Вербы Вавилона

Апокриф О царской клятве

Их тьма.

Сначала кажется, что персов не так много: обрезок войска, бандитский отряд, плохо сформированный. Не устоит он перед колесницами и лучниками, перед звериной яростью и математическим расчетом вавилонского войска.

Но там, на востоке, вспухает, как нарыв, новая грозная сила.

Ее не видно с высоких крепостных стен золотого города – града восьми ворот и тысячи окон. Она, эта сила, не отрывается пока от земли, стелется по ней, как ветер, крутящий песок, множится, растет, роится.

И вот встречается с ними наследник-царевич Амель-Мардук и воины его. Оба войска отходят друг от друга, слегка смущенные так неожиданно найденным врагом.

Персов хранит их количество.

Вавилонян – легенды о них.

Но знает Амель-Мардук: ему не победить. Знает это и походный жрец Иштар.

Тогда Амель-Мардук велит оставить у себя в шатре ее статуэтку, а всем уйти.

– Иштар, о Иштар, светозарная! Иштар, солнце пустыни, палящее солнце пустыни!

И чей-то голос отвечает ему. Голос, пахнущий медом, солью и кровью:

– Чего хочешь ты, человек, называющий себя царевичем вавилонским?

Видит Амель-Мардук: вот женщина в наряде алом. Танцуют на ветру ее легкие одежды, проглядывает сквозь них стальное, железное, каменное тело.

Он отвечает:

– О Иштар, дай мне одержать победу!

Смеется Иштар.

Сколько раз ее просили: спаси, Иштар, помоги мне, Иштар, даруй мне, избавь меня, дай мне, Иштар, дай, дай! Пустые глаза ее. Пустые и алые – слишком много она видела смертей и слишком много рождений. Никакая мольба не будет новой для нее.

– Я велю выстроить новый храм тебе!

Не смотрит больше Иштар на царевича – не интересен он ей, а смотрит на восток. Что же придет от восхода солнца, что она так жадно туда смотрит?

– Я велю заколоть раба на твоем алтаре!

Она не слышит, она не слушает. Царевич не знает, что ей предложить еще, и ему страшно. Ему никогда не было так страшно.

– Я отдам тебе свое следующее дитя!

И глаза Иштар находят наконец царевича.

Его бросает в жар. Ему кажется, что его придавило каменной плитой, что его заживо погребли в саркофаге.

Богиня смотрит на царевича долго-долго, а потом исчезает, растворяется в вечернем густом воздухе, будто мед в горячем молоке.

Амель-Мардук поднимает руку с шелковым алым платком, касается лба, осторожно промокает. Его бросает в пот и дрожь.

Нет уже Иштар в его шатре, но знает царевич: она приняла жертву.

Он засыпает прямо в золоченом кресле.

Не просыпаясь, встает на рассвете, поднимает свое войско, солдата за солдатом, каждого касается царской рукой в золотой рукавице, каждого щедро осеняет благодатью, которой напоила его Иштар. И встают солдаты. С закрытыми глазами молча откликаются на его призыв, молча поднимаются, молча надевают броню. Смотрят спящими глазами, глазами без глаз. Без страха, но с трепетом.

Спящий Амель-Мардук поднимается на свою колесницу, берет свое копье и ведет своих спящих воинов в атаку.

У всех вавилонян глаза закрыты.

Солнце, пылая, выходит из-за горы, свет его отражается от серебряного неба, от зеркальных облаков, от стеклянной земли, и скоро все вокруг горит нестерпимым светом и жжет глаза персам. Выжигает.

Персы вскидывают руки, но свет жжет через ладони, персы падают в землю, но их жжет и она. И глаза их вытекают, и текут по земле кровавой рекой.

Спящие вавилоняне разят без промаха, идут вперед, и первым среди них идет Амель-Мардук.

Рука его тверда, дыхание его ровно, лицо его спокойно.

Сон, который он видит, – это хороший сон.

После велит Амель-Мардук собрать трупы, достойно предать их земле.

А сам уходит в свой шатер, и слуги долго оттирают его мыльными губками. Но царевич еще спит.

В его шатер приносят столы, золотое пиво, финики, чтобы скромно отпраздновать победу в первый раз – второй будет уже в Вавилоне. Собираются в царский шатер военачальники. Но царевич еще спит.

Смеются люди с закрытыми глазами, бьют кубками друг о друга, рассказывают о женах и о тех, что не жены. Царевич улыбается им. Но все еще спит.

Кончается празднество, и все расходятся. Царевич стоит на пороге шатра и закрытыми глазами смотрит, как при свете факелов растаскивают тела павших.

А после спящий царевич ложится спать.

И проснувшись, понимает: победа осталась за ним.