Закон и честь! – 2. Власть закона

Глава 7

Званый вечер был назначен на шесть часов. Место для ужина было отведено в гостиной, буквально кричащей своим роскошным убранством о немалом достатке хозяев. Накрытый стол ломился от всевозможных кушаний, к приготовлению которых Элен приложила немало усилий. Она даже удостоилась сдержанной похвалы Катрин. К слову, сама миссис Гиллрой произвела на кухонном поприще неизгладимое впечатление на Элен. При всём своём высокомерии и снобизме готовила она отменно. Теперь девушка понимала, почему семья Гиллроев предпочитает обходиться без кухарки. Ради особо торжественных случаев Катрин была способна заткнуть за пояс шеф-повара любого из престижных столичных ресторанов. В остальном же с работой кухаря неплохо справлялся Шатнер.

Гостиная была ярко освещена огромной электрической люстрой, стол сверкал от изобилия хрусталя и фарфора, к высокому потолку взмывали чудесные ароматные запахи. В обязанности Элен входило накладывать на подносы и тарелки очередные перемены блюд и подносить к столу, где уже бразды командования парадом принимал на себя дворецкий. В остальном же девушке полагалось быть тихой и незаметной как мышка. Ни одного лишнего слова, ни случайного замечания, ни прямого взгляда. Катрин в двух словах объяснила, что доктор Аткинс из породы закоренелых консерваторов, в чьём представлении прислуга являлась чем-то средним, промежуточным звеном между бессловесными животными и водителями экипажей. В принципе такая позиция более чем устраивала Элен, у которой не было ни малейшего желания присутствовать на этом ужине. Она бы с радостью поменяла грядущую помпезную обстановку на вечер в детской комнате в компании неугомонных двойняшек.

К слову, двойнята так же находись в гостиной. Непривычно серьёзные в строгих костюмчиках и надутые из-за сурового наказа матери раскрывать рот лишь для того, чтобы положить в него что-нибудь съестное. Элен всё гадала, когда у напыжившихся бесенят лопнет терпение, и они устроят в гостиной форменный бедлам. Джеймс Гиллрой в безукоризненном тёмно-синем костюме-тройке, с тщательно расчёсанными волосами и напомаженными усами сидел во главе стола, пыхтел ароматной сигарой и шуршал газетами. Складывалось впечатление, что окромя биржевых сводок его ничто не интересует. Катрин, одетая в пышное вечернее платье, на которое извели несколько десятков футов тончайшего кринолина, тщательно изучала накрытый стол: вдруг где салфеток добавить или переставить вазочки с фруктами, чтобы добиться наибольшей гармонии. Как с апломбом заявила Катрин, гостиная должна быть пропитана духом Мэй-Шань, и тогда вечер пройдёт просто в исключительно приподнятом настроении. А чтобы добиться этого, каждая деталь, даже с виду самая незначительная, должна занимать своё, строго отведённое место, будь то бутылка вина или обыкновенная ложка. Элен ни слова не поняла из заумных высказываний хозяйки, сочтя, что она просто говорит о тех вещах, которых не понимает, лишь бы показаться умнее, чем есть на самом деле.

Стефан, вымытый и сияющий, как новенький медяк, тихо сидел на отведённом для него месте, увлёкшись поеданием сочного ярко-алого яблока. Белокурые волосы юноши, так похожие на вьющиеся локоны Катрин, падали ему на плечи. Он несколько странно выглядел в обстановке вызывающего великолепия гостиной. Элен подумала, что ему явно жмёт в плечах купленный специально для подобных случаев тесный пиджак. Катрин приодела своего сына, но не позаботилась спросить, удобно ли ему.

Элен вносила в гостиную последний поднос, когда из холла донесся скрипучий голос Шатнера:

— Господа, прибыл мистер Аткинс!

Катрин указала костлявым пальцев с идеально ухоженным ногтем на одно из немногих свободных местечек плотно заставленного стола, куда Элен следовало поставить поднос, и сказала:

— Джеймс, отвлекись на секунду от газеты и проводи меня к двери. Нам нужно встретить доктора Аткинса всей семьей. Дружно и организованно. Дети… Том, Сью, вы слышали меня?

Двойнята, успевшие перемазать хорошенькие мордашки шоколадным пудингом, обречённо вздохнули и нестройным хором ответили:

— Да, мам… Мы идём.

Катрин быстро захлопала в ладоши, призывая всех к вниманию.

— Джеймс, я не буду просить дважды! Элен, ты поведёшь Стефана, смотри, чтобы он не сбежал раньше времени.

Стефан, услышав своё имя, запихнул в рот огрызок яблока, раздув щёки и недоумённо уставился на мать, определённо не понимая, чего от него требуют. Элен, ласково проведя ладошкой по макушкам направившихся в холл двойнят, подошла к Стефану.

— Вставай, твоя мама хочет, чтобы ты поздоровался с доктором Аткинсом.

— Доктор Аткинс друг Стефана, — тут же отозвался Стефан. Заулыбавшись, он неуклюже вылез из-за стола, едва не опрокинув графин с виноградным соком, который Элен успела подхватить в последний момент и убрать от греха подальше.

Они последними покидали гостиную. Джеймс, под руку с расщебетавшейся супругой уже скрылись в холле, двойнята обречённо плелись сзади, то и дело жалобно оглядываясь на Элен. Ребятишки ждали от любимой няни поддержки. Но единственное, что Элен могла, так это ободряюще улыбаться им и морщить нос. Двойнята обожали, когда она так делала. Том заявлял, что она становиться похожей на симпатичного хомяка, и тут же краснел от своих слов. Вот и сейчас, увидев наморщенный носик девушки, брат с сестрой захихикали в сжатые кулачки.

Встреча доктора Аткинса происходила на улице, под прохладными лучами угасающего вечернего солнца, на подъездной площадке, окаймлённой идеально подстриженными вечнозелёными кустами. После домашнего тепла щедро натопленного особняка, Элен, оказавшись на улице, сразу продрогла. Форменное платье из тонкого хлопка и кружевной передник плохо защищали от холода.

Но когда девушка, наконец, рассмотрела прибывших, то моментально перестала обращать внимание на холод. Она почему-то решила, что доктор прибудет один и никак не ожидала увидеть сразу нескольких человек. Оторопев, Элен подумала, что стол накрыт на гораздо меньшее количество персон. И лишь миг спустя поняла, что сопровождающие знаменитого психиатра люди никакого отношения к званым гостям не имеют. Оказывается, Аткинс имел привычку путешествовать с королевским комфортом и в сопровождении внушительного эскорта. Благо, с его деньгами (а по слухам директор Мерсифэйт состояние имел очень даже приличное) проблем с рабочими кадрами и личным транспортом не должно было возникать.

Кстати о транспорте. Машин, подобных диковинному механизму, что доставил Аткинса в особняк Гиллроев, Элен ещё не приходилось видеть. Больше всего экипаж доктора Аткинса напоминал поставленный на платформу с гусеничным ходом железнодорожный вагон класса люкс. Высокий и широкий, занимающий собой чуть ли не половину проезжей части. Стены из проклёпанного листового железа тёмно-зелёного цвета, такие же двери, затемнённые окна и расположенная в хвостовой части паровая установка. Экипаж грозно урчал, из стальной трубы вырывался шлейф жирного чёрного дыма. Элен были знакомы начальные принципы действия паровых машин, спасибо папе, который научил свою дочку основам машиностроения. И вот теперь, глядя на вползшего на подъездную площадку бронированного тяжёлого монстра, Элен поражённо задавалась вопросом, сколько же он может весить и сколько топлива пожирает спрятанный в его необъятной утробе котёл? Чтобы сдвинуть эту махину с места, требуется немало усилий!

Элен никогда бы не подумала, что врач-психиатр, пусть он хоть трижды директор Мерсифэйт, будет разъезжать на этаком лязгающем громоздком увальне. Это же не паромобиль, а… девушка не смогла придумать подходящее слово. Неужели глава самой известной на всю округу лечебницы для душевнобольных так опасается за свою безопасность? Или же это просто своеобразный бзик доктора? Одна из бесчисленных причуд богатых и влиятельных людей, к коим Аткинс, несомненно, относился? Как говорится, с кем поведёшься… Или же у него элементарная мания величия и любовь ко всему большому?

Подозрения девушки усилились ещё больше, когда боковая дверца парового чудовища отворилась, и на землю опустился широкий трап, по которому бок о бок могли пройти трое людей. Ну просто вылитый пароход, причаливающий к берегу, подумала Элен, с жадным любопытством ожидая появления доктора. Гусеницы экипажа были высотой почти в рост человека, поэтому трап был весьма кстати. Элен никогда не видела знаменитого доктора, но в её представлении он явно не был вертлявым шустриком, способным спуститься вниз по специальным ступенькам-скобам, приделанными сразу под дверью.

Однако вопреки ожиданиям Элен первым из чрева паромашины появился вовсе не Абрахам Аткинс. Первыми по трапу сошли два престранной наружности человека. Свита Аткинса. Элен, понимая, что поступает неприлично, во все глаза уставилась на них. Ей бы самой не понравилось, если бы на неё так откровенно пялились, но ничего с собой поделать не могла. Уж больно чудно выглядели сопровождающие доктора люди. Высокие, похожие друг на друга как братья близнецы, крепкие детины с невыразительными пустыми глазами, бычьими шеями и масками, закрывающими пол лица. Элен не сразу догадалась, что маски на самом деле респираторы, соединённые гофрированными шлангами с закинутыми за спины обоих молодчиков баллонными ранцами. Зачем этим людям респираторы? Неужели внутри гусеничного экипажа совершенно нечем дышать? Да, ну, глупости какие-то! Хм, респираторы. Очень странно… Особенно в сочетании с одеждой спустившихся по трапу на землю двух здоровяков. Длинные, достигающие пят, наглухо застёгнутые чёрные кожаные плащи, перчатки, перекрещивающие торс ранцевые ремни. Свита доктора Аткинса выглядела внушительно и пугающе одновременно.

Элен растерялась ещё больше, когда поняла, что увиденное взволновало одну её. Ни Гиллроев, ни дворецкого устрашающий вид сопящих через фильтры молодчиков нисколько не удивил. Джеймс с постным выражением на физиономии с треском растягивал губы в улыбке, Катрин пожирала льдисто-голубыми глазами темнеющее чрево паромашины, обращая на застывших по обе стороны от трапа детин внимания не больше, чем на опадающие с деревьев пожелтевшие листья. Даже Сью с Томом о чём-то шушукались меж собой, больше посматривая на свою изумлённую няню, чем на диковинный транспорт доктора Аткинса. Что уж там говорить о Шатнере с пуленепробиваемым каменным лицом или о пускающем слюни Стефане, мечтательно уставившимся в темнеющее, полное пурпурных красок вечернее небо?

Матерь божья, дай сил выдержать сегодняшний ужин, взмолилась Элен. Что-то подсказывало девушке, что в скором времени ей предстоит пережить несколько не самых приятных часов в жизни. Она зябко поёжилась. И виной тому был не один только холод. Девушку грыз настойчивый зверёк нехорошего предчувствия. Почему-то ей захотелось бросить всё и всех и убежать, куда глаза глядят. Элен поймала себя на мысли, что ей ну очень, ну просто невмоготу как, но не хочется видеть, а тем более знакомиться с доктором Абрахамом Аткинсом, директором знаменитой психиатрической лечебницы Мерсифэйт. Она ещё не видела его, а уже боялась до чёртиков.

И когда Элен предавалась не самым радостным размышлениям, всеми ожидаемый доктор наконец-то соизволил явить свой лик почтенной публике. Аткинс выбрался из экипажа и лёгкой трусцой сбежал вниз по трапу, источая сияющую улыбку и бьющую фонтаном энергию. И если подвижность и бодрость психиатра не вызвала у Элен никаких нареканий, то широченная приветственная улыбка показалась до того фальшивой и неискренней, что у неё просто дух перехватило. Неужели никто не видит, что этот человек, радушно улыбаясь, внутри остаётся холодным и чёрствым, поразилась Элен? Неужели никто не понимает, что за улыбающейся маской скрывается кто-то другой — тёмный и зловещий? И этот человек лечит Стефана? Элен обуял неподдельный страх за умственно отсталого юношу. Справедливости ради она сама не могла бы себе сказать, откуда ей пришли в голову подобные сравнения, и с чего она взяла, что доктор Аткинс настолько ужасен, как ей внезапно привиделось. Стоило ей моргнуть, как наваждение спало, и врач предстал в несколько в ином свете — обычный весельчак-балагур, истосковавшийся в больничных стенах по обществу нормальных людей, не связанных с его работой. У девушки голова пошла кругом. Но, как известно, первое впечатление может быть и самым верным, поэтому Элен для себя твёрдо решила держать с этим психиатром ухо востро.

— О-о-о, мои дорогие и любезные друзья, я так рад встрече! — Аткинс всё тем же лёгким пружинящим шагом приблизился к семейству Гиллроев. — Моя скромная персона всецело в вашем распоряжении. Каждый раз, приходя в ваш дом, я испытываю ни с чем не сравнимое наслаждение от общения с такими замечательными людьми, как вы. Право слово, я начинаю чувствовать себя частью вашей семьи! Ха-ха!

Подставляя щёку для лёгкого поцелуя, Катрин совсем уж неожиданно для Элен жеманно рассмеялась, словно Аткинс выдал уморительную шутку. С Джеймсом доктор поздоровался по-мужски, обменявшись крепким рукопожатием и обязательной, краткой, в двух словах, информацией о погоде в разных частях города. Малыши Том и Сью удостоились пары добрейших улыбок и заверений, что Аткинс ещё никогда не видел, чтобы дети так быстро росли. Том понимающе фыркнул, дескать, ага, как же, так и поверили, чем заслужил от Элен исполненный благодарности взгляд. Похоже, двойнята в определённой степени разделяют её точку зрения и способны увидеть Аткинса несколько под другим углом. Кивнув Шатнеру, как старому знакомому, Аткинс остановился напротив Стефана.

— Стефан, мой мальчик, — голос психиатра источал настолько по-отчески искреннюю заботу, что Элен, стоявшая позади юноши, невольно вздрогнула. Как-то совсем не вязался этот голос с её первоначальным впечатлением о докторе Аткинсе. Впрочем, она составила о нём крайне негативный портрет ещё до того, как увидела! Разве это справедливо по отношению к нему? Элен нахмурилась, настороженно ловя каждое сказанное врачом слово. Не дело прислуги подслушивать разговор господ, развесив уши. Но она здесь стоит не для мебели, деваться ей некуда и уши у нее, в конце концов, имеются. А имеющий уши да услышит. И Элен, затаив дыхание, из-всех сил изображая абсолютное спокойствие и равнодушие, слушала.

— Здравствуй… Мне кажется, ты с каждым разом выглядишь всё лучше и лучше. Безумно рад тебя видеть, мой мальчик. К сожалению, мы встречаемся гораздо реже, чем мне бы того хотелось, но знай, что я постоянно о тебе думаю. Я никогда не забываю своих друзей. А мы же с тобой друзья, да, Стефан? Лучшие, причём, друзья! И у меня для тебя припасён небольшой подарочек… Ага… Сейчас… Вот, держи! Ну как тебе, нравится?

Элен чуть не заработала косоглазие, пытаясь, глядя прямо перед собой, каким-то совершенно запредельным образом рассмотреть, что дал доктор Стефану. Спина юноши скрывала от девушки подарок психиатра. Но, чем бы ни была эта штука, она привела Стефана в неподдельный бурный восторг. Элен и представить себе не могла, что парнишка способен на подобные эмоции!

Издав щенячий, захлёбывающийся от восторга визг, Стефан, прижимая одной рукой невидимую для девушки штуку к груди, бросился обнимать доброго доктора!

— Ну же, ну же, Стефан, ты задушишь меня, малыш! — Аткинс хлопал юношу по спине, снисходительно посмеиваясь.

— Стефан друг доктора Аткинса, доктор Аткинс друг Стефана! — тараторил юноша, тиская психиатра. — Мы друзья…

— Доктор, я давно не видела нашего сына в таком отличном настроении! Правда, Джеймс? — Катрин восторженно щебетала, выглядя, по мнению Элен, набитой дурой. Она просто не узнавала всегда невозмутимую и хладнокровную железную леди. — Ваши методы лечения просто чудо, доктор!

Элен чуть не хмыкнула во всеуслышание, но вовремя сдержалась. То, что Стефан изо дня в день повторяет одни и те же слова — чудо? Девушку всю перекосило от отвращения. Похоже, этот докторишка вешает им всем лапшу на уши, как она и предполагала.

— Да, да, Абрахам, ваши визиты для Стефана равнозначны самым любимым праздникам, — откровенно скучая, сказал Джеймс, получив в бок острым локотком от супруги.

— Пустое, пустое, — вальяжно отмахнулся Аткинс. — Заниматься со Стефаном для меня сущее удовольствие. Но… Но простите меня, любезные, что это за прекрасное юное создание? Кого вы от меня прячете?

Катрин, пригрозив готовой сквозь землю провалиться Элен взглядом, полным обещаний самых страшных мук, поспешно сказала:

— Доктор, эта девушка наша новая няня, мисс Харт. Дети просто обожают её. Элен, поздоровайся с доктором Аткинсом.

Вспыхнув, наверно, так, что покрывший её щёки румянец запылал в сгущавшихся сумерках алыми маками, Элен сделала книксен. Девушка больно прикусила изнутри щёку, чтобы удержаться от зубовного скрежета. Миссис Гиллрой только что низвела её до уровня комнатной собачонки, подчиняющейся любому приказу хозяйки.

— Добрый вечер, дитя. Что ж, немудрено, что вы околдовали этих милых детишек. Вы на редкость очаровательны.

И он туда же! Половина из тех, с кем была знакома Элен, мечтали удочерить её, называя чудесной девочкой или дитя. Остальная половина без всякого зазрения совести утверждала, что она красива. Врали, конечно, безбожно, Элен давно привыкла к подобным медоречивым словам.

— Вы чересчур добры ко мне, сэр, — девушка отважно выдержала пронизывающий, проникающий под одежду, пристальный взгляд психиатра. Она смогла устоять, не отвести глаз. И даже при этом самой внимательно рассмотреть доктора.

Абрахам Аткинс был худощавым мужчиной высокого роста и среднего телосложения. Человек из тех, чей возраст трудно определить. С равным успехом директору Мерсифэйт могло быть сорок лет, а могло и все пятьдесят. Удлинённое лицо, острый хищный нос, умные, глубоко посаженные тёмные глаза. Чёрные, без единого седого волоска коротко остриженные волосы, зачесанные косым пробором, небольшие тонкие усики, бородка клинышком. Одет изящно и со вкусом — прекрасно пошитый тёмно-серый фрак, белая мишка, аккуратно повязанный шейный платок, начищенные остроносые туфли, в изящных, с тщательно ухоженными ногтями руках шляпа-цилиндр. Настоящий франт и обольститель молодых и состоятельных вдовушек, сказала бы мама Элен, доведись ей увидеть Аткинса. И Элен бы согласилась с матерью, если бы не пронизывающий, стылый как зимняя стужа взор доктора. Разве можно с таким взглядом кого-то очаровать? Лично Элен и на пушечный выстрел не подошла бы добровольно к человеку с такими глазами. Как можно?.. Но, видя, с каким восторгом пожирает его взглядом Катрин и Стефан, Элен поняла, что ещё как можно. Иногда люди не видят очевидных вещей. Потому что не хотят. Или же… Или же потому, что сами смотрят на мир такими же холодными бездушными глазами. Чёрт, зрачки девушки непроизвольно расширились. Да ведь у Катрин и Аткинса почти одинаковые взгляды! В кристально-голубых глазах миссис Гиллрой и тёмно-карих Абрахама Аткинса царила одна и та же зима.

— Да что же это мы стоим на улице! — спохватилась Катрин, нарушая затянувшееся неловкое молчание. — Доктор, идёмте скорее в дом! Думаю, за праздничным столом у нас с вами найдутся более достойные для разговоры темы, чем обсуждение прислуги! Верно, Джеймс?

— Я всё ждал того момента, когда смогу потолковать с вами о выступлении Кларенса на заседании парламента в прошлую пятницу, — подкрутил усы мистер Гиллрой, одаривая жену скупой улыбкой.

Двойнята первыми унеслись внутрь дома, как только почуяли, что больше не находятся под неосязаемой опекой взрослых. От них не отставал их старший брат. Стефан, с выражением полного счастья на бледном лице, прижимал к груди подарок доктора — маленькую красную шкатулку. Катрин, играя роль радушной хозяйки, взяла Аткинса под руку. Джеймс шёл чуть позади. Элен ничего не оставалось, как последовать за ними. Дворецкий, до последнего стоявший немым вытянувшимся столбом, проводил удаляющихся людей ничего не выражающим взглядом. Но Элен, идущая последней, чувствовала, как старческие глаза Шатнера сверлят её спину. Девушка еле сдерживалась, чтобы не оглянуться. Ей хотелось ещё раз взглянуть на странных сопровождающих доктора Аткинса. Рослые молодчики, с дыхательными масками на лицах своей неподвижностью мало отличались от высокомерного дворецкого. Они так и остались стоять подле экипажа, внимательно посматривая по сторонам. Интересно, чем они дышат? Элен успела рассмотреть на заплечных ранцах здоровяков манометры давления и хитроумные вентили. И дураку понятно (а воспитанная папой-технарём дочка дурой не была!), что в баллоны закачан какой-то газ. Или кислород? У них что, проблемы с лёгкими? Но разве люди, с подобными проблемами со здоровьем могут быть телохранителями столь важной персоны, как директор Мерсифэйт? Пока Элен шла по подъездной площадке, ёжась от холода, её одолевали сотни самых разных вопросов. И все эти вопросы роились в её голове под сверлящим взглядом Шатнера. И какого чёрта он так смотрит на неё?

В дверях возникла небольшая пауза. Аткинс, заразительно улыбаясь, пропустил вперёд хозяев и по-джентельменски указал рукой на двери подоспевшей Элен.

— Только после вас, дитя.

Элен, пробормотав что-то вроде благодарности, старясь не поднимать головы, попыталась как можно быстрее прошмыгнуть мимо Аткинса. Врач, по её мнению, встал слишком близко, загораживая половину дверного проёма. Чтобы пройти в холл, Элен пришлось бы волей-неволей прикоснуться к Аткинсу. А ей очень не хотелось этого делать. Но психиатр, по-прежнему скалясь в нарисованной улыбке, не спешил подвинуться. Элен, понимая, что ещё одну оплошность Катрин ей вряд ли простит, поспешно сунулась между вставшим боком доктором и дверным косяком. И, когда девушка переступала порог, она внезапно почувствовала, как чья-то рука нахально вцепилась всей пятернёю в её ягодицы. Пальцы сжались, с силой сдавливая её упругие округлости. Хватка была жёсткой и быстротечной. Но этих нескольких секунд хватило, чтобы Элен почувствовала себя на всю жизнь опозоренной. От чувства величайшей несправедливости и обиды она едва не заревела во весь голос. Ей стало до того стыдно, что она была готова провалиться сквозь землю!

Вскинув голову, чтобы не сорвалась ни одна из выступивших слезинок, девушка резко обернулась, наткнувшись на добрейшую улыбку Абрахама Аткинса и его колючие злобные глаза.

— Ну что же вы застыли? Поспешите скорее в тепло, а то на вас лица нет! Не хватало ещё, чтобы такое очаровательное создание заболело!

Элен медленно отвернулась. У неё едва ноги не подкосились, когда она увидела, что к нахальной ухмылке Аткинса присоединился презрительный взгляд продолжающего смотреть ей в след дворецкого. Он всё видел! Шатнер видел, как эта наглая сволочь схватила её за задницу! В висках Элен гулко застучала кровь, в глазах потемнело. Она едва не вбежала в холл, стремясь как можно скорее разорвать дистанцию между собой и этим улыбчивым страшным человеком в безупречном фраке.

— Присмотри, пожалуйста, за моей шляпой, — Аткинс вручил Элен цилиндр.

— Доктор, вы заставляете меня нервничать! — захихикала стоявшая чуть поодаль Катрин. — Без вас я не сяду за стол, а так хочется отведать севильских лазаний…

— О-о-о, моя дорогая, ваши блюда ничем не уступают в своём великолепии вашей неземной красоте!

Аткинс, оставив Элен дрожать в центре холла от распирающих её чувств, прошёл в гостиную. Негромкий стук закрывшейся двери заставил Элен подпрыгнуть на месте. Дворецкий, вошедший в дом, изучающе посмотрел на девушку и сказал:

— Пройдёмте на кухню, мисс Харт. Пора подавать на стол.