Дикий альфа

32

— Я почти уверен, что татуировки не делают тебя невосприимчивым к серебру.

— Подумай об этом. Оборотням приходится подмешивать жидкое серебро в чернила, чтобы наши целебные способности не вытесняли его, верно? И люди могут стать устойчивыми к болезням, подвергаясь воздействию небольших доз вакцин. Итак, если вы несколько раз подвергались воздействию небольших доз серебра во время нанесения татуировок, не сделает ли это вас со временем устойчивым к нему?

— Но серебряная пуля — это другое дело. Твое тело не может вытеснить ее, как обычную пулю.

— Ах, но, может быть, если ты создашь сопротивление, это могло бы…

Я закатываю глаза, откидывая голову набок на подушку, чтобы уставиться в стену вместо того, чтобы смотреть на этих двух придурков. Я чувствую, что уровень моего интеллекта на самом деле падает с каждой минутой в результате того, что я застряла в этой комнате, слушая тупую и еще более тупую болтовню о ерунде. Этого жуткого типа, которого, как я потом узнала, зовут Сет, должно быть, воображает себя кем-то вроде ученого, потому что вот уже полчаса он произносит эту тираду о серебре, как будто внезапно разгадал код, как стать пуленепробиваемым.

Если бы у меня сейчас был пистолет, я бы с удовольствием проверила его теорию.

С тех пор как меня вырвало на ковер, он и его приятель вели себя так, словно меня вообще нет в комнате, что меня совершенно устраивало. Все мое тело болит от того, как аконит растекся по моей крови подобно жидкому огню. Я не уверена, как долго я была в отключке, но доза, должно быть, была слишком высока, чтобы вот так сбить меня с ног. Как будто наркотик полностью лишил меня энергии, оставив ощущение, что я только что пробежала чертов марафон.

Мне нужно восстановить силы. После того, как мне стало физически плохо от осознания того, что Хави сыграл со мной, я собрала все эти эмоции и заперла их в ящик на задворках своего сознания, чтобы сосредоточиться на том, что действительно важно прямо сейчас: убраться отсюда к чертовой матери. Итак, пока эти два идиота болтали о всякой ерунде, я оценивала свое окружение и пыталась придумать план. Однако этот чертов аконит уже должен выветриться, потому что в моем нынешнем состоянии я не смогу физически одолеть этих парней.

Я вздрагиваю при звуке резкого стука в дверь, резко сажусь и с тревогой смотрю в ее сторону. Когда моя волчица подавлена, я не могу сверхчувствовать, Хави это на другой стороне или нет. Как будто наша связь бездействует; впервые с тех пор, как она установилась, я не чувствую, как она натягивается в моей груди, как невидимый трос, ищущий свою вторую половину.

Полагаю, какая-то часть меня должна испытывать облегчение из-за этого. Я имею в виду, что связь неделями влияла на мои эмоции. Проблема в том, что даже без этого я все еще чувствую, что мое сердце раскалывается надвое, что только подтверждает, что мои чувства к Хави не полностью подпитываются нашей супружеской связью. Они настоящие.

Что только делает его предательство еще больнее…

Сет подходит к двери и открывает ее, раздраженно ворча: «Чего ты хочешь?» человеку по другую сторону, и я с любопытством наклоняюсь вперед, чтобы взглянуть, кто это.

Мое сердце падает, когда я вижу ее — лучшую подругу Хави, или пару, или кем бы она ни была для него на самом деле.

— Ты нужен Альфе, — говорит она отрывистым тоном, протискиваясь мимо Сета в комнату, ее взгляд скользит по мне, останавливаясь на его друге. — Вы оба.

— Зачем? — спрашивает он подозрительно, разглядывая ее.

— Он встречается со всеми силовиками, чтобы отдать приказы, — ровно отвечает она.

Я не разглядела ее хорошенько раньше, но, увидев ее сейчас, поняла, что фотографии с Хави не отдают должное этой девушке. Она красивая. И не только это, но она излучает уверенность в себе, глядя на Сета сверху вниз так, что не оставляет места для споров. Если бы я не ненавидела ее, я бы восхищалась ею.

— А что насчет девушки? — спрашивает Сет, указывая большим пальцем в мою сторону.

Она наконец переводит взгляд на меня, тень улыбки появляется на ее губах.

— Я беру на себя обязанности няни.

Двое мужчин обмениваются взглядом, останавливаясь в нерешительности, но она быстро выводит их из этого состояния.

— Вы двое действительно собираетесь заставлять своего альфу ждать? — она раздраженно рявкает, указывая на дверь. — Идите!

Они оба недовольно бормочут что-то себе под нос, выбегая из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя меня здесь одну. С ней.

Как только они уходят, она подходит к кровати, хмуро глядя на печенье, завернутое в целлофан, которое она оставила здесь ранее.

— Ты ничего не ела.

— И позволить тебе отравить меня? — я усмехаюсь. — Нет, спасибо.

Она тяжело вздыхает, берет упаковку и разворачивает ее.

— Это бисквит — аррорут, приготовленный с обработанной бурой, — бормочет она, вытаскивая печенье и протягивая его мне. — Оно нейтрализует действие аконита.

Мой взгляд настороженно перебегает с ее лица на печенье в ее руке.

Она сдувает с глаз выбившуюся прядь волос, перекладывая сверток в левую руку и протягивая правую ко мне.

— Извини, мы официально не знакомы. Я Шей.

Воротник ее свободной футболки смещается в такт ее движениям, и мой взгляд зацепляется за маленький белый шрам на стыке ее шеи и плеча, резко выделяющийся на фоне загорелой кожи. Знак суженой.

— Я знаю, кто ты, — бормочу я, отрицая ее жест, складывая руки на груди.

Она отводит руку назад, поднимая ее, чтобы пальцами убрать волосы с лица.

— Ладно, я оставлю это без внимания, потому что держу пари, что ты сейчас действительно в замешательстве, но не волнуйся, я уверена, что мы очень скоро станем лучшими друзьями.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — бормочу я.

Думаю, я могу быть ревнивой сукой даже без своей волчицы.

— Как долго ты планируешь держать меня здесь? — спрашиваю я, ободренная волной гнева, которую вызывает само ее присутствие. — Ты же знаешь, меня будут искать люди.

Губы Шайенн растянулись в улыбке.

— Вообще-то, я собираюсь тебя вытащить.

Она подмигивает мне, затем разворачивается и важно подходит к окну, отодвигая занавеску на пару дюймов, чтобы выглянуть наружу.

— Примерно через… десять минут.

Я удивленно вздрагиваю, в голове у меня все идет кругом.

— Почему ты хочешь мне помочь?

— Почему бы и нет? — спрашивает она, все еще стоя ко мне спиной и глядя в окно. — Я сделаю все для Хави.

От того, как она это произносит, у меня во рту появляется кислый привкус, но я не реагирую. Вполне возможно, что она видит во мне угрозу; в конце концов, я уже трахалась с ее мужчиной. Или, может быть, она ведет себя как добрая самаритянка, приходя на помощь другой женщине, попавшей в беду. Какими бы ни были ее доводы в пользу содействия моему побегу, мне, вероятно, следует просто держать рот на замке и смириться с этим — плен определенно не согласуется с моей высокофункциональной тревогой.

— Ты можешь просто съесть это чертово печенье? — Шайенн вздыхает, разворачивается и бросает мне на колени целлофановый пакет. Она подносит тот, который достала раньше, к губам, откусывая большой кусок. — Не яд, видишь? — объявляет она, прожевывая.

Я опускаю взгляд на упаковку печенья, лежащую у меня на коленях, все еще неуверенная. Если она действительно пытается отравить меня, моя дремлющая волчица не сможет помочь мне исцелиться от этого. Но если это не так, то это самый быстрый способ противостоять акониту и вернуть мне силы.

Высокий риск — высокая награда, верно?

Прерывисто вздохнув, я беру пакет и достаю одно из печений. Я хорошенько нюхаю его, прежде чем откусить, и тут же морщусь, потому что на вкус он как задница. Тем не менее, я проглатываю все это, в то время как Шайенн продолжает высматривать что-то в окно, наконец поворачиваясь ко мне лицом, когда получает подтверждение, которого она ждала.

— Хорошо, давай сделаем это, — выдыхает она, позволяя занавеске упасть обратно на место, когда она разворачивается и спешит через комнату. — Пешком ты пойдешь немного медленнее, так как час назад не съела это чертово печенье, но с нами все будет в порядке.

Я поднимаюсь с кровати, чтобы встать, чувствуя легкое головокружение, когда впервые оказываюсь на ногах. Я беру паузу, чтобы успокоиться, прежде чем последовать за Шайенн в заднюю часть номера мотеля, в маленькую ванную. Она захлопывает крышку унитаза, забираясь на него, чтобы открыть задвижку маленького окошка наверху.

— Я выпрыгну первой и помогу тебе спуститься, — говорит она, оглядываясь на меня, когда с громким скрипом открывает дверь.

— Конечно, — выдыхаю я.

Делая шаг назад, я наблюдаю, как она взбирается на заднюю стенку туалетного бачка и протискивает верхнюю часть тела в маленькое окошко, извиваясь, пока она полностью не пролезает в щель и ее ноги не исчезают. Я слышу тихий стук, когда она падает на землю с другой стороны, затем немедленно занимаю ее место, забираюсь на унитаз и выглядываю в окно.

Шайенн стоит внизу на земле, отряхивая грязь со своих черных леггинсов, и смотрит на меня снизу вверх.

— Давай! — шепчет она, мотая головой взад-вперед и проверяя, свободен ли берег.

Ухватившись за край оконной рамы, я подтягиваюсь, чтобы встать на заднюю стенку туалетного бачка, и высовываю руки и голову наружу, прижимая ладони к стене здания для опоры, пока протискиваю свое тело в щель. Как только я оказываюсь наполовину высунутой, Шайенн хватает меня за руки, помогая преодолеть оставшийся путь вниз. Я практически падаю на нее сверху, но каким-то образом ей удается оставаться в вертикальном положении, и я вздыхаю с облегчением, как только мои ноги касаются земли.

— Давай, сюда! — шипит она шепотом, хватая меня за запястье и таща за собой в лес.

Я могла бы попытаться сбежать прямо сейчас, но я не знакома с этой частью леса и не знаю, расставлены ли здесь разведчики. Возможно, я не доверяю этой девушке настолько, насколько могу, но сейчас самая разумная игра — следовать за ней — по крайней мере, до тех пор, пока действие аконита не пройдет, и я не смогу превратиться в свою волчицу и быстро сбежать.

Мы пробираемся через лес, перешагивая через камни и упавшие ветки и сохраняя бодрый темп. Несмотря на то, что я быстро задыхаюсь от напряжения, мне удается не отставать от Шайенн, по мере того как мы удаляемся от мотеля, мои собственные силы постепенно набираются. Я не уверена, из-за печенья это или просто из-за того, что я встала и двигаюсь, но в любом случае я это принимаю.

Шайенн перелезает через груду валунов, оборачивается и протягивает мне руку помощи. Я хлопаю своей ладонью по ее руке, позволяя ей подтянуть меня вверх, и мы вдвоем спускаемся с другой стороны, отряхивая грязь с ног, прежде чем продолжить путь.

Я так сосредоточена на том, чтобы следовать за ней и следить за местностью под ногами, чтобы не споткнуться, что не обращаю особого внимания на то, что впереди — или, скорее, на кого. И когда я, наконец, поднимаю взгляд мимо Шайенн и вижу бегущего к нам Хави, это как чертов удар под дых.

— Нет… — шепчу я, останавливаясь и качая головой.

Прежде чем я успеваю развернуться и убежать, Хави быстро сокращает расстояние между нами, обнимает меня и прижимает к своей твердой груди.

— Детка, просто послушай меня, — говорит он, задыхаясь, его сильные руки держат меня в плену. — Я никогда не хотел, чтобы все это произошло.

Его аромат окутывает меня, его тепло проникает в мою кожу.

Я засовываю руки между нашими грудями, отодвигаясь от него так сильно, как только могу.

— Ты солгал мне! — я задыхаюсь, извиваясь и брыкаясь, пока он наконец не ослабляет хватку, и я, спотыкаясь, отступаю.

Хави поднимает руки в знак капитуляции, показывая мне свои ладони.

— Ло, пожалуйста, просто позволь мне объяснить…

Его темные глаза округляются от искренности, выражение лица умоляющее, но будь я проклята, если попадусь на еще одну его уловку. Теперь я знаю правду, и она уродливее, чем я когда-либо могла себе представить.

Мой взгляд падает на Шайенн, которая теперь стоит в стороне, в нескольких футах позади Хави.

— Ты пометил ее, — прохрипела я, мое зрение затуманилось от слез, когда я снова поворачиваюсь к нему.

— Нет, он этого не делал, — выпаливает она.

Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть в ее сторону.

— Я видела твою метку, — выдавливаю я, поворачивая голову к Хави. — Парни, с которыми ты меня запер, сказали, что это от альфы. Так что даже не пытайся лгать мне прямо сейчас. Я знаю.

Хави сжимает челюсть, мускулы на ней вздуваются, когда он смотрит на меня в ответ. Однако он ничего не говорит в свою защиту, и его молчание говорит о многом.

Мне кажется, что мое сердце снова разбивается вдребезги.

— Это не от него, — говорит Шайенн, привлекая мое внимание к себе, когда подходит ближе. — Ты можешь сказать ей, Хави, — тихо говорит она, глядя в его сторону, прежде чем снова перевести взгляд на меня.

Она засовывает пальцы под воротник своей футболки, оттягивая ее, чтобы показать отметину на коже.

— Он убил парня, который сделал это со мной.

Мой взгляд перебегает с отметины на ее коже обратно на Хави, мысли путаются.

— Это правда?

— Да. Так я стал Альфой, — заявляет он хриплым голосом.

Он бросает взгляд в сторону Шайенн, и я замечаю боль в его глазах, когда он добавляет:

— Наш предыдущий Альфа пометил Шей против ее воли.

Мой рот открывается, но я не издаю ни звука. Если то, что он говорит, правда, это слишком ужасно, чтобы даже полностью осознать. Мгновение я просто стою в ошеломленном молчании, глядя в темные глаза Хави.

— Ты… ты солгал мне о своем отце, — хриплю я, отвлекаясь от темы отметки Шайенн, поскольку им обоим явно больно об этом говорить.

Хави опускает голову, его плечи поникли.

— Только потому, что я знал, что ты не дашь мне шанса, если узнаешь, — тихо отвечает он. Затем он поднимает голову, делая шаг ко мне. — Я собирался сказать тебе, я никогда не хотел, чтобы ты узнала вот так. Я даже никогда не знал его, Ло, и до приезда сюда я знал только версию моей матери о том, кем он был. Теперь я знаю правду, и я совсем не похож на него. Клянусь…

Его глаза прикованы к моим, и по какой-то причине я не отстраняюсь, когда он придвигается ближе, обхватывает мое лицо руками и приподнимает мою голову.

— Я люблю тебя и собираюсь все исправить, хорошо? У меня нет времени сейчас все объяснять, но мне нужно, чтобы вы с Шей отправились в хижину и залегли на дно, пока все это не закончится. Пожалуйста, просто доверься мне…

Я начинаю таять в его знакомых прикосновениях, мой живот трепещет от этого контакта. Потом я вспоминаю, как скрутило мой желудок, когда меня вырвало прямо на пол в номере мотеля, и мой гнев возвращается. яростно отбрасываю его руки, делая резкий шаг назад.

— С чего бы мне тебе снова доверять? — спрашиваю я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Потому что все, что я собираюсь сделать, — это для тебя, — вздыхает он, проводя рукой по лицу. — И даже если ты меня возненавидишь, я все равно собираюсь это сделать, потому что это должно быть сделано.

Он снова сокращает расстояние между нами, обхватывает мой подбородок ладонью и нежно проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— А теперь, пожалуйста, просто уходи, — хрипло произносит он. — Мне нужно, чтобы ты была в безопасности, моя любовь. Если с тобой что-нибудь случится…

— А как насчет того, что только что со мной произошло? — я перебиваю с хмурым видом, отступая назад. — Ты сказал мне прийти встретиться с тобой, а потом позволил им усыпить меня транквилизаторами, накачать аконитом, держать взаперти в той комнате…

— Я не знал! — он выпаливает, хватая меня за бицепсы, чтобы удержать на месте, чтобы я не могла отступить ни на шаг. — У моей мамы был мой телефон, это она сказала тебе прийти, а не я. Я не знал, что она собирается сделать что-либо из этого. Пожалуйста, Ло, ты должна поверить мне, детка.

Он кажется таким искренним, что я хочу ему верить; Я действительно хочу. Но если то, что он говорит, правда, нам потребуется гораздо больше, чем несколько красивых слов извинения, чтобы преодолеть это.

Хави прерывисто вздыхает и продолжает.

— Видеть, как она делает это с тобой, было одним из худших моментов в моей жизни, но я должен был подыграть, чтобы она ничего не заподозрила. Впрочем, теперь с этим покончено. Вот увидишь. Я все исправлю, Нежность. Я обещаю.

Хави резко отпускает меня, поднимая руку между нами и выставляя мизинец. Слезы наворачиваются на мои глаза при этом жесте, когда я вспоминаю, как в последний раз мы давали обещание на мизинце.

В ту ночь, когда мы встретились при полной луне.

Калейдоскоп воспоминаний проносится в моей голове, как кинопленка, — каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждая ночь в хижине, каждое украденное мгновение между нами двумя. И, дрожа, я поднимаю руку, совершая слепой прыжок веры, когда переплетаю свой мизинец с его. Потому что, черт возьми, я все еще люблю этого мужчину, даже если не хочу.

Палец Хави сжимается вокруг моего, и он использует его, чтобы притянуть меня к себе, моя грудь врезается в его, когда он наклоняет голову, чтобы прижаться своим ртом к моему. Я таю в его объятиях, на мгновение полностью забыв о себе, позволяя ему опустошать мои губы и язык, поддаваясь всепоглощающему желанию быть рядом с ним; чувствовать его руки на своем теле и его губы на моих.

Всего на секунду я сдаюсь, потому что, как бы я ни старалась, я не могу избавиться от своих чувств к Хавьеру Крузу. Даже если это ошибка. Даже после всего.