щ

3. Менты

Условно то же самое время, пропавший кусок города.

— Пан пидполковнык, видгукниться! Прыйом! — майор Семеренко, оперативный дежурный городской полицейской управы, безуспешно пытался восстановить радиосвязь с коллегой из областной управы после обесточивания и перехода на автономное питание от резервного бензогенератора, — Пан пидполковнык, видгукниться! Прыйом! — не отвечал и проводной телефон, а сотовой связи вообще не было, — Марченко, пол-полковника же ты грёбаное, ты отвечать собираешься или заснул там на хрен?! — это он, конечно, выкрикнул не в режиме передачи, а просто воздух в кабинете сотрясти, хоть так сорвав раздражение.

Сначала вспышка эта непонятная со всплеском радиопомех, после которых ему стало настолько хреново, что чуть сознание не потерял, хоть и не жаловался на здоровье, и свет ведь погас сразу же. Он тогда хрен знает что подумал, но спасибо хоть, снаружи не грохотало, и здание ходуном не ходило — не похоже на прилёт гостинца от русни. Кое-как прочухался, спустился с фонарём, организовал дежурную смену, которой тоже пришлось несладко, запустили бензогенератор в подвале. И у соседей ведь в Днепровском отделении такая же хрень — тоже всем резко похреновело, и тамошний коллега, капитан Зозуля, ещё только запускал свой генератор. Кругом темень — свет, похоже, вырубило во всём городе.

Но млять, сколько же можно-то! Есть же резервные ЛЭП, есть же подстанции, и если не хватает, допустим, электроэнергии на весь город, но ведь их-то служба в числе самых приоритетных! Если уж обрыв на линии — это объясняет потерю телефонной связи с областной управой, сотовая — тем более, не в таком приоритете эти частные операторы, но пускай даже и областная управа всё ещё обесточена — у них там тоже свой генератор имеется, и уж радиосвязь-то должна работать! Да и Марченко этот — ну не первый же раз дежурство в одну смену с ним выпадает, мужик нормальный, не пьянь и не сачок. И даже если ему там ещё хреновее, чем им здесь, там и подменить его всегда найдётся кому! Не он, так другой бы кто-то вместо него давно бы уже отозвался!

Взяв себя в руки, Семеренко — уже исключительно для порядка, понимая, что толку от этого не будет — попробовал вызвать Марченко ещё раз. Естественно, результат был тот же, но теперь хотя бы уж его совесть чиста — не его в этом вина, а обстоятельств непреодолимой силы. Свидетели — вся его дежурная смена и вся Зозули. Наверняка уже и генерала Кысько из постели выдернули, и если уж тот до сих пор свет и связь в городе не вернул, то что тут может поделать он, какой-то майор? Да и до рассвета ведь уже недолго осталось ждать. Но и расслабиться не удалось — резко и настойчиво засигналили машины где-то на дороге за сто девяносто третьим домом. Пробка, что ли? Среди ночи? Дорога-то на ДнепроГЭС, через который ночью только военные колонны ходят, и как раз перед этой непонятной хренью там прошла колонна бензовозов на "Запорожсталь".

— Володя, что там за бибиканье, млять? — спросил он Зозулю по телефону.

— Патруль с развязки докладывает, что вояки из той автоколонны бензовозов от колонны отстали и заблудились, а рассказывают такое, что их бы на освидетельствование в дурку, но Серый, выгляни сам в окно в сторону двести тридцать четвёртого дома.

— И что я там должен увидеть? — майору было лень выходить в коридор.

— Ты взгляни, а потом решай сам, будешь ли ты сдавать в дурку уже меня.

Оторвав с большой неохотой свою "недвижимость" от кресла и обещая Зозуле самую ужасную смерть, если он это делает напрасно, майор Семеренко вышел из кабинета в коридор, подошёл к окну на Соборный проспект, лениво выглянул в него и остолбенел. Млять! Что за на хрен?! Где дома по ту сторону проспекта? Где те, которые должны быть за ними? Где трубы Заводского района? Вместо всего этого восходящее на востоке солнце осветило поросшую травой бескрайнюю равнину с редкими деревьями и кустами. Да тут и самому-то, млять, впору в дурку сдаваться! Вот предчувствовал ведь в начале ночи, что не бывает так, слишком уж спокойное начало дежурства, и позже обязательно ведь случится какая-нибудь пакость! Но млять, лучше бы уж самая худшая из ожидаемых случилась!

Не принесло успокоения и возвращение в кабинет. Снова позвонил Зозуля — за авторазвязкой такая же хрень. Не прямо по ней граница, а по газону, разве только кустов и деревьев побольше, площадь Запорожская, бывшая Ленина, пропала вся, а за ней пропал и ДнепроГЭС. Спасибо хоть, школа на месте, а за парком Металлургов — Дворец детского и юношеского творчества. Отозвались посты у школы и в ней, патрули в парке и на улице Богдана Хмельницкого, но не отзываются посты у городского ТЦК и стадиона "Арена", а уж дальние патрули — и подавно. Вдобавок, подняли шум жильцы сто девяносто третьего дома — патруль докладывает, что там есть пострадавшие, и вроде бы, даже кто-то умер. Он послал дежурного фельдшера, но если там много больных, то тому одному не справиться.

Посочувствовать проблемам коллеги Семеренко не успел, поскольку и к нему посыпались доклады об аналогичных происшествиях у жильцов домов из расположенного за Парковым бульваром соседнего квартала — девятого дома по бульвару, сто восемьдесят девятого по проспекту, а особенно из десятого, двенадцатого и четырнадцатого по улице Валерия Лобановского. Млять, да что же они все так синхронно болеть-то повадились, а то и дохнуть! Нашли время, когда и без них тошно! Послав в тот квартал обоих дежурных фельдшеров из городской управы, майор бессильно откинулся на спинку кресла. Больше медиков у него нет, и если не справятся они, он ничем больше не может помочь. Скорую помощь один хрен не вызовешь, а идти самому смотреть, что там за той улицей Валерия Лобановского, уже не хотелось. Хоть и не успели ещё доложить, но само отсутствие связи с тамошними постами и патрулями намекало, что увидел бы он там то же, о чём сообщил и Зозуля. Млять, а ведь день ещё только начинается! А впрочем, станет ли легче к вечеру? Что-то подсказывало Семеренко, что смены они с Зозулей теперь едва ли дождутся. Если эта догадка верна, то он теперь — начальник городской полицейской управы за неимением вышестоящих, а Зозуля — начальник Днепровского районного отделения на аналогичных основаниях. В прежней обстановке — радовался бы такому карьерному скачку, но в этой — млять, лучше бы она осталась прежней, и хрен бы с ней, с той полковничьей должностью.

А Зозуля опять трезвонит — просит дежурного из следственного отдела. Своего уже послал к тем воякам-водилам, но они такое рассказывают, что надо бы и из городской управы представителя, чтобы не было потом дурацких вопросов на ровном месте. И ещё медицинской помощи просит — не справляется его фельдшер в том сто девяносто третьем доме, а там уже две смерти и три опасных случая, сердечники в основном. Спохватился, называется, когда оба его фельдшера в соседнем квартале и сообщают уже о пяти смертях и десятке чреватых смертью случаев, а у него больше нет ни единого медика! Следователя — направит, не вопрос, раз есть, то отчего же и не помочь, а медиков — даже не проси, чего нет, того нет. Поступил и ожидаемый доклад от патруля с улицы Валерия Лобановского о том, что за ней — ни хрена нет. Ни жилых домов, ни ТЦК, ни стадиона "Арена", и за ними тоже ни хрена больше нет, а есть только заросли какие-то, вымахавшие буквально за одну ночь — нет, пан майор, богом клянёмся, оба ни в одном глазу! С удовольствием прислали бы и фотки, и видеопанораму, да только ни хрена ведь не работает сотовая связь.

И хрен бы с ним, со стадионом, хрен бы даже и со всем остальным городом, но вот исчезновение ТЦК — это проблема. В школе же призывники собраны перед отправкой их в областной ТЦК. А теперь куда их отправишь? Сбагрил бы их сейчас обратно ихнему дежурному военкому — твой контингент, вот сам с ним и разбирайся — и одной проблемой стало бы меньше. А теперь ведь и ещё наклёвывается — вояки эти, которые водилы. Пока их ещё опрашивают о случившемся, но следом ведь и другой вопрос возникнет — кому им теперь сдаваться и в чьё распоряжение поступать для дальнейшего прохождения службы, а главное — постановки на довольствие? Вот только этого ему ещё не хватало! Сбагрил бы и их военкому — твоё же военное ведомство, вот и разбирайся. Но где он теперь, военком этот грёбаный? Теперь ты, майор Семеренко, всем дыркам затычка!

Но и над этим пока поразмышлять толком некогда. Снова звонит Зозуля — вояк с их машинами он велел пока на улицу Богдана Хмельницкого перевести, а следователи к нему сейчас подойдут, и он сам тоже, поскольку появилось что обсудить. Заявляются они и огорошивают сходу — железяку какую-то молча на стол перед ним положили, странную, никогда таких и не видел, а свой следователь поясняет, что со слов вояк это наконечник от стрелы. Прилетела в лобовое стекло ихнего переднего бензовоза — спасибо хоть, попала в середину, так что между водилой и его напарником прошла, никого не ранив, но в гробу они видали такие шуточки! Тут через плотину едешь, с которой деваться некуда, молишь бога, чтобы не обстреляла в этот момент русня, съезжаешь с неё, и тут вспышка эта, всем хреново, а как прочухались и поехали дальше, так ещё и дорога куда-то пропала, и город, а они ведь и не сворачивали с неё, и ни в одном глазу, и темно же, как у негра в жопе, так мало всего этого, тут ещё и вот такие гостинцы от каких-то шутников прилетают!

Принесли и древко стрелы из пустотелого камышового стебля с обмоткой под наконечник проклеенной нитью на одном конце и костяной насадкой с пазом под тетиву позади оперения на другом, примотанных такой же нитью. Нет, ну есть, конечно, всякие исторические реконструкторы и в Запорожье, но во-первых, все они известны и имеются в полицейской базе данных, так что не в их интересах так хулиганить, а во-вторых, кто-то мобилизован и воюет, кто-то уехал, спасаясь от мобилизации, кто-то скрывается и вряд ли станет так палиться без нужды. Не характерно такое поведение для них.

— Серый, я ведь и сам раньше реконструкцией баловался, — напомнил Зозуля, — Если это и реконструктор, то какой-то патологически помешанный на достоверности во всех мелочах. Такой фанат был бы известен всем в их тусовке, но никто из них никогда не был таким. Наконечник стрелы — всегда свежий новодел, пускай и выкованный вручную, как и этот, но всегда новенький. У реконструкторов всегда всё новенькое и блестит, как у кота яйца, а этот хорошо попользованный, местами выкрошен, даже ржавчиной тронут, а этого ни один реконструктор никогда для своих железяк не допустит. Если ты найдёшь психиатра, я готов показаться ему, но Серый, это — ни хрена не реконструкторы. Не хочу каркать, но кажется, мы в ещё более глубокой сраке, чем думали до сих пор.

— Опять ты фантастики этой имперски озабоченной русни про их попадунов в прошлое натощак перечитал! — съязвил майор, знавший об увлечениях коллеги, — Но вот это — факт, от которого хрен отвернёшься, — он подобрал со стола и взвесил на ладони эту железяку, — Да, ты прав, ни один уважающий себя реконструктор не довёл бы свой фетиш до такого состояния. А на древке что-то интересное есть?

— А на древке — нитка. Любой нормальный реконструктор использовал бы для таких поделок современную фабричную. А тут и нитка какая-то кустарно-самодельная, и я не слыхал ни о ком, у кого бы историческая аутентичность головного мозга приняла бы настолько острую форму. В Запорожье таких точно не водится. Так что, Серый, можешь считать меня свихнувшимся психом, но это — местное население этого окружающего нас ландшафта. Не ряженые, а самые настоящие местные дикари. Не нравится тебе версия о далёком прошлом — предложи другую, объясняющую всё вот это безобразие не хуже её.

— А вояки что рассказывают? — Семеренко обернулся к следователям.

— Да почти ничего по делу, пан майор, — ответил старший, — Когда кончилась у них дорога, и пошли ухабы, они решили, что ремонт трассы, а темно же было, как у негра в жопе, но это они приняли за светомаскировку. Едут дальше, тут стрела эта переднему в лобешню, они с напарником прихренели, машину свою остановили, наружу выскочили с автоматами, но хрен кого увидели. Две другие машины всё вокруг осветили фарами, и тут только они заметили, что города-то вокруг них ни хрена нет. Перебздели, конечно, между собой ситуёвину обсудили и решили вернуться по своей колее обратно. Вот, вернулись.

— Спасибо хоть, в Донецк к русне не уехали, — пошутил младший следователь, и все собравшиеся вымученно рассмеялись.

— Дело ясное, что дело тёмное, — подытожил майор, — Есть у нас версия о нашем провале в далёкое прошлое, и к счастью, нет на нас нашего полкана Грыщака, который уж точно отправил бы нас всех за неё в дурку, — все снова рассмеялись, — Как насчёт переноса в пространстве? Хотя — да, это тогда опять современные реконструкторы, а за ними нигде не водится настолько бомжеватых замашек. А что, если постапокалиптическое будущее?

— Ландшафт не позволяет, — возразил Зозуля, — Тогда были бы хотя бы холмики какие-нибудь над развалинами зданий, а их тоже ни хрена нет.

— Логично, — признал Семеренко, — А какую-нибудь инопланетную версию я и сам рассматривать не хочу — как ещё менее вероятную, чем весь этот бред. Тогда, Володя, если ты прав, то куда нас могло закинуть? Точнее — в когда?

— Ну, я тебе не историк, Серый, чтобы разбираться в этих стрелах досконально. Но стрела черешковая, так что скифо-сарматские времена отпадают, у них они втульчатые были. На монгольский тип тоже не похожа, так что я бы отсёк и времена с Золотой Орды по Крымское ханство. Получается, что где-то с гуннов и по половцев, точнее не скажу.

— За неимением лучшего — и то хлеб, — тяжко вздохнул майор, — Но конечно, всё это на грани горячечного бреда, который мы пока никак не можем проверить. Ясно только одно — мы среди дикой местности, населённой дикарями на уровне железного века. Кроме этого достоверно мы не знаем больше ни хрена. И людей у нас с гулькин хрен, дежурные смены, которых теперь некому сменить. Хрен даже на разведку местности кого пошлёшь.

— Дрон если только поднять, — предложил Зозуля, — У тебя же "Матрис" есть, и он может облететь местность вокруг и отснять панораму, чтобы мы могли хотя бы начать набрасывать реальную карту местности. Надо только, чтобы ниже сотни метров не летал, чтобы лучник дикарей уж точно его не сбил.

— Как в двадцать первом под Одессой, — напомнил старший следователь, и все снова рассмеялись, вспомнив эту курьёзную и скандальную историю.

В двадцать первом те квадрокоптеры DJI Matrice 300 RTK только начинали на оснащение украинской полиции поступать в качестве антитеррористических и поштучно распределялись только между областными управлениями. И одесское получило его тогда одним из первых, но потеряло в первом же пробном полёте, когда его сбили вояки.

Курьёзность инцидента заключалась в несогласованности служб внутри самой одесской областной управы. Антитеррористы, проводя своё учение и запуская свой новый аппарат, не соизволили известить об этом не только окрестных вояк, но и свою дежурную часть. Типа, не их собачье дело. Дрон залетел на территорию военного склада ГСМ, и его охрана сообщила о неизвестном летательном аппарате в запретной зоне части в дежурную часть областной полицейской управы. А там, ничего не зная о действиях антитеррористов, приняли его за российский разведывательный и дали отмашку на розыск и перехват этого мнимого вражьего шпиона. В итоге вояки сбили новейший полицейский дрон буквально из автоматов, о чём и радостно отчитались, ожидая за это благодарностей и поощрений.

Скандальность же происшествия выявилась в ходе его расследования, когда от вояк потребовали компенсацию в размере пятидесяти четырёх тысяч баксов, за которые и был приобретён аппарат по официальным данным. Почти полтора миллиона гривен! Но в ходе расследования выяснилось, что реально-то он стоит в основной комплектации втрое дешевле, но даже и с учётом всего своего дополнительного обвеса — тепловизор, лазерный дальномер, фотокамера, видеокамера высокого разрешения — один хрен примерно вдвое дешевле той заявленной цены. Кто-то в верхах МВД очень неплохо нажился и продолжал бы наживаться на дальнейших поставках, не случись этого инцидента с одесским дроном. Дальнейшую огласку в МВД замяли, и чем кончился скандал, простым офицерам никто, конечно, не докладывал, но кому-то ведь наверняка не поздоровилось.

Теперь-то этих аппаратов в полиции намного больше, в Киеве даже районные отделения начали получать по одной штуке. До Запорожья такая роскошь ещё не дошла, но городская управа одну штуку уже получила и даже успела обучить обращению с ним нескольких операторов. По прямому назначению аппарат так до сих пор и не пригодился и летал только на пробах и учениях, но теперь пришелся как нельзя кстати. Пролететь над оставленной машинами вояк колеёй до места их остановки и немного дальше — с высоты в сто метров там на многие километры видимость будет, вся территория бывшего города уж точно будет видна, а оттуда сделать круг с центром в точке запуска с передачей на экран монитора изображения и одновременной съёмкой всей панорамы. Если поблизости есть какие-то поселения дикарей, они попадут в кадр и сюрпризом не окажутся, а если нет, то тем лучше — больше времени будет на подготовку у неизбежной в будущем встрече.

Вызвав оператора дрона и поставив ему задачу на вылет, Семеренко приказал подать машину. Следовало и территорию уцелевшую объехать, дабы увидеть её границы собственными глазами, и с вояками встретиться, которые один ведь хрен повиснут теперь на его шее, и с призывниками этими в школе тоже надо что-то решать, а заодно и встречу с жильцами жилых домов, явно взвинченными, как раз самый удобный повод помощнику перепоручить как следующему по старшинству в дежурной смене. А рекогносцировка на местности — это законная функция первого лица, на которую он как раз и отбывает. Так же посоветовал распорядиться по отделению и Зозуле, которого решил прихватить с собой. С его нестандартным взглядом на многие вещи — глядишь, и ещё что-то дельное сообразит сходу, а соображать, как он уже понял, в самое ближайшее время придётся многое.

Объезд неожиданных владений майор решил начать со сто девяносто третьего дома, заценивая попутно и организации внутри. Млять, могли бы быть и пополезнее. Вот кому прямо сейчас в этих условиях нужен Отдел гражданства, иммиграции и регистрации физических лиц? На хрен нужен Юрресурс, адвокатская контора по сути дела? А Укртест — экспертиза и защита прав потребителей? А Солвенси, бухгалтерская компания? А Дужэ добрэ, центр потребительских исследований? Городской офис партии Солидарность или благотворительный фонд Единство за будущее — млять, ну просто издевательство же над здравым смыслом! Агентство по найму жилья, офис страхования автомобилей и Эйр Паф, офис мебельной фабрики. Лучше бы сама фабрика разместилась в Галерее современного искусства, там хоть оборудование было бы полезное, да инструмент, а офисы эти нахрена сдались? Нет, ну помещения, оргтехника, запасы бумаги — понятно, что пригодятся и они, но лучше бы было что-нибудь потолковее. Магазин стандартов? Ну, это ещё куда ни шло, хоть и нормативной документации, теперь по большей части ненужной, но — библиотека. Глядишь, и отыщется что-то полезное. А порадовал один только спортивный магазин Всё для Вас — хоть что-то бесспорно полезное во всём этом доме, не считая жилых квартир.

За домом располагался школьный двор, и когда они доехали до его угла, майор приказал не сворачивать, а проехать дальше, до конца сохранившейся дороги. Млять, вот это влипли! Отсутствие плотины ДнепроГЭСа и всех его сооружений, замеченное ранее, не удивляло, но теперь было видно и отсутствие шлюзовых каналов, а коса выхода из них оказалась частью берега, густо поросшей первозданной растительностью. Нет, дальше-то там, примерно до половины прежней длины, виднелась заводь — прав Зозуля, всё выглядит так, как и должно было выглядеть до обживания и окультуривания всей этой местности. И за Дворцом детского и юношеского творчества видна всё та же буйная растительность до самой заводи. Сворачивать туда не стали, а сдали назад, развернулись и поехали обратно к школьному двору вдоль парка Металлургов.

И только свернув на улицу Богдана Хмельницкого между парком и школьным двором, Семеренко неподдельно обрадовался. Два КрАЗовских военных бензовоза, да ещё и с прицепами! Лучше бы, конечно, европейские гиганты были, поскольку теперь это весь их запас бензина, но спасибо и на этом. А третья — пожарка, тоже КрАЗовская. Исходно — на базе того же бензовоза, с таким же насосом. И это даже важнее — майор уже понял, что проблемы с бензином — это будущее, а вот проблемы с водой — злободневное настоящее.

Пожарка явно из свежемобилизованных с гражданки, даже перекрасить её под военную ещё руки ни у кого не дошли, но теперь-то какая в сраку разница? Даже удобнее — издали водовоза от бензовоза отличишь. Отличное дополнение к его водомёту АВС-30, тоже на КрАЗовской базе, для разгона митингующих так ни разу и не понадобившемуся и не списанному с баланса городской управы за ненадобностью только по патологической лени полковника Грыщака, за которую ему теперь огромнейшее спасибо. Это же не одни только бумаги нужно было подписать, это же ещё и областное начальство надо убедить, что не нужен городской управе водомёт, а как генерала Кысько в этом убедишь, когда о снятии брони с пожарников давно уже слухи ходили? Вот мобилизуют половину в ВСУ и отправят на фронт, и кто будет пожары тушить? А так — у тебя своя собственная пожарка, считай, есть. Вот и поленился Грыщак обоснуй железобетонный искать, а на днях и закон этот Рада приняла, как раз с сегодняшнего дня в силу должен был вступить. Водомёт этот и к нему вот эта пожарка — это же подарок судьбы!

Но к бочке мёда — естественно, и ложка дёгтя. С водилами надо что-то решать. Штаб-сержант Чубук, то бишь прапор по-старому, докладываясь, прозрачно намекает на готовность сдаться и поступить в распоряжение пана майора хоть сей секунд. При этом не озвучивается, но сам собой разумеется вопрос о постановке его с людьми на довольствие. И девать их ведь некуда, и самому от их приёма на службу деваться некуда. Люди-то один хрен нужны, потому как у них с Зозулей только дежурные смены и остались, четверть от полного штатного состава. И этой четвертью хрен обойдёшься, а вновь принятых — один же хрен тоже ставить на довольствие. Ну так и чем тогда эти хуже каких-нибудь других? Да и личное оружие, опять же — АКСы-74 у солдат, да АКС-74У у штаб-сержанта, против которых разве пляшут пистолеты-пулемёты МП-5 у его ментов? С таким приданым — взял бы и худших, а с довольствием — млять, тут своих-то как теперь им обеспечишь? А как-то надо выкручиваться и кормить людей, как своих прежних, так и вновь набранных.

Пошутив, что такое вооружённое до зубов войско — не принять на довольствие никак не можно, Семеренко приказал старшему поста у школы открыть ворота двора, да место для стоянки машин подыскать, а Чубуку — заводить машины во двор и ставить, где сержант укажет. С тех пор, как из-за воздушных тревог детей перевели на дистанционное обучение, школа фактически и общагой беженцев успела побывать, и военным лазаретом, а потом ещё городской ТЦК повадился наловленных по всему городу призывников в ней накапливать до передачи их областному ТЦК. Там и сейчас такие есть, с которыми тоже теперь надо что-то решать, а ему и своих людей где-то размещать надо на проживание, и этих вояк. Благо, школа не пустовала, и её столовая работала, и это решает часть проблем с кормёжкой размещаемых в ней людей. Придётся и посмотреть, и с людьми поговорить.

А по пути к воротам, чтобы не мотаться взад-вперёд, заценили и содержимое углового дома тринадцать дробь пять по Парковому бульвару. И хмыкнули с Зозулей по поводу частной адвокатской конторы. Зато детский магазин Пирамидка настроение обоим вернул. Бабьё ведь все мозги вынесет, как им с детьми теперь быть, так вот им и ресурсы. А обрадовал строительный магазин Салон Квартира — стройматериалы и инструмент уж точно понадобятся. Зозуля вон, что твоя легавая, аж охотничью стойку на него сделал, но детальную ревизию придётся отложить, выяснив сперва, найдётся ли собственник, от чего зависела и дальнейшая процедура. Бесхозный — это казённый, а частный — это частный.

Следующим, прямо напротив школы, был короткий прямой одиннадцатый дом с мемориалом Пометуна, адвокатской конторой и круглосуточной коллегией адвокатов, из которых хоть один, да дежурит. Стало быть, минимум один независимый юрист имеется, так что с собственностью все вопросы решать надо очень аккуратно. В общем, сплошной геморрой с этими юристами, экономистами и всеми прочими ивристами. Расплодились не хуже кроликов, только резать их некому. Пробурчав себе под нос всё, что о них думал, он зашёл в школу. А там, конечно, и пост уже изнемогает, поскольку призывники-то ещё от той вспышки проснулись, и хотя всё, вроде бы, прочухались, но перебздели же, а тут ещё и в окна же видно, что ДнепроГЭС куда-то пропал, а самые ушлые заметили уже, что нет и стадиона Арена, и кому у них все вопросы? К ним, к ментам как представителям власти. А какие они в звизду представители, когда сами знают не больше ихнего? Если впадут в панику, пост не гарантирует, что не разбегутся через окна, и как их тогда искать и ловить?

Паника на подопечной территории в планы Семеренко, конечно, не входила. А посему, приказав вывести их всех на спортплощадку школьного двора, он сам показал им пропажу ДнепроГЭСа, которую они заметили и без него, а потом подозвал их всех ближе к себе, открыл на своём ноутбуке карту города, увеличил масштаб и вытащил на середину экрана оба уцелевших квартала. Обвёл их пальцем для наглядности — вот только они, ещё парк Металлургов и Дворец за ним. Заметили ведь все уже, что нет и стадиона Арена, а за Днепром не видно и правобережной части города. Если хотят разбежаться, он удержать их не в силах, но куда они собрались разбежаться? Где теперь ихние дома? Если кто-то вот из этих, оставшихся, то никаких проблем. Отмечаются только вот у капитана Зозули и могут хоть сейчас спокойно идти домой, но с условием немедленной явки по вызову. Смысла-то держать их нет никакого, поскольку и отправка их в армию не представляется возможной ни сегодня, ни завтра, ни вообще в обозримом будущем. С удовольствием точно так же и остальных по домам распустил бы, но куда? По каким домам?

Ни о каком полном успокоении тут, конечно, не могло быть и речи, но отмена того, чего боялись больше всего — отправки на войну с высокой вероятностью гибели или увечья — нервозности заметно поубавило, и дальнейший разговор пошёл уже нормальный и вполне конструктивный. Нет, к сожалению, что это было, и что за хрень сейчас вокруг них творится, он им внятно пока объяснить не может, поскольку и сам пребывает в точно таком же охренении, как и любой из них. Самого бы кто просветил! Но бегать вокруг для разведки местности смысла нет. Уже поднят в воздух и совершает её облёт полицейский дрон, который с высоты охватит панораму намного большей площади, чем можно за день объехать даже на машине. Нет, это не значит, что всем сидеть на месте безвылазно. Надо отлучиться — вот старший команды, штаб-сержант Чубук. Отпроситься у него, записаться и уведомить, где их можно найти при экстренной необходимости, да получить у него свой увольнительный талон. Ваш призыв на службу остаётся в силе, и порядок есть порядок.

А теперь — вопросы быта. Все призванные впервые на срочную — шаг вперёд. С вами — понятно, встаньте в строй. Остальные, значит, мобилизованные. Кто из вас служил срочную или работал на гражданке поваром? Ого, аж двое? Вот и отлично. Нет, это вовсе не навечно, а только до подбора гражданского персонала. Жильцы окрестных домов почти все остались без работы, включая и умеющих готовить баб, так что не проблема, но прямо сегодня и до их подбора кто-то ведь должен готовить жратву? И хорошо бы — умеючи.

— Пан майор, а готовить-то из чего? — поинтересовался вполголоса Чубук, уже понявший, с кого теперь здесь будет спрос за всё.

— А вот это мы сейчас и посмотрим. Столовая — есть, пищеблок — есть, и что-то в нём наверняка найдётся.

— Да это-то я понял, пан майор, но дальше-то что будем делать? — штаб-сержант выразительно указал глазами на далёкий первозданный ландшафт.

— А дальше — будем решать проблемы по очереди их срочности. День-то только начался, и я сам ещё не владею всей обстановкой. Поэтому сейчас решаем то, что можем и понимаем из того, что не может подождать до завтра.

После осмотра закромов пищеблока Зозуля настоял, чтобы картошку, крупы и такие овощи с фруктами, которые есть надежда прорастить, исключили из меню готовки. Почему и крупы? А с ними тоже надежда умирает последней. Их — перебрать и отобрать из них зёрна без видимых повреждений. Какая-то их часть, пускай и небольшая, может и прорасти. А пока — макароны всяческие в котёл, которые уж точно хрен прорастут.

Решив вопросы с кормёжкой людей, Семеренко поручил Чубуку назначить для себя заместителя из своих, кто поопытнее, а затем организовать по школе и трёхсменный караул с одним его вооружённым бойцом и двумя пока ещё безоружными призывниками в каждой смене. Скорее всего, стрелявший по машине дикарь и сам этой машины испугался до усрачки, и едва ли его соплеменники заявятся уже сегодня, но во-первых, бережённого и бог бережёт, а во-вторых, надо тренировать хлопцев и приучать к порядку службы.

Только вышли из школы на Парковый бульвар, как налетела толпа жильцов из квартала за ним. Что это ночью было?! Что вокруг творится!? Люди умирают, а где врачи, и куда смотрит власть?! Куда всё вокруг подевалось?! И главное — что им теперь делать, и как жить дальше?! Да сколько же можно издеваться над людьми? Немедленно верните всё обратно, как было до этой ночи! Спасибо хоть, тарифы на коммуналку не требуют вернуть прежние, ещё допорошенковские, и не скандируют "Зелю — гэть"! Хотя, наверное, просто ещё не вспомнили, потому как активисты-то всяческие — имеются. Вернуть всё, как было, он не может. Он не господь бог, даже не архангел, а всего лишь майор полиции. Природа ему не подчиняется и его приказов исполнять едва ли будет. А что им теперь делать и как жить дальше — как раз это он и пытается сейчас выяснить. И если уважаемые сограждане позволят ему продолжить это занятие, то может быть, часам к двенадцати дня он и будет уже иметь об этом какое-то внятное представление. В двенадцать ноль ноль он назначает общее собрание граждан в актовом зале школы, на котором и будет обсуждаться, в какую задницу они все угодили, и как теперь из неё выкарабкиваться.

Вернувшись на машине на улицу Богдана Хмельницкого, доехали до углового дома четырнадцать по улице Валерия Лобановского. Бесполезный мемориал Василенко и детская библиотека "Юный читатель". Ну, и то хлеб. А оттуда Зозуля настоял свернуть к хлебу понасущнее — стоящему отдельно продуктовому магазинчику. Здание повреждено на углу — самый край зоны переноса, и поскольку там жратва, его детальную ревизию надо провести в первую очередь. Разумеется, с поиском владельца, а при его отсутствии взять того круглосуточного адвоката и вести изъятие при нём с составлением описи. Принципа законности ведь никто не отменял, верно? А следующая очередь — ресторанчик "Олимп" за ним, в котором тоже наверняка что-то есть. Магазин резиноизделий между ними — это уже как-нибудь потом, когда дойдут руки.

Оттуда доехали до прямого дома двенадцать по улице Валерия Лобановского, в котором размещался мебельный магазин. Ну, не срочно, но тоже пригодится. А в десятом, угловом — млять, опять двадцать пять! И мемориал того Лобановского, которого улица, и частный адвокат, и страховая компания, и нотариус, и Управление исполнения наказаний! Из хоть как-то полезного — зоомагазин, магазин замков, магазин женской обуви и частный уролог. Ну, ещё ремонт электронной техники. Много полезного в сто восемьдесят девятом доме по проспекту, но из жратвы — только кафе Ретро. И выходит, первоочередные цели — тот мелкий продуктовый магазинчик, ресторанчик "Олимп", да кафе это.

Ну, кондитерская там ещё есть совсем маленькая, и это-то, конечно, важно для мелкой детворы, но по запасам — курам на смех. Магазинчик — овощи с фруктами, которые Зозуля, конечно, тоже сортировать потребует на предмет выращивания, да чай с кофе, что тоже важно и нужно, но лучше бы там и сахару оказалось побольше. Понятно, что дома у народа много чего припасено, потому как в этой старой застройке народец старомодный и весьма запасливый по неистребимой советской ещё привычке, но надолго ли хватит всех этих запасов? Что-то подъедено за зиму, что-то и хранилось не дома, а в гаражах, которые южнее, вдоль железки — ага, были, да сплыли. Млять, а ведь там же многие и инструменты свои хранили из-за вечных придирок бабья, и теперь их тоже у людей ни хрена нет! Куда ни кинь, всюду жопа. Но прежде всего — жратва. А получается, что основные запасы её в школьном пищеблоке, спасибо прежним беженцам, да раненым воякам, для которых её и завозили. Но тоже надолго хрен хватит, на неделю, максимум на две, так что и освоение подножного корма надо организовывать сразу.

А какой подножный корм поздней весной? Только охота, да рыбалка. Какая на этой местности дичь, и каковы перспективы охоты, пока хрен её знает, но уж рыбалка-то — это наше всё. Днепр ведь рядом, а народ преимущественно малоденежный, и рыбачили в прежней жизни наверняка многие. У кого-то и снасти какие-никакие дома имеются, а не в пропавшем гараже. Но удочки всяческие со спиннингами — это спортивная рыбалка, а им в создавшемся положении нужна промысловая. Браконьерская, если отбросить двойные стандарты и называть вещи своими именами. А это — лодки и сети. Если и есть у кого-то случайно не спаленные на браконьерстве и не конфискованные, то мизер. Люди найдутся наверняка, за это если и сажали, то не надолго, а чаще просто штрафовали, но их же надо теперь оснастить для нынешнего продуктивного браконьерства на благо общества.

И Зозуля мыслит, можно сказать, синхронно — даже о строительных патронах в строительном магазине нудить перестал, а торопит к рыболовному магазину Водный Мир. Тоже ведь сообразил, что рыбалка в их ситуёвине важнее и приоритетнее даже оружия в магазине Диана рядом. Вообще-то это одна компания, ООО Диана 92, основанная в своё время покойным Виталием Шлайфером, человеком весьма заслуженным и уважаемым, а теперь возглавляемая его сыном Ильёй. К ней же относится и антикварный салон Антик, и расположенный на втором этаже частный Музей истории оружия, развёрнутый на основе богатейшей личной коллекции Виталия Шлайфера. Разумеется, ни о каком раздёргивании музея не может быть и речи. Есть собственник, нет собственника, но грабить музей он ни сам не станет, ни другим не позволит. Магазины — другое дело. В их содержимом анклав нуждается позарез, и их, конечно, придётся реквизировать. И это — следующая очередь за жратвой. И естественно, хоть они и на сигнализации, но надо выделить и охрану.

К тому времени, как они завершили объезд и вернулись к городской управе, и дрон завершил уже свой облёт, а его оператор уже переносил отснятую им видеозапись на ноутбук. Завтрак в школьной столовой был, конечно, далеко не ресторанным, но из того, что было, да ещё и быстро, да на такую прорву народу с учётом ментов — очень неплохо для таких условий. Чубук показал организованную им караульную службу и посетовал на нехватку средств связи, но в этом-то Семеренко помочь ему как раз мог, поскольку рации имелись на весь штатный состав. Теперь главным вопросом становилось размещение тех же ментов, из которых двое только и были из сохранившихся домов.

Помещения-то были и в них, те же офисы, теперь бесхозные, но сейчас не было времени переоборудовать их под жилые. Позже, когда разрулятся первоочередные задачи, а пока — просто разместить на какое-то время всех, оказавшихся внезапно бездомными. И сам он в том числе — ага, самый главный, и при этом бомж. Вспомнилась семья — как они там теперь будут, когда он для них — пропавший без вести, а там продолжается грёбаная военная заваруха? Но с этим он ничего поделать не мог, а расклеиваться, жалея и себя, и своих — нет ни времени, ни права. Все, у кого семьи остались там — в таком же положении, и как тут потребуешь от них держать себя в руках, если неспособен сам подать им а этом образцовый личный пример?

Для себя майор занял кабинет директора школы, Зозуля выбрал кабинет завуча, а подчинённых разместили в помещениях школьных классов — благо, там были не старые архаичные парты, а нормальные столики и стулья, которые нетрудно было и переставить так, чтобы образовать лежачие места для сна и оставить достаточно сидячих для дневного быта. Несколько дней можно перекантоваться и так. Чубуку под караульное помещение, подумав, решили выделить класс НВП с оружейным сейфом в запирающемся закутке. В нём так и осталось искалеченное учебное оружие — два древних АК-47, один АКМ, один АКМС и даже одна мосинская трёхлинейка со срезанной левой стороной затворной части ствольной коробки, патронника и магазина. Всё это, конечно, из сейфа выставили, заняв его нормальными автоматами свободных смен, а учебные Чубук сразу же задействовал для натаскивания пацанвы по оружейной матчасти.

Пришло наконец время ознакомиться и со снятой на камеру дрона панорамой окружающей местности, ожидаемой, но один хрен повергшей в тоску. Даже с высоты, на которой летел дрон, до самого горизонта запись показывала всё тот же ландшафт — кусты и деревья вдоль Днепра, оп мере отдаления от него плавно переходящие в степь. А ближе к горизонту на севере в кадр попали многочисленные стада животных, всадники и табор с характерными для кочевых скотоводов юртами.

А когда прокрутили запись второй раз, то в других секторах панорамы, вдалеке от кочевья, попались в паре мест и небольшие группы лошадей ещё и без сопровождения их всадниками-пастухами. Слишком мелкие в кадре, чтобы можно было судить о породе, но малочисленностью и бесхозностью очень похожие на диких. Один раз попалось в кадр небольшое стадо коров, тоже без пастуха, а раза три — стада живности помельче, на овец не похожей и тоже абсолютно бесхозной. Попали в кадр, конечно, и днепровские пороги, не затопленные водохранилищем, которого не было. В сочетании с ближним окружением, очень похожими на тот ландшафт, каким он и должен был бы быть до освоения всей этой территории, все факты укладывались в бредовую версию Зозули о провале в прошлое.

— Это могут быть хозяева нашей стрелы? — поинтересовался Семеренко.

— Слишком мелко — не разглядишь, есть ли среди них профессиональные вояки, — ответил капитан, — Но главнюки-то какие-то должны же у них быть. Так что в принципе — да, вполне мог быть и кто-то из них.

— Ты считаешь, что стрела — военная, а не охотничья?

— Наконечник трёхгранный, а это характерно для бронебойных стрел. Вблизи и из сильного лука такой наконечник пробивает кольчугу. Дай-то бог, чтобы они. Главнюк у них наверняка уже знает об инциденте, но идут — явно не к нам, а скорее всего, к порогам.

— Похоже на то, но это меня как раз и тревожит. Не может ихний хан какую-то пакость задумать, а туда двигаться для отвода глаз?

— Серый, ну при чём тут хан? Там нет всей орды. Курень самое большее. Может быть, кош, если в кадр камеры не попало ещё несколько таких же за ним. Но ближайший к нам — этот. Увидели ночью эту грёбаную вспышку, и куренной главнюк послал разъезд на разведку, что тут за хрень такая приключилась. И тут этим разведчикам навстречу эти три машины выезжают. Темно, как у негра в сраке, и тут три таких чудища рычащих, и глаза у них ещё светятся. Ну и что они, по-твоему, должны были подумать?

— Дятел, подумал Штирлиц, — схохмил майор.

— Ага, сам ты дятел, подумал Мюллер. А дикари наверняка подумали, что если у этих чудищ глаза такие, то какие у них тогда зубы? А какая шкура? Ясный хрен, дикари обосрались и не пожалели даже ценной бронебойной стрелы. И думаю, что сразу к своему куренному задали стрекача. О страшных чудищах он знает, о нас — ещё нет, скорее всего.

— Тогда какого хрена он сейчас движется куда-то в сторону, а не сюда? Должен же, по идее, хану доложить, а для этого сперва разобраться сам.

— Куренной — ещё не хану, а своему кошевому. Думаю, что уже выслал к нему гонца с донесением. А для детальной разведки ему и не нужно весь курень сюда вести — разъезда достаточно. Думаю, что тоже уже выслан. Движутся вдоль опушки зарослей, и наш дрон их не засёк. Так что сегодня их куренной узнает и о нас. А пока он движется со своим куренем к порогам. Может, они по приказу своего хана именно туда и шли — нам с тобой откуда знать? Если хан ещё не знает об инциденте, то и нового приказа не отдал.

— Ну, логично, — признал Семеренко, — К хану со страшилками от обосравшихся паникёров на доклад не явишься, а пока не поступило новой команды, действует старая. И эта старая, ты считаешь, выдвигаться к порогам?

— Если уже и ещё действует торговый путь "из варяг в греки", эти разбойники как раз и должны стягиваться к днепровским порогам. Весна, самое время идти ладейному каравану торгашей. Раньше не могли — сперва ледоход, потом сборы. А позже вода спадёт, и пороги станут ещё непроходимее. Поэтому и степнякам надо поспешать туда, чтобы не упустить свой шанс удачного рэкета.

— Ну, если из этого исходить, то — да, резонно. Ихние разведчики, которых и я послал бы обязательно на месте ихнего главнюка, увидят наши многоэтажки, доложат ему о них, и в каком бы охренении он ни был от такой новости, он поймёт, что каменные дома один хрен никуда не денутся, и это не причина упускать купеческий караван. То же самое, скорее всего, решит и ихний хан, когда доложат и ему. Да, пожалуй, ты прав. Пока они не тряханули торгашей, нами не займутся, и время подготовиться у нас есть. Но сколько его?

— Думаю, что от дней, до недель. Причём, мы будем знать. Караван-то мимо нас будет проходить, вот по нему и поймём, что наша очередь на подходе.

— Володя, от дней до недель — это слишком расплывчато. Мне нужен минимум, на который можно твёрдо рассчитывать. Хотя бы одна неделя у нас есть?

— Серый, ну мне-то откуда знать точно? Я тебе что, ихний хан? Но одна неделя — думаю, что есть. Караван — не один десяток ладей, а волока там два или три. Наверняка и свежего мяса захотят, а значит, после уплаты за безопасный проход ещё и поторгуют там с ними немного. Раньше недели вряд ли управятся, даже если и сегодня начнут. Больше — не уверен. Хорошо бы, но это уж, как нам повезёт.

— Понял, спасибо. Надеемся на большее, но твёрдо рассчитываем — на неделю.

А на часах — уже без пяти двенадцать, на которые он назначил собрание, и уже народец подтягивается. Млять, молодёжи-то — с гулькин хрен! В смысле, бабья-то всякого хватает, а мужиков — почти одни только пенсионеры. Видимо, народец ещё не осознал и не верит, что это не коллективный глюк, и взад едва ли вернётся. Молодые — не иначе, как опасаются возвращения исчезнувшего остального города и продолжают на всякий случай ныкаться от неизбежного в этом случае возобновления мобилизации. Но эти-то появятся, когда убедятся, что ТЦК и мобилизация кончились, а что делать с истеричными бабами?

Они же будут яростно отрицать всё, что им не нравится, визжать, что не хотят, и этого не может быть, поскольку никогда такого раньше не было, и изволь им теперь как было всё вернуть — ага, на том основании, что вот этого, что стало теперь, они не хотят. И поэтому не будет он начинать с увещевательной речи, с истеричками бесполезной, и даже разъяснять им обстановку прямо сейчас не будет, а начнёт собрание с показа видеозаписи отснятой с дрона панорамы. Это живой человек может быть глюкам подвержен, а камера — это камера, и что перед ней было, то она и засняла. Это — уже вполне себе документ по нынешним электронно-цифровым временам. Отрицальщицы, конечно, и после этого один хрен найдутся, но их будет меньше, и они будут не так агрессивны.

Поэтому, предложив всем собравшимся проследовать в актовый зал, где были уже и менты, и вояки, и свежепризванные, свободные от наряда, Семеренко начал сразу с показа видеозаписи. Ещё не акцентируясь на степняках — прежде всего нужно, чтобы все увидели и осознали, что это безобразие не только в ближайших окрестностях творится, а повсюду до самого горизонта, насколько он был виден с высоты полёта дрона. С учётом того, что при облёте по кругу дрон не опускался ниже ста метров, выходит почти сорок километров минимум, не считая радиуса самого облёта. Весь прежний город с большим запасом в этот круг укладывается, и нет ни малейших признаков того, что за горизонтом дело обстоит как-то иначе.

Так примерно и вышло. С минуту после окончания показа собравшиеся сидели в ступоре, затем приглушённо заговорили о чём-то между собой, и только потом в полный голос завизжали единичные истерички — нет, не может быть, не хочу, верните всё взад. До большинства дошло, что дело серьёзное, и от визга оно вряд ли изменится. Майор не стал затыкать визгуньям рты — чем скорее и яростнее проорутся, да провизжатся, тем скорее и угомонятся. В результате на них зашикали, а затем и наорали на неугомонных остальные, которым не был интересен их малосодержательный визг, а намного интереснее было, как им теперь дальше-то жить, и какие по этому поводу мысли у собравшего их представителя прежней какой-никакой, а всё-таки государственной власти.

— Сергей Николаич, да как же нам теперь с этим жить-то? — озвучила всеобщий вопрос одна из более спокойных и вдумчивых баб, — Это же — ну ни в какие ворота!

— Ну, прежде всего надо похоронить умерших. Я сочувствую горю их родных и близких, но надеюсь, все понимают, что сейчас нам не до траурных митингов и застолий. Я надеюсь, соседи помогут родне покойников с их похоронами. А для кладбища, которого у нас с вами нет, я предлагаю использовать газон напротив сто девяносто третьего дома, а в дальнейшем — будем надеяться, что понадобится нескоро — внутри авторазвязки. Володя, поручи кому-нибудь проверить квартиры одиноких. А то, может, помер кто и из них, а мы и не знаем. Сегодня нужно закончить все дела с мёртвыми, чтобы заняться делами живых.

— Организуем, пан майор, — ответил Зозуля.

— Далее, уважаемые сограждане, я надеюсь, вы все уже поняли, что вернуть вам электрический ток в розетку, воду в кран и газ в плиты на кухнях я не могу физически.

— А без воды в кране нет и слива в унитазе, — напомнил ЖЭКовский слесарь, — Я не знаю, где вы теперь будете ссать и срать, но забитые толчки я вам чистить не буду.

— Согласен, нам нужен общественный туалет, — кивнул Семеренко, — И не один, а два — мальчики налево, девочки направо.

Переждав, как стихийное бедствие, шквал возмущения "девочек" ближайшей перспективой удобств на улице и напомнив им, что вонять в случае использования ими их унитазов будет у них же самих в их квартирах, а не где-то за стенкой, он попросил слесаря подумать, где можно и удобно разместить выгребные ямы под эти уличные туалеты, а до их сооружения — ну по малой-то нужде — не страшно, если и под ближайший кустик, а вот по большой — в парк Металлургов за дорожку и кусты за ней возле авторазвязки. И снова бабы возмущённо визжали — это мужикам по малой нужде нетрудно под тот ближайший кустик, а им, что по большой, что по малой, в парк не набегаешься. Зато потом хохотали почти все, когда майор объяснил логику своего предложения — именно поэтому вопрос с туалетами, особенно с женскими, и не затянется надолго. Да разве ж позволят эти мегеры? А вот поближе для половины жильцов, в зарослях на месте пропавшего стадиона — ну, он не может им этого запретить, но не советует — есть причины, о которых речь ещё впереди.

— Чтобы было чем срать, надо сперва хотя бы что-то сожрать, — напомнил один из мужиков, — Магазинов-то нет, и что жрать теперь будем?

— Рядом с нами — река, уважаемые сограждане, Днепр называется, — ответил на это майор, когда провизжались и проорались перепуганные бабы, — И к нашему счастью, в нём полно не только воды, которую мы теперь только из него и будем брать, но и рыбы. Я правильно говорю, Юрий Григорьевич? Да, я помню, что вы давно уже законопослушный гражданин и с браконьерством завязали. Но теперь вот ради общества придётся развязать. И не только вам, конечно. Нам теперь нужны все наши браконьеры, как действующие, так и бывшие, и теперь это будет не предосудительным, а нужным и полезным делом.

— Да как же её есть-то, эту рыбу, без хлеба? — ужаснулась одна из баб.

— А куда мы с вами денемся? Что будет съедобного, то теперь и будем есть.

— На берегу полно камыша, и хлеб можно делать из его корневищ, — подсказала школьная учительница биологии, — Я не помню рецепта на память, но есть книга с ним.

Затем биологичка добавила, что в имеющейся у неё литературе есть ещё много и других рецептов, позволяющих решить основные проблемы с питанием за счёт сбора и несложной переработки дикорастущих растений, но конечно, нужны люди, которые будут всем этим заниматься. А Семеренко объявил, что хотя никаких реквизиций из квартирных закромов в общий котёл он проводить и не собирается, хватит их не надолго, а подавать электричество в жилые дома он тоже не может, поскольку запасы бензина конечны, так что всем так или иначе придётся со временем переходить на питание из общего котла, а значит, и работать на его пополнение и прочие нужды общества. А в числе этих нужд не только быт, но и безопасность.

По команде майора оператор снова ускоренно прокрутил видеозапись с дрона до кадров с кочевниками, на которых остановил прокрутку и увеличил картинку кадра до максимума. А майор показал собравшимся наконечник стрелы и её древко с оперением. И пояснил, что по всем признакам получается предположительный провал в какое-то очень далёкое прошлое, в котором живут дикари, пользующиеся луками и стрелами. Часть этих дикарей — степняки-скотоводы, наверняка промышляющие при случае и разбоем, и ловлей рабов. Наверняка есть и другие дикари, но едва ли они намного лучше этих. Поэтому-то и не советует он удаляться от домов поодиночке. Оружие-то в полицейских оружейках есть, но людей мало, и все боеспособные мужики нужны для пополнения отряда самообороны.

И снова орали и визжали от ужаса и возмущения бабы, и снова истерички либо отрицали очевидное, либо требовали вернуть всё взад, не уточняя, от кого именно они это требуют, с одной из них случился сердечный приступ, и фельдшеру пришлось откачивать её. А биологичка вполголоса призналась Семеренко, что и её рецепты не безупречны. Тот же камышовый хлеб из-за отсутствия нормальной зерновой муки с клейковиной, которую рекомендуется добавлять к камышовой, будет получаться в виде плотных малопористых лепёшек, да и по составу он противопоказан имеющим проблемы с желудком. А тяжёлые работы, часть которых придётся выполнять женщинам, не добавят здоровья сердечникам, и поскольку о нормальной медицине теперь тоже приходится забыть, под вопросом сама жизнь тех, кто неспособен без неё обойтись. Майор и сам мог бы добавить, что пожарка с насосом избавляет от необходимости таскать воду вёдрами с самой реки, но когда топливо кончится, придётся таскать, а когда-то ведь кончатся и патроны, и чем тогда отбиваться от дикарей? Но зачем нервировать людей раньше времени? Главное — выжить сейчас, а там и время будет подумать над решением дальнейших проблем…