Воланд де Морт

11. Попытка номер два

В себя я пришёл от чьего-то стона поблизости. Пробуждение было жутким, с адской головной болью. Но болела не только голова, телу тоже досталось. Похоже, что с нами не церемонились, когда перемещали с места на место. А потом бросили здесь, на неровном бетонном полу… впрочем, ничего удивительного! Всё как всегда! И с этим «как всегда» нужно что-то делать.

Рядом снова раздался стон, и в этот раз я понял по голосу, что издаёт его Маша. С трудом повернув голову, я разлепил глаза и наткнулся на её измученный взгляд.

— Знаешь, Алик! — с трудом проговорила она, — сначала я тебя ненавидела, потом вроде стала немного привыкать и даже чуточку прониклась доверием…

— А сейчас? — спросил я, чувствуя, что она ещё недоговорила.

— А сейчас я совершенно ясно понимаю, что ты нас угробишь. Рано или поздно мы умрём. Причём скорее рано, чем поздно. В тебе сидит какая-то тяга к саморазрушению. Ты не понимаешь, что иногда надо просто заткнуться? — проговорила Маша и замолчала.

— Может быть, ты и права! — вздохнул я.

Я не очень жалел о том, что наговорил Воланду и его людям. Даже, наоборот, я получил пусть и не явное, но подтверждение, что Воланд в курсе про чакры и про зерно, и, вполне возможно, даже этим как-то воспользовался. Правда, вот не очень понятно как. Неужели он тоже разорил какое-нибудь убежище? Или только мечтает это сделать? Но вот насчёт чакр он в курсе, это точно! Это я по нему прочитал хорошо! Он думал, что это его секрет, а я взял и вывалил его публично, на всеобщее обозрение. Да уж… возможно, что именно этого он мне теперь и не простит!

Я вдруг осознал, что мне что-то мешает в районе шеи. Протянув руку, я потрогал и вдруг с удивлением обнаружил, что на мне надет металлический ошейник. Пока я ощупывал его рукой, задел за что-то ещё. Это оказалось тросиком, пристёгнутом к моему ошейнику. Отлично! На меня надели поводок! Я повернул голову и глянул, куда именно тянется этот тросик. Он шёл к Маше, и другим своим концом крепился к её ошейнику.

— Да чтоб тебя! — не удержавшись, воскликнул я.

— Что ещё? — Маша снова с трудом разлепила глаза и повернула ко мне голову.

— На нас надели ошейники, которые связаны между собой тросом! — сказал я.

Маша подняла руки и с удивлением ощупала свой «аксессуар», который умудрилась до этого момента не замечать. Хотя, когда у тебя болит вообще всё, можно проигнорировать лёгкий дискомфорт в районе шеи.

— Дерьмо! — резюмировала Маша и уронила руки, — полное дерьмо! — добавила она, обдумав наше положение получше.

Я почувствовал укол совести. Да, барагозить можно, но не тогда, когда от тебя зависит ещё чья-то жизнь. Маша была права. Я, очевидно, нарывался, совершенно не думая о том, что она сидит со мной в одной лодке. Хотя, с другой стороны, совсем недавно мы были с ней в разных лодках. Не так уж мы и близки, если подумать. Ладно, посмотрим, что для нас приготовили, и можно ли из всего этого дерьма будет выбраться.

Оптимист внутри меня утверждал, что можно. Правда, он был где-то очень глубоко, и голос его был еле слышен. А вот пессимист наслаждался триумфом, пытаясь убедить меня, что в этот раз ничем хорошим это точно не закончится. Слишком серьёзные противники, которые сейчас полностью контролируют ситуацию, а мы находимся на их территории. Получалось, что козырей у нас вообще нет! Никаких!

Я с кряхтением подполз к Маше и запустил руку ей в волосы. Она не возражала. Только вот, толку от этого никакого не было, потому что она была практически полной. Как и я! Сколько мы были без сознания? Пять часов? Вроде бы столько, сказал Воланд, оставалось до начала игр? Понять бы ещё, что это за игры!

Мы лежали в какой-то очередной кирпичной комнате «без окон, без дверей». Похоже, что они любили устраивать стартовые позиции именно в таких помещениях. Но это была совершенно точно не та комната, где мы очнулись в прошлый раз.

Что-то заскрежетало с двух сторон одновременно. Я запрокинул голову, чтобы увидеть, что происходит с той стороны, куда мы лежали макушками. Там на стене поднялась железная заслонка и открылся лаз шириной не больше метра и высотой не больше пятидесяти сантиметров. Внутри было темно.

Я приподнял голову, чтобы посмотреть, что скрежетало с противоположной стороны. Там открылся точно такой же лаз. Но в отличие от первого, в нём было не пусто. Прямо на нас таращилась здоровенная морда. Я не сразу понял, кто это, но через секунду узнал. Это был здоровенный аллигатор.

— Маша, надо двигать! — сказал я, переворачиваясь и вставая на четвереньки.

— Тебе надо, ты и двигай, — ответила она, не отрывая глаз.

— Хорошо! Интересно, когда он тебя сожрёт, ошейник выплюнет? Или я так и останусь у него на поводке? — сказал я.

— Чего? — подскочила Маша, и, проследив за моим взглядом, тоже увидела аллигатора.

— Говорил же, надо уходить! — сказал я.

— Ладно, на этот раз уговорил! — сказала она, — а куда?

— Нам дали только один вариант. И этого парня сюда прислали только для того, чтобы он заставил нас поднятья и начать двигаться, — сказал я.

— Думаешь, он нас есть не будет? — спросила с надеждой Маша.

— Думаю, что если мы не уйдём, то будет, — сказал я.

Мы на четвереньках засеменили к дыре. Вставать на ноги смысла не было, потому что там всё равно придётся ложиться на живот и ползти.

В дыру мы вползали плечом к плечу. Когда наши ноги пересекли линию стены, я обернулся. Крокодил уже был на середине комнаты, приблизительно в том месте, где мы совсем недавно лежали.

— Таким темпом он нас догонит и начнёт кусать за пятки, — сказал я и ударил ногой по торчащему краю поднятой заслонки. Она со скрежетом упала вниз, отрезав нас от рептилии.

— Ничего себе! — возмутилась Маша, — а если бы она упала, когда мы под ней проползали? Чтобы тогда было?

— Не упала бы, — сказал я, — если бы нас хотели убить, то уже убили бы. А теперь, прикончить нас в самом начале маршрута, это было бы глупо. Они же хотят зрелищ, а что это было бы за зрелище? Публика была бы недовольна!

— Думаешь, они нас видят? — спросила Маша насторожившись.

— Не знаю, — сказал я, задумавшись, — может, да, а может, и нет. Но на всякий случай лучше общаться так, как будто видят, а то, мало ли?

— Отстегнуть бы это ерунду! — сказал Маша, и я понял, что она возится с тросиком на ошейнике.

Мы лежали в этом небольшом лазе в полной темноте, и я решил зажечь, наконец, светоч. Щёлкнул пальцами, но светоча не получилось. Вернее, получился, но какой-то прямо микроскопический. Наверное, с ноготь размером. А создать я пытался полноценный!

— Сделай побольше, — сказала Маша, — этот ни фига не светит.

— Не получается, — озадаченно сказал я.

Маша тоже «чиркнула» пальцами, но её светоч получился ещё меньше моего.

— Что за ерунда! — озадаченно сказала она, — здесь тоже место, в котором не работает магия?

— Работает, но плохо, — сказал я, — и думаю, что дело не в месте.

— А в чём? — удивилась Маша.

— Если нам нужно будет пробираться по какой-то территории, как я понял из их слов, да ещё и зрители будут там присутствовать, то я очень плохо себе представляю, как можно ограничить там использование магии. Без чётких границ и в большом объёме. Так можно и себя и охрану оставить без возможности колдовать. Так что думаю, тут дело не в месте, а в аксессуарах, — сказал я.

— В чём? — не поняла Маша.

— В ошейниках, — сказал я, — думаю, это именно они каким-то образом блокируют наши магические возможности.

— Проклятье! — сказала Маша, — ещё и привязали нас друг к другу!

Я лёг на спину и решил получше изучить ошейник и крепление тросика к нему. В месте, где они соединялись, был небольшой блок, который ездил по бороздке, что шла по всей окружности ошейника.

— Круто! — сказал я, — можно даже крутиться вокруг себя, и трос всё равно не запутается, потому что может бегать по ошейнику.

— Ты хоть сам понял, что сейчас сказал? — удивилась Маша, — ты радуешься, что у тебя крутой ошейник?

— Нет, я радуюсь тому, что раз уж он есть, то, по крайней мере, устроен не самым худшим образом. Если бы не этот ползунок в месте крепления, нам бы пришлось куда тяжелее. Мы бы постоянно запутывались, — сказал я.

— Я бы этому удобству предпочла полное освобождение! — сказала Маша.

— Ладно, ты смотри, чтобы какой-нибудь крокодил не приполз к нам спереди, а я попробую что-нибудь сделать, — переворачиваясь набок, сказал я.

Нужно было попробовать заклинание «освобождение от оков», которое уже доказало свою эффективность в квартире манпира. Я не был уверен, что оно сработает, раз уж магия у нас почти полностью блокирована, но вдруг?

Ощущения были очень странные. Я делал всё правильно, и непонятно было, почему это не работает. Как в былые времена, когда магии не было. Можно сколько угодно выкрикивать заклинания из Гарри Поттера, но ничего не случится. Так и сейчас. И если светоч можно было зажечь, хотя бы крошечный, то вот как на чуть-чуть разрушить оковы, было непонятно. Может быть, они в результате и потеряли свою прочность, только так незначительно, что заметить и понять это не было никакой возможности.

— Ну как? — после некоторого ожидания спросила Маша.

— Голяк, — разочарованно выдохнул я.

— Поздравляю, из нас сделали «натуралов», — упавшим голосом сказала Маша, — интересно, какая длина у этого тросика? Насколько далеко от тебя я смогу держаться, чтобы ты снова не подставил меня под удар?

— Думаю, метра три. Этого тебе не хватит, — сказал я.

Поскольку ширина этого лаза была всего-навсего около метра, то лежали мы плечом к плечу, касаясь друг друга.

— Как бы отодвинуться от тебя подальше! — завозилась вдруг Маша.

— Хочешь, ползи впереди, заодно будешь разведывать дорогу и предупреждать меня об опасностях, — сказал я.

— Ага! Ещё чего захотел! — огрызнулась Маша.

— Тогда можешь ползти сзади, но придётся нюхать мои пятки, — сказал я.

— Если бы ты не сказал «нюхать», я, может быть, и поползла бы, а теперь что-то не хочется, — сказала Маша.

— Тогда давай вместе, бок о бок, как настоящие боевые товарищи! — сказал я.

— Заткнись! — устало сказала Маша.

— Слушай, а попробуй свой дар! Посмотри, как он работает? А то вдруг тебя не так сильно ослабили, как меня.

Маша хотела мне что-то возразить, но потом всё же, в самом деле, решила проверить, насколько может пользоваться своими возможностями. Лежащий перед ней камень размером с голубиное яйцо она запулила далеко вперёд, так, что он улетел в темноту и там ударился во что-то железное. А вот булыжник величиной с кулак уже с трудом откатила на метр.

— Чувствую себя совершенно беспомощной, — чуть не плача, сказала Маша.

— Да, и как только мы раньше жили? Без всего этого, да? — посочувствовал ей я.

— Ладно, лежать здесь бессмысленно, поползли вперёд. А то ещё откроют створку сзади, чтобы крокодила сюда запустить, если посчитают, что мы слишком пассивны, — сказала Маша.

— Здравая мысль, — сказал я, — кстати, ты как? Приступов клаустрофобии не испытываешь? А то на меня накатывает лёгкими волнами.

— Пока ты не сказал, не испытывала, — раздражённо сказала Маша, — а теперь испытываю! И как ты умудряешься всё время мне жизнь отравлять?

— Не всё время, тебе просто сейчас так кажется, потому что у тебя депрессивный период. Он пройдёт, и ты поймёшь, что я просто пупсик, который о тебе нежно заботится, — сказал я.

— Ты меня своими заботами скоро угробишь, — сказала Маша, — можешь перестать это делать?

— Мы просто превозмогаем трудности, и когда дойдём до апогея, то испытаем катарсис и начнётся новая эра. И тогда, ух, заживём! — сказал я.

— Я половину слов из того, что ты сказал, не поняла, — сказала Маша и поползла вперёд, осторожно перебирая локтями.

— Не успела выучиться как следует до всех этих событий, — с сожалением сказал я, — что же будет со следующим поколением? Мы деградируем, и это не остановить. Сначала разрушилась материальная цивилизация, а теперь рушится и духовная.

— Хватит умничать, — обернулась на меня Маша, которая уже уползла вперёд на полкорпуса, — ползи лучше! Я собой дорогу разведывать не подписывалась.

Я быстро её догнал, и дальше мы ползли рядом. Крохотные светочи летели перед нами, хоть немного освещая пространство. Хорошо хоть не полностью блокировали использование магии. А то, в кромешной темноте, в сильно ограниченном пространстве, мы бы могли и запаниковать.

Уклон этого лаза едва заметно шёл вниз. Через некоторое время в тусклом свете мы заметили впереди отблески. И чем ближе мы подползали, тем этих отблесков становилось больше. Вскоре, уже не оставалось никаких сомнений, что перед нами вода.

— Дерьмо! — уже привычным тоном сказала Маша, — кто бы сомневался!

— Видишь, как всё относительно! — философски заметил я, — нам казалось, что всё плохо, но мы наткнулись на лужу, и оказалось, что может быть ещё хуже. Теперь мы уже хотели бы, чтобы то плохо, которое было до этого, просто сохранилось, и тогда это было бы хорошо!

— Заткнись! — сказала Маша.

— Я просто пытаюсь поддерживать в тебе бодрое расположение духа, — возмутился я.

— Чем? Тем, что каждым словом пытаешься меня взбесить? — она повернула ко мне голову.

— Зато ты не сникаешь! — парировал я, — и то хорошо!

Мы доползли до лужи. В этом лазе стояла вода, и поскольку он шёл под уклон, то было видно, что и уровень воды постепенно повышается.

— Чёрт, мы даже развернуться здесь не сможем, чтобы поползти обратно! — с досадой сказала Маша.

— Обратно нельзя, там крокодайл нас поджидает, — сказал я, — ты главное помни. Нас пока что убивать не хотят. Нужно, чтобы мы играли в их игру, и порадовали этим зрелищем местную публику. Чтобы всем было интересно, игра должна быть сложной.

— Всем, кроме нас, — поправила меня Маша.

— Естественно, — согласился я, — а в том, чтобы просто ползти по этому узкому тоннелю сложностей мало. Точнее, эта сложность очень скучная и унылая. Так что, постепенно условия должны ужесточаться. Но, в то же время, быть выполнимыми, чтобы мы не слились сразу и не испортили им в очередной раз шоу.

— А что за радость от того, что мы будем ползти по воде? — удивилась Маша, — это что, зрелищно? Опасно? Интересно хотя бы? Это же бред какой-то! Либо придумывали это тупые идиоты, либо я чего-то в этой жизни не понимаю!

— Конечно, ты просто чего-то не понимаешь! — сказал я, — я тоже не понимаю. Но ведь мы не знаем сценарий. Сразу навешивать на нас серьёзные трудности, это неверно по законам драматургии.

— По каким законам? — удивлённо посмотрела на меня Маша.

— Если это для них должно быть представлением, то есть определённые правила, по которым всё должно развиваться. Нет никакого смысла, сразу на нас вываливать весь арсенал испытаний, которые они приготовили. Так, всё слишком быстро закончится. Нужно постепенно вести нас по маршруту, усложняя жизнь с каждым шагом и с каждым метром пути.

— Ты так говоришь, как будто сам такие штуки организовывал, — подозрительно спросила Маша.

— Да нет, просто это вещи очевидные, — сказал я, — на этом строится любое зрелище. Развитие должно идти постепенно, потом высшая точка, потом финал… ну, может быть, я не всё знаю и есть ещё какие-то промежуточные этапы, но основной принцип такой.

— И что нам теперь делать? Ползти брюхом по воде? Мокнуть? — спросила Маша.

— Боюсь, что намокнуть, это не самое страшное, из того, что нас сегодня ждёт, — сказал я.

— Да уж, и зачем я пошла за тобой, когда ты зачем-то решил меня забрать? — вздохнула Маша.

— Не думай, что если бы ты осталась, то избежала бы этой участи. Наверняка и твоим друзьям тоже есть место в этом сценарии. Ну, или в другом сценарии. Одно можно сказать точно, отпускать их никто не собирается, — сказал я.

— Всё равно это ты во всём виноват! — упрямо сказала Маша, — и если бы мне магию не прижали, прям вот сейчас прибила бы!

И она, высвободив руку, взмахнула ей в этом тесном пространстве, чтобы меня ударить. Ударить, естественно, не на поражение, а просто от досады пихнуть в плечо. Но подняв руку, она вынуждена была и сама приподняться немного, и задела головой потолок, а он, как бы странно это ни звучало — звякнул. Как будто крышка подпрыгнула на кастрюле.

Мы с Машей посмотрели наверх, а потом друг на друга.

— А может, и не придётся мокнуть, — улыбнулся я.