А где-то в соседнем дворе…

На запретной сопке

— Это что?.. – дрожащими губами прошептал Родион.

— Змеевер, — мрачно сказал колдун, глядя на него недобрыми грязно-зелеными глазами. — Подобное дракону существо типа василиска.

– Это который помесь змеи и жабы? То есть курицы и… – попытался припомнить Родион, как в средневековье описывали василисков. – А взглядом в камень тоже обращает?

– В соляные столбы. Тех, кто дряни всякой нахватается по интернетам и верит в разную чушь, — пробормотал колдун себе под нос и повторил: — Драконоподобный! Говорю же.

— Как будто это все объясняет, — огрызнулся Родион; впрочем, не столько злобно, сколько жалостливо. Лишаться поддержки колдуна не хотелось. Тот все же спас ему жизнь.

– А должно бы. Ты ведь не просто абы где находишься. Места у нас дикие, заповедные. Зачем в лес отправился, если ничего о нем не знаешь? А на сопку за какими грибами сунулся?

Родион вздохнул.

— Сказаний не знаешь, страшилками в детстве не увлекался?

Снова вздох. Конечно, слышал всякое. Как-никак, все детство в деревне возле этого леса провел. Многое рассказали, боялся — еще больше. По малолетству каждый подозрительный шорох, скрип старой доски да завывание ветра поступью неведомых чудовищ казались. А еще старушки на завалинке — чего только не говорили. До десяти Родион был свято уверен, будто напротив живет ведьма. Бабка советовала всегда, когда мимо калитки проходил, держать фигу в кармане, а если чего брал или давал, плевать через левое плечо. В реке у запруды жил самый настоящий водяной. Если по мосту неаккуратно пройти, русалки засмеют, хотя то просто трухлявая ива на берегу стояла и скрипела от всякого ветерка. Но особенно проникался Родион историей о шипящих сестрах и брате их -- змее крылатом. Жили они на сопке, недалеко от деревни, куда никому в одиночестве ходу не было. «Придешь один – считай, себя подарил, – поговаривали в деревне. – А раз подарил, то к прежней жизни не вернешься».

Затем, подрастая, помаленьку сомневаться начал во всей этой мистике. А потом, лет в двенадцать, родители увезли Родиона в город, где он быстро усвоил: ничего, во что привык с детства верить, и в помине нет. Разочаровался и обозлился, причем на себя: идиот деревенский ведь всем одноклассникам растрепал про леших с кикиморами. Те, само собой, не прониклись: подняли на смех. У городских другие забавы. Им проще в человека-паука поверить или в оранжевого крокодила в канализации.

Со временем устаканилось все, помутилось, отошло не просто на задний, а очень далекий план. Школу закончил, институт… почти, на работу устроился уже в другом городе, квартиру снял. Так и жил бы дальше, но вдруг сон приключился. Только и запомнил голос шелестящий, как листва на ветру, да взгляд темно-зеленых глаз. И так в родные края потянуло – взвыть впору.

Боролся с собой недолго. Приехал отпуск провести. Открыл заколоченный дом, проветрил комнаты, быт наладил. У него на чердаке даже интернет ловил. А потом стали к нему местные приходить. Кто его мальчишкой несмышленым помнил, с кем они на пару коленки разбивали, а в кого он и тайно влюблен был. Маришка, соседки племянница, его и подбила на сопку сходить: раз Родион такой из себя городской и все местные поверья – чушь, то пусть докажет.

Родион пошел. Его и самого уже тянуло из дому. Как ночь наступала, так и подмывало за околицу выйти. Подхватил он рюкзак, покидал в него чего пожевать, коврик посидеть, сменную одежду на всякий пожарный и побольше пакетов на случай нападения на поляны с грибами. Нацепил на пояс ножны с ножом и двинул.

Как утверждала народная мудрость – если в хорошей компании выбираешься на природу, уже неважно, грибы ли ловить или рыбу собирать. Компании у Родиона не имелось; впрочем, и так оказалось здорово. Сопка встретила его птичьим гомоном, слепящим глаза солнцем и туманом, клубящимся в низинах. Хорошо – хоть пейзажи пиши. Жаль, талантом живописца природа его обделила.

Зато одарила воображением бурным и активным – даже слишком. Родион и раньше ловил на себе чей-то пристальный взгляд, а сейчас, когда неожиданно подул ледяной ветер, совсем не по себе сделалось. Солнце за тучу зашло, мгновенно лишив ярких красок все вокруг. Птицы утихли, как по команде. И даже листья шелестеть прекратили.

Наверное, следовало назад поворачивать. В конце концов, на сопку он поднялся, а что ночь на ней не провел, так уговора такого не было! Это он сам почему-то решил, будто нужно. Кому? Не Родиону же. И точно не Маришке.

– Ш-ш… – донеслось до него, причем звук показался настолько близким и громким, словно Родион, не заметив, в центре змеиной свадьбы очутился.

На месте застыл. Ни гадюки, ни твари похуже и поядовитее ведь не нападают на людей первыми. Если наступишь ненароком или резко приблизишься – тогда, конечно, цапнут. Еще вроде бы у змей зрение особое – реагирующее лишь на движение. Авось, если стоять и не шевелиться, сама уползет подобру-поздорову.

Будь то обычная гадина, вероятно, так и случилось бы. А может, и нет – вряд ли теперь выяснишь. Родион едва не сел, где стоял, когда сгустился туман и прямо перед ним из-под земли поднялась… девица-не девица, полоз-не полоз. Очертания тела и черты лица постоянно менялись, не позволяя запечатлеть и осознать единый образ. Родион лишь понимал, что перед ним находится огромная гадюка (кобры ведь в пустынях водятся, нечего им здесь делать) с трещоткой на конце хвоста, подозрительно отливающем золотом. Щетинками на коже служили драгоценные и полудрагоценные камни. Однако это было еще полбеды! Змея являлась женщиной, в том не возникало сомнений. Выше коленей хвост раздваивался, перетекая в ноги. Тонкую талию, наверное, удалось бы обхватить руками: и средние, и большие пальцы непременно соприкоснулись бы. На шее висела нитка бус с капельками желтого берилла – гелиодора.

– Ко мне приш-шшш-шел?.. С-ссам?.. – произнесла она шелестящим волнующим голосом и придвинулась к Родиону. Тот резко отшатнулся и сел на задницу.

Женщина-змея скользнула меж его ног хвостом. Родион судорожно сглотнул. Земля будто бы прозрачной сделалась, в ее глубине показались человеческие кости и мумии. Меж ними шныряли белесые и маслянисто-черные тела – черви или змеи.

– Сгинь! – откуда взялось в лексиконе Родиона это слово, неясно. Хорошо хоть «нечистая» не добавил. Женщина-змея, видимо оценив, принялась хохотать. Жутко и красиво одновременно! Аж все внутри перевернулось. Ну а Родион, не будь дурак, вскочил на подгибающиеся ноги – и деру. – Чур меня!

Далеко не убежал. Женщина-змея ухватила его хвостом, словно щупальцем, кольцами сжала, нахмурила тонкие брови… лицо, кстати, у нее очень привлекательное оказалось. Теперь Родион отчетливо его рассмотрел. Куда уж первым красавицам, которых любили назначать мисс Вселенными всякие зажратые дураки, в самой красоте ничего не понимавшие, а все лишь деньгами измеряющие. Ни грамма косметики, а губы все равно алые, ресницы длинные и черные, щеки румяные, а глаза – темно-зеленые, колдовские и… те самые, которые во сне видел.

Так, стоп!.. Родион затряс головой, отгоняя совершенно неуместные сейчас мысли. Проникнуться симпатией к этакой страхолюдине – не иначе гипноз!

– С-страхо-ш...людине, з-сс-шначит?.. – то ли Родион по глупости вслух ляпнул, то ли змеюка мысли читать умела. И то, и другое – хуже не придумаешь! – Ш-шш…

Родион уж решил, сейчас его здесь и сожрут, но нет. Ветви лещины – той, которая непролазная, – раздвинулись, образовав проход. На поляну вышел парень – самый обычный. Невысокий, худой, в потертом и выцветшем джинсовом костюме.

– Беги!.. – заорал Родион.

Однако парень совету-предупреждению не внял, а встал, руки на груди скрестив, и окинул разворачивающуюся драму оценивающим взглядом.

– Не по душе невеста? – холодно поинтересовался он у Родиона.

Змеюка зашипела. Родион кивнул. Горло почему-то перехватило, и четко произнести «нет» он так и не смог. А потом в руке парня что-то блеснуло, и он кинул им в змеюку. Та, уклоняясь, выпустила Родиона, и тот покатился по земле.

– Живо! – парень ухватил его за плечо и помог подняться, а потом потащил к лещине. – Пошевеливайся, коли действительно уйти хочешь!

Одного взгляда хватило – в груди все перевернулось. Змеюка на земле лежала, темно-зеленые волосы в траве путались, руки в землю по локти вошли.

– Быстрее! – прикрикнул парень.

– Ты… – Родион так и не понял, говорил ли с сожалением, – убил ее, что ли?

– Поторопись, коли действительно уйти хочешь! – повторил парень.

Родион уже, наверное, и не знал, хочет ли, но послушно побежал за парнем – колдуном, как по дороге выяснилось.

И десяти минут не прошло, задрожала земля под ногами.

– Не оборачивайся! – крикнул колдун, но Родион не послушал его и оглянулся.

Следом за ними неслось чудище – огромная четырехглавая ящерица в темно-зеленой чешуе, с кривыми шестипалыми лапами и атрофированными цыплячьими крыльями, покрытыми ярко-желтыми перьями. Величиной монстр был с двух быков, но выдающиеся размеры совершенно не мешали ему бежать в хорошем темпе, ловко лавируя между древесных стволов. Глаза чудища – черные – вдруг начали наливаться серебряным светом…

Колдун сильно дернул Родиона за руку, заставив отвести взгляд и прошипев не хуже женщины-змеюки:

– Что ж ты за придурок-то такой?!

Ответить Родион не успел. Запнувшись о низкий порог, влетел внутрь темного жилища и растянулся на дощатом полу.

…С тех пор и сидели взаперти. В землянке хорошо оказалось: не душно и тепло, хотя печи и не видно. Светло, пусть ни окон, ни свеч не имеется. Еловый дух по единственной комнате витал, наполняя душу покоем. Родион перестал бояться, а если за кого и тревожился, то почему-то за оставленную на поляне змеюку. Впрочем, именно она ведь монстра призвала, не так ли? Видимо, не убил ее колдун все же.

– Молчишь… – колдун вздохнул. – Пить хочешь?

Родион кивнул, он давно испытывал жажду, в горле совсем пересохло, а пластиковая бутылка с водой осталась в рюкзаке, который обронил уж и не помнил где и когда:

– Только не надо алкогольного. Чаю бы.

– И не подумал, что отравить могу? Действительно дурак, – припечатал колдун.

– Ты же меня спас, – сказал Родион. – С какой стати теперь травить-то?

– Со злости! Ладно, неважно, – колдун вздохнул, щелкнул пальцами, и прямо из-под земли вырос стол, а на нем – золоченый самовар и две красные чашки в белый горошек.

– Угу, – согласился Родион и сел на возникший рядом с ним стул. Раньше он бы удивился и испугался подобного чуда. А вот сейчас – даже не тянуло.

– Да уж, пожалуй, не из-за чего, – вздохнул колдун и вдруг спросил: – Не глянулась, значит, тебе Яра?

– Яра?! – удивленно воскликнул Родион, хотя уже догадался, о ком идет речь.

Колдун кивнул.

– Запал ты ей в душу, раз аж змеевера по следу пустила, не обиделась на пренебрежение, меня слушать не стала.

– Так уж и запал… – пробурчал Родион. Почему-то ощущал он сейчас жгучий стыд, а перед глазами так и стояли темно-зеленые, практически черные волосы да лицо красивое. Все прочее, несмотря на некоторые… изъяны, больше не казалось пугающим.

– Пей, – велел колдун, разлив травяной напиток, и первым приник губами к чашке. – И не говори, будто на самом деле не хотел с поляны уйти.

Родион тоже отпил, хотел сказать: «Конечно, хотел». Однако почему-то правду вымолвил:

– Сам не знаю. Вначале однозначно испугался и пожелал сбежать. А сейчас… жалею, – и уж тем более он не собирался спрашивать: – С ней все хорошо будет?

– Неужто жалеешь? – прищурился колдун. – Этакую уродину?

– Сам урод! – вырвалось у Родиона, хотя оскорблять, обзывать и злить колдуна не входило в его планы.

Тот, впрочем, и не подумал обижаться, лишь фыркнул.

– Вечно вы, люди… – проворчал он, – вначале от счастья своего бежите, а потом всю жизнь жалеете.

– К-как всю жизнь?! – Родион от неожиданности сделал слишком большой глоток и закашлялся. С глаз словно пелена спала. Подумалось: а чего он вообще в своей жизни видел и ждал? Рутину работа-дом-работа? А стоило произойти чему-то волшебному, как в детстве всем сердцем хотел, тотчас же испугался. Яру обидел.

– Шанс ведь лишь раз человеку дается… ну, некоторым два, правда, – колдун хмыкнул и принялся смотреть в свою чашку, словно ожидал разглядеть в ней ответы на все вопросы. – Что делать намерен?

– Обратно пойду!

– И никого не отыщешь, – пожал плечами колдун. – А змеевера не боишься?

Вторя его словам, с той стороны двери что-то увесисто ухнуло, ударило, заскреблось. На темном дереве сначала засветились следы когтистой лапы, а потом померкли и исчезли.

– Если его Яра послала, ничего он мне не сделает, – сказал Родион и сам удивился своей уверенности. – Интересный чай у тебя.

– Сомнения отгоняет, истинные помыслы выявляет да разум просветляет, – скороговоркой произнес колдун.

– Помог раз, помоги и другой, – набравшись наглости, сказал Родион.

Колдун, склонив голову к плечу, окинул его долгим взглядом:

– А ты не думаешь, будто Яра на тебя озлилась? Как бы хвостом не удавила от избытка чувств.

– Не-а, не думаю.

Колдун промолчал. Безмолвствовал и Родион – ждал решения.

– Вечер в права вступил, – спустя минут пять сказал тот. – Ночь – время чудищ. С рассветом змеевер уйдет, снова спать ляжет. Все на свой круг вернется. Врата закроются. Ты – домой пойдешь. Через день-два потянет тебя обратно, только не будет больше ни Яры, ни этой землянки. Может, потоскуешь чуть, но вскоре забудешь. Тебе просто не повезло в неправильный день на сопке очутиться. Звезды в определенную очередность встали: подобное раз в сто лет происходит. Не волнуйся, снаряд в одну воронку дважды не падает, – договорил колдун и ухмыльнулся.

На миг подумалось, что так, должно быть, и надо. К лучшему. А потом Родион вскочил и как саданул кулаком по столу – аж чашки с самоваром подпрыгнули. Не говоря ни слова, кинулся он к двери, но колдун все равно опередил, путь заслонив. Стоял, смотрел, щурясь, губы кривил, а физиономию настолько презрительную сделал, что ударить хотелось.

– Я твою сестру обидел, мне и разбираться!

Грязно-зеленые глаза вспыхнули цветом только народившейся листвы, но почти сразу потухли.

– Надо бы тебя наказать, конечно, – заметил колдун. – Чтобы лет семь по лесу бродил, обувку снашивал да посохи железные ломал. Только времени на то ни у меня, ни у тебя, ни тем паче у Яры не имеется.

– Я перед ней сам повинюсь, ладно?

– Отойди! – голос колдуна обрел такую силу, что перечить ему не выходило, однако Родион все же остался на месте. Как сумел – загадка. – После меня пойдешь, – молвил колдун, а затем начал меняться.

Вначале темной чешуей оброс. Потом крылья отрастил. Глаза оттенка ряски болотной стали, из ноздрей пар повалил. Родион и опомниться не успел, как встал перед ним самый настоящий дракон – завораживающий опасной, хищной красотой и уверенной статью. Он едва отскочить успел – чуть хвостом по ногам не получил, а дракон за дверь выметнулся и, судя по звукам, со змеевером сцепился.

Только Родиону не до того сделалось. Выскочил он из землянки и понесся в лес, не разбирая дороги. Куда захотел бы, туда и попал – хоть домой, хоть в городскую квартиру или, например, на Багамы. Вот только сердце в одно место стремилось. И минуты не прошло, как на поляне очутился.

Яра сидела на пне, которого раньше здесь вроде как не было, обернув вокруг него изящный сияющий хвост. Темнота обтекала ее со всех сторон, но не скрывала. Кожа змеи-женщины светилась бледным сиянием, похожим на то, что исходит от Луны.

– Привет, – ничего глупее Родион не мог бы сказать, но и правильнее – тоже.

Она подняла прекрасное лицо. Слезы застыли на ее щеках алмазами, Яра смахнула их, чуть прикусила яхонтовую губу.

– Ты прости меня, – сказал Родион и шагнул ей навстречу.

Как оказался рядом и за тонкую талию обнял, не сообразил даже. Главное, она не оттолкнула, прижалась в ответ. Губы чужие уста отыскали, дыхания соединились, а хвост внезапно исчез.

…Очнулись вдвоем – в траве на запрещенной сопке. Аккурат новый день нарождался, только-только солнышко над горизонтом поднялось.

***

– Ащ… – прошипел колдун, обрабатывая глубокий порез на плече. – Ящерка-переросток, охранитель, чтоб тебе пусто было!.. Совсем одичал! По прежним временам хозяев кусать и царапать не смел ведь, гаденыш!

Царапины горели и обещали нарывать долго. Впрочем, не важно, раз одна из сестер счастье обрела. Теперь некоторое время с суженым своим будет в Яви жить. Потом немного на родине жены погостят, затем вернутся. Может, и деток народят, однако так далеко вряд ли стоит загадывать. Главное – счастливы будут.

Колдун вздохнул. Сестер у него имелось еще немало, и всех следовало бы устроить, а люди… как дурнями были, таковыми и остались. Вначале от своего счастья сбегали, потом жалели и искали новой встречи. Некоторые – всю жизнь.

Звонок телефона заставил его вздрогнуть. Колдун резко дернулся, застонал от огнем вспыхнувшей боли, но смартфон со стола взял и даже ответил на вызов.

– Рогнад, привет. Свободен? Не хочешь в кино сходить?

– Здравствуй, Мариш, – губы колдуна растянулись в улыбке. – Отчего бы и нет?