Летопись Серого Ордена – 1 Аркан волков

Глава 10

Когда телега с двумя казначейами забрала безымянного покойника, ватага двинулась дальше.

Имение Борцеховского лежало на землях Сумского паланка, недалеко от села Яструбино. Характерники ехали быстро, остановки делали редко, скакали по ночам и просыпались с восходом солнца. Все стремились добраться до единого звена, которое могло соединить с исчезновением Савки.

Слова Марка заметно ударили по Игнату и Яреме. Бойко ни разу не получил зачитанную «Энеиду» и не упоминал о тренировках с Северином. Угрюмый Яровой жрел трубку, выбивал табак, забивал заново, сохраняя неприсущее молчание. Другой молчун, Филипп Олефир, вел себя невозмутимо и нелюдимо, то есть как всегда.

Они не сомневались, что на этот раз ходатайство Марка удовлетворят. Слишком серьезной была их ошибка. Что тогда? Их переведут к другому командующему? Или ватагу разобьют, и они разъедутся часовыми по паланкам, как должно было случиться сразу после Киева?

Когда Северин решился задать эти вопросы Вишняку, тот ответил, что не подозревает, как оно будет, а в общем это его не обходит.

Через три дня характерники добрались до Яструбиного и остановили лошадей у самой местной корчмы «Pid kukhlem».

Корчмарь хекнул, разглядев их чересы, и вместо приветствия выпалил:

– Так и знал! Вы по Щебетюку душу?

— Может быть, — сказал Марко, словно за этим и приехал. — Расскажите, сударь, что вам известно.

Корчмарь оглянулся (видимо, по привычке, потому что кроме них в утренней корчме никого не было) и заговорил потихоньку.

— Честное слово, господа, Даниил — добрый парень, хоть и не очень умный, но не надо ничего плохого с ним делать... Если нужно побить, то вы избейте, но только без волшебства вашего, без проклятий... Не заслужил он. Понимаете?

– Понимаю, – кивнул Марко. — На самом деле все зависит не только от него, а от рассказов свидетелей. Расскажите нам в подробностях, как все было.

Северин быстро бросил взгляд на остальных: они тоже не понимали, о чем идет речь, но выражения лиц держали невозмутимыми.

Корчмарь вздохнул, вытер руки о полотенце, вышел из-за шинкваса. Потом вернулся, налил себе пива и сел за ближайший стол. Ватага заняла скамью напротив. Корчмарь по очереди осмотрел суровые рожи характерников и глотнул пива.

– Это произошло на Пасху, точно помню. Тогда из имения много людей вернулось, господин Борцеховский на большие праздники всегда отпускает рабочих к родне, он большой доброты человек... Данило пришел под хмельком, но это неудивительно — всем известно, что его бабушка Акулина, храни ее Господь, гонит такой самогон, что от одного глотка волосы дыбом. Вам налить, кстати? За счет заведения.

— Нет, спасибо. Продолжайте рассказ.

— Да, да... Щебетюка здесь все любят, а после начала службы на пана Борцеховского полюбили еще больше, потому что он как возвращается в село, то всегда приносит с собой какие-то интересные гостинцы... Как сигареты из заморского табака. Большие такие, толстые и коричневые, вкус причудливый. Вы такие пробовали?

Назначенный проигнорировал вопрос и поставил собственно:

— На Пасху он тоже что-нибудь принес?

— Да, да... Сначала никто и не заметил, потому что он его себе на пузо натянул, потом разглядела Мотря, но как заголосит — чертовой пояс, чертовой пояс! Я повернулся на визг и вижу Данила: руки в бока, улыбка к ушам, а на животе у него черес с тремя скобами!

– Настоящий? – спросил Марко.

— Да где мне знать, господин рыцарь, я эти череса издали видел, как на вас сейчас смотрю. На вид похоже: скобки на месте, одна как медная, вторая серебряная и третья золотая, как деньги от гроша до дукача. Ну, все запричитали, мол, где его взял, а кто, а откуда, а что теперь будет... Даниил рассмеялся и пообещал рассказать все, как угостят пивом. Кто-то кружку подсунул, он выпил и говорит - избил я одного нахального характерника и черес у него забрал! Все ему — врешь, куда тебе побить характерника, ты даже против отца Фоки не устоишь... Отец Фока это наш священник здешний, ему уже под девяносто, — объяснил корчмарь и себе глотнул пива.

– И что было после?

- Ну, собственно, это все, - сказал корчмарь. — Целый вечер Щебетюк хвастался, рассказывал, что теперь пойдет в Серый Орден и характерником станет. А когда захмелел, оговорился, будто нашел черес в имении.

– Больше он его не приносил?

— Не приносил, господин рыцарь. Данило потом как отрезвел, молил языком не хлопать, но кто его там слушал.

- Другим характерщикам об этом не рассказывали?

– Боже упаси! Не хотел горопасе невзгод устраивать. Щебетюк — хороший паренек, хоть и болван, говорю вам. Но люди болтают, такая уж наша натура, слово туда, слово сюда, из села в село, так весь паланок знает, вот оно и до сироманцев докатилось. Как вашу пятерку увидел, так и понял, что за Данилой приехали. Характеристические череса лучше не занимать...

– Спасибо за рассказ, – Марко поднялся и ватага встала вместе с ним.

– Вы теперь за ним? — спросил напряженно корчмарь.

– Да где там, – махнул рукой Вишняк. — Мы три дня в одуванчиках почти без отдыха. Открой, хозяин, комнату отдельную мне, и комнату общую - этим четырем панычам. И воды горячей в корыто, хорошенько помыться не помешает.

- Будет сделано, - корчмарь заулыбался. — Может, и пообедаете?

- С большим удовольствием.

Корчмарь быстро подал им горячего борща со сметаной и пышками, а сам побежал суетиться с комнатами и купанием.

– Значит, – сказал Вишняк, обгрызая мясо из кости. — Как отдохнем, вы пройдете селом и расспросите Данила Щебетюка и его черед. Эней уйдет с Малышом, Щезник с Варганом. Может, услышите что-нибудь новое. Потом поедем в гости к господину Борцеховскому. Если Данило работает в имении, то будет интересно узнать, откуда он получил черес. И чур меня пек, если оно не связано с фальшивым шелегом.

После обеда ватага разъехалась: Игнат с Яремой двинулись на север Яструбиного, где должна была найтись Мотря, а Филипп с Северином — на юг, где жила бабка Акулина. Вишняк остался в корчме.

– Не пугайте людей, вас и так боятся, – приказал он. – Будьте вежливыми. Убедите, что об опасности речь не идет. Как нужно, то подмажьте взяткой. Если упрутся и не захотят разговаривать, оставьте в покое.

Дом Килины отличался среди других домов на улочке густым желтым дымом из дымохода и неповторимым дрожжевым амбре.

Старуха кормила кур: ей было далеко за семьдесят, спина напоминала букву «Г», от чего передвигалась бабушка с помощью двух палок, на которые опиралась всем телом. Но, несмотря на возраст, возилась с хозяйством бабушка Акулина весьма проворно.

– Кто такие будете? — Старуха встретила характерников подозрительно. — Вы не из нашей деревни.

— Добрый вечер, хозяйка, мы из Серого Ордена, — оба почтенно поклонились.

- Откуда? – хитро сверкнули глаза. - Я такого села не знаю!

- Характерники мы, бабка.

— А, сироманцы, тю, — Акулина кивнула. — Войдите. Так вы за моей килиновкой приехали?

- Килиновку?

— Самогон так называется, по моему имени! Люди его стряпают, даже шляхта не брезгует. Так вы за бутылкой?

— У нас есть некоторые вопросы...

– Ответа не продаю. Самогон продаю. Если не будете покупать — снимите отсюда, — старуха махнула палкой — было это забавно и в то же время убедительно.

— А если купим две бутылки, ответьте? – предложил Филипп.

– Бигм! Кварта стоит восемьдесят шелегов, — судя по ее тону, это была явно завышенная цена.

– Недешевая ваша килиновка, – крякнул Северин.

— Видно, вы ее никогда не пробовали. В любой корчме переплатите, — старуха поправила красочный платок на редких седых волосах. — За этим самогоном со всего полка чумаки приезжают, вся Слобожанщина знает мою килиновку. Это чистая слеза Девы Марии!

Умеет продать товар, отдал должное Северину.

– Дайте нам две кварты. И ответы на несколько вопросов. Окончательно не надо, - Филипп передал ей пару таляров. – Согласие?

Бабка с подозрением забрала серебряники, попробовала по очереди на зуб, скрылась в доме. Вернулась с двумя темными бутылками.

- Так что там у вас за вопрос? — спросила Акулина дружески.

- Мы относительно Данила, - начал было Филипп.

— Говорила тому безью, чтобы бросил череса и не маялся пустяками! Говорила, что за такие баландрасы сероманцы приедут по его душу, — Акулина гневно затрясла палками. Куры испуганно разбежались. — Нельзя такими вещами шутить!

— Вы знаете, откуда он его достал?

— Да откуда-откуда, из имения большого костыля спер, откуда еще. У него там много всяческих редких штукенций. Собирает их за огромные деньги.

— Значит, Даниил ни с каким характерником не дрался?

— Да не смешите старуху, — махнула Акулина палкой. – На школьной скамье он последний раз дрался. Вот выросло болтовня и придумывает сказки, чтобы девок на сено затащить. Вы к нему поедете?

– Поедем. Спасибо, бабушка.

— Слышите меня, сироманцы? Вы ему вреда не причините. Он дурачился, но добрый мальчик, никому беды не делал. Если умру, то кто за моей могилой убирать будет? Все разъехались, забыли старую Килину, один Даниил наведывается.

– Не беспокойтесь, бабушка. Нам надо только узнать, откуда взялся тот черес.

– Тогда с Богом, внучки, – успокоилась старуха. — Пусть килиновка вкушает.

Марк выслушал доклад, скептически посмотрел на бутылки самогона и конфисковал обе.

– Как будем разъезжаться, верну, – пообещал он.

Вскоре вернулись Игнат с Яремой: нашли Мотрю и еще нескольких свидетелей в тот вечер, которые подтвердили слова корчмаря и ничего нового не добавили. Черес походил на настоящий, Данило приходил с ним однажды, оговорился о поместье и на том все.

— Мотря такая ничегошенькая, — заметил Игнат, многозначительно покручивая усы. — Глаза меня даже проела.

— Опиши это знаменательное событие конфетке Орисе, — предложил Ярема, которому пришлось выслушивать фантазии о взглядах Мотре всю дорогу к корчме.

Игнат в ответ показал шиш.

— Надо ехать в имение и расспросить Данила лично, — подытожил Филипп.

– Да, – кивнул Марко. — Поедем завтра с утра, чтобы не возвращаться по ночам.

Однако утром уехать не удалось.

Корчмарь принес Вишняку лист ценной бумаги, украшенный знакомым гербом с борзыми, — официальное приглашение от господина Борцеховского для господ характерников на небольшой ужин, написанное собственноручно.

- «С наилучшими пожеланиями, Александр Борцеховский», - дочитал Марко вслух. - А он скорый.

— Что пересказать посланцу господина магната? — спросил осторожно корчмарь.

— Передайте, что мы принимаем его любезное приглашение и приедем на договоренный час.

Корчмарь учтиво кивнул и исчез.

- Это... странно, - сказал Северин.

– И подозрительно, – добавил Филипп.

— Пан Борцеховский элегантно перехватил инициативу, — Марк провел пальцами по бороде. — Умный черт... На званый ужин нужно явиться в достойном виде. Вымойтесь, побритесь, достаньте кунтуши. Сбор в шесть. Поедем как на праздник.

* * *

Филипп переплел косу, Игнат выбрил голову вокруг селедки, Ярема подровнял бороду и усы. Северин, вздохнув, тоже решил побриться. Его убогая щетина не шла ни в какое сравнение с бородой Яровой, от этого было грустно, но по крайней мере кожа привыкла к лезвию и бриться приходилось чаще.

Надраили скобы до блеска, вычистили сапоги, развернули кунтуши, покоящиеся в саквах от самого Киева. Ярема в очередной раз поправил своего — до сих пор не мог простить себе, что умудрился забивать сакральную одежду. Под кунтушем у Олефира были светло-серые одеяния, Яровой — кроваво-красные, а Чернововк и Бойко были в черном. У двери комнаты ждал Вишняк в синем жупане с золотой нитью: при полном параде назначенник заметно помолодел.

К вечеру в корчме стало многолюдно и шумно, но разговоры утихли, как только в зал вышли пять характерников в черных костюмах. Свет сверкал на скобах и вышитом очертании Мамая. Северин приложил немалые усилия, чтобы не расплыться в глупой улыбке. Игнат поймал очарованный взгляд Мотри и подмигнул ей. Мотря немедленно покраснела.

- Господа рыцари, - кивнул корчмарь.

— Едем к господину Борцеховскому, — сообщил Марко. Публика наворошила уши и ловила каждое слово. – Надеюсь, что до возвращения наши комнаты никто не побеспокоит.

- Что вы, господин! Никто даже не приблизится, как можно... Хорошей дороги, уважаемые рыцари! Как бы успели до сумерек, — затараторил корчмарь.

Шаркань даже приплясывал от избытка сил. Ему становилось скучно, когда он оставался в конюшне больше, чем на сутки, поэтому на дороге он попытался уйти.

- Ну-ну, полно, - Северин погладил жеребчика по холке. – Успокойся.

Шаркань недовольно заржал. Бежавшие рядом Офелия и Упыр бросили на неугомонного товарища удивленные взгляды.

Дорогу к имению присматривали хорошо, даже затяжные октябрьские дожди не исказили ее состояние. Лошади бежали легко, не увязая в грязи по самые стрекозы, а пейзажи вокруг раскинулись приятные. Наверное, – подумал Северин, – так и живет шляхта: путешествуют от одного имения к другому, по хорошим дорогам, в изысканных одеждах. И наслаждаются жизнью.

— Слышишь, Малыш?

– А?

— Не жалко, что отказался от шляхетской жизни? Ради волчьей тропы?

- Не жалею, - пробасил Ярема.

— Ты не медлил с ответом.

— Я этот вопрос слышал раз тысячу, если не больше. Мамуньо все уши прожужжала. Но отец хотел, чтобы я стал характерником, и я тоже этого стремился, — Ярема достал ныряльщика и покрутил в руке. — Поверь, у шляхты золотая обертка, но внутри... Я рад, что вырвался. Не мой мир. Нам с братом повезло: Яков за все золото Гетманата не пошел бы в Орден, а я, наоборот, как подумаю обо всех этих сделках, алиянсах, сделках, подкупах... Дева Мария уберегла.

Ярема перекрестился.

— Отец, земля ему пухом, был волшебником, я стал волшебником, кто-то из детишек моих будет волшебником, как Бог даст. А брат ищет места в Красном совете. Знали бы вы, какая там грязь! Обернутая прекрасно, скрытая под блеском, набрызганная духами, но самая настоящая грязь. На волчьей тропе все честно: ты сразу в болоте.

Угодья магната окружали декоративные изгороди, а дорога вгрызалась в большие металлические ворота с гербом и лозунгом Борцеховского. У ворот стояли два стрелка в темно-серых мундирах. Они поклонились характерникам.

— Поздравляем во владениях господина Борцеховского. Прошу приглашение.

Вишняк отдал письмо магнату. Охранник быстро пробежал по нему глазами и кивнул товарищу.

— Благодарю вас. Господин Борцеховский ожидает вашего прибытия.

Второй охранник распахнул ворота и ватага заехала на аллею, окаймленную молодыми осокорами.

— По сведениям казначеев, Александр Борцеховский родился в небогатой крестьянской семье и самостоятельно построил свое состояние, — рассказывал Марко по дороге. — Есть несколько заводов и много земель. Умный, честолюбивый, жесткий. В шкафчиках не замечался. Несколько лет назад приобрел благородный статус.

- Парвеню, - пробормотал Ярема, рассматривая. — Теперь каждый помещик покупает себе герба...

– А ты, оказывается, сноб, брат, – язвительно отметил Вишняк, повернувшись к шляхтичу. — Не ожидал от тебя такой фанаберии! Но ведь кто-то из твоих предков тоже когда-то был первым своего герба — перед тем, как основать длинную и славную династию, не так ли?

Яровой покраснел и умолк.

Закат раскрасил стены в красном. Имение выстроили недавно: все деревья имели не больше нескольких лет, а плющ еще не успел выбраться на стенку небольшого дворца, выстроенного в стиле классицизма. Аллея вывела всадников во двор с лужайкой, вокруг которого дорога заворачивалась в круг. Неподалеку стояла беседка, а рядом с ней — лабиринт из живых кустарников. За дворцом темнел лес.

— Буду разговаривать я. Отвечайте только на прямые обращения и будьте внимательны, – приказал Вишняк, не останавливая лошадь. — Если хозяин не будет есть, мы откажемся от ужина. Если хозяин не будет пить, мы не коснемся бокалов. Если хозяин приготовил ловушку, то мы будем готовы.

— Значит, ждать самого плохого, — подытожил Филипп.

— Всегда ждать самого плохого.

Возле лестницы стояло шесть прислужников: все одеты на современный европейский манер, в серых костюмах с белыми перчатками. Каждый подошел к всаднику и замер, а шестой, старейший, склонился в глубоком поклоне.

- Рад приветствовать рыцарей Серого Ордена в Ястребином имении, - сказал торжественно мажордом. — Господин Борцеховский ждет внутри. Позвольте камердинерам позаботиться о ваших скакунах.

Северин вспомнил «Бриллиантовый дворец», слез с Шарканя и передал вожжи лакею.

– Прошу господ за мной.

Внутри было красиво, просторно и дорого, очень дорого. Огромные хрустальные светочи, серый мрамор, картины охоты в золоченых рамах, мягкие ковры, расписанный потолок... Ястребье имение было значительно богаче «Бриллиантового дворца».

- Господа, прошу ждать. Я сообщу господину Борцеховскому о вашем прибытии.

Мажорд низко поклонился и поднялся по лестнице.

— Раскупило твою матерь! - сказал страстно Игнат. - С ума сойти можно! Откуда у него такая золотая пропасть? Он им сэр?

- Брат Эней.

— Да я чувствую себя халамидником!

- Следи за словами.

Ярема тихо бормотал под нос. По выражению его лица было видно, что Борцеховский уже не нравится шляхтичу.

— Поздравляю господа, — прозвучало от лестницы. — Как хорошо, что вы приняли мое приглашение. Чувствуйте себя, как дома!

Александр Борцеховский спустился к характерным, а мажордом тенью плыл за ним.

Магнат был показным мужчиной лет за сорок, облаченным в изысканный черный костюм с галстуком-бабочкой. Черные волосы зачесаны назад, на висках сверкает седина. Щеки идеально выбриты. Тонкие брови, острые скулы, глубоко посаженные темные глаза, похожие на темные зеркала.

Брат Кремень был прав: этого мужчину следует остерегаться.

— Вы, насколько понимаю, руководитель отряда? – спросил магнат, тепло улыбаясь.

– Да. Марко Вишняк, - характерник поклонился.

— Имею честь, — они обменялись рукопожатиями.

Борцеховский подошел к каждому из шайки и поздоровался лично. От него расплывался сладкий запах духов.

– Такие юные! А уже с тремя скобами. Первый год?

– Да.

Северин представился и пожал руку, прохладную и жесткую, с длинными узкими пальцами. На указательном был перстень, похожий на кольцо есаулы, только с сапфиром вместо печати с волком.

Взгляд магната остановился на кунтуше Яремы.

- О, пан шляхтич, - Александр кивнул на вышитый герб. — Это редко встречается среди рыцарей Ордена... Напомните, как зовется ваш герб? Я очень плохо знаю геральдику, простите мое невежество.

– Равич, – ответил Ярема.

— Равич, говорите... Да-да, помню... Яру. Тернополь? Черновцы?

- Чертков.

Борцеховский кивнул и вернулся к Марку.

- Воспитываете молодое поколение?

- Что-то вроде. Есть у вас разговор, господин Борцеховский.

– Я не тешил себя мыслью, что это визит вежливости, – усмехнулся магнат. — Рыцари Ордена никогда не появляются просто так. Но если ваш разговор не очень срочный, я предлагаю поесть, а после ужина обо всем спокойно поговорить. Как вам такое мнение, уважаемый рыцарь?

– Прекрасно, – кивнул Марко.

— Тогда прошу в банкетный зал.

Мажордом распахнул тяжелую дубовую дверь с вычурной резьбой.

Зал мягко освещался множеством свечей. У стен замерло десять служителей в серых костюмах и белых перчатках. Двое из них, судя по утвари в руках, отвечали сугубо за свечи.

— Все никак не соберусь с электрификацией. Современно и эффективно, но не могу заставить себя отказаться от свеч во время ужина, — сказал Борцеховский и добавил с улыбкой: — Наверное, старею.

Длинный стол был плотно уставлен разнообразными яствами, вид которых напомнил Северину застолье Гаада.

– Прошу, господа.

Они расселись и скосили глаза на Ярему, потому что еще из Киева знали, что за шляхтичем можно все повторять без риска сесть в лужу хитрых правил шляхетского застолья. Тот разложил большую белую салфетку на коленях, и остальные следовали его примеру.

— Не судите строго, господа, повара не имели достаточно времени на что-то изысканное, поэтому ужин довольно скромный... Но, надеюсь, вам понравится, — магнат дважды хлопнул в ладоши. - На этом умолкаю! Сначала еда, а все разговоры спустя.

Лакеи поднесли каждому пиалы с водой и лимоном. Северин взглянул на Ярему: тот протер ладони фруктовой долькой, смочил в пиале руки, после чего вытер их насухо поданной салфеткой. Чернововк повторил бесхитростный ритуал, его прислужник исчез и мгновенно вернулся, тихо прошелестев:

— Чего пан хочет?

Северин бросил на лакея взор. Тот был на несколько лет старше его — безукоризненно выбрит, волосы прилизаны.

— Начну с этого салата...

— Прекрасный выбор, господин, — лакей ловко подхватил тарелку и положил на нее неведомую Северину еду.

Чернововк смутился: не привык, чтобы кто-то делал за него такие простые вещи. Игнат и Филипп с похожими выражениями лиц наблюдали, как им накладывают еду. Вишняк был невозмутим, как скала. Магнат потер руки и заказал себе понемногу.

— Что пан хочет пить?

– А что имеется? – спросил Северин.

- Вино белое и красное, коньяк, водка. Если ничего из списка не устраивает, я принесу нужный напиток.

– Можно просто воды?

- Да, сударь. Вода стоит в стакане у фужера, как только будете нуждаться еще, дайте мне знак.

Северин умудрился не заметить стакан прямо у себя под носом, от чего покраснел.

Магнат поднял тост за Серый Орден. Характерники скосили глаза на Марка – тот тоже поднял бокал и все выпили.

Борцеховский взялся за ужин, а шайка, после нового обмена взглядами с Вишняком, не отставала. Внутри салат оказался с каким-то морским чудовищем, название которого Северин не знал. Соус был кисловатый и в общем блюдо не понравилось ему. Но Чернововк стоически продолжал жевать, грустно раздумывая, чего нельзя поесть человеческой пищи без превращения ужина в напыщенную церемонию.

От новой порции салата Северин отказался, попросив хлеба и сыра, но питался ими, пока аперитив не сменили на главные блюда.

Они были гораздо вкуснее: принесли картофель, зажаренный продолговатыми ломтиками со специями, яйца, приготовленные неизвестным Северином методом, запеченную с яблоками утку, разнообразную ужин, блинчики с брынзой и красной икрой, плов с мясом раков, пироги.

Чернововк с другими братьями поглядывал на Марка, но тот спокойно ел, запивая ужин мелкими глотками белого вина, и они полностью отдали должное произведениям поваров. Однако Северин оставался на страже. Ему было неуютно в чужом зале, среди этих многочисленных слуг и мертвой тишины, которую нарушали только звон приборов о посуду и шелест лакеев. Даже Игнат ел без привычного чавкания. Как можно так ужинать каждый день и не сойти с ума?

Первым заговорил Марк.

— Прекрасный ужин, господин хозяин. Все удивительно вкусно.

- О, не стоит, - Борцеховский прищурился в вежливой улыбке и выцомил немного красного. — Чем богаты, как говорят... Господа Олефир и Чернововк, вам не нравятся крымские вина? Есть также неплохие французские и итальянские.

– Не употребляю алкогольные напитки, – ответил Филипп.

— Не желаю, — сказал Северин и поймал на себе удивленный взгляд Гната.

– Очень образцово, – кивнул Борцеховский. — Позвольте предложить вам несколько другое. Тоже на основе винограда, но безалкогольное. Попробуете?

Характерники стрельнули глазами в Марка, но тот никак не отреагировал, и они согласились.

Магнат щелкнул пальцами. Мажордом исчез в дверях — Напиток, что вы попробуете, довольно эксклюзивный, если не сказать секретный, — Борцеховский достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и выудил тонкую сигарету. Моментально рядом вырос лакей с зажженной спичкой. Магнат задымился и продолжил: - Я планирую пустить этот напиток в продажу в следующем году. Изобретение гамериканцев, однако совершенно неизвестно украинским территориям... Угощайтесь, господа.

Мажордом вернулся с позолоченным подносом, на котором стояли два высоких бокала с красной жидкостью, на стенках кипели многочисленные мелкие пузырьки.

Северин принюхался: запах винограда покалывал ноздри. Молодой человек сделал осторожный глоток. Похожая на сок жидкость уколола язык и растеклась во рту свежим сладким вкусом. Он сделал еще несколько глотков.

– Очень вкусно, – сказал Северин.

– И мне нравится, – добавил Филипп. – Что это?

— Перед вами, уважаемые рыцари, газировка с сиропом, — торжественно ответил Борцеховский. – Просто и гениально! Как насчет остальных, хотите попробовать?

Все согласились, даже Марко.

— Товар очень перспективный, — рассказывал магнат, пахнущий сигаретой. - Выйду на Слобожанщину, потом расширю на все Левобережье, а затем и весь Гетманат.

— Вы сможете производить столько бутылок? — удивился Ярема.

– Несомненно, – кивнул магнат. — Я заработал на том, что многие шляхетские семьи успешно проспали, то есть на второй промышленной революции. Пока они рассказывают о действиях предков и застряли в прошлом столетии, я делаю дело. И меня ненавидят за успех! Мол, выскочка, парвеню, куда вылез, да еще и герба себе купил.

Ярема быстро запихался огромным куском пирога.

— Самое забавное, как теперь они выстроятся в очередь, чтобы иметь меня своим зятем. И их дети будут мечтать о супругах с моими детьми. Хотя здесь никакого секрета нет! Я простой человек новой формации, смотрю на Европу, уверен, что именно за нами будущее государства. При всем уважении к старым благородным родам, пан Яровой, совсем не хотел вас обидеть, если вы вдруг восприняли за свой счет.

Шляхтич что-то пробормотал, помахал рукой и спрятал нос в стакане с напитком.

— Впрочем, достаточно тщеславия, это скучно и неинтересно, — магнат рассмеялся и бросил окурок к своему бокалу. - Значит, к делу. Что за вопрос привело вас к Яструбиному имению?

— Мы хотели увидеть вашего работника, пан Борцеховский, — любезно ответил Марко. — Его зовут Данило Щебетюк. Нам нужно задать ему несколько вопросов.

- Конечно, - он вернулся к мажордому. — Ты знаешь, кого подразумевает господин рыцарь?

– Да, – поклонился тот. – Я могу привести его сюда через десять минут.

– Приведи.

Мажордом растворился, и Борцеховский в это время продолжил разговор:

– Кроме допроса вам больше ничего не нужно?

– Зависит от допроса.

Борцеховский рассмеялся. Он любил смеяться и все время делал это, зажмурившись и запрокинув голову назад. В общем, – решил Северин, – магнат производил приятное впечатление. Но его темные глаза никогда не смеялись.

– Характерники! Тайные рыцари мистического ордена. Для меня большая честь принимать вас, — Борцеховский коснулся ладонью груди у галстука-бабочки. - Как покончим с делом, подадут десерты. Надеюсь, что вы не собираетесь уезжать после ужина?

– Откровенно говоря, так мы и думали, – ответил Марко.

– Не стоит, – запротестовал Борцеховский. – Для вас уже приготовили комнаты в гостевом крыле. На поздний вечер. Отдохните спокойно и езжайте утром после питательного завтрака.

Марк колебался.

- Решим после допроса.

- Договорились.

Дверь в зал беззвучно распахнулась. Вернулся мажордом, а за ним бледный худой парень, стриженый под горшок. Он испуганно переводил глаза со своего господина на характерщиков и непрестанно заламывал пальцы.

- Добрый вечер, - пролепетал еле слышно.

– Полностью в вашей власти, – сказал Борцеховский с улыбкой.

Данило вздрогнул.

– Не бойся, – мягко сказал Вишняк. Ни с кем из шайки он так ласково не разговаривал. — Мы только хотели спросить, где ты получил характеристское черед, которым хвастался на Пасху в деревне.

— Черес... Да, — когда Данило делал паузы, его взгляд бегал по полу. — Я, уважаемый господин, его у цыгана купил... Встретил их лагерь... А цыган мне и говорит: хочешь кулич зачарованный... И черед показывает... Я ему месячную плату за тот ремень отдал... А потом надел и на волка не превратился... Надурив меня цыган... Хотел вернуть... А цыган тот из вернулся. дураки сшился... В селе покрасовался... Но выбросил его в сердцах...

Парень запнулся.

– Это вся история? – спросил Марко.

— Да, сударь, — Данило не поднимал на него глаз. — Все как было, так и рассказал...

— В деревне рассказывали, будто ты кого-то избил и чересчур отобрал.

— Ложь все, пан... Кого же я побью... Это выдумка бестолковая... Хвастаться хотел... Глупый я... У кого-нибудь на селе спросите о Щебетюке... Вам каждый скажет... Простите...

Даниил умолк.

Он врал, врал неумело. Очень боялся. Если на него хоть чуть-чуть надавить... Но Марк очевидно не желал делать этого при лишних свидетелях.

– А куда ты выбросил череса?

— Не помню... куда-то в лесу... далеко... не найду...

– Спасибо, Данило. Если я захочу поговорить с тобой снова, ты не будешь против?

- Нет, пан... Отнюдь...

Магнат кивнул мажордому и тот осторожно вывел испуганного Данила прочь.

- Вы довольны, пан Вишняк? Допрос прошел успешно?

– Не очень, – ответил Марко. – Но ужин можно продолжить.

Борцеховский махнул, чтобы подавали десерт, и прислужники принялись убирать со столов.

— Скажите, господин Борцеховский, есть ли малейшая вероятность того, что Даниил мог взять череса здесь?

Магнат удивился.

— За чертой характерника? В моем имении? Разве что кто-то из прислуги скрытый сероманец.

Его губы улыбались, но в глазах была самая тьма.

– Некоторые коллекционеры собирают такие вещи.

— Нет, пан Вишняк, вы подозреваете не того, — сказал Борцеховский со смехом. — Я еще в здравом уме, поэтому не рискну собирать цеховые отличия Серого Ордена! Да, есть сумасшедшие, лелеяющие подобные экспонаты по своим тайным коллекциям, готовые заплатить за них кучу золота, но я не из тех. Я из тех, кто платит кучу золота за стекло.

– Стекло? – переспросил Марко.

— Вот именно. Моя маленькая слабость, магнат заговорщически подмигнул. — Собираю разные страны и эпохи: тарелки, бокалы, вазы... А еще фарфор и все такое. Если хотите, покажу вам свою коллекцию. Но почему очень мало гостей радуется, когда я устраиваю им подробную экскурсию.

Марк вежливо улыбнулся и покачал головой. Спросит ли он гроша, — подумал Северин, — выложит ли его?

— Как вы решили, пан Вишняк? Остаетесь на ночлег?

Четыре пары глаз внимательно смотрели на назначенного. Тот пощипал бороду и кивнул:

– Да.

– Прекрасно, – магнат довольно плеснул в ладоши. — В гостевом крыле все кровати новые, потому что гостей у меня нечасто. Будете спать, как ангелочки на облачках!

Лакеи принесли чаю, печенья, пирожных, струддов, шоколада, плацков и еще газировки с сиропом, не только виноградным, но и грушевым и арбузным.

— Скажите, господа, правда ли, что Серый Орден не участвует во внутриполитических делах? — расспрашивал магнат на продолжение светских болтовней.

- Орден был создан с запретом подобного вмешательства, - отвечал Вишняк.

— Ну, знаете, часто задумывают одно, а выходит другое...

– Не в нашем случае. Мы строго соблюдаем свои правила.

- Жаль. С вашими мощностями вы могли иметь фракции в обоих Советах...

— Каждый год появляются люди, которые предлагают это.

Несмотря на болтовню в воздухе потрескивало напряжение, словно перед грозой.

Данило лгал, Борцеховский также, безусловно, лгал. Что они скрывали? Северин невольно сглотнул печенье и понял, что наелся.

— Без оскорблений, но вам известно, что кунтуши — мода польской шляхты семнадцатого века, — Борцеховский сигаретой указал на их одежду. — Я слышал, что через три года все военные окончательно откажутся от них и перейдут на современную форму, как уже давно принято в центральной Европе. Ведь на улице середина девятнадцатого века! Планирует ли Орден изменять свою моду?

— Мне не известны такие вещи, пан Борцеховский.

— А правду ли говорят о ваших отношениях с Тайной Стражей? – легко изменил тему магнат. — Мол, они не любят вашего брата и повсюду пытаются препятствовать.

- Нет, это преувеличение. Между двумя подобными ведомствами встречаются трения по некоторым общим вопросам, но в целом мы имеем хорошие отношения.

После окончания ужина Марко позвал шайку к себе.

- Если поедем сейчас, он заметит следы и уничтожит все доказательства, - тихо сказал назначенец. – Я задам ему несколько вопросов наедине. Вы тем временем уходите отдыхать, но оружие держите при себе. Разумеется?

Марко остался с Александром в банкетном зале лицом к лицу, а лакеи провели молодых характерников в их комнаты. Юноши наконец-то смогли обменяться впечатлениями.

- У цыгана купил! Неужели ничего лучше придумать не мог? – зашептал Северин, когда убедился, что слуги ушли.

— Тот Щебетюк действительно болван. Зуб даю, что Вишняк сейчас расколет богатого мазунчика, – сказал Игнат.

— Борцеховский сообразителен, так просто не заскочить его, — сомневался Ярема.

– Я пойду спать, – сказал Филипп. - Буду наготове.

– И я, – кивнул Северин.

Ярема зевнул с тигровым рычанием.

— Так наелся, готов тут заснуть... Спокойной ночи, братья.

Они разошлись по комнатам.

С ума сойти можно, — подумал Северин, сбрасывая одежду. Еще несколько дней назад ночевали в поле, вчера – в корчме, а сегодня – в шляхетском дворце. Причудливая волчья тропа! Его мысли еще долго кружились вокруг Савки, незнакомца, Даниила, магната и тайну, которая скрывалась за ними, но в конце концов тяжелый сон утомил его.

Топот. Хряск двери. Он схватился за саблю, но было поздно. Несколько крепких рук обездвижили его, на грудь надавили коленом, к лицу прижали что-то влажное. Он закричал, вдохнул смрадный воздух и мир исчез.

* * *

Северин проснулся от ледяной воды, полившейся на голову.

Очень холодно. На нем не было одежды, даже нижней. На языке горечь. Голова болит, словно с похмелья... Но он не пил!

Руки и ноги в наручниках, рот закрывал кляп. Ярослава?

Нет, это уже было. Вдовиченко мертва, ее убил Игорь Чернововк, а он убил Игоря... Ему это снится.

Он сидел голым прямо на земле. Рядом с ним скрутились Филипп, Игнат и Ярема — тоже мокрые, как хлющи, но Яровой все равно продолжал храпеть. Что происходит?

Где Вишняк?

Гудит голова. Холодный осенний ветер пронизывает мокрое тело насквозь. Глухая ночь. Кругом люди в серой одежде. Те, что хлюпнули водой, отошли с пустыми ведрами. Остальные держали на привязи борзых — белых, коричневых и черных псов-волкодавов. Недалеко слышны лошади, много лошадей, за плечами у людей ружья.

Оковы тяжелые. Их пронизывает цепь, которая вьется в фундамент здания за их спинами.

Игнат и Филипп смотрели обалдело. От холода их тела избивали дрожь.

Если это плохой сон, он очень похож на реальность.

— Мне всегда было интересно, что это за слова такие, — сказал Александр Борцеховский, выходя вперед. Он переоделся в охотничий костюм. – Голдовник? То есть вассал или поклонник, понятно, кого именно. Химородник? То есть капризный, хитрый, или гадающий, рождающий химеры. Эти два слова ясны. Но характерник? Не пойму, откуда оно взялось... Говорят, будто сделка с дьяволом оставляет на теле отметку, так называемый характер. Но я еще не видел никакого характера! Сами только шрамы и родинки. Или, может, для этого нужно колдовское зрение?

Магнат присел и заглянул каждому в глаза.

– Мне нравится любопытство на ваших лицах. Вот только пан шляхтич пропускает весь разговор... А ну, взбодрите его.

На Ярему вылили второе ведро ледяной воды, но тот только перестал храпеть.

— Вдохновлялся слишком много, — с досадой констатировал магнат. — Но с таким толстяком лучше передать углу меда, не правда ли?

Игнат вытаращил глаза и глухо взревел.

— Да, простите, — магнат словно услышал его слова и поклонился. — Я забыл предупредить, что вы были приглашены на небольшую прогулку в охотничий домик. Так хотелось, чтобы вы его увидели! Решил не тратить время до утра и приказал перенести вас сюда, не беспокоя. Надеюсь, господа не обижаются на меня за этот маленький трюк. Потому что я, откровенно говоря, испугался. Думал, что кто-то разоблачил мой маленький секрет... А ваш отряд привели какие-то бестолковые слухи. Ирония! Вы имели все шансы уехать отсюда целыми и здоровыми. Клянусь! Но Вишняк не успокоился. Начал расспрашивать, показал гигант... Зачем было портить такой красивый вечер?

Магнат достал портсигар и рядом появился слуга с зажженной спичкой.

- Он у вас был головастым. Слишком головастым.

Борцеховский выпустил прядь дыма и махнул рукой. Один из мужчин бросил на землю подскочивший круглый предмет и замер у ног пленных.

Несколько секунд Северин не мог понять, что перед ним. Потом разглядел растрепанные слипшиеся от крови волосы, седую бороду, раскрытый рот с высолопленным языком, немигающие глаза... И зашелся беззвучным криком.

Рядом кричали Игнат и Филипп, их шеи покраснели от стона, на висках опухли и напряглись вены, и Северин захлебывался криком вместе с ними, не желая верить, что все это происходит на самом деле. Один Ярема спал и не видел отрезанную голову Марка.

Борцеховский заливисто хохотал, запрокинув голову.

- Ну, не печальтесь так. Будь храбрые рыцари Серого Ордена! Люблю серый цвет… И люблю иронию. Ваш учитель займет достойное место среди остальных, - магнат указал сигаретой в сторону деревьев. — Наверно, в темноте трудно разглядеть эту дубраву, но поверьте на слово: дубы там растут непростые. Как видите, я с уважением отношусь к своим трофеям...

Уберите этот хлам.

Кто-то поднял и отнес голову Вишняка. Неужели это не ужасный сон, неужели он действительно убил Кременя.

— Честно говоря, я мог бы дождаться рассвета. Но не стерпел! Грешный, каюсь, но у меня есть уважительная причина: еще никогда, никогда у меня не было одновременно четырех волков... И каких!

Магнат откинул недокуренную папиросу и развел руками.

— Не замученных, без отвратительных шрамов, при собственном уме, сильных и амбициозных, отнюдь не безумных дикарей! С глазами, пылающими ненавистью, магнат рассмеялся. - Самое важное, бесплатно. Меня, как дельца, это невероятно радует! Простите за драматическую речь, но не могу удержаться от соблазна поразить достойную аудиторию.

Он всплеснул в ладоши. Несколько борзых врали.

— Вы войдете в мои охотничьи архивы золотыми буквами, господа рыцари, — Борцеховский задумчиво взялся за подбородок. — Кого выбрать для начала... Сонька пусть спит, он неинтересен. Казака с селедкой оставим на десерт, я чувствую, что он подарит самую воспалительную погоню... Итак, остаетесь вы двое. Эти роскошные волосы надо унести невредимыми... Его действительно жалко. А сейчас темно, нет времени и очень хочется развлечься.

Магнат указал на Северина.

— Итак, первым ты побежишь! Слушай внимательно. Вот как мы будем играть: сейчас тебя отнесут к краю дубравы и осторожно освободят от оков. Не пытайся сбросить глупостей, хорошо? Застрелим мельком, — Борцеховский взял у кого-то ружье и махнул им. - Здесь серебро. Я знаю, как убивать ваше племя. Уберите у него кляп, он хочет что-то сказать.

Изо рта вытолкали кляп. Северин закашлялся и просыпал: - Весь Орден ищет пропавших характерников. Им известно, куда мы отправились. И свидетелями тому вся корчма. Как ты считаешь, сколько понадобится Ордену времени, чтобы найти тебя?

— О, господин Сирововк, как вас там, вы просто не знаете, как все было на самом деле, — рассмеялся Борцеховский. – Да, вы приехали ко мне. Поговорили с Данилой, посадили его к себе на коня... и поехали куда-то на ночь. Больше вас никто не видел. Такая история, свидетелями тому все имение!

Борцеховский вернул ружье дворецкого.

— Однако не переживай за меня, юноша, а позаботься о себе. После освобождения беги куда глаза глядят. Я подарю фору в несколько минут... Шанс перехитрить меня, убежать отсюда и разоблачить миру треклятого убийцу.

И он снова захохотал. Северин горячо хотел, чтобы магнат захлебнулся этим смехом.

Ему было страшно. Это была не Ярослава, сомневавшаяся в собственных действиях, это был настоящий сумасшедший, отрезавший голову Вишняку и теперь хотел убить каждого из них по очереди... А за спиной сумасшедшего стояла многочисленная группа преданных муртадов.

Чернововк перевел дыхание и сказал как можно твердее:

— Я... я не буду бегать игрой для твоих болезненных прихотей. Хочешь убить? Стреляй.

– Ого! Какое отчаяние, — удивился Борцеховский и внимательно присмотрелся к Северину. - Интереснее, чем казалось. На фоне своих собратьев ты самый невзрачный, знаешь об этом?

Магнат достал из ножен на боку богато украшенную саблю. Она ярко сверкнула в лунном сиянии.

— Хвалю за храбрость, но ты побежишь, молодой человек, и так быстро, как в жизни не бегал. А как вздумаешь дальше корчить из себя героя, эта сабля с посеребренным лезвием начнет лишать твоих друзей некоторых нужных им органов. Глаза, уши, носы, пальцы... Каструет ли их, ведь сабли такие непредсказуемые и своенравные барышни... Широкий выбор, произвольный порядок! Как мне понятно, характерники не могут отращивать отрубленное.

Он приблизился - и вместе с ним сладкий запах духов. Северин вспомнил запах, которым его усыпили, но едва поборол влечение рвоты. Магнат медленно коснулся его груди острием сабли, нажал. Из-под стали пробежала струйка крови. Казалось, будто в грудь вонзают уголь. Борцеховский шагнул к Гнату и полоснул его саблей по плечу, тот взвыл сквозь кляп.

– Ну как? – спросил магнат без тени улыбки. – Еще будут пафосные речи?

Северин молчал.

– Так и думал. Тащите храбреца на место.

Борцеховский спрятал саблю и отбросил сапфир на перстне в сторону - под ним оказался тайник с белым порошком. Он насыпал наркотик себе на руку и глубоко вдохнул его обоими ноздрями по очереди.

Северина вели двое мужчин по бокам, еще двое сзади касались спины ружьями. Он шел мелкими шагами, насколько позволяли цепи на ногах. Конвой провел его мимо дубов с черными причудливыми ветвями и кровавыми листьями, которые уже начали опадать. У корней одного из деревьев распласталось безголовое тело в черном кунтуше.

Ключи провернулись легко и беззвучно. Оковы сняли, охотники отступили, держа его на мушках. Неужели они действительно думают, что он способен напасть на них? Взгляд скользнул на пленных братьев, на десятки борзых, на фигуру Борцеховского...

Он бессознательно заученным движением смочил большой палец в капле крови, текущей из пореза от сабли.

— Дарю пять минут, — прокричал Борцеховский. – Слышишь? Это больше, чем я обычно разрешаю, но сегодня ночью я делаю исключение! Когда рожки споют вторично, мы помчимся за тобой, волчок!

Так его называла только мама.

— А теперь… побежал!

Засурмили охотничьи рожки, залаяли борзые.

И Северин побежал, как ни бежал никогда в жизни.