Зверь лютый Книга 39 Валькирия

Fr 13

Часть 155 «Пролёты во сне и наяву...».

Глава 796

Суть внутренней политики в «Священном царстве» в тот момент состояла в конфликте между изменениями и сохранением. «Новые люди» собирались вокруг Кестута, давили на него. А «охранители» давили на Криве-Кривайто.

И уже не важно, что думают лидеры: из народа - выпирает. Выпирают «группы по интересам», по самым главным, общественно-материальным, классовым интересам.

Обе группы - жрецы и воины - не были новыми, едва возникшими. Бэры существовали несколько поколений, вайделоты - несколько десятков поколений. Далеко не все осознавали неизбежность гражданской войны. Надеялись на какое-то… разумное решение. По уму, по-человечески. Не понимая, что разница в целях неизбежно ведёт к уничтожению одной из групп этих прото-феодалов. Или - обеих. Вместе с народом. Как случилось в РИ.

Несколько месяцев после крещения Кестута у «Старого камня» «Папа язычников» и «Великий Князь пруссов» избегали прямого конфликта. Хотя «кровь уже пролилась» в мятеже жрецов в войске. Погибли люди, у которых остались родственники, соплеменники. Они требовали отмщения. Но предводители молчали. Делали вид, что ничего не случилось. Тянули время. Надеялись на мирный исход? Собирали силы?

Под маской добродушного дедушки кипел в ярости Камбилла в Тувангсте. Неужели не удастся отомстить? За сломанные судьбы сына и дочери? За собственною жизнь, прожитую в страхе, в полувздохе, в полушаге? Нерадивые рабы в его замке отправлялись теперь не под плеть, а сразу на плаху. Пожалуй, только это отличие было видно со стороны.

Ни один из лидеров не «вырыл топор войны»: не было призывов к уничтожению противников, захвату святилищ, переделу собственности... Ссоры и стычки случались, но лишь на низовом уровне. Долго подобное продолжаться не могло. Поводом для обострения послужила вырубка «священной рощи на холме».

Адам Бременский, о сембах ок. 1075 г.:

«У них до сегодняшнего дня все похоже на наше, только запрещается доступ к рощам и источникам, которые они считают оскверненными приближением христиан».

Кельнский схоласт Оливер из Падеборна ок. 1220 г.:

у «ливонского, эстонского и прусского народа... есть вера относительно рощ, не допускающая осквернять их топором там где почитаются источники и деревья, горы и холмы, скалы и долины,..».

Дюсбург: «имелись священные рощи, поля и воды, и в них они не смели производить рубку, возделывать землю и ловить рыбу».

Рощи почитались священными как места обитании богов, а не потому, что обоготворялись составляющие их деревья.

Доминиканец Томас Шантимир, общался с членами Ордена, побывавшими в Пруссии, в 1263 г. о „демонах“ - дузиях:

«Это те, которыми туземцы издревле охраняли свои рощи; им до сих пор туземцы Пруссии посвящают свои леса и никогда не вступают в них, не решаясь их рубить, кроме тех случаев, когда они в них приносят жертвы своим богам».

Иероним Пражский и Эр Стелла: леса у литовцев и пруссов рассматриваются как храмы богов.

При таком лесо-охранительном подходе команда:

- Дерева - валять, грунт - кидать, - выглядит аналогом антицерковных действий большевиков-безбожников.

***

«У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель.

- Храм спаса на картошке, - негромко сказал пешеход.

- Нет, - сказал он с огорчением, - это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже…».

Самбия - совсем не Рио-де-Жанейро. Хотя аборигены тоже мечтают о белых штанах. Хотя бы после смерти.

Принципиальная разница между православным храмом и священной рощей в том, что здесь нет старушек, которые разговаривают на французском. И картошку ещё не завезли.

***

Каупу нужен новый порт. Иначе он выпадает из цепи моих факторий, теряет значение и доходы.

Пройдясь этой весной по землям Полоцка, я, естественно, приглядывался и к «Чёрной Руси», к Гродненскому княжеству, управляющему верховьями другой большой реки региона - Немана. А устье её - здесь, в Куршском заливе.

Если Кауп получает большой порт, то он становится важной точкой на пути запад-восток вдоль южного побережья Балтики и морским узлом для маршрута по Неману. А если нет, то… как-нибудь в другой раз.

В политике есть феномен “дубиноголовость” - самообман, который сводится к “оценке ситуации сугубо исходя из въевшихся предрассудков, игнорируя или отвергая любые доказательства противного”. Историк о Филиппе II Испанском, самом “дубиноголовом” из правителей:

“Никакие неудачи его политики не могли поколебать его глубокую веру в ее абсолютное превосходство”.

Кестуту уже приходилось «воспринимать реальность» в силу жизненного опыта, войны за отцовское наследство, пребывания в разных народах, восстановления Каупа. Он имел меньше «въевшихся предрассудков», чем не видавшие мир пруссы.

Он вовсе не «отважный борец за права трудового народа и военной аристократии против гнёта перунистических паразитов». Вовсе не стремится «уничтожить их всех!». Просто прагматизм.

Узнал, что я получил «Двину по море».

Предвидел следствие: существенное увеличение товаро-потока.

Видел «шилохвосты» и понял, что в нынешний Кауп они не войдут.

Рост грузооборота, товаров, денег… - мимо. Это не смертельно, просто загнивание, отставание, захолустье… Или упредить, застолбить, включить город в цепь, в тропу, по которой потекут ресурсы.

Для этого - спешно построить порт.

Для стройки нужны лес и грунт. Единственное удобное место, где их можно быстро взять - «святое место».

«Святотатство» в исходном смысле: татьба (ограбление) святынь.

Выбора нет. «Пропустил - опоздал».

Вырубить рощу, срыть холм… Св. Войцеха за куда меньшее, за «просто пописать» в подобном объекте - зарезали насмерть…

Вернувшись после умиротворения галиндов, Кестут загнал в «священную рощу» команду лесорубов. Местные, даже и христиане, на это дело не пошли бы, но у Кастуся масса пленных ляхов-крестоносцев, для которых «изничтожить кубло языческое» - «мёд и мёд».

Вайделоты сказали «фе», собрали толпы сторонников и попытались воспрепятствовать. Князь ответил тотальной высылкой жрецов и «закоренелых язычников». Были попытки его убить, организовать мятеж. У Кестута - телохранители, дружина, тысячи жителей, связывающих с ним своё будущее... зарезать не удаётся.

- Княже, пришёл крив из Ромова. От самого. Велишь принять?

Кестут тяжко вздохнул. Всё утро разбирал спор двух общин о покосе. Ни одна сторона доказать свою правоту не может. Старейшины нагло врут в глаза. Вцепляются друг другу в бороды, рвут и орут. А попавшись на обмане плачутся: склероз, де, одолел. Почему-то забывчивость у них всегда в одну сторону. В свою. Начали ссылаться на жрецов. Те, де, помнят как в стародавние времена были разделены земли. Но вайделоты и кривы изгнаны. Может, спросить у Криве-Кривайто?

Древний мудрец, которого часто вспоминают христиане, говорил:

«Лучше разбирать споры между врагами, чем между друзьями. Какое бы ты решение не принял, один из врагов станет твоим другом. А из друзей - один станет врагом».

Нужно решить так, чтобы обе общины остались дружественными. Как? Мозгов не хватает.

- Пусть войдёт.

Вайделот, длинный, тощий, в плаще с капюшоном, выглядел замучено и запылённо: они не ездят на конях, в отличие от бэров или родовой знати, только пешком. Но голос его, хоть и был негромок, не дрожал.

- Хранитель богов шлёт тебе благословение и пожелание удачи во всех добрых делах. Он приглашает тебя в Ромов, к Священному Дубу с ликами девяти богов, на праздник Солнцеворота. Дабы разделить хлеб, мед и радость. Приходи со своими близкими, созывай лучших. Солнце повернёт к лету, отринув мрак и холод. Так и мы, потомки Брутена и Видевута, оставив негоразды и неприязни, пойдём вместе к теплу и свету.

Жрец помолчал, оглядывая князя и свиту. Негромко добавил:

- Ещё мне велено передать князю несколько слов от Криве-Кривайто. Тайно.

И замолчал, устало прикрыв веки.

В горнице последовал быстрый обмен взглядами между присутствующими.

Конечно, вайделота обыскали. Оружия на нём нет. Но что может быть использовано в качестве смертельного оружия опытным жрецом? - Всё. Он сам по себе оружие, хотя и не выглядит богатырём.

- Подойди и говори.

Кестут махнул рукой, придворные отошли на пару шагов. Вайделот приблизился к трону, на котором сидел князь, старательно не совершая резких движений наклонился к его уху, трижды, негромко, безэмоционально произнёс.

- Ufhnaiweins, ufhnaiweins, ufhnaiweins.

Отошёл на два шага и попросил:

- Прикажи оставить нас одних.

Кестут кивнул и отпустил свиту. Дальше они разговаривали тет-а-тет.

«С глазу на глаз». Тайно. Так думал жрец. Он не учёл мелочи.

***

В 16-17 в. у Османов и Сефидов жены султанов имели большое влияние на государство. Наиболее известна Роксолана, такая была не одна. Женщины не могли показывать лицо посторонним. Звукозаписывающей и приемопередающей аппаратуры не было, а управление государством требовало их присутствия при приёмах послов, докладах наместников и совещаниях гос.верхушки. Для этого в помещениях дворцов, где проходили подобные мероприятия, делали потайные отверстия, через которые правительницы могли слышать и видеть иноземных послов, а они их - нет. Пример такой конструкции в России - двойной трон юных царей Ивана и Петра Алексеевичей. Который на самом деле тройной: в нём есть окошко, через которое подсматривала и подслушивала царевна Софья.

***

Елица не могла присутствовать на сборищах знати пруссов, не считавших женщин достойными. Кестуту же было мало наложницы или служанки. Он искал совета и поддержки. Поэтому для Елицы было пробито окошко в Тронный зал, из-за занавеси которого она могла видеть и слышать происходящее.

Там она и устроилась, намереваясь узнать с чем пришёл вайделот.

Она тоже не учла мелочи.

Пруссы говорят на диалекте литовского, которым Елица за эти годы вполне овладела. А вот вайделоты используют в своих ритуалах староготский язык «Евангелия от Ульфиллы». Тот язык, который их предки принесли со Среднего Днепра, убегая от гуннов. Который родственники их предков донесли до Италии, Прованса, Иберии. Тайный язык истинной веры.

Кестут, сын князя Московской Литвы, прошёл в детстве посвящение в воины Перуна. Я об этом - уже. Естественно, выучен языку богов. Придя на Самбию, он стремился установить мир с соседями. С главной силой в этом народе - Криве-Кривайто. Бывал в Ромове, общался со жрецами. С использованием «священного языка».

Елица такого опыта не имела. Поэтому и не поняла, что означает троекратно повторённое вайделотом слово.

Никто из посторонних не мог, даже и услышав, понять смысл сказанного. Кроме Фанга. Боевой волхв понимал «священный язык» и смог перевести. Но на прямой вопрос Елицы только пожал плечами:

- «Покорность». Для воина Перуна напоминание о необходимости подчиняться приказам старшего.

Вайделот перешёл на обычный литовский и сообщил князю о пожеланиях Криве. О дарах, которые хорошо бы принести: янтарь, серебрушки, блестяшки из пирита, стеклянная посуда, два белых коня… Не мало. Но и не бесстыдное вымогательство. И о свите: старшие командиры и чиновники. Подробности встревожили Елицу:

- Зачем Криве священники?! Они ж иноверцы, им же в Ромов хода нет!

- Ну, красавица, это тебе голову ломать: что, да почему, да зачем. Может Помолойс сам хочет в веру христову перейти? Или, там, спор устроить. Такой… как же это… теологический.

Елица металась в мрачных предчувствиях. Кестут сперва посмеивался, потом, раздражённый настойчивостью подруги, стал холоден.

Ничего нового, размолвки случались и раньше. Но «серденько вещуе...».

- Он изменился! Он меня разлюбил! Вайделот чего-то пошептал, и Кастусь душой охладел!

Кто поверит отставленной, утратившей особое влияние и положение наложнице? Стали поговаривать, что Криве-Кривайто предложил Кестуту «настоящую жену». Из княжеских родов прусских племён. Что, конечно, пойдёт на пользу народу и князю.

Елица от таких разговоров выла и билась головой в стену. Кинулась к Кастусю узнавать точно. Тот, разозлённый её занудством, выгнал.

***

Есть литовские народные песни «дайны». В одной - история любви Солнца и Месяца. И его измены.

«Месяц провожает солнце домой, -

Это было ранней весной.

Солнце встало рано,

Месяц отделился от него.

Он пошел гулять один,

Влюбился в утреннюю звезду...».

Тут, вокруг княжьего терема, этих «звёздочек»... и утренних, и вечерних… А уж в Ромове…! «Млечный путь» от горизонта до горизонта.

***

Ничего не происходило. В смысле: что-то происходило каждый день. Но ничего из ряда вон выходящего. У Кестута не изменился ни почерк, ни походка, обычные манеры без остекленевшего, например, взгляда или «рваной» моторики сломанного робота. Он не стал замкнутее или, наоборот, общительнее. Не принялся проповедовать какие-то новые идеи или отменять прежние решения.

Чтобы что-то найти надо это что-то искать. Хотя бы предположить что именно ищешь. Предположение было одно: «разлюбил».

Источники, доносивших мне о делах в Каупе, сообщали о панике Елицы.

***

«Парень подходит на улице к девушке и пытается познакомиться:

- Девушка, вы одна?

- Нет, я со странностями».

Мы с Елицей давно знакомы. Она - «беспредельщица» в любви. Нет, коллеги, я не про ту «любовь», которую вы сразу... Несколько раз рисковала жизнью ради любви. «Со странностями» - далеко не каждая пойдёт на смертельный риск.

Мог бы догадаться. Не додумал.

***

«Солнцеворот», день зимнего солнцестояния - праздник во многих культурах. В главное святилище в Ромове съехались «вятшие». Племенные князья, родовые старейшины, бэры, вайделоты и кривы. Многочисленность была вызвана прямыми приглашениями, разосланными Криве-Кривайто, и слухами. Слухи ходили самые разнообразные, вплоть до ожидаемого крещения «Папы язычников» с получением митрополичьей шапки прямо из Царьграда. Говорили также о его самосожжении, о коронации Кестута, о предоставлении бэрам феодов, об уравнивании их с кривами в правах, об отмене налогов, о грандиозном чествовании победителя крестоносцев...

Только Камбила в Тувангсте не верил в мирное развитие событий. Но и он, получив приглашение, явился в Ромов.

Старенький Криве-Кривайто по имени Помолойс встретил Кестута как родного сына. Обнял, чего-то пошептал на ухо. И пригласил к Священному Дубу.

Сокрытые от взоров свит вышитыми занавесями, князь и жрец провели полчаса вдвоём в молитве о даровании народу мира и процветания. Выйдя радостными и просветлёнными, они сообщили присутствующим о снизошедшем на них озарении.

Под сенью вековых ветвей, под взглядами девяти ликов богов, чудесным образом выступивших на коре дерева в незапамятные времена, князь Каупа Кестут сорвал с шеи крест православный, бросил наземь и топтал его под добрым отеческим взглядом Криве-Кривайто, под радостные возгласы других жрецов. После чего приказал своим людям снять кресты, а двоих православных священников кривы оттащили к выемкам в валу, привязали там к столбам и обложили хворостом.

Преподобный Панфутий, молодой поп из Мурома, крестивший народ и самого князя, сперва растерялся:

- Как же так? Ты же сам, своей волей! Крестился и восприял Господа Христа нашего!

Однако он быстро укрепился духом средь язычников злобствующих и принялся в голос читать молитвы. Твёрдость в вере его послужила примером и иным христианам. Тогда Кестут сам взял факел и зажёг жертвенные костры. Пяток спутников Кестута, отказавшихся снять кресты или возмутившихся сожжением, были забиты дубьём прислугой святилища под одобрительное кивание Помолойса и Кестута.

Приглашённые были поставлены на колени и присоединили свои голоса к торжественному песнопению, прославляющему вайделотов, девятибожье и Брутена с Видевутом.

После чего Помолойс объявил об «великом очистительном походе» - об уничтожении размножившихся в землях «Священного царства» иноверцев, о наказании смутьянов и приведении всего народа к истинной вере и благословенному порядку, установленному братьями-основателями.

Главой похода, «военным вождём всего народа» был объявлен Кестут. Который преклонил колени перед Криве-Кривайто, принёс клятву верности всему хорошему и лично товарищу Помолойсу. Пообещал истребить в землях пруссов все ложные вероучения и людей, их распространяющих.

Присутствующие в святилище были потрясены: лидер воинов, защитник христиан, победитель крестоносцев, спаситель отечества… целовал землю меж ног Криве-Кривайто.

Это было воспринято как просветление, ниспосланное богами, направленное на восстановление единства нации и возвращение к исконно-посконной истинной вере.

Это было воспринято как предательство. Выражаемое страшной смертью христианских священнослужителей, убийством верных сторонников.

- Он нас слил!

- Кого «вас»? Христиан? - Да. А всё остальное - сохраняется. И многое приобретается: поддержка кривов, помощь богов, единство народа. Спасение Отечества.

- А мы?! Бэры?! Воины?! Наши «аллодиальные устремления»?!

- Будет. Когда-нибудь. Папа Язычников и Великий Князь пришли к взаимоприемлемому соглашению. Какому-то. Всё будет хорошо! У нас всё получится! Главное: без войны и мятежа.

Помолойс - умница. Переманив на свою сторону лидера «новаторов», он дезорганизовал эту общность. Исключил или существенно ослабил возможную смуту.

Сразу объявил амнистию всем, кто выкинет крест. Сообщил о созыве «нац.совета по возрождению старины глубокой, истоков и скрепов» с участием племенных вождей, пообещал «героям спасения отечества» разные «плюшки» в перунистическом посмертии и славу «земную и вечную».

Кроме страшилок, обещалок и награждалок от идеологии, которыми Помолойс сыпал щедро, есть материальные интересы: землевладение, налогообложение, власть. Надо провести изменения, удовлетворить эти интересы хоть частично. Криве пытался что-то сделать, хотя бы объявить в этой части. Но на него давили его сподвижники-сторонники:

- Мы же победили! Дожмём смутьянов! Пусть знают своё место! Быдло - в борозду!

Уверен, что подобное случалось неоднократно в истории пруссов. «Дружинные сообщества» возникали, развивались до предгосударственных состояний. И уничтожались жрецами. Возможно, что элементами таких событий было предательство «сообществ» предводителями. В РИ измена вождей станет постоянным эпизодом в конфликте с крестоносцами.

***

Захват власти бывает верхушечным, «дворцовым» или общественным, «революционным».

Пример дворцового переворота в России: 1740 г., Миних свергает Бирона с помощью сотни солдат и хорошего удара кулаком своего адъютанта Манштейна по зубам всесильного регента.

Технология второго требует наличия сотен подготовленных эмиссаров, которые отправятся из центра «на землю» для реализации изменений, вносимых «новой властью» и уничтожения наиболее активных сторонников власти свергнутой.

Эти сотни не возникают мгновенно. Здесь удобны «демократии»: варианты парламентов представляют собой уже готовое «кубло эмиссаров». В иерархических системах сложнее: подходящих людей надо найти, подготовить, обеспечить… тайно.

***

Криве-Кривайто был доволен: план удался, самый популярный, самый «славный» человек в народе, князь Кестут, отринул Христа, встал на колени, клялся исполнять волю девяти богов, сжёг попов, приказал забить насмерть наиболее ярких христианизаторов. А остальные? Десяток тысяч, которые приняли новую веру у «Старого камня» во время похода или надели кресты в Каупе, в окружающих землях на Самбии?

Вайделоты начали с очевидного: с сортировки присутствующих. На праздник собралось не менее тысячи «вятших» со всего «Священного царства». Среди них были ярые сторонники Перуна, были сторонники Христа, но основная масса - «болото». Чтобы не думали «про себя и про бога», но задыхаясь от вони горящего мяса христианских священников, они согласны принять волю Криве-Кривайте «здесь и сейчас». Их надо «отфильтровать», «отделить избоину».

Криве не мог их просто уничтожить. Перебить? Тысяча здоровых мужчин снесут стражу святилища. Да, в последние дни охрана была удвоена, но это достаточно только если «фильтруемые» не ломанутся на выход в порыве панического ужаса. И держать их долго перед «Священным Дубом» на площадке бурга-святилища невозможно.

Помолойс, будучи вполне здравомыслящим человеком, понимал, что перебив родовых вождей и бэров он получит множество сильных врагов - их родственников.

Влезть человеку в душу… трудоёмко. Поэтому «по форме одежды»:

- Есть крест? - Снимай. - Не снял? - под дубину.

- А если снял или не было? - Поползай перед дубом, пославь Перуна, прокляни Христа, посыпь голову песочком и… и топай отсюда. В селение в трёх верстах ниже по реке, где живут семьи служителей святилища, где приехавшие на праздник оставили коней, обозы и слуг. Жди там «до особого решения».

Кроме множества «нобилей», присутствовавших в святилище в момент «измены», были и отсутствующие. Князь сембов Камбила, дедушка Кестута, приглашённый на праздник вместе с другими племенными вождями, в последний момент вдруг резко занемог.

Камбила, при его уровне информированности и опыте интриг, учуял, что в Ромове идёт подготовка к чему-то… не праздничному. Скорее - к кровавому.

Помолойс готовился. Стянул верных людей, пусть и не объясняя им причин, дров для костров запас…

Камбила уловил и своими подозрениями поделился с Кестутом. Тот назвал их выдумками.

- И вообще: Помолойс - хороший.

Когда из святилища стали возвращаться люди и рассказывать о произошедшем, Камбила растерялся. Собственно кривов, вайделотов, и их явных сторонников было меньшинство. Но остальные не имели руководителя. Зато у очень многих сидел в подкорке запрет на сопротивление жрецам.

«Как можно?! Это святое!».

Прибывшим пригласить его к «Священному Дубу» жрецам Камбила поплакался на замучивших его понос и ревматизм. Не может он в таком состоянии предстать перед Девятью богами. Это было бы кощунство!

Камбила должен был «бежать впереди паровоза»: в числе первых кинуться в ножки Помолойсу, провозгласить и доказать свою «без лести преданность», и таковую же, но - верноподданность. Как он старательно доказывал всю свою жизнь.

Увы, слишком противоречивые чувства он испытывал.

Как прожжённый интриган, он, естественно, судил по себе и предположил, что происходящее - какой-то изощрённый план Кестута. В который гадкий внучек доброго дедушку не посвятил.

Типа:

- Криве назначил Кастуся «военным вождём всего народа»? Внук соберёт отряды, назначит командирами верных людей и… и выжжет всю эту жреческую мерзость! Сдал своих? Да, бывает. «Ложное отступление», «отвлекающий манёвр», выиграть время, необходимые жертвы...

Камбилу трясёт с начала лета, с момента получения информации о «польском крестовом походе». От открывающихся возможностей. Типа: ляхи, как при Болеславе, сожгут святилище и перебьют жрецов.

Ура! Дальше… договоримся.

Его прямо-таки сжигает зависть. Побоялся, не пошёл с внучком резать рыцарей. И огромная, невиданная добыча просвистела мимо носа. А не полученная слава?! Он бы в походе отодвинул сопляка на второе место. Просто по возрасту и авторитету.

«Камбила - Великий Князь Пруссов»... Да, это была бы совсем другая игра.

А ещё есть застарелая, с детства, ненависть к кривам и вайделотам. И страх перед ними. За последние полгода он позволял себе слова и действия, которые… могут быть расценены жрецами как враждебные. Он уже представляет, чьи головы из числа его ближников потребует Криве. А его собственная…?

Сукин сын Кестут. Хотя, конечно, сын дочери.

Я уже несколько раз говорил о необходимости резервирования датчиков и каналов передачи информации. Это касается не только технических устройств. Правило «незаметного наблюдателя» было отработано и «сказочниками» Хотена, и «бродячими точильщиками»: кто-то должен оставаться вне поля зрения аборигенов при возможном конфликте. Чтобы сообщить мне о событии. Приём вбивается до автоматизма.

Кестут со свитой пошёл в Ромов. А прислуга осталась в селении.

Способность «благородных» людей не замечать просто «людей» - общее место. Но я-то из «дерьмократических» времён. Для меня внимание к «недочеловекам» - женщинам, детям, слугам - как дышать. Естественно, в прислуге Кестута есть мой человек. Когда из святилища стали возвращаться «новообращённые перунисты», он послал гонца в Кауп с описанием произошедшего. И вопросом:

- И чего теперь делать?

Вопрос был адресован Фангу, который, как обычно, остался в Каупе «комендантом».

Через сутки гонец отдал грамоту Фангу. Тот «вспомнил молодость», вспомнил, как я их троих в Пердуновке напутствовал «Кастусю отцову задницу отвоёвывать». И понёс грамоту Елице.

Елица, одновременно и в ярости, и в слезах, ухватила боевого волхва за грудки и принялась, мало не бия, вопить:

- А! Негодяи-изменники! Не уберегли-предали! Всех порву-покусаю!

Была бы она мужиком - Фанг зашиб бы на автомате. Но - патриархальное общество, «баба - не человек», чужую бабу бить нельзя. Выкрутил ей руки и, глядя на рыдающую в три ручья давнюю сподвижницу, «перевёл стрелки».

- Ты… эта… не ной. Первый раз, что ли? Слышь, у нас ныне хрень от Воеводы есть. Радиво. Рядом стоять - не слыхать. А далеко - доходит.

Радиостанция работает, связь регулярная. В мою сторону - еженедельные отчёты, обратно - новости и советы с учётом состояния дел в регионе. Это не секрет, нужно просто сообразить применить в нестандартной ситуации.

- И чего?!

- Спроси у Воеводы. Что делать.

«Не знаешь что делать - прочитай инструкцию».

Инструкции на этот случай нет, но есть где-то чудак лысый, который «инструкции» пачками лепит. По самым разным поводам. И вообще… типа умный.

Дальше последовала бурная радио-ночь.

Прикиньте: у нас Рождество, все радостные и благостные. Я в костюме Деда Мороза (туземцы были не в курсе, пришлось спрогресснуть, борода из пакли на моей вечно лысой морде произвела фурор) раздаю подарки детишкам в приюте.

- Ёлочка! Гори!

И тут на льду Оки вспыхивает вариант «неопалимой купины», как я когда-то в Пердуновке развлекался. Дети визжат от восторга, взрослые умильны и довольны, выпивают и закусывают с накрытых прямо на реке столов.

Праздник же! Гуляем же!

Тут бежит, скользя и падая, вестовой с повизгиванием:

- Кауп! Елица! Код: сильно пурпурный.

«Deep purple» - чисто моя заморочка. Нравилась мне эта группа. «Дитя во времени» - для попандопулы в АИ актуально. Уровень важности сообщения маркируется цветом. Типа: зелёный? - может полежать до утра, «пурпурный» - доставить немедленно.

Оставил народ веселиться, а сам бегом на верхотуру в радиорубку. Радист бланк подаёт. Там коротенький конспект событий в Ромове и вопль Елицы:

- Ваня! Что делать?!

Факеншит! Итить, ять и… и размышлять.

Первая моя реакция:

- Ах он сволочь! Мы с ним в Польше по-дружески! А он всех предал!

Дело не в возврате к язычеству, а в гибели людей. Моих людей, доверенных ему.

Потом… Я с ним полгода назад разговаривал. Я же помню каким он был! Нормальным, разумным, энергичным.

Не верю. Не верю, в то, что Кестут может предать.

Я не о Христе. И не о себе. Для него я так, непонятный мужик со странностями и плешью, далеко, мираж за горизонтом. Несколько ярких эпизодов из детства и юношества. Не враждебных, но… напряжённых.

Могу поверить, что он «предал» Елицу. Ну, разлюбил, ну, надоела. Быват. «Сердцу не прикажешь».

Но чтобы он предал своих людей… с которыми в бой ходил, дела делал… их теперь дубьём…

Ради чего?! Какая-то логика? Типа: соглашение о союзе с Криве? - Не верю. Нет такой логики. Он чётко понимал, что любой «спаситель Отечества», кроме Криве-Кривайто, в их Отечестве живым быть не может. Только безвременно трагически ушедший герой, завещавший нам всем беспощадную борьбу за «всё хорошее». Не бывает двух солнц на небе, а одно уже есть: в Ромове сидит, освещает и обогревает весь народ прусский милостью Девяти богов.