Детективное агентство "Штык" (2 книга)

Дело о неправильном саженце (Штык 2.10)

— Мы приветствуем дочь Леса, - поклонился эльф на палубе корабля, - и благодарим за помощь.

Все эльфы поклонились, а Олеся кивнула им величественно и ударила посохом о палубу. Паруса вздулись еще сильнее, корабль вздрогнул и ускорился, застонал и запел досками. Эльфы поклонились еще раз и разбежались по своим местам, а на палубе объявился Авалин.

— Для меня великая честь сопровождать вас, метресс, и ваших спутников, друзей леса, к подножию великого дерева, - произнес он церемонно. - Помочь ему - наш общий долг.

— Кстати, как это работает? - заинтересовался Иван. - Разве вы не дети камня, связанные с горами и подземельями? А дети моря – связаны с водой.

Конечно, Авалин жил в Либертоне, но все же.

— Великое дерево связывает всех нас, оно в земле, воде и воздухе, - спокойно объяснил Авалин. - Его корни пронзают наши камни и несут соки жизни, а мы следим за тем, чтобы оно стояло нерушимо и очищало воздух и воду, несло жизнь всем вокруг, в первую очередь лесу.

— При этом вам легче находиться в не слишком чистых областях, да? – спросил Кабанкин, вспомнив слова Олеси про эльфов «мутантов».

Это также объясняло бы артефакты цвергов в летучих кораблях. Несколько эльфов, со слабой связью с лесом, и цверги как остальная команда, можно лететь в грязные места, то есть весь окружающий мир.

— Да, но это не значит, что мы не хотим вернуться туда, откуда все вышли.

Негромко, но крайне неприлично, засмеялся Ахмат, поглядывая на эльфиек. Авалин отошел к двум другим цвергам, они засовещались о чем-то. Олеся стояла в горделивой позе, явно подгоняя корабль, а Тузов подлетел ближе, практически вплотную.

Аллоя тоже придвинулась ближе.

— Командир, у меня нехорошее предчувствие, - сказал он. – Ничего конкретного, просто внутри дергает.

— Знаешь, у меня тоже, - тихо ответил Иван, - но никак не могу понять, из-за чего.

Что им могло угрожать? Помимо гипотетической бомбы? Переизбыток магии, превращающий их всех в эльфов, вот что первое приходило на ум. Но даже если эльфы не осознавали опасности – стоп, а как же открывшиеся лесу? Нет, осознавали, но за день – другой магия вряд ли превратила бы их всех в бревна.

Да и Олеся не допустила бы подобного.

— Может, эльфы из джунглей внедрились глубже, чем мы думали? – спросил он вслух.

— А мы думали? – изумился Ахмат.

— Но ведь тут одни эльфы, связанные друг с другом, южные бы сразу выдали себя, - добавила Аллоя.

— Молодец, - похвалил ее Кабанкин. – Значит, дело не в этом. Интересно, этих, открывшихся лесу, возили на поклонение к великому дереву?

— Ты о чем, командир?

— О том, что они могли притворяться, как тот убийца Ороэля, и оказавшись рядом с деревом, подкинуть ему отравы.

— Кстати, - еще тише прошептал Ахмат, - я тут прихватил того древесного яда, если вдруг.

Он поиграл бровями, но Кабанкин лишь качнул с сомнением головой. Массовые убийства эльфов? С чего бы «Штыку» устраивать бойню.

— На всякий случай, - повторил Тузов.

— Ладно, только не показывай никому, спрячь куда-нибудь, где не почуют, а то нас же и казнят на месте, что мы яд их великому дереву привезли, - проворчал Кабанкин.

Ахмат посмотрел странно, но не стал ничего говорить, спрятал молча.

Корабль несся, как стрела, вонзился в стену тумана или испарений, и Кабанкин ощутил себя так, словно попал в жаркую баню. Удушливый, чрезмерно горячий воздух, нет, вдруг понял он, просто искажение ощущений от избытка магии природы.

Эльфы вывалили на палубу и начали покачиваться, будто в танце, на пару с цвергами.

— Мы уже рядом, - прищурилась Листва.

Корабль пробил стену, барьер и взору Кабанкина предстал остров, полный сочной зелени и чистой воды, и сам окруженный водой, темно-синего оттенка. Движения эльфов ускорились, похоже, они творили какой-то ритуал, а Олеся восхищенно пристукнула посохом по палубе.

— Вот это я понимаю, великое дерево, - прохрипел рядом Ахмат.

Крона его закрывала собой четверть острова, притягивала взоры.

— Мне всегда казалось, что это фигура речи, - озадаченно признал Кабанкин.

— Оно радо нас видеть, слышишь? – прошептала Аллоя, прижимаясь к нему.

Кабанкин посмотрел озадаченно. Аллоя слышала зов дерева? В ней прорезались способности к магии природы, действовали искажения или все дело было в концентрации этой самой магии вокруг? Он посмотрел на Олесю, та не отрывала взгляда от дерева, что-то шептала и стучала посохом по палубе.

Корабль подчинялся, помчался еще быстрее, почти рухнул у подножия дерева.

Отсюда, снизу вверх оно выглядело еще величественнее и прекраснее, заслоняло собой почти все небо. Казалось, что в его кроне и ветках поместится весь Тырнов или Либертон, и земля внизу бугрилась от высунувшихся корней, образующих настоящие древесные арки. На них стояли эльфы, тоже покачивались и что-то пели в унисон, исполняли торжественный гимн встречи.

Ниже эльфов стояли цверги, вровень с ручьями и озерцами, из которых высовывались «дети моря», и еще ниже те самые живые помощники из числа «открывшихся лесу», словно визуально демонстрируя иерархию местного общества. Что-то это все напоминало, будило какие-то воспоминания, но Кабанкин не успел понять, что именно, слишком быстро приземлился корабль.

— Может, надо было приземлиться выше? – спросил он под гул гимна. – Начать осмотр оттуда?

— Корни! – провозгласила Олеся. – Под ними я ощущаю источник!

— Источник магии?

— Проблемы! – она отсапывалась тяжело, словно задыхалась от избытка магии. – И магии тоже.

Тот самый источник магии природы, что исказил всех и положил начало очистке Вольных островов, понял Кабанкин.

— Дочь леса сразу узрела корень проблем! – торжественно вскричал Авалин.

Артефакт в его руках усиливал голос, доносил до самого верха дерева, и покачивания живых вокруг ускорились, а гимн стал громче.

— Поможем ей!

— Поможем! – последовал дружный ответ. – Чтобы она смогла помочь великому дереву!

Дерево, будто услышав, зашумело и закачалось, в такт движениям эльфов и прочих. Поток магии, обжигающий, удушливый ветер ударил в Кабанкина и остальных, воздух вокруг стал плотным и тяжелым, словно Кабанкин окунулся в огромную кастрюлю с супом. Пестрота красок вокруг и мельтешение живых, их покачивания и передвижения только усиливали впечатление.

— Мы вроде расследовать приехали, - через силу сказал он, - а не в ритуале участвовать.

— Сейчас, сейчас, - отозвалась Олеся

Она слетела с корабля, широко раскрыв руки, в одной из которых сжимала посох. Летела медленно, будто шагала по сгустившемуся воздуху.

— Нельзя упускать такой шанс, - бормотала Листва, - прикоснуться к такой тайне!

— Дерево же вроде захворало, - попытался напомнить ей Кабанкин.

Листва летела, словно не слышала и Ахмат, будто загипнотизированный, летел вслед за ней. Аллоя сделала несколько шагов, и Кабанкин положил ей руку на плечо. Аллоя вздрогнула, обернулась.

— Я слышу его зов! Оно зовет нас! Взывает о помощи, Ваня! Неужели ты этого не слышишь?

— Зовёт? – нахмурился Кабанкин, который и правда ничего не слышал.

Ну, гимн эльфов и прочих, но зов леса? Нет. Ахмат летел все дальше, прямо к Олесе, словно слышал ее зов.

— Так, его надо остановить.

— Зачем, если он услышал зов?

— Влезет сейчас в ритуал, его на месте в полено превратят, будет у нас потом живой деревянный карлик, как в сказках Прежних! – огрызнулся Кабанкин. – Стой на месте и никуда не ходи!

Аллоя остановилась, а Кабанкин, наоборот, помчался за Ахматом. Настиг его в несколько огромных прыжков, благо карлик снизился в своем летающем кресле, вслед за Олесей, которая опустилась в середину огромного корня (эльфы на нем почему-то отсутствовали), выпирающего из земли. Догнал, схватил руками кресло и рыкнул:

— Стоять, рядовой!

— Но я слышу зов Листвы, - Ахмат поднял на Кабанкина пустые глаза, - а ты мешаешь!

Тузов вдруг взмыл стремительно и дернулся, попытался стряхнуть Ивана с кресла. Рука Ахмата шарила между ног, словно он решил заняться самоудовлетворением. Искал оружие, и одновременно с этой мыслью, Кабанкин, подброшенный в воздух, вдруг увидел всё целиком.

Корни, живые, озера, вместе они составляли гигантскую ритуальную фигуру для жертвоприношения, и Олеся, да что там, весь «Штык» находился в самом ее центре.

Зов! Зов дурманил Листву, давил ее магию, не давал осознать происходящее!

— Ты любишь Олесю? – зарычал он Ахмату в лицо, успев одной рукой ухватиться за кресло.

— ДА! – крикнул тот. – Больше жизни!

— Тогда очнись!! Ее хотят принести в жертву!

Невероятно, немыслимо, неслыханно, но зачем бы еще тут собралась такая толпа? По опыту Отряда Очистки Кабанкин отлично знал, что разбираться в причинах в такой ситуации – верная смерть. Вначале устрани угрозу, потом выясняй.

Может и не узнаешь причину, но зато будешь жив.

— Очнись! – крикнул Кабанкин, вспарывая иглой ему щеку.

Хлынула кровь, и Ахмат словно очнулся, заморгал, а гул снизу стал громче.

— Плазменник! – крикнул Кабанкин. – Если хочешь, чтобы Листва жила – плазменник мне!

В этот раз Тузов справился моментально, выхватил оружие и отдал Кабанкину. Не только плазменник, но и флакон с древесным ядом, пусть без пометок, но что это еще могло быть? Моментальный обмен взглядами и осознание, понимание в глазах Ахмата.

Кабанкин отцепил руки и начал падать, одновременно с этим стреляя вниз, прямо в Олесю. Заряды плазмы вспыхивали, разрывали корень у нее под ногами, поджигали, взрывались и отбросили Листву, выбив ее из транса.

Кабанкин падал и видел, как эльфы вокруг вскидывают руки и… луки? Промелькнуло воспоминание о словах Олеси, как прошлые воспоминания сформировали образ эльфов, и одновременно с этим пришло осознание, что для детей природы без техники Прежних, именно луки и подходили больше всего.

— Ах вот вы как!! – взревела Олеся раненым бегемотом. — Я вам покажу, что такое дипломированная магесса Ведьмянска!!!

Кабанкин выстрелил пару раз, испепелил стрелы, летящие в него, и ощутил, как его подхватил на мгновение Ахмат, сбил скорость и дал приземлиться, ничего себе не сломав. Кабанкин швырнул ему плазменник обратно, и Ахмат подхватил его, взмыл вертикально, устремляясь к кроне дерева. Выстрелил пару раз и живых, тащивших Аллою прочь, разбросало в разные стороны.

— Держись! – крикнул Кабанкин, устремляясь вперед, чтобы отбить Аллою.

Налетел настоящим живым ураганом, несколькими ударами добил оставшихся и подхватил оружие Аллои, ее саму закинул на плечо. Кабанкин стрелял, почти не целясь, и каждый выстрел убивал живого, а то и нескольких, топил детей моря, швырял оземь цвергов.

Он рванул обратно, и залп из стрел прошел мимо, утыкал землю и корень, где только что находился Кабанкин. Аллоя, хоть и похудела от тренировок, но все равно весила немало, и Кабанкин мчался не так быстро, как мог, но мчался, видя, что с Олесей худо.

Листва взмахнула посохом и ветер магии ударил в спину Кабанкину, подхватил его и не смог поднять. По какому-то наитию, он вдруг понял, что происходит. Когда Кабанкин вырвал Олесю из гипнотической магии «зова дерева», Листва решила воспользоваться ритуалом вокруг, чтобы сделать себя сильнее. Попыталась втянуть их магию и… ошиблась.

Дерево вздрогнуло, треснуло и зашумело.

Поток магии от дерева ударил настоящим приливом, неодолимой стихией, и эльфы, цверги, живые, все падали без чувств. Кто превращался в бревно, кто в камень, кто просто корчился, смотря насколько близок он был к лесу. К дереву, которое ударило магией, используя живых, как проводников своей силы.

Олеся закричала страшно, но даже она не справилась с ударом такой силы.

Покачнулась, выпустила посох и осела, глаза ее стали пусты. Кабанкин был уже рядом, метнул в нее Аллою, словно живой снаряд, развернулся и застрелил на месте трех самых шустрых преследователей. Увернулся от стрел и в этот же момент Ахмат поддержал атакой сверху. Смел зарядами плазмы лучников, зажег одну из веток дерева, даже, кажется, гранату взорвал.

— Очнись! – гаркнул Кабанкин в лицо Олесе. – Очнись, лейтенант!

Листва начала открывать глаза и те были пусты, воздух вокруг трещал от магии. Кабанкин ударил ее со всей силы, не стал кричать про принца на белом коне. Ударил и всадил десяток игл, нанес еще несколько ударов, и, продолжая действовать по наитию, выдернул иглу, макнул в древесный яд и уколол Олесю в шею.

Только тогда она осела и потеряла сознание.

— Вперед, дети леса! – гремел чей-то голос. – Быстрее! Схватите их живыми, особенно дочь леса!

Толпа нахлынула, не жалея себя, и некоторое время Кабанкин дрался врукопашную, сворачивал шеи, пробивал головы и грудные клетки, ломал ноги и руки, швырял раненых живых в еще пока целых и замедлял их продвижение.

Отыграл несколько секунд, сумел пустить в ход оружие и моментально убил всех вокруг. Натиск спал, слишком много живых пало жертвами удара дерева, и Кабанкин торопливо перезарядился, пользуясь моментом. Макнул обойму игл в древесный яд и бросил взгляд вверх, выискивая Ахмата, опасаясь, что рядовой Тузов тоже попал под это дурманящее воздействие магии дерева.

Передышка была короткой, живые ринулись вперед толпой, размахивая самодельным оружием и сверху ударили заряды плазмы, разбрасывая и испепеляя толпу. Кабанкин, уловив момент, перемахнул баррикаду тел, рванул вперед, убивая всех на своем пути и ворвался в ряды эльфов-лучников. Стрелы и иглы летели густо, эльфы падали бревнами, затем побежали, похоже жизни своих древесных слуг дерево ценило выше обычных живых или цвергов.

— Командир! – отчаянный вопль Ахмата.

Пока Кабанкин наносил контрудар, набежала еще толпа, тащила Олесю и Аллою прочь. Ахмат налетел, стреляя, Кабанкин помчался обратно, помог, но отбить успели только Олесю, слишком уж тяжела оказалась лейтенант Листва. Аллою утащили, словно муравьи добычу, и на Ахмата было страшно смотреть. Из спинки его кресла, основания торчали стрелы, лицо Ахмата подергивалось от облегчения – спас Олесю! – и сожаления – не успел отбить Аллою!

— Не суйся к дереву, - перехватил его за кресло Кабанкин. – Подчинят, и что тогда?

— Они и так, - выдохнул зло Ахмат.

Иван увидел, что руки и ноги его исколоты, словно Тузов заделался наркоманом. Похоже, колол сам себя, вырывая из дурманящего воздействия.

— Что теперь, командир?

Кабанкин помедлил с ответом, так как не знал, что. Гнаться за Аллоей в этих отнорках под деревом – чистое самоубийство. Будь у него весь арсенал, Кабанкин еще дал бы бой, но теперь?

Пока он пытался придумать план, дающий хоть один шанс на успех, загремел знакомый голос.

— Мастер Кабан! Предлагаю обмен, женщина за женщину! – громогласно вещал Авалин.

Артефакты цвергов, подумал Кабанкин, вот что они пустят в ход в следующей атаке. Или не пустят, похоже, боялись навредить Листве, сорвать принесение ее в жертву. Остальные живые из агентства – ну так, закуска, помощь основному блюди в виде Олеси Листвы.

— Отдайте Аллою, отпустите нас, - подпустив жалости и дрожи в голос, крикнул Кабанкин, - и сюда не приплывут кровожадные пираты, мстить за дочь капитана!

— Отдайте дочь леса и убирайтесь, мы не будем вам мешать, даю слово!

«Пиздит», проартикулировал губами Ахмат. Кабанкин ответил ему взглядом, мол, конечно же врет, как врал раньше, заманивая их сюда. У него на мгновение даже мелькнули сомнения, не являлась ли та история с нелетучим кораблем одной большой приманкой. Нет, скорее эльфы воспользовались первым удобной возможностью, после той истории с паразитом, никто и не усомнился, что они так благодарны и вот так признательны, и, конечно, не держат зло.

Ловко, ловко, ощущая кислый привкус во рту, подумал Кабанкин.

— Зачем она вам?! – крикнул Кабанкин отчаянно. – Ведь у вас же полно своих магов природы!

— Она – Избранная! Она – дочь леса! Этот титул дает не только права, но и обязанности!

— Обязанность отдать себя вашему дереву?

— Да! Это величайшая честь в жизни эльфа!

К Авалину присоединился кто-то еще и Ахмат поморщился.

— Нерзаэль, говорящая с лесом, - пояснил он шепотом. – Как она умоляла меня не останавливаться… гадина!

— Она не эльф!

— Но она стала им, приняв титул дочери леса! Теперь она – Избранная, та, что поможет очистить весь мир и завершить начатое во время конца света! Великая очистка сорвалась, но мы доведем дело до конца! Другие наши слуги не справились, так что нам пришлось действовать самим!

Кабанкин замер, ошеломленный прозвучавшим намеком. Сдержал желание спросить прямо, все это могло быть лишь очередной уловкой, для отвлечения внимания и ослабления их решимости сражаться.

— Разбросать приманки на наших злейших врагов, тех, кто не просто усугубил конец света, но и сорвал великую очистку!

— Командир?! – вскинулся Ахмат.

— Да, похоже, они делали те зелья, приманивали на них магов общин или просто магов, - ответил ему Кабанкин, ощущая, как голова идет кругом.

Он чуть приподнялся и закричал:

— Конец света породил ваше великое дерево и вас! Без него не было бы вас всех!

— Но мы есть и обязаны спасти весь мир, очистить его! Отдайте нам дочь леса и убирайтесь! Ваши жизни нас не интересуют! Будете жить в чистом мире и благодарить нас! И не маги породили дерево, а сам мир откликнулся на их злодеяния и грязь, прислал благую весть о великой очистке! Мы услышали ее, услышьте и вы!

— Поверить не могу, что сосал древесный сок этой дуры, - скорчил гримасу Ахмат.

— Мы дадим вам денег и артефактов! – добавил Авалин. – Корабль! Хотите, вы станете владыками всех вольных островов?!

Можно обещать что угодно, лишь бы добиться своего, подумал Кабанкин. Затем понял, что Авалин не шутил, и это прямо говорило – вольные острова, пираты и капитаны – лишь ширма, которой эльфы отгородились от внешнего мира. Умело отгородились, следовало признать, со всей природной хитростью. Не просто рассылали зелья, как приманки, но еще и поставили цвергов наблюдать, высматривать кандидатов на жертвоприношения, заманивать их выгодными предложениями, вольностями, чистой едой и водой, в конце концов!

Олеся отказалась влезать в долги к цвергам – знала или просто сработала интуиция?

— Вы прибыли из грязных земель и тратите там массу сил на очистку! Мы очистим земли для вас!

— Где же вы раньше были, - пробормотал Кабанкин зло.

— Слушай, командир, а что тогда с Джингази? – вдруг спросил Ахмат. – Эльфы незаметно продавали ему зелья?

— Думаю, паразит изводил магов, чтобы те его не опознали, - ответил Кабанкин, - а зелье, дающее магию, ну просто случайно совпало или он сварил его сам, не ведая о том, что творили эльфы. Никто и заподозрить такого не мог.

— Да уж, ощутили неладное, но не поняли, где, - поморщился Ахмат. – Одно понять не могу, чего они так стараются?

— Потому что они не просто его слуги, - раздался злой голос, - они – его рабы!

Листва очнулась, несмотря на слоновьи дозы в иглах, села, злая и взъерошенная, потрогала лицо, на котором уже начал наливаться огромный синяк.

— Спасибо.

— Да не за что, - опередил его Ахмат, - я как раз собирался пробудить тебя божественным сексом, который зарядил бы тебя силой и энергией.

— Даже сейчас? – покачала головой Листва и схватилась руками за виски.

— Когда еще, как не сейчас, на пороге смерти?

— Решайтесь, мастер Кабан! – донесся голос Авалина. – Женщина за женщину!

— Сейчас я вам покажу женщину! – вскипела Листва.

Кабанкин бросил взгляд вверх, затем вздохнул. На таком расстоянии дерево – магикал – кем еще оно могло быть? – могло ощутить все и само. Придержал Олесю и сказал:

— Ты не справишься с ним, ведь уже пробовала и в гораздо лучших условиях.

— Но что тогда, сдаваться без боя?

— Решайтесь, мастер Кабан или мы принесем ее в жертву!

Кабанкин замер, ощущая, как кипит ярость в груди. Сколько товарищей он потерял в похожих условиях?! Иногда «кислород» шел на переговоры, уступал, но сейчас?

— Зачем им этот ритуал жертвоприношения? Усилить себя?

— Да тут силы и так, хоть жопой жуй, - грубо отозвалась Олеся, - нет, они хотят повторить трюк магикала-паразита и через меня протянуть связь к магам общин, ударить по всем, кто выделяется силой и убить их. Устранить конкурентов, развязать новый конец света, чтобы затем очистить мир без помех. Я соприкоснулась на мгновение с этим деревом и знаешь, они не врали, когда говорили, что ему нужна помощь. Это какое-то неправильное дерево, и оно…

Ее перебил отчаянный крик Аллои, полный боли.

— Я… давай я отдам им то, что они хотят, но поставлю ловушку, убьет их самих, - процедила сквозь зубы Олеся, взгляд ее был полон боли, сопереживания и готовности пожертвовать собой.

Пожертвовать собой!

— Стойте! – крикнул Кабанкин громко. – Мы согласны!

— Что?! – вскричал Ахмат.

— Дочь леса добровольно отдаст вам всё! – еще громче заорал Кабанкин.

— Что? – нахмурилась Олеся.

— Давай, отдай им всю магию, отдай им всё, что находится здесь, - сказал Иван, ложась на землю, пропитанную кровью и указывая рукой на голову.

— Это…

— Действуй! – рявкнул Кабанкин, и Олеся вздрогнула, подчинилась.

Посох ее взмыл в воздух, вычерчивая пылающие линии в воздухе, и Кабанкин ощутил себя так, словно нырнул на глубину. Магия, влажная и удушливая, полная крови и смертей вокруг, остатков жизни и магии природы, сгустилась, навалилась на него тысячетонным прессом и вонзилась в голову.

Мир вокруг выцвел, стал серым и мертвым, а затем померк окончательно.

— Арагаха! Ка! Тау! Волей мага, силой слова, добровольно отдаю!! – ревела трубно Олеся, взмахивая посохом.

Слезы текли по ее щекам, и магия текла вокруг рекой, изливалась мощным водопадом. Связь с деревом усилилась скачком, и Листва ощутила, что теряется в нем, растворяется, становится еще одной частичкой. Веточкой, клеткой, корнем, листом, чем угодно, но только не самостоятельным существом, а эльфом, частичкой дерева и леса, внешне независимой, но неспособной сказать и слово поперек.

— Подчиняйся, дочь моя, - голос дерева, словно шепот листьев. – Да, вот так, отдай мне всё, всё!

— Подчиняюсь, - шевельнулись губы Листвы, ставшие деревянными, как и она сама. – Забирай всё!!! Да будет так, по воле моей! Арагаха!!! ЗАМ!!

Поток магии ударил в Кабанкина и выдернул из него яд лича, тело Ивана изогнулось в агонии нестерпимой боли. Дерево тянуло в себя магию, и Олеся ощущала, как из нее высасывают не просто магию, но и саму жизнь. Вихрь магии, отравленной ядом лича, ударил в дерево и то не успело понять, что происходит.

Заорало, корчась в агонии, убиваемое ядом лича, затряслось, скидывая ветки и листья.

— Олеся, - донесся еле слышный крик Ахмата.

Все вокруг тряслось и разваливалось, живые падали замертво, и дерево может еще успело бы спастись, но слишком уж жадно оно втягивало магию и жизнь Листвы. Спешило присвоить их себе и нанести удар по магическим общинам, повторить конец света, но вместо этого только отравило источник под своими корнями.

Почти отравило.

— Мне нужна еще сила!! – закричала Олеся в отчаянии. – Еще немного!

— Возьми! – пробился к ней Ахмат.

Листва ухватила рукой и швырнула новую силу в бой, Кабанкина выгибало и корчило на земле. Летающее кресло Ахмата рассыпалось в пыль, а Олеся все же довела удар до конца. Дерево закричало неслышно для уха живого и начало стремительно умирать. Потоки магии, целые реки, питали его и теперь эти отравленные воды неслись, превращая древесного гиганта в кучу сухостоя.

— Ты, - Олеся, тяжело дыша, повернулась к валяющемуся на земле Ахмату.

— Для тебя мне ничего не жалко, - ответил тот окровавленным ртом. – К тому же я надеюсь, что в благодарность ты будешь носить меня на руках и крепко прижимать к божественной груди.

Олеся лишь улыбнулась слабо, ощущая, что в эти мгновения и правда готова уступить, прижать Ахмата к груди. Он пожертвовал креслом, как она готова была отдать себя, лишь бы спасти магические общины. Олеся опустилась тяжело на землю, опираясь на посох, и сейчас ее можно было взять голыми руками, если бы нашлось кому.

Все вокруг стремительно умирало, словно подражая Кабанкину, который продолжал биться в агонии.

Ахмат подполз ближе, забрался на колени Олесе и посмотрел снизу вверх, прочел в ее взоре, что Листва сейчас не зачаровала бы и листика. Обман должен быть убедительным, и она отдала себя, дабы дерево поверило и проглотило отравленное зелье.

— Не в моих правилах говорить о другой женщине, находясь на коленях, но Аллоя.

Олеся приподнялась, прижав Ахмата к груди, и увидела, что Аллоя мертва. Убита в отместку за дерево, и Авалин с Нерзаэль валялись рядом, выпучив глаза, разделив с деревом его участь. Нет, вдруг поняла Листва, дерево попыталось выпихнуть яд лича в своих рабов и убило их всех само.

Впрочем, они и так умерли бы, благодаря общей связи, просто чуть позже.

— Вот тебе и помощь великому дереву, - выдохнул зло Ахмат, цепляясь за Олесю, словно младенец.

— Это было не великое дерево, а неправильный саженец, - ответила Листва. – Один из многих, оказавшихся на источнике, когда все это началось. Только это был неправильный саженец, в отличие от других деревьев вокруг. Они просто росли лучше, выше и быстрее, а он набирался сил и разума, и в конце концов сожрал их.

— Сожрал? – недоверчиво переспросил Ахмат.

— Не ртом, конечно, вобрал в себя и стал толще, могущественнее, начал порождать эльфов, свои продолжения, которые несли магию природы, магию источника, и расширяли владения дерева. Не буду вдаваться в детали…

— Откуда ты их вообще знаешь?

— От самого дерева, наши разумы же соприкоснулись, стали одним целым, забыл?

— Забудешь такое, - поежился Ахмат.

— Обычный живой растворился бы в нем, но маги могут больше обычных людей, - без ложной скромности заявила Листва. – Дерево – магикал стало источником и источник стал деревом, и оно начало расширять свой ареал, очищать окрестности и в конечном итоге уперлось в проблему.

— Слишком мирные эльфы?

— Не только, но и они тоже. Появились Вольные острова и многое другое, и в конечном итоге дерево разинуло свое дупло на кусок, которым само же и подавилось. Новый конец света предотвращен, хотя вольные острова теперь, скорее всего, станут такими же грязными, как и остальное Пенное море.

Установилась предсмертная тишина, неловкая и неприятная.

— Мы раскрыли его, - заявила Листва, чтобы сказать хоть что-то.

— Кого?

— Дело о зельях из магов. Их готовили эльфы, по приказу дерева.

Ахмат посмотрел озадаченно, затем попробовал улыбнуться.

— В поисках выхода, дерево само себя и погубило.

— Да, ему досталась я, - отозвалась Олеся. – Листва одолела корни и, стало быть, мы закрыли сразу два дела, о зельях и неправильном саженце.

Кабанкина прохрипел что-то и затих на короткое время, словно уже умер. Сражался с ядом лича, но не приходя в сознание и Ахмат посмотрел вниз.

— Я могу чем-то помочь? – спросил он.

— Чем? – с горечью спросила Олеся. – Я вырвала из него яд, насильно, и он прошел через тело и мозг, которые теперь тоже умирают… и Иван знал, что так и будет.

— Если командир умрет, то…

— Он умрет, как хотел, в бою, защищая Тырнов и союз городов, - твердо ответила Листва. – А может и не умрет, сейчас я бессильна и ничем не могу ему помочь.

Кабанкин подергивался на земле, сражался, и Олеся устало прикрыла глаза.

— Ты… ты можешь все! – задыхающимся голосом выкрикнул Тузов.

— Могу, но тогда умру я, так мало во мне осталось сил, - ответила Листва. – Выбирай.

Лицо Ахмата исказилось отчаянием, взгляд метался между Иваном и Олесей и ясно было, что он не может, не в силах выбрать. Все вокруг затихло, и слышались только предсмертные хрипы Кабанкина и потрескивание умирающего дерева, собиравшегося спасти и очистить весь мир.