А где-то в соседнем дворе…

Осторожно. Новогодние мечты иногда сбываются

В городе М на улице Большая Кутуховская доме номер пять квартире сорок девять наступал очередной Новый год. Как и полагалось, он приближался с востока, с каждым часом завоевывая новые территории. Сидя на диване перед неизменным и давно выученным наизусть «С легким паром», хозяин квартиры, Анатолий Недодайкин, на фоне неизменной скуки ощутил легкий голод и пошел на кухню — стянуть что-нибудь вкусное.

Закадычная дама сердца Маргарита свет Львовна не оценила его интерес к пыхтящему, шкварчащему и аппетитно пахнущему праздничному ужину. К счастью под руку ей подвернулось кухонное полотенце, а не сковородка, но больше испытывать судьбу Анатолий не стал и ретировался курить на балкон.

Присматриваясь к тающим в темном декабрьском небе клубам дыма он размышлял о неизменном повторении одного и того же действа из года в год. Праздник превратился в рутину. Ведь разве хочет его жена стоять у плиты весь вечер, а он – глядеть давно опостылевшие программы? Или чокаться с натянутыми улыбками, набивать животы, заранее смиряясь с последствиями обжорства?

Душа требовала праздника, но прекрасно понимала, что не дождется.

***

От переизбытка эмоций Недодайкин выругался в предновогоднюю ночь, сплюнул вниз непогашенный окурок и в хмуром настроении вернулся в комнату.

Красная искорка, отличимая лишь размером и яркостью от бесчисленных вспышек пиротехники, юркнула на балкон пятого этажа. Засидевшийся за компьютером Вениамин Гребин, конечно же, не заметил ее.

— Ве…э…еник, — мурлыкала тем временем Багира, проходившая в форуме под ником ДМБ295, — как НГ встречать будешь?

– Спать, спать и спать.

– Ты что? Вот блюзер, – мгновенно среагировал обществовед Синица. – Ай да с нами на Красновуху!

— Вот еще, — подключилась к разговору Красная Шапка, — там сейчас полицов больше чем встречающих, опять же толкотня, и стекло проносить не дают. Уж если и встречать, то в уютной компании, под тихую музыку.

— Ничего вы не понимаете, – обиделся Синица, — мы водку в кадку деревянную наливаем, проносится на ура.

— А пьете как?

— Из половника. Кто из вас, блюзеров, пил водку из ковша в Новый год на Красной площади, а потом орал песни под елочкой? Не понимаете вы романтики!

-- То, что вы называете романтикой’s, молодой человек, хорошо спонтанно, – заметил Старик Мордиец истый ариец. – А когда каждый год по одному сценарию быстренько так в рутину’s превращается.

– Вот-вот, – согласилась ДМБшная пантера.

– Точно, – кивнула Шапка.

– ППЦ, – отреагировал какой-то Левый и Рыжий и тотчас был забанен за мат.

– Да, ну вас, – зевнул Вениамин, – я уже вторые сутки в сети и этот Новый год мне как до известной колокольни.

К этому времени красная искорка успела шмыгнуть в неплотно прикрытую дверь сорокалетней тумбочки, доставшейся семейству Гребиных от бабушки, дедушки, а то и вообще очень дальних родственников. В укромных дспшных внутренностях было сухо и уютно: в меру тепло и не душно. Нашлись старые газеты, журналы «Огонек» за восемьдесят бородатый год и даже коробок чудом непромокших спичек. Хранящийся здесь же керосин искорка решила приберечь на десерт, принявшись танцевать на макулатурном великолепии.

– Эка тебя угораздило, болезный, – посочувствовал Бакланнинг, – сеть сетью, но не стоит отрываться от реальности. Ты ж в туалет сходить не забываешь?

– У кого развлекуха, а у меня работа: за кое-кем форумы чистить, – огрызнулся Вениамин, поставил недовольный смайлик, подумал и стер все сообщение. Вымещать плохое настроение на окружающих ему не хотелось.

– Однако вернемся к кабанам соседней части, как выражался наш прапор, – поспешила убить неловкую паузу Багира. – Как будем праздновать, чтобы не было мучительно больно?

– Особенно голове!

– У вас, Бакланнинг это нормальное состояние, шасть под лавку, пока дедушки думу думают!

– Да я здесь с декабря девяностого года! – возмутился тот.

– Врешь! Рунета тогда еще не было, как и сети вообще, – фыркнула Шапка.

– Малышка, она тогда носила гордое прозвание ФИДО!

– А давайте здесь Новый год отмечать? – предложила Багира.

– О, вот вам и спонтанность, – ухмыльнулся Синица.

– И, главное, все свои, – заметила какая-то Бибися.

– Ладно, – зевнул Вениамин.

Спать ему пока не хотелось, тем более, в пьянке по сети имелся огромный плюс: невидимость лица того, с кем выпиваешь. Поднимай ты хоть стакан самогона или бутылку минералки, написать можешь все что угодно, главное – общий настрой и желание общаться.

Минералки не было, зато в холодильнике ждали своего часа 24 пивные банки.

***

Президент уже произносил речь, Анатолий открывал шампанское, а Вениамин чокнулся с монитором и нашлепал на клавиатуре душераздирающее «УРРРА!!!», когда искорка добралась до вожделенной бутыли с легковоспламеняющейся жидкостью. Понюхала, облизнулась, и приступила к трапезе.

Чпок, – открылось шампанское.

Бздынь, – вторила ей стеклянная бутыль.

Тумбочка неожиданно занялась ярким пламенем.

– Совсем «пиротехники» обалдели, у меня сейчас за окном так бахнуло, аж стекла затряслись!

– Не брюзжите, Бакланнинг, наступит’s и на вашей улочке праздник’s с фейерверками и пирогами.

– Ага, если какой-нить Камаз перевернется. С пряниками.

– И тогда уж всем автомобилистам мало не покажется.

– Ох, – Багира прикрепила укоризненный смайлик, – и не стыдно вам птичку обижать?

– Он не птица, а глагол, – авторитетно заявил Синица, – у него «инг» в окончании!

Вениамин осушил до дна первую банку, открыл вторую. В горле пересохло и очень хотелось пить.

Родившийся на свет посредством загула шальной искорки и керосина дым, спешил вырасти. Сначала он устремился вверх, но неожиданно напавший из-за угла ветер прибил его к окну.

– А у соседки пирожки подгорели, – отстучал Вениамин, – горелым жесть как несет.

Бух. Бджись. Ды-дымгс, – послышалось на улице. Как выдержали стекла – неясно, видимо, керосин оказался не слишком качественный и давно разбавленный. Вениамин оглянулся и икнул.

***

Вскрик жены застал Недодайкина как раз между доеданием оливье и накладыванием курицы с черносливом. За окном валил густой дым, временами на заднем фоне рвались шутихи и осыпался гроздями салют. У Анатолия что-то неприятно скрипнуло в голове, и он тупо уставившись в салат, промямлил:

– Сейчас вроде бы зима, а зимой пожаров не бывает… кажется.

Звонок в пожарную часть на Кривоколенном тринадцать поступил первого января в час ночи. Прапорщик Оборзец принял сигнал, икнул, закусил селедочным хвостом и приказал расчету строиться. Вызов был странным. Оборзец за долгую службу видел всякое, но этот заочно отнес к чьей-то шутке: весьма злой, учитывая число и время. По словам звонивших, горел соседский балкон.

За руль прапорщик сел сам, поскольку считал себя самым трезвым и знающим все переулки и улицы, пожалуй, кроме этой несчастной Кутуховской. Машина ревела и сигналила огнями, приветствуя наступающий год и разгоняя немногочисленных таксистов. Опрокидывая стакан и закусывая соленым огурцом, Оборзец на дорогу не отвлекался. Во-первых, машина у него была большая. Во-вторых, железная. А, в-третьих, с этакой «дискотекой» он всегда прав.

На перекрестке Свободного проспекта и Колодниковой дорогу ему преградила старенькая, но гордая пятерка ДПС. Гаишники по определению считали себя самыми правыми на дороге, даже без сигналки или габаритов. Здесь же они остановились с кристально чистыми намерениями срубить бабла. Трезвенникам в новогоднюю ночь они не верили принципиально.

ДПСники мирно сидели в бело-синем монстре, слушали радио и приговаривали вторую бутылку, когда внезапно их охватило легкое беспокойство. Для повышения настроения, выпили. Беспокойство усилилось. Всмотревшись в зеркало заднего вида, сидевший за рулем капитан Бобицкий вместо того, чтобы выматериться сказал «Ой-йо» и судорожно повернул ключ.

Непривычная к подобному обращению машина чихнула, но заводиться отказалась наотрез. Она требовала масла, зимней резины, новый трамблер и замены прокладки между рулем и сидением. Однако тронуться с места ей все-таки пришлось. Пожарная машина на удивление мягко ткнула пятерышный бампер и принялась толкать со все возрастающей скоростью.

Гаишники опешили, Оборзец икнул. Опомнившийся прапорщик резко нажал на тормоз, но не учел неблагоприятных погодных условий. Машины расцепились, и покатили в разные, одним им известные стороны. Пятерка отполировала бордюр и остановилась, пожарная машина вылетела на встречку, до смерти напугала какого-то таксиста и запрыгнула на тротуар. Неудачно выросший на ее пути столб испугался и поспешил убраться подальше.

– Уфф… – сказал прапорщик, когда машина остановилась.

– Ой-йо, – в унисон повторили гаишники.

– У нас же пожар! – вспомнил Оборзец.

– Вот сволочь! Куда?! – заорал Бобицкий.

***

– Ой, народ, а я, кажись, горю… – отстучал Вениамин.

– Что значит «кажись»? – поинтересовался Синица.

– У меня балкон полыхает… зимой.

– Не верю, – Станиславский.

– Шутиха какая-нибудь залетела, – неуверенно ответила Багира.

– Там же снег?! %()!

– Это у вас, Бакланнинг, за полярным кругом снег, а у нас… как в Европе. Веник, не молчи!

Вениамин сглотнул, поглядел на пылающий балкон, смотался на кухню за водой, но подойти к окну так и не решился:

– А я и не молчу… я обалдеваю…

– Значит так’s, молодой человек, – начал Старикан Мордиец, – сейчас ты вырубаешь сеть, берешь паспорт, одеваешься и выходишь на улицу ждать’s пожарных.

– Не могу.

– А именно’s?

– Выйти, – пояснил Веник. – Родители в гости умотали и дверь на верхний замок закрыли, а куда я свой ключ задевал, Укуська только знает, но молчит.

– Это, что за зверь?

– Полтергейст, я же как-то рассказывал…

– Ой, а я такую историю про домового знаю… – напечатала Шапка.

***

В квартире Недодайкиных суетилась перепуганная Марго. Сначала она намочила в ванной все полотенца, теперь пыталась засунуть их в рамы и под балконную дверь.

– А на улицу выйти не проще? – спросил, наблюдающий за ней Недодайкин.

– А вдруг к нам перекинется? Нет! Мы должны быть здесь!

Ответ показался Недодайкину нелогичным, но спорить он не стал. Анатолий махнул рукой и ушел в другую комнату. Через пять минут он вернулся, схватил упирающуюся жену и оттащил к незамаранному дымом окну.

Пятерка, сильно опешившая от неожиданного насилия, хамства и обиды, нанесенной красномордым бугаем с люстрой вместо крыши, завелась с пол-оборота. Не менее опешивший Бобицкий выжал газ и помчался в погоню.

По пустому проспекту неслись две машины: огромная красно-белая пожарная и бело-синяя маленькая, но гордая Лада или Жигули, в простонародье обзываемая тазом. Сигнализации вопили в унисон, светомузыка посрамляла огни и краски праздничного города, и у всех, кто оказался свидетелем той ужасающей гонки, лица разукрашивались глупыми, но по-детски умилительными улыбками.

Оборзец злился на ухудшающиеся погодные условия. Бобицкий выл от злобы, ненависти и упущенной выгоды.

На седьмой минуте гонки прапор прочел чудом привлекший к себе внимание указатель: «Большая Кутуховская 100 м». Вспомнив цель их ночного променада, и напрочь забыв о гаишниках, прапорщик резко вывернул руль. Пожарная машина повернула, но уже через десять метров не справилась с управлением и ухнула в чудом сохранившейся после очередного потепления талый и грязный сугроб.

***

– Веник, не паникуй, – напутствовал Старик Мордиец истый ариец, – говори, адрес. Ща’s приеду’s и выпущу’s тебя, горемыку’s. Адрес в личку скинь.

– Да, здесь все свои, – заметила какая-то Бибися.

В этот момент пенсионеру Доброходько, едва не уснувшему под «Новый голубой огонек», показалось, что сосед с нижнего этажа снова курит на балконе. Запах дыма отставной профессор терпеть не мог. Когда-то вычитав в журнале «Здоровье» о вреде никотина, Доброходько решил раз и навсегда покончить с отвратительной привычкой. Бросал он долго и нудно, заработал невралгию и жгучую заочную ненависть ко всем курящим людям.

– Ах ты, гад, – пропищал в открытое окно Доброходько, – Сейчас же брось отраву, у меня астма!

Никакой астмы у пенсионера, конечно, не было. Дым только усилился.

– Веник, радуйся, я в соседнем доме, – улыбнулся Старик Мордиец истый ариец, забыв прибавить свое неизменное «’s», – держись, бегу на помощь!

– Копирайт, копирайт не забываем! – возмутились Чип&Дейл.

– Эй, ссынок, ты там как, живой? – вскоре услышал Вениамин незнакомый голос из-за входной двери и перетрусил.

Веник ощущал некоторые трудности в общении с людьми в реальном мире. Как и многие интернетчики, он всегда комплексовал при встречах в реале и тушевался перед софорумчанами, с которыми был знаком не первый год.

– Веник… это я Старик партиец верный ариец… тьфу, перепутал.

Вениамин кивнул, потянулся к клавиатуре, сообразил, что форум здесь не причем. Еще с полминуты он немного помолчал, ожидая ответа, и, наконец, промямлил:

– Угу.

***

Пожарная машина встала и заглохла. Не поверивший в такое счастье Бобицкий заскользил на тонкой ледовой корке, покрывшей асфальт, не справился с управлением и уткнулся ей в зад. Пятерка про себя выругалась, поняв, что без масла ездить еще можно, а с таким водилой – никогда. Разъяренный гаишник выполз из машины, вырвал из кабины прапора и принялся бить.

Туго соображающий Оборзец вяло отмахивался, но пару раз ощутимо заехал агрессору по уху. Напарник Бобицкого долго смотреть на то, как достается любимому начальнику не смог и ринулся на подмогу. Вместе они таки завалили прапора в сугроб. Удивленный происходящим, но не менее туго соображающий пожарный расчет, высыпал из машины с криком «наших бьют». Из ближайшего опорного пункта разнимать дерущихся выбежало подкрепление.

Пенсионер Доброходько осипший от крика и отсутствия реакции у подонка-соседа, притащил из ванной двенадцатилитровое ведро и с криком «Довели страну, пидорасы!» обрушил водопад на соседний балкон.

Пламя удивленно пшикнуло и потухло.

Вот так одинокий и неприметный герой в очередной раз спас праздник и дом от пожара.

***

– Готово!

Замок лязгнул, единственная преграда, уберегающая Вениамина от реального мира, рухнула.

– Ну, и как ты здесь? – влетело в коридор рыжее взлохмаченное создание. Девчонка уставилась на Вениамина огромными серо-зелеными глазищами и ударила по плечу. – А ничего, я тебя где-то таким и представляла.

– Ты…

– ДМБ295, – улыбнулась девчонка и, кокетливо усмехнувшись, добавила, – Багира. Я случайно в соседнем подъезде тусила – представляешь?

– Неа, я всегда думал, ты прикалываешься, а на самом деле какой-нибудь дембель.

– Так, я и есть дембель!

В дверь заглянул незнакомый лысый мужик в очках и с отверткой:

– Таак’s… хде пожар? Я хочу’s его тушить, а ты, Веник, не тушуйся и краснеть перестань, иначе я решу, что ты нам не рад.

– Рад, еще как! – улыбнулся Вениамин, вглядываясь в странные завораживающие глаза рыжей пантеры.

Старик Мордиец истый ариец вошел в комнату, поглядел сквозь стекло на выгоревшую тумбочку, похлопал Вениамина по спине и поинтересовался снова:

– Так пожар-то хде?

***

Дымить перестало. Уставшая Марго больше не стремилась таскать мокрые полотенца, а нежно прижималась к груди Недодайкина.

Сам Анатолий смотрел, как менты и пожарники, с переменным успехом мутузившие друг друга не менее получаса, сидят в обнимку и приговаривают ящик водки. Недодайкин мучился вопросом: не нуждаются ли служители порядка в помощи, и не отреагирует ли обожаемая Марго слишком подозрительно на предложение прогуляться на сон грядущий.

«А, – мысленно махнул рукой Недодайкин, – даже если отреагирует, праздник в этом году все равно удался».