Тьма. Том 5

Глава 7

Из книги «Климат и Тьма»

…Тьма не любит свет, закрываясь от солнца тяжёлыми тучами. Почему именно, мы разбирать не будем: в вопросах климата это не имеет значения. Важно лишь то, что в результате Евразия от берегов Большого океана до самой Хвалыни оказалась разрезана пополам. И это привело к нарушению теплообмена между двумя её половинами.

Из исторических документов видно, каким был климат до прихода Тьмы. Судя по дневникам арабских купцов, раньше сезоны сменялись относительно равномерно, причём начиная от вечных льдов и заканчивая жаркими землями на экваторе.

Если зима накрывала берега Греческого моря, на той же широте холодало повсеместно. Конечно, немалое влияние оказывали такие особенности, как близость к морю или нахождение в глубине континента, однако слишком заметной разницы не было.

И совершенно иную картину мы видим сейчас. При наступлении зимы сибирские княжества оказываются во власти лютого холода, в то время как на западную часть Руси продолжает поступать раскалённый воздух с экватора.

Воздушные потоки используют моря, будто тракт, сбрасывая излишки тепла и прогревая часть северных земель. И это напрочь отменяет зиму в юго-западных землях Руси. Температура на грекоморском побережье не опускается ниже двадцати градусов в декабре. А летом нередко достигает сорока, удерживаясь на этой отметке неделями.

В то же время письменные источники, дошедшие из древности, говорят о том, что раньше Меотийский залив, он же Каргалук, изредка покрывался льдом. А Греческое море хоть и не замерзало, но на его берегу также мог образоваться лёд. Сейчас же ни о чём подобном и речи не идёт.

Даже во Владимире нередко бывают бесснежные зимы. Однако всё меняется, стоит отъехать от столицы на север или на запад. Там дыхание Скандинавской Тьмы ощущается даже в разгар лета. И когда во Владимире стоит тридцатиградусная жара, в Пскове температура не поднимается выше пятнадцати градусов.

Да и Замёрзшему океану его имя дали не просто так: он не освобождается ото льда даже под конец лета. А ведь, согласно северным сказаниям, так было не всегда. Остатки народа чукча, или как они себя называют, луораветлян, передают из уст в уста предания о том, как их предки ходили в походы на восток, следуя на длинных лодках по бескрайним водам.

Там, по преданиям, жили их дальние родичи, а если повернуть на зенит — встречались многочисленные изнеженные народы, земли которых чукчи с удовольствием грабили. Исследователи сходятся на том, что на своём пути чукчи просто огибали Евразию и доходили до жарких азиатских стран. Однако есть и те, кто считает, будто воины северного народа добирались до Винланда, а, возможно, и до Ацлана.

А значит, когда-то Замёрзший океан не был Замёрзшим. И Белое море было судоходным, на что, впрочем, указывают и некоторые документы, сохранившиеся в Новгороде…

В автобусе сидело десять человек в тяжёлой броне. Когда мы с Костей подошли, они уже подготовили нам и автоматы, и боезапас. Ребята были молчаливые, хмурые и серьёзные. Разговор завязать не получилось, хотя на вопросы отвечали вежливо.

Вернувшись к машине Иванова, мы загрузились на задние сиденья. Тёма запрыгнул на колени к Авелине, а девушка, похоже, и не возражала. Ну а стоило всем сесть, как двери захлопнулись — и автомобиль вместе с автобусом двинулись в путь.

Маршрут, естественно, корректировала Малая.

Иванов, не отрываясь от дороги, периодически отвечал на вызовы, но потом связь пропала. В этом мире она практически не покрывала территории вдали от населённых пунктов. А мы упорно уходили на юго-запад просёлочными дорогами. И если бы только дорогами: иногда это были просто направления с едва видимой колеёй.

— Мария Михайловна, будьте добры, поройтесь в бардачке. Там должен быть атлас автомобильных дорог… — в какой-то момент попросил Иван Иванович. — Никак не пойму, куда наш беглец пытается уйти…

Как оказалось, беглец двигался к Степному тракту Ц112. Дорога шла от Хвалыни, как здесь называли Каспийское море, спускаясь вдоль берега на юг. Ну а дальше уходила на восток по степным областям, ближе к Байкалу сливаясь с Среднесибирским трактом Ц101.

— Там же военных полно! — не стал скрывать удивления Костя. — И Тьма близко.

— Воины заняты Тьмой, а в тылу там силы невеликие… — заметил Иванов. — А вот Тьма… Тьма — это ему даже хорошо… Чем меньше лишних глаз, тем лучше. Мария Михайловна, что там за населённые точки дальше по пути?

— Никаких… — отозвалась Малая, водя пальцем и перелистывая страницы. — Разве что совсем небольшие посёлки, а ещё добывающие предприятия, военные базы…

— Там пустыня, — неожиданно вступила в разговор Покровская. — Летом жара такая, что тяжело дышать. А сейчас… Сейчас днём градусов до пятидесяти прогревается, а ночью до минус двадцати бывает. Лучше смотрите берег Хвалыни: если ему что-то и нужно, то только там.

— Стесняюсь спросить, Авелина Павловна, а вы откуда это знаете? — уточнил Иванов, с интересом покосившись на девушку через зеркало заднего вида.

— Мой род пытался осваивать там земли. Ещё до того, как пал Мангышлак, — объяснила Авелина. — Даже посёлок основали…

— А как назывался? — спросил Иванов.

— Култук, — ответила Покровская. — Жаль, посёлок пришлось бросить… Там пустыня, скалы, солончаки и пересыхающий залив… Пресную воду достать невозможно. Это было ещё в семнадцатом веке. Если бы знали, сколько там нефти, тогда, может, и остались бы.

— Мёртвый Култук…. — Иванов задумчиво посмотрел вперёд. — А там на берегу, севернее Мёртвого Култука, какое-нибудь поселение есть?

— Мне бы ещё этот ваш Култук найти… — проворчала Малая, роясь в карте. — Ага, вот он!.. Севернее находятся посёлки Песчаный и Эмба.

Иванов снова потянулся к трубке и, бросив в неё: «Краткие сводки по Песчаному и Эмбе», тут же нажал отбой.

Ещё некоторое время ехали в молчании, которое прерывали лишь указания Малой, куда и где свернуть. Надо признать, беглец гениально путал следы, меняя одну загородную дорогу на другую. Я даже позавидовал его познаниям в географии. Будучи коренным жителем Ишима, я, к своему стыду, и близко не знал половины окрестностей.

Местность резко изменилась примерно через час езды. Вместо небольших рощиц и густых зарослей кустарника вокруг раскинулись степи, заваленные снегом. А едва расчищенная дорога вывела к тому самому Степному тракту.

И тут уже получилось разогнаться. Конечно, машина Иванова могла мчаться и ещё быстрее, но, видимо, опричник подстраивал темп под едущий следом автобус. Ну а тракт, между тем, всё дальше уводил нас на юго-запад, оставляя за спиной орошаемые и засаженные деревьями берега реки Ишим.

Впереди лежала земля, которую веками топтали караваны и завоеватели всех мастей. Последним завоевателем, кстати, была Тьма. И вот она навеки погрузила эти земли в тишину. Лишь на их северной границе ещё теплилась какая-то жизнь.

Тренькнул телефон Иванова. Опричник взял трубку и, оперев запястье на руль, принялся читать сообщение.

— Он едет к Эмбе, — наконец, известил нас Иван Иванович, хотя мог бы этого не делать. — Песчаный под управлением нескольких родов и русского воинства. А значит, там ему ловить нечего. А вот Эмба вполне подходит…

— Подходит для чего? — уточнила Малая.

— Чтобы попытаться прорваться на юг, — ответил Иванов. — Он будет уходить в Эран морем. Это опасно, но вполне возможно.

Опричник снова набрал какой-то контакт и, как и в прошлый раз, бросил один короткий приказ:

— Перекройте выход в море из Эмбы. И отправьте морские дозоры, чтобы ловили всех, кто пытается заплыть в Срединную Хвалынь.

А дальше в машине снова наступила тишина. Мы ехали и ехали, поглядывая в окна. Впрочем, ничего интересного вокруг не было: одна лишь степь, ещё и снегом заваленная. Через час я поймал себя на том, что борюсь со сном и завидую Авелине, которая задремала, обняв кота и положив голову мне на плечо.

Тракт, прямой, как струна, тянулся на запад. Изредка по пути попадались военные колонны и большегрузные грузовики. Единственная причина, по которой на нас вообще обращали внимание — это эмблемы на бортах автобуса. Опричнину в настолько далёкие дали заносит редко.

Чем дальше мы уходили на запад, тем безлюднее были земли. И тем теплее становилось вокруг. Снега было куда меньше, и всё чаще то там, то здесь виднелись проплешины голой земли. Хотя, честно говоря, это мало чем отличалось от сплошного снега за бортом. Однообразная, сухая и бесконечная равнина, и так от горизонта до горизонта.

А когда впереди показалась низина реки Торгай, снега и вовсе почти не осталось. Не отклоняясь от следа беглеца, мы объехали Торгай-город, показавшийся на горизонте, по окружной дороге с севера. А дальше, снова выбравшись на тракт, устремились вперёд.

И вот тут я уже отчётливо почувствовал дыхание пустыни. Всё чаще ровную, как стол, степь, покрытую оранжевым сухостоем, сменяли языки песка. Да и небо было ясным и безоблачным, только на юге виднелась вдали чёрная полоса туч Тьмы.

Несколько попавшихся на пути посёлков были пусты: видимо, люди их покинули. И только в одном располагался военный лагерь. Вот там-то мы и сделали первую остановку: Иванов хотел опросить воев царской армии, не проезжал ли кто перед нами и если да, то куда направлялся.

Пользуясь передышкой, все мы выбрались размять ноги. Даже опричники, которые казались не живыми людьми, а роботами, вышли из своего автобуса, привлекая внимание военных футуристичными доспехами.

А водитель опричного автобуса, не теряя времени, загнал его в военную мастерскую. Вскоре туда, по просьбе Иванова, заглянул и я:

— Фёдор Андреевич, не могли бы вы взять канистру воды и запас угля, пока я тут общаюсь?

Когда зашёл внутрь, увидел, что опричникам меняют аккумулятор. В этом мире все они были стандартизированы до такой степени, что при наличии специального крана и запасного аккумулятора, замену можно было провести минут за пятнадцать.

Из мастерской меня послали на склад, где и выдали необходимое. Когда я вернулся, то досыпал в топку ретро-автомобиля угля под завязку, долил воды, а всё оставшееся сгрузил в багажник.

Через десять минут автобус опричников выкатился из мастерской, и мы продолжили преследование. Перед тем, как тронуться с места, Иванов достал рацию и, вызвав подчинённых, сообщил:

— Он едет в колонне из десяти «Степняков». В каждой машине по пять человек. Будьте наготове. Может быть засада.

Я посмотрел в окно и подумал, что засада в этих местах — дело непростое. Там, где в мире Андрея лежали степи Казахстана, здесь были окраины Каракума. Пустыня из-за влияния Тьмы продвинулась глубоко на север, за Аральское море… Которое здесь тоже пересохло, но на несколько сотен лет раньше.

А что там случилось с Амударьёй и Сырдарьёй, в этом мире никто толком не знал. Те же эранцы распространили влияние далеко на восток в земли Афганистана и соседствовали с Бхаратом, то есть Индией. А вот на север так далеко не заходили.

Ну а русские сумели закрепиться когда-то на берегах Арала при поддержке местных народов. И уже в те времена море постепенно пересыхало. С тех пор граница заметно откатилась к северу. Но если судить по последним картам — озеро почти перестало существовать. Сырдарья ещё текла, а вот Амударья на карте напрочь отсутствовала.

В итоге на южных рубежах Руси к востоку от Хвалыни тянулась каменистая пустыня с редкими косами песка. Где здесь прятаться-то? Любую неровность издалека видно.

Дорога ложилась под колёса автомобиля километр за километром. Солнце уже проскочило зенит и теперь лениво ползло к горизонту. А беглец, которого мы преследовали, упрямо продолжал двигаться на запад. В какой-то момент он, правда, свернул со Степного тракта, пользуясь дорогами местного значения — однако общее направление выдерживал.

Немного ясности внесла Авелина, которая, в очередной раз проснувшись, долго оглядывалась. А затем вдруг указала на каменный столбик у обочины, почти засыпанный песком:

— Это старый тракт. Раньше он проходил здесь, а вдоль границы тянулся ещё один. Но когда граница сдвинулась, его перенесли на юг, а этот забросили.

Правда, забросили не до конца. Вдоль дороги попадались небольшие поселения, поэтому её сохранили и даже, кажется, обновляли. А вот откапывать старые придорожные столбы никто не спешил.

Наверно, я мог бы, пользуясь моментом, просто насладиться поездкой. Когда ещё доведётся здесь покататься? Если бы я отправился на запад по своим делам, скорее всего, выбрал бы «Сибирский путь». Он проходил севернее, где-то там, где в мире Андрея лежала транссибирская магистраль. Там же, понятное дело, ходили и поезда.

А вот здешний юг — место неприветливое и необжитое. Покровск-на-Карамысе был в этом плане исключением: других городов на границе с Тьмой практически не имелось. В лучшем случае, населённые пункты, едва дотягивавшие до посёлков.

Так что нам выпал исключительный шанс поглазеть на степные просторы. Правда, мысли нет-нет, да и скатывались куда-то на тему еды… Я ведь даже и не позавтракал толком. Чай и пара бутербродов — вот и всё, что попало мне в желудок с самого утра.

А тут ещё и климат менялся прямо на глазах. В какой-то момент все мы, сидевшие в машине, начали стягивать верхнюю одежду. Пришлось даже остановиться на пару минут, чтобы закинуть вещи в багажник. По ощущениям, температура достигла градусов пятнадцати, и, насколько я мог понять, дальше обещала лишь расти.

Теперь уже хотелось не только есть, но и пить. Однако никто не жаловался, так что и мне приходилось молча терпеть.

После той остановки, во время которой убрали тёплые вещи, мы ехали, не сворачивая, ещё пару часов. А затем Малая указала на съезд с тракта и тревожно сообщила:

— След начал слабеть!

— Ну началось… — вздохнул Иванов.

— Быстро слабеет! — предупредила Мария Михайловна.

Иванов достал рацию, нажал на связь и сообщил:

— Гадёныш снова пытается стереть следы. Отслеживайте нас по маяку. Мы ускоряемся.

— Принято, — ответила рация.

А потом Иванов втопил. Его автомобиль, чихая, как паровоз, разогнался и полетел вперёд, следуя твёрдой руке опричника и указаниям Малой. Я же, пользуясь случаем, перепроверил выданный мне автомат.

За окнами сгущались сумерки, видимость ухудшилась. И теперь я уже мрачно посмеивался над недавними размышлениями о том, что засаду в пустыне не устроишь. В сумерках — запросто! Тем паче, автобус с опричниками исчез из зоны видимости, отстав где-то позади.

— С моей стороны в песке почти стёртые следы колёс! — вдруг сообщил Костя напряжённым голосом.

— Готовьтесь! — буркнул Иванов, встряхнув рукой и выбросив какое-то плетение, охватившее всю машину.

А через секунду по нам ударил взрыв. Кажется, это была мина… Машину подбросило в воздух и скинуло с дороги на обочину. Каким-то чудом мы не перевернулись, хотя и были близки к этому. Иванов надавил на тормоз, как только колёса коснулись земли, но не успел затормозить. Автомобиль с чиханием взлетел на бархан и увяз в песке.

И тут же в темноте застрекотали автоматы, ночное небо расчертили трассирующие пули, а вокруг нашей машины, отбивая попадания, заполыхал щит. Это, правда, сильно ухудшало видимость… Зато и противнику нас стало хуже видно.

— Константин, Фёдор, мы с вами выходим! Сударыни, остаётесь в машине и блокируете двери! — Иванов первым выкатился из салона, на ходу разбрасывая плетения даже без участия рук.

Я и Костя вывалились следом. Я даже щиты поставил, как настоящий двусердый. Правда, надеялся больше не на них, а на темноту и свою скорость.

А ещё на выскользнувшего следом Тёму. Главное, чтобы был осторожен и не подставлялся.

Секунда — и время послушно замедлилось. А я метнулся прочь от машины, стараясь раствориться в густеющей темноте.

Краем глаза уловил вспышку выстрела. Навёл автомат и дал в ту сторону короткую очередь. После чего тут же бросил своё тело вперёд, помня, что впереди песок, смягчил падение перекатом — и, заприметив каменный выступ, укрылся за ним.

С другой стороны дороги, откуда летело больше всего пуль, раздался полный ужаса крик. А затем и жуткий хрип. Тёма приступил к работе.

А я, осторожно выглянув из-за выступа, увидел, как человек на вершине бархана поливает пулями Костю, пока тот прячется под щитом. Фигуру противника видно было плохо, поэтому стрелять пришлось, ориентируясь на вспышки его выстрелов.

Моя короткая очередь срезала врага так, что он даже не вскрикнул. А я уже проскочил, пригибаясь, вперёд и укрылся за изгибом песка. И вовремя. В каменный выступ, за которым я только что прятался, что-то ударило, а затем рванула граната.

Противник засел на двух барханах по обе стороны тракта. С той стороны, где завяз в песке автомобиль Иванова, врагов было человек десять. С другой — как минимум, вдвое больше. Действовать приходилось практически вслепую. Как хоть что-то видят Костя и Иванов, я понять не мог. Света луны и звёзд мне явно не хватало.

Хотя на вершине бархана, куда успели заскочить следователь и опричник, света было больше. Однако я наверх не спешил. Всё равно мои щиты — это смех один. Может, и остановят пулю, конечно… Однако я в этом сильно сомневался.

Поэтому делал ставку на скрытность, скорость и неожиданность. Следуя этой стратегии, я рванул вдоль бархана к его краю, чтобы подобраться к врагам с тыла.

К сожалению, там меня уже ждали. Противник был не дурак и тылы прикрыл. Стоило перескочить через гребень, как по мне начали стрелять. И если бы я не воспринимал мир, как в замедленной съёмке, то и подстрелили бы. А так я успел среагировать, молниеносно бросившись на землю.

Ответным огнём удалось срезать одного противника. А потом откатиться в неровный изгиб песка, который прикрыл меня и от засады, и от стрельбы с вершины бархана.

Костя и Иванов продвигались вперёд, занимая высоту. Сверкали вспышки боевых заклинаний — молнии, огонь, ветер. Последний поднял в воздух тучу песка, который резко ухудшил видимость. И я решил, что пора: метнулся вперёд, держа оружие наизготовку. Туда, где видел одного из поджидавших меня бойцов.

И мне удалось не промахнуться дважды. Ни направлением, ни первой же короткой очередью, которой я срезал грузного дядьку, который в меня целился. Ну а последний противник выстрелил, похоже, наугад. Однако я не стал попусту рисковать: прилёг на песок рядом с его свежепочившим соратником.

Сквозь вой ветра долетели испуганные крики, в которых угадывались слова: «Что это⁈», «Помогите!» и «Оно меня жрёт!». Тёма, похоже, нашёл следующую жертву. Так-то мой котяра мог бы запросто и всю засаду перебить… Чего ему станется-то в густой темноте? Ночь — его время. Но, во-первых, я за него волновался, а во-вторых, сидеть в машине под защитой и ждать, когда всё закончится — как-то стыдно. И в первую очередь, даже не перед товарищами, а перед котом. Он, мол, лапы пачкает, а его хозяин внаглую прохлаждается.

Ну а пока я лежал и слушал, как Тёма крошит врагов, мой последний противник успел запаниковать, видимо, и выпустить длинную очередь. Правда, целился он верно, что примечательно. Поэтому вражеский труп, за которым я укрывался, всё же принял на себя пару пуль.

А когда стрельба ушла в сторону, я быстро приподнялся и пальнул в сторону вспышек.

— А-а-а-а… Су-у-ука-а-а-а-а! — противник порадовал не только общением, но и довольно точным ориентиром.

Вскочив, я рванул на голос и, прежде чем пропал звук, успел добежать до врага. Им оказался довольно молодой парень, явно недавно прошедший службу и досконально впитавший все её премудрости…

И оттого совершивший ошибку, которая в этот вечер стоила ему жизни. Когда я подбежал, он, согласно инструкции, колол себе обезбол в живот, куда попала одна из моих пуль.

Щёлкнув переключателем на одиночную стрельбу, я скупо всадил ему пулю в голову. И сразу же кинулся обратно к тому бархану, где продолжали бой Костя и Иванов.

Пока бежал и взбирался по склону, услышал ещё два вопля — один с дороги, другой — где-то в отдалении. Надо сказать, во второй половине засады вообще творилось Бог знает что. Кто-то садил из автомата, опустошая магазин, кто-то кричал, пытаясь командовать, кто-то откровенно истерил…

Днём Тёма такой эффективностью не отличается. Но вот в темноте!.. Он был создан убивать из темноты. У него это получается на отлично. А ещё он кот. А коты — идеальные хищники. И даже домашние разжиревшие Мурзики могут порой устроить геноцид мышкам, птичкам и тому подобной мелочи.

Ну а моего Тёму изначально натаскали на людей. И когти у него, если надо, вылезают сантиметра на два с половиной. Я-то не раз видел, как он потягивается, выставляя их на полную длину. Это сабли, блин, а не когти.

В общем, наши враги ошиблись, выбрав для засады позднее время. Серьёзно ошиблись. Но это их проблемы.

Подобравшись к вершине бархана, я прилёг и спешно сменил магазин. Неприятно было бы оказаться пустым в самый ответственный момент. Когда поднимался, увидел тёмную фигуру, медленно выплывающую из поднятой песочной пыли. Для меня, конечно, выплывающую — так-то человек двигался довольно быстро.

Фигура стреляла из незнакомого автомата, да и вообще на Костю или Иванова походила мало. Так что я пустил ей пулю в район сердца, а потом, когда тело врага упало в песок, двинулся дальше на вспышки заклятий и выстрелов.

Моё появление в тылу стало для противников неприятным сюрпризом. Тем более, они были очень заняты: окружив Иванова и Костю полукольцом, методично перегружали их щиты. И не то, чтобы опричник со следователем не справились бы… Их защиты даже артефактной пулей сразу не пробьёшь. А тот же Иванов, как я подозревал, мог устроить маленький Армагеддон в отдельно взятой пустыне.

Однако зачем тратить силы, если можно всё сделать быстро и экономно? Я прилёг за складкой бархана, навёлся — и, выпустив две коротких очереди, снял двух противников. Остальные с ругательствами стали расползаться, и тут-то, пользуясь моментом, как раз ударили Костя с Ивановым.

На том наши враги и закончились. Последнему особенно не повезло: его не спас даже дорогой защитный артефакт. Этого бедолагу опричник просто размазал в кашицу, перемешав с песком.

Не сговариваясь, втроём мы кинулись вниз, к машине. Однако там, внутри, всё было тихо, чинно и благородно. Малая и Авелина, пригнувшись, послушно сидели в салоне, причём девушка привычно обнимала короб с артефактом. И, кажется, к автомобилю за время боя так никто и не успел подойти.

А с другой стороны тракта ещё слышались крики тех несчастных, кто попал под горячую лапу Тёмы. Пыль и песок улеглись, видимость улучшилась, и мы быстро нашли первых трёх неудачников. Все трое лежали в одинаковых позах, пытаясь зажать рукой артерию на шее. И все трое были живы… Пока…

— Это, Фёдор Андреевич, ваш котик натворил? — присев на корточки и профессионально осмотрев раны умирающих, уточнил Иванов.

— Очень на него похоже, — кивнул я.

— Опасный мальчик… Я хотел было его погладить, но, пожалуй, воздержусь, — опричник покачал головой. — Вы уж сами передайте ему моё спасибо за помощь.

Ещё два трупа обнаружились на вершине бархана. А, кроме того, там имелся выживший. Он сидел на песке, трясся от ужаса и пялился в темноту вокруг.

Пустыми кровавыми глазницами.

Костя сделал к нему шаг и жалостливо приложил прикладом по голове.

— Нам язык нужен? — запоздало уточнил он.

— Нет, — Иванов даже рукой не повёл, а голова несчастного отделилась от тела и покатилась по песку. — Нам важен их наниматель… И время. Надо возвращаться в машину.

Я мысленно позвал Тёму. Питомец откликнулся не сразу. Сначала в темноте, вдали, прозвучал ещё чей-то панический вопль… И только спустя пару секунд Тёмин пушистый бок коснулся моей ноги.

— Пошли в машину, чудовище… — усмехнулся я, присев и погладив кота. — Спасибо, ты нам очень помог.

— Му! — коротко ответил тот, после чего опять нырнул во тьму.

Когда мы вновь подошли к автомобилю, Тёма уже сидел там, на крыше, и тщательно вылизывался.

— Подтолкните спереди! — попросил Иванов. — Попробуем вылезти из песка…

Сам он сел за руль, временно изгнав из салона Авелину и Малую. Мы с Костей одновременно упёрлись в капот, решив не трогать покатые крылья. Опричник дал заднюю, но… Колёса упрямо крутились вхолостую, лишь попусту поднимая песок.

— Раз, два!.. Раз, два! — начал считать Костя.

На счёт два мы толкали, на раз — давали откатиться обратно. И так, за пару десятков раскачиваний, нам всё же удалось вытолкнуть машину из ловушки.

Как только автомобиль оказался на каменистой почве, Иванов выглянул из водительского окна и крикнул:

— Садитесь! Не теряем время!

Вчетвером мы разместились на старых местах. И только Тёма пристроился на полу, продолжая вылизываться. Он хоть и убийца, но чистоплотный. С кровавыми лапами на колени к приличным девушкам не лезет.

Спустя секунд десять мы, наконец, вырулили на дорогу и рванули вперёд.

— След видно? — спросил Иванов у Малой.

— Слабо… Почти исчез, — ответила она.

— Ясно… Не потерять бы! — вздохнул опричник, прибавив газу и включив дальний свет фар.

— Думаете, он догадался, что мы у него на хвосте? — спросила Малая.

— Думаю, он устроил бы засаду, даже если бы не знал, — отозвался опричник. — Просто на всякий случай. Да и тащить дальше за собой наёмников он не собирался.

С этими словами Иванов достал рацию и вызвал подчинённых:

— Видели, где остановился?

— Видели, — откликнулась рация.

— Там засада была. Трупы и где-то поодаль, должно быть, машины стоят. Разберитесь.

— Принял, вызовем местных стражей, — отозвалась рация. — Едем дальше?

— Да, — отложив прибор, Иванов сосредоточился на дороге.

В свете фар мелькали барханы, выступы белых склонов и обветренные рыжие пальцы скал. Спустя ещё час Малая указала налево. Мы свернули на узкую дорогу, однако скорость снижать не стали.

— След стал чётче, — предупредила Мария Михайловна. — Но и разных чужих следов стало больше. Сложнее следить.

— Мы подъезжаем к побережью Хвалыни, — нашёл объяснение Иванов.

Вскоре дорога вновь вывела нас обратно на Степной тракт. В свете фар мелькнул указатель: прямо — Песчаный, направо — Эмба.

— Направо! — успела предупредить Малая.

Автомобиль летел по полностью пустой трассе, сжирая по три километра в минуту. Справа царила непроглядная темнота, а вот слева на фоне неба угадывалась какая-то возвышенность. Вскоре мы проскочили по старому каменному мосту, за которым снова была развилка.

— Направо, — снова предупредила Мария Михайловна.

Указатель подсказывал, что дорога и вправду ведёт на Эмбу. Машина поехала под уклон, а впереди замелькали огни города. Иванов выключил дальний свет и сбросил скорость.

— Хорошо виден след? — уточнил он.

— Да, сейчас хорошо… — ответила Малая.

— Слепок снять сможете? — спросил опричник.

— Если остановимся, сниму. Но точность будет слабая, — качнула головой Мария Михайловна. — Он постоянно стирал след. Тот, за кем мы гонимся, случаем не миллионер?

— Нет, просто разведчик, спящий соглядатай, — пояснил Иванов. — Предположительно, грек. Но тут пересеклись интересы ромеев и персов. Может и на тех, и на других работать.

Город начался совершенно неожиданно. Никаких предместьев, никаких окраин… Вот вокруг пустыня и песок, а впереди огни. А вот — машина уже катит по улице, стиснутой рядами старых двухэтажных домов.

Дорога вела по прямой, и Малая не говорила, что нужно свернуть. Так что мы, не снижая скорости, пролетели по пустым улицам, встретив только одну машину — и то, городовых. Те было рявкнули нам вслед, не оценив скорость езды, однако преследовать не стали. Возможно, уже получили по рации разнарядку от коллег Иванова.

Я приоткрыл окно, и в салон ворвался ветер с запахом воды, соли и рыбы. Видимо, море было совсем рядом. А спустя пару минут мы притормозили у сетчатого забора, перед которым в свете фар виднелась запылённая чёрная машина. Спереди у неё даже сквозь пыль угадывалось изображение всадника с луком. «Степняк», значит.

След вёл дальше. Но дорогу преградила полосатая перекладина. А к нам уже шагал сурового вида дядька с ружьём.

— Пропуск! — гаркнул он, подходя к машине. — Пропуск показывай!

Иванов и показал. Только не пропуск, а ярлык с эмблемой опричников. И сторож, взяв под козырёк, побежал открывать шлагбаум.

Мы въехали на территорию порта. Проскочив между складов, где даже ночью сновали рабочие, Иванов, по указаниям Малой, подвёл машину к длинному пирсу. А дальше пришлось идти пешком, потому что пирс был шириной всего пару метров.

Впереди спешил сам опричник, за ним — Авелина и Малая, а замыкали шествие мы с Костей. По обе стороны покачивались в такт дыхания волн пришвартованные посудины типа баркасов. Во всяком случае, память Андрея выдала именно это название. А как они назывались здесь, понятия не имею. В памяти, конечно, всплывало слово «челны», но без особой уверенности.

— Тут… — резко остановившись и повернувшись налево, сказала Малая.

Мы тоже остановились и посмотрели, куда она указывала. Вот только смотреть было не на что. Между двух баркасов зияло пустое место. И не надо было быть гением, чтобы понять: наш беглец успел сесть на такой вот баркас, а потом — счастливо выйти в море.

Мы опоздали.