Японская война 1904. Книга третья

Глава 2

Смотрю на японцев. Парень как будто искренне рад моему появлению, девушка в итоге отводит взгляд.

— Добрый день, полковник, — Плеве, поднимаясь из-за стола, тут же перехватил инициативу и пожал мне руку. — Спасибо еще раз за то, что так вовремя вмешались. Боюсь, без вас и ваших помощников все могло бы закончиться гораздо хуже.

Я как раз закончил осматривать чью-то лавку, временно переоборудованную под полевой штаб министра внутренних дел. И где почему-то не было никого кроме нас четверых. Плеве что, решил, будто после нападения стал бессмертным?

— Прошу прощения, — не очень хочется сознаваться, что ты хуже, чем тебя считают, — но эти двое не работают на меня. И, может, позвать вашу охрану?

— Не надо. Я знаю, — Плеве улыбнулся. — И было бы крайне неправильно говорить, что вы совсем не имеете отношения к этой парочке. Одна — пленница, второй даже в солдаты пробился. Тем не менее, то, что они оказались в нужное время в нужном месте и, главное, приняли правильное решение — это только их заслуга.

— Тогда…

— Было бы преступно с нашей стороны не использовать эту ситуацию, — в голосе Плеве добавились стальные нотки.

— Вячеслав Константинович! — я тоже повысил голос. — Тут война, а не полицейская операция!

— И вы готовы отказаться от полицейской операции из принципа, даже если она может помочь на вашей войне?

— Я…

Я чувствовал, что Плеве, как он уже не раз любил это делать в столице, собрался обзавестись двойными агентами. И пусть в 80-х у него все получилось, но я-то помнил, что даже тогда это стоило жизни его напарнику. А сейчас… Двойной агент среди боевого крыла эсеров Азеф в итоге станет заказчиком убийства самого Плеве. И зачем мне такие же риски с японцами? Тем не менее, я не стал рубить с плеча и сначала выслушал план министра внутренних дел.

— То есть мы официально подтверждаем, что эти двое работали на меня, — подвел я итоги, когда тот закончил. — Более того, организуем официальную службу под крылом 2-го Сибирского, которая и дальше будет искать шпионов. Руками японцев!

— Можете расширить им штат, финансы я выделю, — Плеве пожал плечами. — Да, выглядит странно. Но они уже сработали! Причем так, что теперь прогремят по всей стране. И пусть мы скроем имена и лица, но все, кому нужно, и так всё узнают.

— И все ради того, чтобы Казуэ, — я кивнул на молча сидящую японку, — стала двойным агентом? Для нас и разведки Оямы? Неужели вы верите, что ее примут обратно? После того, как, по вашим словам, все и так всё узнают.

— В этом и прелесть, — усы Плеве встопорщились. — Ваша подопечная не будет сама выходить на прежних хозяев. Она будет играть роль вашей и только вашей помощницы, которая перестала скрываться и теперь работает на своего настоящего хозяина. И тогда… Поверьте, японцы не удержатся и сами на нее выйдут. Выйдут и сделают двойным агентом за нас.

— Агент, про которого все знают?

— В нашем случае это не имеет никакого значения.

— Но какой тогда во всем этом смысл?

— Канал передачи информации. Они скидывают нам то, что должно направить наши мысли в нужную им сторону. Мы передаем им свои обманки. Тот, кто сможет правильно расшифровать второй и третий слой этой игры, в итоге победит. Все просто.

Определенный смысл в словах Плеве появился. Зная, например, от чего нас хотят отвлечь или где обмануть, мы сможем в свою очередь понять планы врага, подготовиться.

— Но и японцы ведь тоже смогут точно так же нас просчитывать. Угадать, когда мы будем передавать через Казуэ правду, а когда ложь. Да и в верности самой девушки своему императору я бы не сомневался.

— О, я тоже, — Плеве улыбнулся, совершенно не стесняясь следящих за ним брата и сестру. — Именно поэтому она согласилась на мое предложение. Рассчитывает, что сможет нас обставить. И в этом истинная прелесть двойной игры: у каждого есть шанс, и победит в ней тот, кто умнее.

Стоящий передо мной министр внезапно открылся с совершенно новой стороны. Впрочем, это полностью объясняло его готовность принимать довольно резкие и неожиданные решения, так несвойственные остальным консерваторам. Он просто умел разделять свои цели и методы. А еще как потомственный аристократ считал себя умнее других. Довольно часто не без причины, но… Хочу ли я влезать в его игру? С одной стороны, мне оно совсем не нужно. С другой, пусть и так криво, но мне предлагают ресурсы для создания собственной контрразведки.

Как сказал Плеве, не важно, как выглядит ситуация, важно, как и кто ей воспользуется. И тогда вопрос будет звучать совсем по-другому. Считаю ли я себя достаточно умным, чтобы попытаться обыграть остальных?

— Я согласен, — решил я через минуту. — Но мне нужны будут деньги и… Еще десять радиопередатчиков.

— Это возможно, — кивнул Плеве. — Но зачем?

— Если и играть в эти игры с обманом врага, то по своим правилам. В обычных условиях медленной передачи информации у них больше опыта, и шансы на успех довольно призрачны. А вот если увеличить скорость, сделать так, что за каждое решение и ошибку придется платить в течение нескольких часов, то старые приемы и подходы, наоборот, уже станут мешать.

Мы еще почти час обсуждали детали будущего сотрудничества, и чем дальше, тем больше расширялись глаза Казуэ и Сайго. Под конец мы попросили их выйти на улицу и уже только вдвоем обсудили последние детали, и вот… Я тоже оказался на свободе, сжимая в руке сразу же подписанные бумаги об основании нового отдела.

Японцы ждали меня тут же у самого входа.

— Казуэ Такамори, — я поймал взгляд девушки, — поздравляю, теперь вы начальник службы военной контрразведки 2-го Сибирского корпуса. Ваш чин будет приравнен к 12-му классу табели о рангах, что соответствует армейскому поручику. До завтрашнего утра буду ждать от вас предложений и пожеланий по организации вашей службы.

— А я? — выпалил Сайго.

— Вы будете отвечать за силовые операции службы. До первых успехов никто нам штатную структуру не утвердит, так что пока без должности и чинов. А дальше… Все будет зависеть только от вас. Может быть, у кого-то уже есть идеи, как добраться до тех, кто помогал бомбистам? Или до еще каких японских шпионов?

Если честно, я не ждал положительных ответов на свои вопросы. Несмотря на согласие, не верил, что идея Плеве может принести пользу, но… Казуэ только хищно улыбнулась и попросила солдат, чтобы задержать китайцев, участвовавших в контрабандных поставках взрывчатки, а заодно написала несколько имен, работающих на Францию и Германию. Не знаю, правда ли это — многое придется проверять — но если японка поможет вычислить хотя бы соглядатаев из Европы, то, может, я и ошибался насчет всей этой затеи…

В итоге я застрял в Ляояне на целых три дня. Причем так долго задержался не из-за шпионов, а чтобы попытаться поговорить с великим князем, однако Сергей Александрович после покушения пребывал в минорном настроении и на контакт не шел. А вот время на месте не стояло. И пусть до большого сражения было еще несколько недель, но… Тратить их на политику вместо возвращения в Лилиенгоу и продолжения подготовки было бы глупо. А то если наша армия опять проиграет, то, несмотря на все хитрости и интриги, это будет именно поражение. Поражение, которое закроет нам весь юг Маньчжурии и решит судьбу Порт-Артура.

И вот ведь ирония судьбы и изгибы логики начальства. Только я уехал, только начал погружаться в работу всех частей 2-го Сибирского — боевых, снабжения, штаба — как тут же пришел вызов. Уже знакомый мне поручик Огинский пригласил меня в гости к Куропаткину, между слов намекнув, что на самом деле встреча будет не с главнокомандующим, а с остановившимся у него гостем. И вот я, уже без всякого предвкушения, а скорее злой до чертиков из-за кучи неоконченных дел, вытянулся по швам перед братом прошлого и дядей нынешнего императора.

Русая борода, светлые пронзительные глаза на вытянутом черепе… Черепе? Почему-то при взгляде на этого человека в голове возникло именно это слово. Будто это не человек, а… Функция, воплощение семьи Романовых с безупречной осанкой и длинной открытой шеей.

— Ваше высочество, — несмотря на странные мысли, я отвесил безукоризненно четкий поклон. Никогда так не прогибался раньше, по крайней мере, с тех пор как я занял это тело, а тут словно разом проснулись все спящие до этого инстинкты.

— Полковник, рад, что вы приняли мое приглашение, — Сергей Александрович несколько секунд внимательно меня изучал. Я ждал, что он что-то скажет о покушении: те же Витте и Плеве так сразу сказали спасибо, но великий князь решил не тратить время на такие мелочи и просто подвинул в мою сторону две папки.

— Что это? — я задал вопрос, которого от меня ждали.

— В первом конверте ваши генеральские погоны, прямо здесь и сейчас, — левая рука великого князя подвинула вперед ближайший конверт. — Там же полная поддержка от моей части семьи. Вас же наверняка уже сравнивали с Белым Генералом, так вот она ваша возможность сделать то, что в свое время не смог даже Скобелев.

Я невольно сглотнул. Вот оно — то, чего я искал все это время. Покровительство, ресурсы — причем такие, которые мне никогда не смогли бы обеспечить ни Витте, ни Плеве, ни Куропаткин. Ведь, просто приняв это предложение, я мог бы разом взлететь на их же уровень. Из грязи в князи, в смысле в генералы и протеже главной ветви императорской семьи. Вот только… Покровитель — это не только возможности, но и обязательства.

— Что я буду должен? — голос невольно опустился до хрипа, а Сергей Александрович, как оказалось, ждал этого вопроса. И не стал играть в лишнее благородство.

— Финансово ничего, однако политически вам придется следовать указаниям, которые семья будет передавать вам через меня или любого, кто принесет вам особый знак, — мне мельком показали платок со сложной монограммой. Буквы С и А, вплетенные в рисунок из шипастых роз, и что-то еще…

Я тряхнул головой. Мозг попытался спрятаться за неважные мысли, в то время как сейчас важно было только одно.

— Любые указания? — спросил я.

— Ничего личного, но вам придется придерживаться не только военных, но и политических целей, — великий князь на мгновение задумался, стоит ли продолжать, однако потом все же пояснил. — Как вы знаете, Россия, начиная с 90-х годов прошлого века, ушла от союза с Германией и сблизилась с Францией. Принесло ли это пользу нашей стране? Конечно, да — мы получили множество кредитов, которые помогли запустить промышленность и закончить стройки, которые иначе могли бы затянуться на десятки лет. Тот же Транссиб. Но интересы страны меняются. Если изначально Франция была настроена на равноценное сотрудничество, то теперь — чем дальше, тем больше они стараются только брать. Тяжесть этого союза тянет страну на дно, открывая дверь таким потрясениям, о которых никто раньше даже не думал. И все это можно исправить, просто сменив вектор внешней политики. Понимаете?

Я кивнул.

Я действительно понимал, какие нас могут ждать потрясения. А еще неожиданно осознал, откуда мог взяться вызвавший столько вопросов в будущем бьеркский договор 1905 года. Его вроде как никто не готовил, а потом сразу после Русско-японской Николай II лично встречается с кайзером и подписывает соглашение о взаимопомощи. Предполагали, что это мог быть выход на общий русско-франко-германский союз, направленный против Англии. Но эта линия так и не была доведена до конца, а потом волны дипломатии раскидали возможных союзников на прямо противоположные стороны. Да, конфигурация будущих противников во время Первой Мировой была еще совсем не определена.

— Кстати, недавно у нас была небольшая победа, — Сергей Александрович увидел, что я уже долго молчу, и решил сам продолжить. — Прямо перед отъездом сюда Витте пришлось подписать соглашение с Германией о новых торговых пошлинах, оно вступит в силу уже скоро, 28 июля. И да, с учетом нашей зависимости от Франции нам пришлось пойти на уступки по ценам на зерно, зато это откроет европейский рынок другим нашим товарам. Одно небольшое соглашение, а сколько новых заводов и денег это принесет стране! Сколько зерна останется внутри России, помогая избежать нового голода! Вот что бывает, когда страна начинает заботиться о собственных интересах.

— А что говорят об этом договоре ваши противники? — спросил я.

— Прямо в лоб попросите меня себя поругать? — великий князь усмехнулся.

— Я ведь все равно услышу их речи, так почему бы сразу не объяснить мне что к чему.

— Довольно прямолинейно. Кажется, давно я не общался с настоящими военными, — улыбка Сергея Александровича стала чуть шире. — Что ж, наши противники из старых консервативных семей считают, что мы не должны идти вообще ни на какие уступки. Как они говорят, неизвестная польза в будущем не стоит упавших цен здесь и сейчас.

— Наверно, в этом есть смысл. Крестьяне ведь рассчитывают на определенные деньги за свой хлеб, но не получат их. Не приведет ли это в итоге к тому же голоду?

— Не получат, но перед ними будут открыты сотни других путей. Стране нужны люди, которые пойдут на фабрики и заводы, которые откроют свое дело. Теперь это вполне возможно! И если не сделать этот рывок сейчас, потом цена будет только выше.

— Вы сказали про консерваторов, я так понимаю, эту партию представляют люди вроде министра внутренних дел.

— Все верно.

— А что насчет таких, как Витте?

— А эти считают, что мы, наоборот, должны ринуться в новый мир совсем без страховки. Открыть рынки, пустить внутрь России любые капиталы, которые захотят на нас заработать. Французские, английские, американские… Представляете, они ругают старые порядки, крепостное право, а сами фактически готовы отдать свой народ в рабство любому господину с толстым кошельком. Но разве уважающая себя страна согласится пойти по пути Японии: продать свободу и историю за иллюзию силы?

— Прошу прощения, но я не верю в людей, которые не оправдывают себя.

— О, тут вы правы, они рисуют в будущем вполне благостную картину. Витте и те, кто стоят за ним, верят, что, собрав внутри страны финансовых хищников нового времени, мы получим возможность ставить им условия. Сначала небольшие, не трогая кошельки, просто заставляя вкладываться в производство именно внутри России. Потом, чем глубже увязнет коготок, тем жестче мы сможем себя вести. Россия — фабрика всего мира, такова их мечта.

Я на мгновение прикрыл глаза. А ведь начало 20 века не сильно отличалось от любого другого времени. Есть те, кто хочет сохранить устоявшийся порядок, есть желающие медленных изменений и те, кто готов нестись вперед любой ценой. Знать бы еще тем самым резвым, что есть гораздо более дерзкие, чем они, ребята… Но что делать мне? С одной стороны, умеренное развитие, о котором говорит сам Сергей Александрович, меня вполне устраивает. Меняться и в то же время иметь возможность что-то подправить, если свернешь не туда.

— И что мне нужно будет делать здесь и сейчас? — я понял, что в принципе готов взять протянутый мне конверт.

— Вам нужно проиграть сражение за Ляоян. Главнокомандующий тоже не будет сильно стараться и даже примет на себя позор поражения. Вы же после этого сможете подняться на более заметные роли и, как придет время, наконец-то отбросить азиатских варваров.

— Но зачем снова проигрывать?

— Партия консерваторов пока слишком сильна. Нам нужно показать их слабость, лишить поддержки, и вот тогда, когда победа будет не ради себя самой, а ради страны — тогда вы и сделаете свое дело.

Проклятье! От недавнего интереса и хорошего настроения не осталось и следа.

— Что во втором конверте? — я не хотел, но все-таки задал этот вопрос.

— Приказ лично вам: остановить и отбросить японцев. Не справитесь — придется подать в отставку, хотя лично я слышал, что в былые времена истинно благородные люди после подобных неудач предпочитали стреляться.

— Остановить одному моему корпусу?

— Приказ будет всей армии, но, как вы могли понять, покровители нашего главнокомандующего тоже не против ослабить консерваторов. Он не будет особо стараться, а я попрошу, чтобы вам не помогали. Не станут отбирать, что уже дали, но и больше ничего вы не получите. И вот вопрос вам, Вячеслав Григорьевич, готовы ли вы ради своих амбиций и упрямства отправить на смерть доверенный вам корпус?

Сергей Александрович Романов изучал новое дарование, родившееся под флагом Русской Императорской армии. Так всегда было. Суворов, Кутузов, Дибич, Паскевич, Скобелев — один герой уходил, на его место приходил новый. Главное, держать их на строгом поводке: когда надо посылать отдыхать, когда надо снова отправлять в бой. Впрочем, сейчас великий князь и дядя царя на самом деле не отказался бы от искреннего союзника.

Все-таки уж слишком тревожной была ситуация. В воздухе веяло большой войной, и враги России тоже не сидели на своих местах. Так, он не сказал об этом, но Англия и Франция 8 апреля этого года тоже подписали соглашение, фактически поделив все спорные территории. Ньюфаундленд у побережья Северной Америки, Африка от Египта до Мадагаскара, Сиам в Азии и Новые Гебриды в Тихом океане — фактически они расчертили линиями весь глобус, и от осознания, для чего могла бы вестись такая подготовка, становилось неуютно.

С другой стороны, именно этот союз в итоге помог сблизиться с Германией, которая до того предпочитала посматривать на своего восточного соседа свысока. Россия на какое-то время оказалась на распутье, и было чрезвычайно важно сделать правильный выбор. Забавно, но такой же выбор нужно было сделать и его новому генералу, показать, кто он — верный пес или же дикий волк, которым рисует того прикормленный американский писатель.

— Итак, Вячеслав Григорьевич? — великий князь ждал ответа. Давняя традиция, идущая чуть ли не со времен Византии. Мятежные генералы не отправлялись на виселицу, а в случае отказа следовать приказам истинных повелителей империи просто получали смертельно опасное задание. Потерпят неудачу — заодно лишатся и репутации, что позволит избежать ненужных волнений среди их сторонников. Преуспеют — тоже неплохо.

Победу там, где ее никто не ждет, тоже можно использовать. В случае Русско-японской войны — да, это усилит позиции старых семей, но с ними можно договориться. А вот на внешней арене будущим союзникам придется заплатить гораздо больше. Так что великий князь был готов к любому ответу, дело было за полковником.