Летопись Серого Ордена – 1 Аркан волков

Глава 5

Расплата пришла на утро.

Северин попытался открыть глаза. Глаза не подчинились. Он попробовал еще раз. Глаза словно чугуном залило. Северин отступил.

Как же плохо! Не сравнить с адом первого обращения, но... Только, как же плохо. Никогда не нужно так пить.

Сосредоточиться. Открыть глаза и наконец-то увидеть, где он. Ох, будь проклятая водка... Северин застонал, приложил свободу - на этот раз веки неохотно расклеились.

От света в висках запульсировало, во лбу загудело, а видение мира поплыло неопределенной рябью. Оказалось, что кто-то бережно уложил Северина в постель в его апартаментах, однако не был так любезным, чтобы лишить одежды и обуви.

Рядом на столике блестел пустой хрустальный графин — такой красивый и бесполезный. Северин проглотил несуществующую слюну и снова застонал, сожалея, что не знает никаких чар против похмелья.

В коридоре послышались оглушительные шаги. Характерник скривился. Как он не замечал, что в этой трехклятой гостинице такие скрежетливые паркеты? Казалось, что маршируют прямо по мозгам.

В апартаменты Олефир зашел без стука.

— За нами приехали, — он не тратил времени на поздравления. — Через час должны быть готовы.

- Брат, - язык скрежетал пересохший рот. — Просто прирежь меня и подавно...

Северин отвернулся и осмотрел остальную комнату, как все целое. Он точно яростно рубил что-то или кого-то саблей. Это был не он? Вместо воспоминания зияла черная пропасть. К черту! Хорошо, что сабля не потерялась и валялась рядом с пустой бутылкой из-под водки. Проклятая водка...

– Вставай, – Филипп никак не отреагировал на просьбу собратья. — Мне нужна помощь, чтобы разбудить Ярового. Энея этим беспокоить не хочу.

— Не могу встать... Не тупи так, по вискам гамселишь... Ненавижу все это, Господи, никогда так не буду пить... Какое задание, какой Орден, я хочу умереть...

Олефир, не обращая внимания на нытье, с трудом снял его на ноги и подвел к ванной, открутил холодный кран. Голова Северина со стоном облегчения нырнула в воду, а Филипп придерживал остальное тело от ныряния вслед за головой.

Боль в висках оледенела. Он лаял воду несколько долгих секунд, после чего получил способность кое-как мыслить и двигаться.

– Черт с тобой. Айда к Малышу.

На пробуждение Ярового ушло втрое больше времени. Шляхтич храпел, как небольшой паровоз, и даже на поливанку не реагировал — помог только щекотку под мышками. Пробужденный Ярема бросился искать ныряльщика, нашел его под кроватью, перекрестился и успокоился.

— Пап ныряльщик! Семейная реликвия, – объяснил он. – Мне мамуньо за него голову оторвет.

Игнат выглядел неестественно бледным, его селедка разхристалась, а усы обвисли, словно у старого кота. Он смотрел на мир недобрыми покрасневшими глазами.

Характерники кое-как собрали саквы и скопились возле портье, где получили окончательные счета. Оказалось, что ни Игнат, ни Ярема, ни Северин никаких монет не имели — и не только тех, что им выдал есаула, но даже собственных сбережений.

- Пустой кисет, - констатировал Чернововк, рассматривая подкладку кошелька.

— Матерь божья, — перекрестился Яровой. — Куда мы выбросили столько денег?

Единственный, кто мог бы ответить на этот вопрос, молча расплатился, включая возмещение изрубленного вдребезги стола в комнате Гната, и бессловно пошел к конюшням. Троица потянулась за Филиппом.

— Вот погуляли, — пробормотал Северин. — Голые, как турецкие святые...

— Брат Варган — отличный человек, — прошипел Ярема, непрестанно потирая лоб. — Пусть его Бог оберегает и Мамай помогает...

Игнат молча закрутил селедку вокруг уха.

– Счастья, господа рыцари, – крикнул им портье. — Ждем вас снова в Бриллиантовом дворце!

Игнат прорычал что-то малопонятное, но явно неприличное.

– А где Савка? — Северин наконец-то понял, кого не хватало.

– Деригора съехал ночью до нашего возвращения, – сообщил Филипп, устраивая саквы на своего конька. Буран стоял послушно и только помахивал длинным хвостом. — По свидетельству прислуги, был очень нетрезвым, но за постой расплатился. Собрал вещи, не без помощи пахолка заседлал Инцитата и уехал в неизвестном направлении. На месте его коня нашелся Василий.

- Какой Василий? - спросил вяло Северин.

– Наш новый друг, кобзарь, которого мы встретили вчера, – напомнил Филипп. – Он спал в объятиях с бандурой. Я его разбудил, он Савку не видел. Передавал вам всем земной поклон.

Северин начал вспоминать. Кобзарь Василий... Ветчина... Игнат... Пари!

– Савка заложился с Гнатом на то, что найдет похитителей молодых характерников, – вспомнил Северин. — Неужели действительно уехал?

- Ох курва, - сказал впервые за утро Игнат.

– Похоже, он воспринял обещание всерьез, – пожал плечами Филипп.

- Где ваш пятый?

Все обернулись в новый голос.

К конюшням подъехал крепкий мужчина с мерзким шрамом, разрезавшим все лицо через лоб, нос и рот вплоть до подбородка. Звали его Самойло Кныш и то был обещанный есаулой Колодием характерник, который утром заскочил Филиппа. Самойло внимательно осмотрел мятые мармызы и констатировал:

— Каждый год одно и то же, — и обратился к Филиппу, как самому трезвому. - Где ваш пятый?

Филипп кратко описал ситуацию, рассказав об исчезновении и глупом паре по розыску мифических похитителей.

— Я сообщу о самовольном отлучении, — покачал головой Кныш. — У нас нет времени ждать или искать его. Есть задача и она срочная. Запрягайте лошадей, а я вернусь через двадцать минут.

Самойло уехал.

— Пресвятая Мария, как же я сожрался, — охватил голову Ярема. — Еще и кунтуша собственного заблювал... Вот позор! Трет будет исповедоваться.

— Савка вскочил в беду, — констатировал Северин. Он чувствовал себя несколько виноватым, ведь собственной рукой показал то бессмысленное паре.

Игнат прорычал что-то настолько яростно, что Упырь сошел с ума. Готов к путешествиям Филипп сел возле Бурана и раскрыл книгу. Ярема погладил Офелию по шее, а Шаркань радостно заржал Северину, энергично переступая с ноги на ногу и всячески демонстрируя, что готов нестись хоть на край света.

Сама мысль о покачивании в седле скручивала желудок в узелок. Первая задача Ордена, а они едва ноги передвигают! Еще и болван Деригора убежал на поиски кого-то. Дело похищенных характерников в трезвом свете напоминало просто глуповатый слух. Наверное, Савка дрыхнет где-нибудь в поле, а потом бросится на их поиски.

Северин принялся запрягать Шарканя, а тот в шутку сопротивлялся, чему Северин совсем не радовался.

Вскоре вернулся Самойло, и с ним человек в капюшоне, из-под которого торчала седая борода. Незнакомец снял капюшон, демонстрируя немолодое лицо с недовольно сжатым ртом, осмотрел каждого характерника и сказал Самойлу:

— Эти молокососы? Серьезно? Да от них в милю перегаром отгонит! Это какая-то нелепая шутка?

— Успокойтесь, пан Вишняк, Орден гарантирует вашу безопасность, — ответил Самойло.

– Орден? Эти сопляки из Ордена? Из Серого Ордена или ордена малолетних бевзов? Они хотя бы знают, с какой стороны за саблю держаться?

Вопросы, очевидно, были риторические.

— Как эти бездельники могут обеспечить мою безопасность? Вы издеваетесь!

Кныш начал успокаивать неприятного старика, пока юноши бурили его волчьими взглядами. Незнакомец наконец умолк, махнул рукой и спрятался в конюшнях за их спинами, повернув капюшон на голову.

Самойло приблизился и сказал тихо:

— Старый хрен называется Марко Вишняк, он важный информатор Ордена. Нужно на время залечь на дно. Через четыре дня вы должны доставить его в Волынский полк, Луцкий паланок. В Метельном, что вблизи Олицкого замка, в корчме «Чертополох» вас ждет группа, которая заберет информатора дальше. Ватага группы зовут Петр Черный, тайное имя Кремень. Каждый день вы должны отчитываться под вечер ему и мне — я, кстати, брат Полын. Ехать нужно медленно, внимания не привлекать. Вожаком назначаю брата Варгана. Теперь согласуем маршрут.

Брат Полын долго рассказывал, по каким дорогам нужно ехать от паланка к паланку, где есть, где останавливаться на ночлег, демонстрируя каждый пункт на карте. Северин потерялся в его распоряжениях где-то на половине дороги, но не переспрашивал и безразлично слушал дальше. Ярема смотрел на карту стеклянными глазами, Игнат просто отвернулся. Один Филипп слушал внимательно и воспроизвел маршрут в собственном атласе, на что Самойло довольно кивнул.

— Как видите, я специально обошел все большие тракты, города и городки. Излишнее внимание ни к чему, не забывайте об этом, — увещевал старший характерник. - Внимательно следите вокруг. Если есть подозрение на хвост, сразу меняйте дорогу и проверяйте. В случае подтверждения подозрения немедленно оповещайте меня ближайшим дубом и ждите на месте новых указаний. Не нападайте, если вас не атакуют первыми. Если есть подозрение на засаду, то не прийтесь в нее, а возвращайте и объезжайте другим путем. На всех ночлегах кто-нибудь должен находиться в комнате вместе с господином Вишняком и охранять его лично. На третью ночь, которая запланирована на поле, обязательно поставьте смены чатовых.

Самойло говорил нескоро, но без паузы, и Северин не успевал все переварить.

— Напоминаю, что все даже самые маленькие события и изменения маршрута должны быть упомянуты в сообщении брату Кременю и сообщении брату Полину каждый вечер. В случае чрезвычайной ситуации, смертельной опасности, боя, ранения и т.д. – после сообщения ждите ответа у дуба. Все понятно?

- Какие шансы нашего преследования? - спросил Филипп.

- Шансы небольшие. Никто бы не отдал в руки зеленых юношей мишень для убийц, сами понимаете. Но это не значит, что можно расслабить череса. Опасность ждет там, где ожидают ее меньше всего.

Филипп задал еще несколько вопросов, Самойло ответил, но Северин растерял последние остатки внимания и пытался заглушить ненавистные молоточки в висках.

— К господину Вишняку относиться почтенно! Он чиряк на жопе, но ценный агент Ордена. Поэтому не чубитесь, но и не позволяйте дедушке командовать. Вы здесь главные. Новое поручение получите после того, как отдадите Вишняка брату Кременю. Вопрос?

— Мы, брат Полын, ночью немного погудели, — начал было Ярема.

– Это заметно.

— Короче говоря, денег нет, — закончил Игнат, не любивший долгих разговоров.

Кныш достал капшука, вдвое меньше того, что выдавал Колодий.

– Это ваш аванс за сентябрь. Часть беглеца можете разделить между собой, как вернется, будет ему наука. Еще вопрос?

Юноши тоскливо смотрели на худого кошелька.

— Ну, братия молодежи, желаю удачи! Все через это проходили, – рассмеялся Кныш. – Пусть Мамай помогает.

Он запрыгнул на коня и бодро уехал, напоследок махнув рукой господину Вишняку.

- Через что все проходили? — хило переспросил Ярема. - Из-за похмелья?

- Из-за боли и унижения, - ответил Северин.

- Дерьмо собачье, - сказал Игнат.

— Долго мы здесь будем сопляк жевать? - громко спросил Вишняк. — Может, наконец-то поедем?

Так бесславно они покинули столицу.

Часа за три состояния Северина улучшилось: ватага ехала шагом, погода стояла свежая, боль постепенно рассеялась и на обеде Чернововк рискнул поесть куриной супы. Живот заворчал, но подношение принял. Ярема уминал двойные порции с присущим ему аппетитом и только Игнат ограничился холодной водой. По крайней мере, он больше не был белым как сыр.

Господин Вишняк, или На-Сраци-Чиряк, как прозвался с легкой руки Самойла Кныша, за первые три часа полностью и полностью оправдал свое прозвище. Старику не нравилось все на белом свете.

Северин удивлялся, как Вишняк вообще дожил до своих лет с такой феноменальной нелюбовью к жизни; возможно, он был глубоко убежден, что без его образцовой личности миру не осталось бы ни одного важного резона для существования.

— Может, перестанешь ловить и начнешь смотреть на дорогу? – спросил Северина.

– Не смали трубку! У меня больные легкие, а от твоего дыма чахотка, — приказал Яреме.

– Это ты пытаешься привлечь больше внимания? — упрекнул Филиппа, который заиграл на варгане.

– Мы едем слишком медленно, – объявил всем.

Характерники терпели, как предписывал десятник, но почтенно относиться к старику не получалось. Игнат молчал и ни разу не ответил на замечания, однако с лица Бойко было видно, каких усилий это ему стоило.

На обед в небольшой уютной корчме важный информатор Ордена заказал борщ с пышками, толченой картошечки с укропом, тройку котлет и немного водки для аппетита. Он ел, глядя на характерщиков так, будто бросал им какой-то непонятный вызов. Это странное поведение получило объяснение, когда он пошел к коню.

— Пан Вишняк, сорок шелестов за обед, — сказал Филипп.

— У меня не было времени на собрание! Оставил дома все деньги. Ваш проклятый Орден выдернул меня прямо из постели, так вы и платите, — огрызнулся Марко.

Старик вышел, а Игнат наконец взорвался длинной многоэтажной бранью, от которой замерла вся корчма, будто зазвучало древнее проклятие, что его слобожанин произносил без остановок ровно минуту, запечатлев приговор словами «гнойной хвойды сын».

- Какой человек не берет в дорогу деньги? Все у него есть, просто издевается над нами, — мрачно сказал Ярема.

Филипп без комментариев выложил сорок медяков из собственного кошелька и ватага поехала дальше. Красивые виды в этот прекрасный день никого не радовали.

— Хорошую взбучку Савка получит за самоволку, — Ярема пощипал бороду.

— Может, бросился в сторону Винницы? – размышлял Северин.

– Да хоть к черту на рога, – сплюнул Игнат.

Дорога проходила в туго натянутых сетях напряжения между характерниками и Вишняком. Бойко получил Энеиду и ткнулся носом, шепотом повторяя хорошо известные строки, и тут послышалось:

— Это ты меня так охраняешь? От книжных воров? Может, начнешь оглядываться в поисках настоящих?

Если бы взглядом можно было убивать, господин Вишняк гигнул бы на месте в страшных муках. Игнат несколько секунд прошивал его глазами, в которых блестели все известные человечеству пытки, однако книгу спрятал.

– Вот что чувствовали Адам и Ева при изгнании из сада Эдемского, – пробормотал Ярема.

Северин заметил путника, когда тот заехал в корчму: одинокий мужчина на рыжей кобылке с белой звездой среди глаз. Теперь всадник ехал за шайкой на большом расстоянии, однако белое пятно на лбу кобылы можно было распознать даже издалека. Северин не беспокоился: из Киева разбегалось немало дорог, они ехали по одной из самых больших. Закрепив воспоминание о мужчине на рыжей кобыле, Северин вернулся к вопросу, что грызло его ко вчерашней попойке: Лина.

Теперь он жалел, что не выдержал и направил письмо. Жалел о нарушенном слове, жалел о открытках, которые вложил в придачу, жалел о бессмысленных строках, которые бы он сейчас не написал — а тогда они казались ему совершенными.

Может быть, она не получит его? Может, письмо потеряется, может, Лина давно не живет и не наведывается в Соломию, а может ведьма решит спрятать его от ученицы... Хотя, не скроет. Соломия не любит скрывать такие вещи и всегда говорит правду в лицо, чем иногда доводила Северина до бешенства.

Вишняк перешел к жалобам на погоду, теперь ему не нравился ветер. Чернововк посмотрел на перекошенное отвращением лицо старика и вдруг почувствовал отвращение к себе. Подумалось: и на это я положу свою жизнь? Посвящу себя защите вот таких, пока не врежу дуба? И ради этого подписал проклятый свиток?

Стоило ли становиться на волчью тропу — теперь слишком поздно думать.

К вечеру характерники приехали к первому дубу. Филипп направил послание в Кремень и Полину, затем настал черед Северина.

Чернововк приложил ладонь к стволу и тот ответил знакомым теплым щекотом. Кем ты был, неизвестный рыцарю? В каком шалаше служил, какую жизнь прожил? Кого любил, от чего он погиб? Похоронили тебя или кости белели на солнце, пока не исчезли под землей? Слышишь ли, видишь ли, что происходит вокруг?

Раздался тихий голос, перед глазами на коре заплясали красные буквы: «Щезник от Брыля. Как твои дела, брат? Хорошо отдохнул? Желаю успеха с первой задачей! Пусть Мамай помогает».

Отец, разумеется, ничего не написал.

— Вы еще долго будете баловать? — крикнул раздраженно Вишняк.

Вскоре они добрались до гостеприимного двора с отмеченной очертанием Мамая вывеской, где, по плану Кныша, должны были остановиться на ночь.

– Ну и свинарник, – объявил Вишняк от порога и бросил хозяину. – Дайте лучшую комнату.

- Полтора талера, господин, - зимно ответил тот, явно обиженный словом свинарник.

- Полтора? За твою хижину? Впрочем, безразлично, куцепердик с косой заплатит. Сразу в комнату подай ужин из того, что у вас здесь имеется приличного.

Вишняк потрепал в свой номер. Владелец двора провел его недобрым взглядом.

– Вы заметили? – спросил Северин.

— Какой На-Сраке-Чиряк вылупок? - отозвался Игнат, который под вечер ожил.

— Всадника на рыжей кобыле.

– Да, с белой звездой. С самого Киева, — кивнул Филипп.

– А, вы об этом, – буркнул Игнат. — Репей сюда доехал. Утром проверим, не за нами ли он.

– Я никого не заметил, – расстроился Ярема.

После ужина бросили монетку, чтобы решить, кто будет спать в комнате Вишняка. Не повезло Филиппу.

Когда Северин улегся ко сну, мысли его вернулись к неизвестному всаднику. И потом вспомнился другой преследователь.

* * *

Май показался теплым. Захар с удовольствием повесил любимую шляпу и провозгласил, что в ближайшие дни они прогуляются брошенными окольными путями.

— Вы получили задание, учитель?

Характерников, которые имели джур, временно освобождали от обязанностей шалаша. Исключения делались только во время войн.

— Нет, казаче, помилуемся пробуждением природы. И кое-что проверим.

Они углубились в дикие левады, где за целый день не встретили ни человека, ни строения. Дорога превращалась в узкую тропинку, а иногда просто исчезала. Северин не понимал, куда они едут и зачем, но не волновался. Он просто наслаждался путешествием посреди весны: вокруг росло, зеленело, бубнело, пело, цвело, струилось и изобиловало.

На вечер третьего дня Захар зажег трубку от веточки из костра и спросил:

— Заметил, Северин?

Джура перестал жевать яблоко и перед ответом внимательно обследовал себя, учителя, яблоко и потом все вокруг. Ничего подозрительного не оказалось.

– Заметил что?

— За нами около недели следит какой-то молодой, очень упорный преследователь.

– Не наблюдал, учитель, – Северин вернулся к яблоку.

— Я засек его, когда мы выехали из Коростеня. Наш охотник неопытен, поэтому пару раз заходил с наветренной стороны в волчьем облике.

– И вы почувствовали запах? – удивился джура.

— С годами заметишь, как тени волчьих способностей переместятся в человеческое тело. С возрастом твое зрение, обоняние и слух будут только острее.

Захар любил сбивать с толку не меньше, чем курить трубку.

— Поэтому мы поехали в эту захолустье.

– Да, – учитель кивнул. — Хочу проверить, действительно ли это преследование. Наша затея запутала его, но сегодня он нас догнал. По собственному опыту имею все основания полагать, что за таким ревностным преследованием не скрывается никаких чистых намерений.

- Кто это мог быть, учитель?

– Ты мне скажи, Северин, – Захар пахнул трубкой.

Он думал недолго.

– Белая волчица!

– Я тоже так думаю. Игорь не смог найти ее — она нашла тебя.

– Выследила, чтобы отомстить, – джура вспомнил ту снежную ночь.

— Вероятнее всего. Поэтому сегодня стоит ожидать нападения, — Захар говорил это так спокойно, словно рассказывал о древней битве под Желтыми Водами. - Здесь тихо и безлюдно. Ей никто не помешает.

— Но мы будем готовы.

— Вот именно.

На ночлег они нашли лужайку у леса. Северин улегся у чащи, Захар лег напротив. Для удачного нападения волчица должна была выбрать самый тихий путь, который вел мимо учителя. Как только незваная гостья минует его и подойдет к костру, получит от Захара серебряный шар, а Северин добавит другу.

Темным янтарем сверкали жаркие костры. Джура сжимал под коциком пистоля. Он трижды проверил, что зарядил его серебряным шаром, и теперь лежал, пытаясь уловить ту же волчью остроту своего второго облика — услышать далекие шаги осторожной охотницы, почувствовать в воздухе запах ее потного меха, разглядеть едва заметный блеск глаз... Напрасно.

Лес шептал ночными звуками и не желал раскрываться перед ним, по крайней мере, перед его человеческим подобием. Если бы Северин обернулся... но это было бы нарушением учительского замысла. А чего юноша хотел меньше всего, это во второй раз разрушить засаду.

Несколько раз на ресницах оседал неопределенный сон и быстро таял, испуганный треском веток или птичьим криком. Часы тянулись невероятно долго. Он должен привыкнуть к этому, должен привыкнуть. Теперь такие ожидания будут частью жизни.

На закате перед рассветом, во время глубочайшего сна, джуру разбудил укол тревожного предчувствия. Северин едва открыл глаза и оцепенел: белый призрак плыл в их лагерь. Крадвалась осторожно и неслышно, постоянно останавливалась, приникая к земле. То же самое! Словно вышла с декабрьской ночи.

Она прошла мимо коней, подходила к Захару, который дышал медленно и размеренно, словно крепко спал. Северин приготовился. Сердце застучало, мышцы напряглись. Много месяцев он мечтал об этом мгновении!

Подходи ближе. В этот раз тебя ждет серебро.

Призрак остановился, осмотрел покрытую опанчей фигуру Захара. Повела головой, принюхиваясь. Почему медлит?

Раздался выстрел. Волчицу отбросило, Захар молниеносно вскочил на ноги. Во второй руке он держал нож. Северин подбежал, готовый стрелять, но в этом не требовалось — от тяжелого ранения зверь стал превращаться в человека.

— Что за черт? – крикнул Захар.

Превращение стремительно закончилось. На земле раскинулась не женщина и не девушка, а молодой парень, не старше Северина. Пуля попала в грудь, пролетела навылет. От ранения незнакомец потерял сознание, редко и хрипло дыша. Струя кровь.

— Не похож на любовницу...

- Младший брат убитого.

Северин не видел этого лица больше десяти лет, но узнал его мгновенно.

– Вы знакомы?

Его кожа была слишком бледной, а волосы белыми как молоко. Альбинос.

– Это Максим. Максим Вдовиченко.

- Сын Романа и Ярославы? Вожаков Свободной Стаи? – удивился Захар.

– Да. Мы сверстники. До Рокоши наши родители дружили... Крестили нас вместе, пострижины делали вместе и играли мы тоже вместе...

На плечи подавило невидимое бремя. Северин сел прямо на землю, отложил пистолет, потер лоб. Взгляд прикуло к пульсирующей кровью раны.

— Учитель... Что делать?

— Он пришел убить нас, Северин, — медленно произнес учитель, чтобы пришел смысл его слов.

– Он прибыл отомстить за брата, которого убил мой отец.

— Какими благородными не были его мотивы, он собирался перегрызть мне глотку. Игорь бы застрелил этого парня без раздумий. Ты...

– Я не Игорь, – отрубил Северин и эта мысль впервые обожгла его. - Максим никогда не был в Свободной Стае! Его старший брат Святослав в год Рокоши получил золотую скобу...

– Да присоединился к отцу, – закончил Захар. — За что и поплатился жизнью одиннадцать лет спустя.

— Святослава я не узнал, потому что он лежал, — вспомнилась хижина и обгорела кукла с кровавым ореолом. — Его голова была обезображена.

Белая грудь, покрытая окровавленным белым мехом, тяжело вздымалась.

— Он стечет кровью... Учитель, это неправильно! Я... — слова торопливо разбежались от волнения. – Я не могу дать ему умереть! Не здесь. Неверно.

— Он получил тяжелое ранение, Северин, к тому же серебром. Здесь нужен опытный врач.

— Мы в диком захолустье. Вы говорите так, чтобы убить его с чистым сердцем?

Захар отвел взгляд. Он уже все решил.

— Пожалуйста... Неужели ничего нельзя сделать?

Характерник пригладил баки и вздохнул. Спрятал нож и пистолет за черес, сел возле раненого Максима.

— Пуля прошла навылет... Кости вроде бы не повреждены... Запрягай лошадей, — характерник принялся вокруг раненого.

— Разыскать его коня? – спросил джура.

- Нет времени.

Двадцать минут спустя всадники ехали сквозь чащу леса, которая становилась все гуще. Никакой дороги здесь не было и они будто шли наугад. Захар придерживал перед собой раненого Максима с наклоненной к груди головой, а Северин пытался понять, почему они не спешат в ближайшую деревню.

- Здесь вокруг никого нет, учитель.

- Имей терпение. Увидишь.

Северин решил сказать сейчас, пока не забыл.

— Я понял.

– Слушаю тебя.

- Отец выследил Вдовиченко. Он не мог не знать, что братья путешествуют вместе. Но этого мне не рассказал, — Северин говорил быстро, чтобы не потерять мысль. — Зато придумал любовницу, чтобы не сказать мне правду. Чтобы я стрелял наверняка. Ибо Игорь был убежден, что зная правду, я не смогу выстрелить в Максима.

Раненый захрипел. На губах сошла пузырьками кровь.

– И я действительно не смог бы. За что ведь?

Захар не ответил, придерживая без сознания Максима.

Из-за деревьев выскочил волк – настоящий, не оборотень. Шаркань и Рыжая остановились, заржали тревожно. Волк внимательно изучил путников, облизнулся и сел на задние лапы.

– Веди нас, – приказал Захар.

Волк повиновался. Побежал по известной ему тропинке, а кони осторожно следовали за ним, неохотно подчиняясь воле всадников, и вскоре уперлись в два древних бука, напоминавших великанов с копьями, превращенными в деревья.

— То, что ты увидишь, — большая тайна, казачье. Присягни открыть ее только во время больших затруднений, при необходимости, что действительно потребует того, и только тому человеку, которому ты действительно доверяешь.

– Клянусь, – сказал Северин.

* * *

На следующее утро долго будили Ярему, что становилось их утренним ритуалом.

– Вставай и сияй! Какого черта тебя так трудно добудиться? – спросил Игнат.

- Семейная черта Яровых, - гордо ответил Ярема. — Но щекотка помогает.

На улице трепетала ляпавица и Вишняк громко жаловался, что за неизвестные грехи получил на старости лет несчастье мокнуть в группе слабоумных молокососов. Ярема вздохнул, набил трубку, но Вишняк мгновенно напомнил ему, что он старый человек с больными легкими и туберкулезом от проклятого дыма. Ярема выбил трубку и подъехал к Северину.

– Понятно, почему его нам столкнули. Всюду неприятную рутину отдают новичкам, — Яровой фыркнул. — Вот что На-Сраке-Чиряк может знать такого ценного? Как искусно задрочивать людей?

– Послезавтра мы его избавимся, – ответил Северин.

– До послезавтра еще дожить надо! И я не гарантирую, что мы его не убьем. Ярема шмыгнул носом и указал на Гната с Филиппом. — Еще эти двое. Без брата Павла так тошно! Он постоянно языком хлопал, было весело. А теперь... И где он бродит?

Северин также заметил, что без Савки ватага потеряла незримый каркас. Каждый ехал отдельно, скапливаясь плотным ромбом вокруг Вишняка, когда кто-то выезжал навстречу на случай покушения. Остальное время только Яровой и Чернововк что-то между собой обсуждали, но предыдущее единство или его видимость окончательно исчезло.

Чернововку подумалось, что отец, наверное, из-за этого не переживал. Ведь главное – выполнить задачу.

Всадник на рыжей кобыле несколько раз появлялся на горизонте и быстро исчезал. Неужели действительно преследует?

— Надо доложить о возможном слежке, — сказал Северин Филиппу.

Тот кивнул.

Когда после обеда характерники вышли из корчмы, к ним потянулся нищий.

- Характернички-колдуньи, дайте бедняку дукачика, - у него были грязные ноги и чернозубая улыбка. — У химородников есть золото, много злата! Железо кровиночкой покропят, слова прошепчут, и вот уже полные сундуки злата... Поделитесь с обездоленным, последние сапоги у трактирщика оставил...

Ярема, который никогда не отказывался бросить несколько грош, отрубил:

— Если бы у нас было столько золота, то по корчмах бы не сидели.

Нищий скривился и заорал:

— А чтобы вас нищета осела, мухи лягнули, черти схватили! Бевзы сопляки, истуканы вонючие, вылупки бестолковые, уроды взбалмошные, выскребки проклятые...

— Словно за алфавитом ругается, — заметил Филипп.

Игнат сорвал Упыря в чвал и остановил перед нищим так, что конь встал на дыбы. Нищий упал, спасаясь от подкованных копыт, а Бойко выхватил одну из сабель, указал острием на немытую голову и прорычал:

— Еще слово, и я тебе, стерва, язык уткну.

Нищий закрыл рот обеими ладонями и испуганно вытаращил глаза. Игнат развернулся и бросил собратьям:

– Чего восставали? Это!

Вишняка, очевидно, инцидент поразил, потому что старый на время замолчал и даже носа не кривил. Северин, спасаясь от назойливых мыслей о Лине, выглядел таинственным преследователем.

– Нет, – сказал Филипп, подъехав к нему. — Утром несколько раз был, а теперь исчез. Понял, что мы его заметили?

— Может, это был не хвост.

– Я все равно сообщу.

У дуба Филипп направил очередные отчеты, а Игнат, пока Вишняк ходил в кусты, позвал ватагу к себе.

— Сукин сын Павлин написал письмо.

– Овва! - обрадовался Ярема. – Что пишет?

— Пишет, что продолжит поиски, потому что, во-первых, пари пари, а во-вторых, его все равно за самовольность накажут. Хочет попробовать хотя бы что-то найти перед выговором и уже якобы отковырял какую-то зацепку.

– Вот дурбецел.

Северин не сомневался, что Савку скоро найдут, и тогда ему придется не поздороваться. Но, тем не менее, восхищался его смелостью. Мог ли он поступить так же?

– Где он сейчас? – спросил Северин.

— Нарочно не говорит. Понимает, если нам прижмут яйца, мы расскажем.

- Брат Павлин делает глупо, - заметил Филипп.

Игнат только сплюнул и пошел к Упиру.

Северин оглянулся: показалось, будто на дороге грохнул всадник на рыжий кобыле. Там не было никого.

Этой ночью дежурить у Вишняка пришлось Яреме. Молодой шляхтич с видом мученика, направляющегося на избиение камнями, скрылся в комнате Марка. Наутро Вишняк, плюя слюной на бороду, кричал, чтобы никогда толстяка в комнату не пускали, потому что его адским храпом надо людей пытать.

— Это он так убийц отпугивает? — орал На-Сраке-Чиряк. – Иерихонскими трубами своей носяки защищает?

Ярема кусал губы. Его десница сжимала ныряльщика, лицо налилось густой красной краской.

Три дня в столице пролетели мгновенно. Три дня сопровождения Марка Вишняка тянулись до бесконечности.

Изобретательность его жалоб поражала, поток нытья не высыхал. Все в этом мире было не так: глуповатые крестьяне, проклятая жара, продажные шляхтичи, пыльные дороги, тупые собаки, отвратительные корчмы, бесовый Орден.

Выпады старика достигли апогея у очередного развилки. Вишняк исследовал указатель, почесал нос и заявил:

– О! Здесь неподалеку Кринички, мне туда очень нужно.

— И какая у вас причина, пан Вишняк? — язвительно спросил Ярема.

— Весьма уважаемая, пан пузань. Кум у меня там живет, а я хочу пообедать у него как следует — а не в придорожной корчме кислый борщ хлебать.

— Нет, мы не поедем в Кринички, — сказал Филипп. — У нас есть согласованный Орденом путь и у нас есть приказ придерживаться его.

— В гузно запихни свой приказ, — огрызнулся Марко. — Что вы за ублюдки бессердечны? Здесь три мили, не больше. Я с кумом больше года не виделся, дайте выпить кружку с родственником!

- Нет, пан.

— Кто вы такие, чтобы за меня решать? Босота малолетняя, сорванцы голозади! Бульки из носа не лопнули, а уж череса повесили! Вы хоть на одной задаче были, воины хреновые? Я вас раскусил с первого взгляда! Если я сказал уехали, значит, уехали, о приказах будут еще...

Вишняк решительно направил коня на Кринички, но не успел и шага отъехать, как подлетел Игнат и махнул саблей так, что у Вишняка с бороды осыпалось несколько седых волос.

— Схлопывай пельку. Поедешь, куда сказали, – прошипел Бойко.

Старик испуганно посмотрел на остальных: никто не собирался вмешиваться. Вишняк облизнул губы, дерганым движением пригладил бороду и повернул коня на нужную дорогу.

Игнат показательно достал «Энеиду» и, несмотря на сумерки, уставился на нее. Вишняк молчал, глаза его смотрели на лошадиную гриву. Филипп пожал плечами и достал варган, Ярема разжег трубку. Вишняк молчал. Только когда дым доносился до него, он очень громко кашлял и похрипывал.

Победа над На-Сраци-Чиряком значительно подняла ватаге настроение.

— Слушай, брат, — подъехал к Северину Игнат с видом героя. – Я собираюсь написать Орисе. Не знаю, курва, как начать. Застрял на первом слове. Дорогая? Уважаемая? Подруга? Никогда не писал такие письма. Как вообще обращаться к девушке, которую видел десять минут, но она стала для тебя вкуснейшей конфеткой?

– Начни с «прекрасной», это не фамильярно, но и не холодно, – посоветовал Северин, пытаясь вспомнить, как он начинал собственное письмо. — Когда закончишь черновик, дай мне почитать.

– Зачем? — подозрительно прищурился Игнат.

- Вычитаю на предмет, курва, лишних слов.

Бойко расхохотался и вернулся на позицию запирающего отряда.

Остаток дороги проходил тихо и согласно плану, чему Филипп радовался. Они остановились на ночлег в хорошем настроении, поболтали немного за ужином (Вишняк ни слова не проронил) и улеглись спать под открытым небом. Все радовались, что завтра, наконец, преодолеют последние двадцать миль и сдыхаются старика.

Первым дежурил Северин. Думал о том, что Лина уже должна получить письмо, и надеялся, что прочла его с улыбкой, залилась румянцем, после чего прошептала «как хорошо, что ты написал».

Тихо потрескивало ветки в костре. Никаких признаков слежки. Северин досидел до часу ночи, разбудил Филиппа и с легким сердцем заснул.

Лина пришла к нему в сновидении и они остановились на любопытном моменте, когда раздался отчаянный крик:

— Рассерженная холера! Всех ввел, подлец!

Северин подскочил. Филипп и Игнат бегали вокруг деревьев, где оставили лошадей — сейчас там стояли деревья. Ярема, последний очередной этой ночью, громко храпел у погасшего костра.

— Просыпайся, голубчик, — налетел на шляхтича Игнат. - Все проспал, ясносрок!

Ярового в три руки защелкали, а Филипп в придачу полил из фляги. Ярема проснулся и испугался.

– Пресвятая Мария! — крестился Яровой. — Меа culpa... Каюсь, ребята, виноват!

— Конечно, черт, виноват!

- Одно из двух, - размышлял Филипп. — Это тот преследователь на рыжей кобыле...

— Или На-Сраке-Чиряк обиделся, как ему Игнат хвост прищемил, — добавил Северин.

— Украл коней так, что ни один не проснулся, — Филипп от гнева побледнел.

Игнат выхватил близнец и в сердцах порубил небольшое деревце.

- Шляк бы его трафил, цыгана! — ругался Ярема. – О, моя Офелия! О, беда! Похитили красавицу, нет мне прощения... Господь меня, грешного, наказывает! Надо было исповедоваться...

– Попробуй не дрыхнуть на чатах, бесова твоя душа, – свирепствовал Игнат, размахивая саблями. — Как тебе такое искупление?

Они быстро потушили уголь, собрали вещи и бросились по следам копыт, которые вывели к окольному пути, который привел к дороге, а вскоре уперлась в перекресток.

- Предлагаю троим опрокинуться, - сказал Филипп, изучая развилки. — Каждый берёт по направлению и ищет след. Запах свежий, лошадей много, мы быстро найдем их... Вещи оставим здесь с охранником.

Все взглянули на Ярему: Игнат яростно, Филипп сосредоточенно, Северин сочувственно. Шляхтич вздохнул и закивал гривой, соглашаясь на роль охранника.

Характерники отошли в залесок, подальше от случайных глаз.

— Сделай милость и попробуй не заснуть, — прошипел Яреме слобожанин, сбрасывая вещи. Шляхтич только грустно вздохнул.

Северин разделся, порезал пальцы, размазал кровь по губам и прошептал заветные слова. Боковым зрением увидел, как рядом Филипп успокоил дыхание, закрыл глаза и повторил чару.

На мгновение тело затерпело, кожей пробежал щекотку, мир молнией изменился и Северин хищником встал на землю, с наслаждением вдыхая богатый запахами воздух.

Наконец-то.

Он почувствовал присутствие двух новых волков, открыл глаза и впервые увидел братьев в других подобиях. Все трое с интересом рассматривали друг друга: Филипп оказался небольшим светло-серым волком, а Гнат был больше и темнее, однако цвет его меха был далеко до угольно-черного Северина.

Чернововк дружески рыкнул, Бойко зарычал и выскарабкался. Олефир махнул хвостом, повел носом и, не теряя времени, исчез. Северин побежал по дороге налево. Интересно, какой в зверском подобии Ярема?

Нос читал дорогу, как алфавит. Следов было немного, все остались со вчерашнего дня — простые, спелые, неинтересные. Путешественник пожилой человек с дубовой палкой. Новая телега, смазанная дегтем оси, старая кобыла, подкова на левой передней ноге скоро отпадет. Молодая мать с двумя детьми, мальчик и девочка. Двое всадников под хмельком.

Никакого свежего запаха, никакого намека на пятерых коней. Но он несся дальше, быстрые ноги несли его до реки, дорога вела через мостик. Он сбежал в поле, спутал с обеих сторон, потухал в траве - скорее ради удовольствия, а не нужды. Эти земли не скрывали нужных следов.

Еда.

В поле неподалеку прошуршал кролик. Проголодавшийся желудок громко напомнил о завтраке, инстинкт сразу толкнул его вдогонку.

Он пронесся несколько шагов, а затем усилием воли остановился, отогнал мысли о кроле и потрусил назад к развилке. В животе ворчало. Хотелось развернуться и догнать добычу, впиться в нее клыками...

Охотиться.

Нет, нет! Мало времени. Северин помахал мордой, словно отряхнулся от лишних соблазнов, и помчался назад во весь дух, чтобы отвлечься от мыслей о еде.

Ярема на его появление громко заявил:

– Я не сплю, – и в доказательство помахал трубкой, которую он сосредоточенно жрел.

Северин вызвал перед глазами Лину и прошептал формулу возвращения, вырвавшуюся из него тихим рычанием. Мгновение тьмы; щекотка; онемение. Вот если бы первое превращение прошло так же легко... Чернововк несколько секунд привыкал к человеческому телу, как всегда, разочарованный его несуразностью после волчьего облика, после чего кое-как вытерся мехом и оделся.

— Фамилия тебе подходит, — крикнул Ярема с преувеличенным восторгом. - Настоящий Черновок! Я нам немного завтрака придумал, хлеб, колбаса, сыр... Ешь.

Северин поблагодарил. Не ему, кто стрелял свинцовым шаром в оборотня, смеяться над чужими ошибками. Пока Чернововк завтракал, утоляя страшный голод, удвоившийся после обращения, Ярема принялся делать костер, чтобы сжечь меха.

Вернулся Игнат и щелкнул пастью на колбасу в руке Северина. Тот с любопытством смотрел, как Бойко возвращает человеческий облик, как вырастает она из волчьего тела, разрывая его, оставляя только мех и кровь. Игнат, даже не обтершись, принялся есть голышом, ежеминутно донимая Ярему вопросом, не спит ли случайно с открытыми глазами.

Последним прибыл Филипп, опрокинулся на человека и сообщил:

– Нашел.

Характерники сожгли кожу и потушили костер. Шли за таврийцем больше часа, пока не увидели на горке черного причудливого дуба с темными листьями, которые уже начали заниматься алым цветом.

Под дубом паслись знакомые кони.

— Зарядите пистоли, у кого есть, — приказал Филипп, достав канчука и саблю. — Мой колчан с луком остался на Буране.

- Думаешь, придется драться? – спросил Ярема.

– Думаю, что лишним не будет.

Северин с Яремой зарядили пистоли, Игнат обнажил близнец и радостно оскалился — ему давно хотелось порубиться.

- Зайдем с разных сторон?

– Не стоит распыляться. Двинемся вместе.

Характерники приближались медленно и осторожно. Под деревом сидел пан Вишняк и какой-то другой человек, возле него выпасалась рыжая кобыла с белой звездой на лбу. Северин переводил пистоля с одного на другого, пока не опустил оружие: живот Вишняка опоясывал черес с тремя клямрами, а на земле рядом лежал черный кунтуш.

Бородань кивнул ватаге, жестом приглашая к себе. Когда они не сдвинулись с места, осторожно изучая его черес, произнес голосом, удивительно отличающимся от привычного нытья:

- Подходите, братья. Поговорим.

Игнат поводил саблями в воздухе.

- Оружие вам не понадобится, - сказал Вишняк и обратился к незнакомцу. – Как видишь, они успели. Моя взяла!

Спутник покачал головой, бросил Вишняку золотую монету и сказал негромко:

– Ну тебя в жопу, Марко.

Вишняк захохотал и пожал руку незнакомцу.

– Приятно иметь дело с честным человеком! Еще увидимся, друг.

- Конечно, - кисло ответил тот.

На прощание незнакомец молча разглядел характерников, снова покачал головой, сел на кобылу и помчался.

— Мой друг из Тайной Стражи, — объяснил Марко. - Садитесь. Задача выполнена, тем не менее я вами недоволен и сейчас расскажу почему.

– Вы из Ордена? — переспросил Ярема, шокированный ходом событий.

— Свинцом пистоли зарядил? — спросил Вишняк Ярового. Северин чуть покраснел.

Шляхтич кивнул.

— Ну, стрельни в меня и убедись. Только в ладонь пуляй, не вреди одежду.

Яровой стрелять не стал.

— Как вас зовут на самом деле?

— Так и зовут, Марк Вишняк, он же брат Кремень. Я и брат Полын из шалаша назначенцев, — старик махнул грамотой, на которой чернела печать-волк. — Должен извиниться за спектакль, но делать этого не буду, потому что мне понравилось. Садитесь уже!

Характерники послушно сели. Игнат разочарованно спрятал близнец за спину.

— Я подозревал, что вы не тот, кого из себя делаете, — сообщил Филипп.

– Да, брат, ты трижды вспоминал это в донесениях. Есть кебет. Но поделился ли ты своими подозрениями с шайкой?

– Нет.

- С вас кто-то разделял подозрения брата Варгана?

Ребята покачали головами. Северин даже не думал, что На-Сраци-Чиряк может быть кем-то другим.

— Вот твоя ошибка, брат Варган. Ты не поделился важным подозрением с братьями. Недопустимо! А если бы я вел вас в ловушку? Ты осознаешь, что озвученное тобой подозрение могло уберечь брата Малыша ото сна?

Яровой густо покраснел и закрутил в руках ныряльщика.

– В противном случае это могло стоить кому-то жизнь. Путешествовать наедине и выполнять приказ вместе - это разные вещи, брат Варгане. Затям это себе, - заключил Вишняк.

– Я понял свою ошибку, – кивнул Филипп.

Вишняк перевел взгляд на Игната.

— Должен овладеть собой, брат Эней. Как ты прочитал мне вчера, было сделано правильно. Но нищий! Зачем тратить время и обращать на себя внимание? Зачем создавать Ордену плохую славу? Мало тебе плевков в спину, хочешь у них купаться?

Игнат нахмурился и не ответил, скрестив руки на груди. Марко вернулся к Яреме.

- Брат Малыш. Уснуть на чатах... Просто стыд, — уши Ярема набрали густую томатную окраску. — Ты ведь не деревенский сердюк на страже пивной бочки! Ты — характерник, имевший поручение оберегать важную персону. Да, лицо неприятное, но такой приказ. И ту персону у тебя из-под носа похищают вместе с конями?

Яровой виновато покивал, соглашаясь со всеми обвинениями.

— А ты, брат Щезник? – Северин напрягся. Что же он сделал не так ли? - Я лично знаю твоего отца, мы выполнили вместе несколько задач, и он всегда сосредоточен на деле. А ты присутствуешь только телом. Где твои мысли? Ты мечтаешь? Мечтаешь? Я не знаю. Если случится беда, ты потратишь несколько секунд, чтобы хотя бы понять, что происходит. Секунд, которые могут стать решающими. Соберись вместе!

Северин мурлыкнул. Вишняк обвел всех взглядом, затем ткнул пальцем в Филиппа и Игната.

- И вам двоим играть в молчание! Тем более, когда нужно работать вместе. Не знаю, какая кошка пробежала между вами. Если поссорились, то набейте друг другу рожи, выпейте и забудьте!

Брат Кремень безжалостно распекал каждого и всех вместе, перечислил изъяны и ошибки, после чего достал трубку и закурил.

— Так у вас нет никакой чахотки? — Ярема с удивлением смотрел на характерника.

Вишняк только пахнул дымом в ответ. Вдруг в голове Чернововка что-то щелкнуло и все стало на места.

— Итак, под маской задачи скрывалось наше испытание? – спросил он.

- Вот именно, - ответил Вишняк.

– Вы говорите не всю правду, – сказал Северин.

— Объясни, — холодно посмотрел на него Марк.

– Мы были наживкой для похитителей молодых характерников, – глаза братьев удивленно уставились на него. — Орден имел резоны послать нас именно по этому маршруту. Только через три дня вы покинули нас в одиночестве — значит, возможная угроза прошла, вы проверили, что стремились, и были уверены, что...

- Я сказал все, что вы должны услышать, поэтому оставь свои догадки при себе, брат Щезник, - резко оборвал его Вишняк. – Откуда тебе известно об исчезновении?

Северин заколебался, потому что не хотел высказывать Ярему, но тот сам признался. Уши шляхтича при этом полыхали.

– Если вы уже знаете об этом, – Марко глубоко затянулся. — Так я перейду к авантюре вашего Деригоры.

– А что с ним? - спросил Филипп.

— Он до сих пор не найден, — сухо ответил Марко. - Кто-то из вас получал уведомления от него?

– Да, – неохотно признался Игнат. – Два дня назад написал. Но не рассказал, где находится.

— Скажите теперь честно, какого черта он бросил ватагу?

Юноши быстро обменялись взглядами.

— Поспорил, что найдет похитителей характерников, — сказал Северин.

Вишняк приложил ладонь к лицу и простонал.

— Курень часовых по всем паланкам Приднепровья и Северщины ищет его, но тщетно. Есть мнения, куда он мог уехать?

– В Винницу, – ответил Филипп. — Ярема вспоминал об этом палане.

- Брат Эней, немедленно пришли ему сообщения о том, что ваше заведение отменено, - сказал Вишняк. — Убеди оставить поиски и известить место своего пребывания.

– Понятно, – Игнат посмотрел в сторону дуба.

– Его учитель, Мирон Деригора, сейчас плывет к берегам Османской Империи, – сказал Вишняк. — Вы единственные, кто знает Савку: внешность, характер, манеры, повадки. Поэтому, пока он не отозвался, мы едем на поиски. Каждый проверьте дуб — там должен быть личный приказ Колодия о том, что вы переходите под мое командование.

Юноши быстро переглянулись. Как все быстро изменилось!

— Имею также название села, где Савку видели в последний раз. Оттуда и начнем поиск, – Вишняк махнул рукой. — Что застыли? Не медлите! Через час должны отправляться.