-ссыклом.

— Похоже на то, — подыграла мне Даша. — Главное, я не понимаю — он же всё ещё в гонке, он мог бы первым прийти, пусть и не на своём корабле… Но боится.

— Э, вы там чего такое несёте? Вы за базаром следите! Я вам не ссыкло!

Что ж, сработало! Задели за живое, за личный триггер. Я оставил управление Даше, вскочил с кресла и пошёл к Черепу. Решил, так сказать, обострить конфликт, чтобы подсекать.

— Да? А почему тогда ты не хочешь прийти первым? А?

— Твою налево, я хочу! Но вы же всё равно не придёте! Бустеры сбросили, патрон дополнительный один!

— А если я тебе скажу, что мы сможем победить. Что есть у нас один козырь в рукаве, а?

Череп стиснул зубы, сказал по-слогам.

— Я! Хочу! Чтобы корабль Крестовских разорвало к чертям собачьим!

— Так какого хрена тогда ты не расскажешь, какие где ещё мины? А? Думаешь, я поверю, что ты на последнем круге всего одну поставил⁈

— Я поставил! — оскалился Череп. — Сам, лично поставил! Ещё одну мину поставил, на въезде на последнюю стрельбу! Чтобы снять лидера, в случае, если это буду не я, и не Крестовские! Так капитан Питер Блейз сказал сделать! Мы же в одном гараже стояли!

— А ты чего⁈

Череп дёрнулся, дёргая покрасневшим глазом.

— А я сам хотел и «Буцефала» грохнуть, и Церберовы намекали, что надо бы! А сейчас лидер — «Буцефал»! Кто же знал, что он мне первый бомбу в бустеры подложит⁈

— Так почему ты не можешь поменять настройки бомбы удалённо⁈ — включилась в наш диалог Даша. — Она ж наверняка управляется по низкоскоростному радио-протоколу внешних устройств! Только не говори, что забыл адрес и пароль!

— Я помню! У меня руки связаны!

— Октавия, Илья, — скомандовал я, возвращаясь на кресло. — Освободите Мариусу одну конечность, дайте планшет с консолью. Проведите триангуляцию и перепрограммируйте уже эту чёртову мину. И проследите, чтобы не было глупостей.

С волками жить — по-волчьи выть. Хотел бы я не использовать такие грязные приёмы. Хотел бы я играть по-честному и не прибегать к помощи арсенала моих общих врагов. Но чем чёрт не шутит?

А стоило мне вернуться за кресло, как нам прямо в морду прилетела магнитная сеть с шумоподавителем! Тонкие, едва заметные оптические нити с кучей датчиков, мгновенно добравшихся до цепей питания.

Значит, арсенал «Луизы» всё-таки не ограничивался только штатным арсеналом истребителя? Значит, всё-таки закупились у тех мутных парней на нижнем ярусе Лифта?

Свет в кабине заморгал. Несколько экранов консолей потеряли связь с устройствами. Да и общая связь быстро ушла в режим ожидания.

— А! — заверещал Скотинка. — Я оглох! Ничего не слышно! Конечности отнимаются!

Ну и чего, опять? Нет уж. Мы должны победить.

— Илья! Где там твои хвалёные лазеры для хаотичной резки по площадям?