В одном шаге

Глава 25

— Вот эти цифры военный министр не принял в расчет, а потому тут не созданы ни должные запасы, ни произведено сосредоточения достаточного количества войск. Вообще, в столице от чего-то взяли, что здесь будет маленькая победоносная война, а потому решили отправлять сюда совершенно негодных бородатых запасных, а не кадровых солдат. И эта глупость, которую сотворил генерал Куропаткин аукнется все стране. Ничем не лучше наместник, адмирал Алексеев. Этот самодур возомнил, что японцы вроде китайцев, «макак» легко будет разбить. И не взял в расчет, что их флот готовили англичане, от постройки кораблей до обучения экипажей — и сейчас действуют они, поверьте на слово моряку, лучше нас. Армию готовили немцы, и готовили, как вы сами убедились, на совесть — их шапками не закидаешь. Но самое худшее для вас, Анатолий Михайлович еще впереди — именно вас обвинят во всех неудачах, навешают собак, а при поражении в войне отдадут под суд, и сделают «козлом отпущения».

Такого пассажа Стессель никак не ожидал, и чуть дара речи не лишился. Да и гнев мгновенно улетучился, как ни странно — адмирал говорил предельно серьезно, какие тут шутки. А слова продолжали падать камнями, теми самыми, для которых пришло время.

— Свою глупость, нерадивость и некомпетентность Куропаткин и Алексеев переложат на вас, неужели вы не сомневаетесь в их порядочности? Не предавайтесь иллюзиям — именно благодаря их стараниям мы втянуты в войну, к которой эти господа не подготовили армию и флот. Так что им — вину на себя брать прикажите? Полноте — вас во всем обвинят, и будут с усердием шельмовать. Якобы вы оставили в целости японцам Дальний, который не стали оборонять. И не важно, что Витте не дал город разрушить, Куропаткин приказал отступить без боя, Алексеев же не выслал броненосцы в Талиенванский залив и приказал не мешать японскому флоту. Наместник с себя вину уже снял — за все отвечать будет погибший Витгефт. Куропаткин заранее всю вину переложил на вас, и частично на меня — раз у японцев Дальний, и оттуда идут перевозки войск и припасов, которые при его «бедности» и служат оправданием постоянных поражений русских войск, то виноваты во всем мы с вами. Крепость обречена — к осаде она не готова, 1-й сибирский корпус не усилил гарнизон, а отступил, припасов хватит на полгода в лучшем случае. Мы обречены расплачиваться собственными жизнями за преступное, да-да, именно преступное самодурство Алексеева и Куропаткина — а с падением Порт-Артура погибнет и флот, уже в декабре — японцы бросили против нас целую армию, и с потерями при штурмах не будут считаться!

Стессель только глотал воздух, как вытащенная на берег рыба. Поначалу он хотел обложить адмирала в три загиба, но неожиданно осознал правоту Матусевича. Припомнил слова наместника, и все свои депеши Куропаткину, на которые тот не отвечал, а всячески требовал, требовал и требовал срочной отправки продовольствия, патронов, и снарядов, не давал пополнения. И сейчас стало окончательно ясно, что бывший военный министр сделал все, чтобы ослабить гарнизон всеми возможными способами. И тут, как говорится, дошло — так дурость это, ошибка или речь идет уже о предательстве. А моряк продолжал говорить, такое ощущение, что он понимал одолевавшие генерала переживания и подозрения, и слова хотя и звучали тихо, но от этого становились куда весомее, значимее.

— Так что нам с вами, Анатолий Михайлович, нужно спасать собственную репутацию, и переломить ход войны в нашу пользу. А для этого сейчас есть все возможности, и если мы их правильно и без промедления используем, то быть вам фельдмаршалом, а мне адмиралом. К тому же победителей не судят, им только тихо завидуют. Мне плевать на Куропаткина с Алексеевым — они подло отнеслись, но я не хочу поражения собственной стране, как это желает наша интеллигенция, тут как раз все просто — на нас напали, и мы должны дать врагу такой отпор, после которого он надолго приутихнет. А возможности у нас с вами сейчас есть, чтобы самих японцев поставить в катастрофическое положение, и переменить ситуацию в войне в нашу пользу. Но счет идет на дни, если не на часы, мы не должны терять время.

И что-то такое прозвучало в голосе моряка, что Стессель понял — так оно и произойдет, и на Куропаткина с Алексеевым не стоят надеяться. Они всю кашу густо заварили, а ему расхлебывать это гнусное варево придется. И голос внезапно охрип, когда он произнес:

— Мы в осажденной крепости, рейд обстреливают, со дня на день штурм начнется. У нас только две дивизии, в гарнизоне чуть больше сорока тысяч — а против нас целая армия…

— Ни хрена страшного, у японцев всего три дивизии и две резервные бригады, тысяч шестьдесят, не больше. Зато у нас есть флот, которого у японцев пока нет, их броненосцы на ремонте еще неделю будут. А за столь большой срок такого наворотить можно, что ход войны в одночасье перевернется. А первым делом послезавтра нужно Дальний взять, я с броненосцами в Талиенванский залив войду, вот только действовать нужно чуточку иначе, чем в своем плане генерал Кондратенко определил. Дальний есть шверпункт этой войны, как определяют немцы главную точку войны. С его взятием все армии маршала Ойямы лишаются снабжения по железной дороге, их коммуникации разом подвисают в воздухе — а без припасов они долго не провоюют против Маньчжурской армии, которая японцев в такой ситуации одолеет. Обязательно одолеет — иного быть просто не может.

— Но ведь есть Инкоу, а там ветка железной дороги…

— Одновременно с броненосцами Эссен выведет крейсера для набега на Инкоу — порт будет разгромлен, пакгаузы сожжены, на фарватере затоплены пароходы. Потребуется полгода, чтобы заново его в действие пустить. И плевать на нейтралитет китайцев, если японцы на него плюют и используют порт в военных целях. Мы в осажденной крепости, и предоставлены собственной судьбе, а потому будем драться не на жизнь, а насмерть. Я принял решение, вся ответственность на мне…

— Нет, это я принял решение, как старший в чине, — Стессель решился, и произнеся эти слова почувствовал, что на душе стало легче. И правильно — семь бед, один ответ, и раз его решили предать, то он сам будет действовать по собственному разумению. И пояснил:

— Раз мы с вами в одной лодке оказались, Николай Александрович, то действовать надлежит совместно. Раз корейский нейтралитет давно нарушен, как и китайский, да и в английскую базу вы ненароком «заглянули», то следует дальше «горшки бить» на этой «кухне». Но ведь японцы высаживались у Бицзыво, там масса их грузов на берегу, и у Дагушаня.

— А броненосцы на что, Анатолий Михайлович, и еще канонерские лодки имеются, и крейсера Эссена вернутся из набега. И в устье Ялу заглянем — там для армии Куроки тоже выгружали всяческие приказы. Постараюсь все погромить на побережье, до чего руки дотянутся, и корейские порты попробовать заминировать. Именно необычайная активность флота позволит нам переломить ход войны. Вот только без захвата Дальнего со всеми припасами, и дальнейшего удержания его за собой никак не обойтись. Иначе японцы снова начнут использовать порт, и мы лишь отсрочим штурм и падение Порт-Артура на несколько месяцев. Надо полностью обезопасить не только крепость, но и весь Квантун — при наличии броненосцев в Талиенванском заливе штурм перешейка у Цзиньчжоу станет для неприятеля практически невыполнимой задачей, пока снаряды у нас не закончатся. Скорее всего, после первого же штурма у них живой силы не станет!

— Вы 3-ю армию Ноги в расчет берете? Как с меньшими силами можно атаковать большие? Мы будем в Порт-Артуре, флот в Дальнем и на перешейке заслон. Хорошо, но по всему Квантуну шестьдесят тысяч японцев расположено. Как их разбить прикажешь⁈ А когда подойдет японский флот ситуация вообще кардинально переменится, и не в нашу пользу. Ты представляешь, что тогда будет⁈

Стессель не заметил, как неожиданно для себя перешел на «ты» и от волнения начал повышать голос. Но адмирал набычился, развернул карту и начал яростно говорить, тоже перейдя на «тыканье»:

— У нас их армейские склады целиком будут, у нас. Сам подумай, много ли японцы без боеприпасов провоюют? И учитывай — у нас артиллерия против вражеской пехоты, полуостров небольшой, придать каждому батальону по артиллерийской батарее, мало, то по две — много ли против него японский полк простоит, когда у них снаряды к пушкам закончатся. Если с двух сторон крепко ударить, да еще начать действовать резко с первых часов, то мы их просто в смятение приведем. Вот посмотри, что возможно проделать!

Генерал наклонился над картой, и адмирал взял пальцами остро заточенный карандаш, которым принялся ставить пометки…

Квантунский полуостров во время ведения боевых действий в период 1904 года…