Драйвер. (Оператор возмущения)

Глава 23

Миркани 1188 года

Барда

Царица Тамар

Тамар, облачённая в златотканые одежды, въезжала в город под ликующие крики толпы. Её конь, белый, как первый снег на вершинах Кавказа, подаренный одним из арабских эмиров, ступал гордо, словно осознавая величие своей хозяйки. Вокруг неё, сверкая доспехами, двигались её верные соратники, знамёна с золотым львом развевались на ветру. Город, некогда столица Албанского царства, склонился перед её мудростью и силой. Улицы, ещё недавно залитые кровью и носившие следы грабежа и упорных сражений, теперь пестрели цветами, брошенными под копыта её коня.

Тамар, с лицом, озарённым спокойной уверенностью, окинула взглядом высокие минареты и крепостные стены. Она верила в свою высокую миссию и всегда помнила, что когда-то давно старая монахиня сказала ей, двенадцатилетней девочке, что её правление принесёт не только порядок, но и процветание стране, если она не упустит свою удачу. Задумавшись над предсказанием, над расшифровкой которого она провела немало часов, Тамар автоматически подняла руку в знак приветствия, толпа ответила ей громогласным "Да здравствует царица!" — эти слова эхом разнеслись по всему городу, предвещая новую веху в его истории.

Поселившись в небольшом особняке, который каким-то чудом избежал разграбления, сначала солдатами отступающей армии, а затем и её воинами, она как-то успокоилась и сразу вошла в роль той мудрой правительницы, образ которой верные люди внушали жителям страны. Она давно не та молоденькая девушка, которая стала со правительницей своего отца, у неё были хорошие учителя, благодаря которым для неё перестали быть в тягость занятия государственными делами, а политические интриги вызывали не зевоту, а азарт. Каждый день приносил новые вызовы, за которые она бралась с холодным расчётом, словно садилась за шахматную партию. Её ум, некогда погружённый в мечты и поэзию, теперь работал с точностью часового механизма. Она научилась читать между строк, видеть то, что другие предпочитали скрывать, и использовать это в своих интересах. А главными её инструментами стали мужчины, которые думали, что смогут управлять ею, вот только всё выходило наоборот, и мало кто об этом догадывался. Она больше не была той, кем была раньше. Теперь она была игроком, и теперь она ясно поняла, что игра эта была не на власть, а на жизнь. И поэтому она намеревалась сделать всё, чтобы в ней выиграть.

Через день после её приезда к Тамарам явились почтенные горожане, как изначально оставшиеся в городе, так и те, кто вернулись, осознав, что бежать то собственно некуда. Они, как и ожидалось, просили отменить джизью — налог на веру, введённый ею по примеру мусульманских стран. Говорили о тяготах народа, о том, как этот налог подрывает доверие к её правлению. Тамар слушала молча, её взгляд был спокоен, но в глубине его таилась непоколебимая твёрдость. Она понимала: их просьба — продиктована не заботой о народе, это испытание её решимости, прощупываний позиций. Стоить её хоть раз уступить и уже неона будет повелевать ими, а они крутить ней.

Когда речи смолкли, она поднялась с трона, обвела взглядом собравшихся и произнесла: «Закон есть закон, как говорят ваши муфассиры, он установлен не для угнетения, но для порядка. Я лишь последовала их мудрости. Потому предлагаю три пути: первый - примите православие, второй - покиньте эти земли. Если ни то, ни другое вам не подходит, то платите звонкой монетой. Да будет так!»

После её слов в зале воцарилась тишина, тяжёлая и напряжённая. Горожане переглядывались, но никто не осмеливался возразить. Тамар, не опуская взгляда, медленно вернулась на трон, её осанка говорила о непреклонности. Она знала: уступка сейчас будет воспринята как слабость, а это пошатнёт её авторитет.

Через несколько дней слухи о её решении разнеслись среди её воинов и жителей города. Одни восхищались её твёрдостью, другие роптали, но все понимали: царица не из тех, кто отступает перед давлением. Вскоре начались первые выплаты джизьи. Те, кто не мог или не хотел платить, покидали город, унося с собой недовольство, но и страх перед её волей.

Тамар же, наблюдая за происходящим, лишь укрепилась в своём решении. Она знала: порядок и единство — основа её власти. А те, кто не готов принять её правила, не достойны оставаться под её защитой.

Вскоре последовали и другие указы, направленные на укрепление центральной власти. Тамар учредила суды, где дела рассматривались не по местным обычаям, а на основе единого свода законов Грузинского царства, разработанного ещё при её отце и значительно дополненного при её правлении. Она пополнила свою армию местными жителями, отвергнув предложение Совета отдать набор войск на откуп назначенному эриставу. За это место разгорелась жестокая схватка среди знатных фамилий, но по совету тётушки Тамар не собиралась усиливать ни один из знатных родов, планируя поставить на эту должность одного из лично преданных ей людей. Но пока никак не могла сделать окончательный выбор.

Город постепенно оживал. Торговцы, увидев стабильность и безопасность, начали возвращаться, привозя с собой товары из дальних стран. Ремесленники вновь открывали свои мастерские, создавая прекрасные изделия, слава о которых разносилась по всему Кавказу. Жизнь налаживалась, словно река, прорвавшая плотину, вновь вернулась в своё русло.

Однако не все были довольны происходящим. Недовольные новым порядком плели заговоры, надеясь свергнуть царицу и вернуть независимость. Но Тамар была бдительна. Её шпионы были повсюду, выявляя и пресекая любые попытки мятежа. Заговорщиков ждала суровая кара, а их имущество значительно пополнило царскую казну, и вскоре охотников до переворотов становилось всё меньше и меньше. Провинция приходила к покорности и спокойствию.

Тамар понимала, что удержать власть в этом неспокойном регионе можно лишь силой и мудростью. Она должна была быть и грозным воином, и справедливым правителем. И она была готова играть свою роль до конца.

Отдохнувшее войско рвалось в бой, но пока было слишком рано. Дипломатическая игра, затеянная царицей, была в самом разгаре. Полководцы строили планы и проводили военные игры, пытаясь угадать решение правительницы, а она и сама пока толком не понимала, куда двигаться дальше. Одно было ясно абсолютно точно, хрупкое перемирие между сторонами конфликта в ближайшее время должно закончиться.

Вальдемар Молодой (Гольштенский)

Одиночный месяц 1188 года

Викинги задолго до завершения набега начинают подготовку к возвращению домой. Они внимательно проверяют свои драккары, чтобы убедиться в их готовности к длительному путешествию. Мачты и паруса осматривают на наличие повреждений, а вёсла ремонтируют или заменяют. Награбленное добро аккуратно упаковывают в крепкие сундуки и мешки, чтобы ценности не пострадали во время штормов. Поход оказался успешным, и теперь нужно было решить, как перевезти всю добычу, не перегрузив корабли, чтобы они сохранили маневренность и могли плыть как в спокойную погоду, так и в бурю. Следовало учитывать, что осадка драккаров увеличится при входе в речные воды. Вальдемар, к своему стыду, забыл об этом, хотя учителя не раз упоминали эту особенность. К счастью, опытные товарищи не позволили ему совершить эту ошибку.

Особое внимание уделялось еде: она должна быть питательной, долго храниться и не портиться от высокой влажности. Основные усилия были сосредоточены на заготовке и сушке мяса. Мужчина без мяса - это как драккар без вёсел: поплывёт, но недалеко и не долго. Поэтому мясо заготавливали в больших количествах - говядину, свинину, баранину, козлятину – всё это сушили над дымом, получая долго хранящийся продукт. Не обходили они стороной и рыбу. Всё это делалось своими руками, так как ещё юным дренгам вбивали в голову мысль, что еда, приготовленная чужими руками может наделать бед, больше чем вражеская дружина. Не брезговали они и хлебом, отдавая предпочтение ячменным лепёшкам, так как в условиях похода они дольше хранились. Орехи, семечки, ягоды и сушеные фрукты тоже шли в закрома. Особым почтением пользовался мёд, но здесь, на юге, по мнению юного хедвига, он отличался в худшую сторону от своего северного аналога. Перед отплытием озаботились и сохранностью свежей воды. Бочки и кожаные мешки тщательно проверялись на прочность, чтобы избежать утечек в долгом пути. Вода была на вес золота, особенно в открытом море, где штормы могли забросить корабли далеко от берега. Каждый член команды знал, что даже малейшая небрежность может стоить жизни всей дружине. Так как вода довольно быстро портится, запаслись большим количеством молодого вина, которое и храниться дольше и пьётся приятней.

Традиционно особое внимание уделялось оружию и доспехам. Мечи, топоры и копья затачивались до блеска, щиты проверялись на прочность, а кольчуги чистились от ржавчины. Ведь каждый викинг верил, что оружие — это часть его души, и потому относился к нему с особым почтением и пиитом.

Когда всё было готово к отплытию, Вальдемар вместе со жрецом Одина провел обряд благословения кораблей, принеся в жертву богам с десяток местных диких коз, именуемых - джейранами, а также одно несуразное животное с огромными горбами на спине, прося удачи и попутного ветра. Пока дым от жертвенного костра окутывал драккары, дружина, стоя на коленях, шептала молитвы. Каждый понимал, что возвращение домой — это не просто путь, но испытание, которое нужно пройти с честью.

В путь собрались на рассвете, когда ветер был наиболее благоприятным. Подняли паруса, и драккары, словно ожившие драконы, устремились в открытое море. Ветер наполнил паруса, и корабли начали набирать скорость, рассекая волны своими острыми носами. Вальдемар стоял на капитанском мостике, вглядываясь в горизонт. Он чувствовал себя уверенно и спокойно, зная, что его команда готова к любым испытаниям. Юный хедвиг знал, что путь домой может быть долгим, но его сердце было полно надежды на будущее которое во многом основывалось на собранной в походе добыче. Оставалось дело за малым - довезти её в сохранности до дома.

Сухий, 1188 года

Крепость Аспарунт. Аджария.

Константин Коломан

Пятидесятилетний мужчина лениво осмотрелся, очередная крепость его не впечатлила, сколько их он видел за свою бурную жизнь? А римские крепости не отличаются разнообразием, видел одну – видел все. Да надежно, на функционально, но нет в них индивидуальности, души - если можно, так сказать. Эта хоть и была построена римлянами, но за последние лет сто пришла в значительный упадок. Стены и те давно требовали ремонта. Впрочем, чего он хотел от грузин, у которых даже письменность и ту армяне придумали.

Зато внутри веяния новой власти уже чувствовались. Вдоль стен были снесены жавшиеся раньше к стене убогие лачуги, а башни начали приводиться в нормальный вид. На некоторых уже были очищены от растительности и приведены в божий вид платформы для скорпионов и баллист, а на паре башен они уже были установлены, направив свои жала в сторону единственного сухопутного пути в Западную Грузию, из Трапезунда, проходящего практически у подножья крепости.

Даже находясь в плену, Константин оставался в курсе самых последних политических событий. После смерти Млеха его перевезли на территорию Малой Армении, где обходились с ним не так строго, не как с пленником, а как с ценным активом. И, похоже, его удалось выгодно сбыть. Учитывая место, куда его привезли покупателей могло быть двое или молодой император, или его дальний родственник, князь Тмутараканский и Суздальский Юрий.

Бабка Константина, по отцовской линии, Евфимия, дочь Владимира Мономаха, была выдана замуж за венгерского короля Кальмана (Коломана) Книжника. Однако тот, будучи старше новой жены более чем на 25 лет и тяжело больной, уличил её в супружеской измене и выслал обратно в Киев. У неё родился сын Борис, которого Кальман не признал. Большую часть своей жизни Борис пытался заполучить венгерский престол, но это ему не удалось, и он осел в Византии, став полководцем, и погиб в одной из стычек с печенегами. У него было двое сыновей: Константин и Стефан. Их мать Анна Дукаина после смерти мужа ушла в монастырь. В двадцать пять лет император Мануил Комнин назначил Константина правителем Киликии, провинции, чьи крепости были только что заняты армянским князем Торосом II. Собрав сильное войско во многом благодаря поддержке родичей матери и занятым деньгам у ростовщиков Константин, не сразу двинулся в Киликию, а сначала стал большим лагерем на границе захваченной области, где в течении трех месяцев проводил тренировки с новобранцами, которые составляли чуть ли не половину его войска. Когда он посчитал что его войско готово к битве то двинулся в Киликию. После пары нанесённых Торосу поражений, тому пришлось отступать в горы, а позже соглашаться на мирный договор. Десять лет Константин управлял провинцией, стараясь делать это, по совести. Но беда пришла откуда он совсем не ждал, в 1170 году в Киликию вторгся армянский князь Млех, который при поддержке Нур ад-Дина захватил Мопсуестию, Адану и Тарс. Несмотря на отказ басилевса в поддержке войсками, Константину с помощью иерусалимского короля Амори и Боэмунда Антиохийского удалось вернуть себе эти территории. Однако через три года, благодаря вероломству и предательству, он был захвачен в плен во время переговоров. Тем временем в Византии сменился император, который отказался выкупать Константина. Он практически смирился с судьбой, но внезапный поворот вновь изменил его жизнь, оставив в недоумении: к добру ли это?

В детинец они не поехали, длинное путешествие закончилось, около одного ничем не примечательного особняка, опоясанного высоким забором. Молчаливая прислуга не произвела на него сильного впечатления, в Византии такое мало кого могло удивить. После скромного, но сытного обеда Константина провели в мыльню, где была подготовлена огромная купель с горячей водой достаточно непривычной формы, а также набор различных скребков, масел и мочал. Слуг ему не выделили, но это не огорчило, а наоборот обрадовало бывшего севастократора. За годы, проведённые в плену, он привык к самостоятельности. Да и просто подумать, не пытаясь держать лицо перед чужими людьми, было приятно и непривычно. После того как он привёл себя в порядок его отвели в личные покои где накормили сытной и вкусной, несмотря на непривычность, едой. Дальше его оставили одного, предупредив что утром его ждет важная встреча. Несмотря на нервозность Константин смог неплохо выспаться, а заодно привести свои мысли в порядок. Утром его разбудил молчаливый слуга, после чего последовал обильный завтрак, посещение мыльни, а дальше его проводили в обширный кабинет на первом этаже где его уже ждали.

Сухий 1188 года

Крепость Аспарунт. Аджария.

Князь крымский Юрий и Константин Коломан

Несмотря на проведённые годы в плену, его троюродный брат не производил впечатления сдавшегося человека. И это было хорошо, Юрию нужны были сильные соратники. Жестом пригласив гостя за столик, на котором дымились две чашки кофе, Юрий расположился напротив своего дальнего родственника. Первые пару минут прошли в молчании, отдавая дань напитку, оба молча изучали своего визави. Наконец Юрий решил, что пора переходить к делу и произнес:

- Как вы уже догадались, я князь крымский Юрий Андреевич, из рода Мономаха и прихожусь вам дальним родичем. Так как новому императору вы не нужны в силу ряда политических обстоятельств, то я имел смелость попросить своего шурина, императора Мануила, доставить вас ко мне. Я думаю, вы давно догадались, что у меня есть для вас деловое предложение.

Константин ничем не выражал интереса, который вызвали у него слова собеседника. Держать безразличное лицо он научился еще, будучи подростком, без этого искусства при дворе басилевса было не то что сложно сделать карьеру, было сложно выжить. Поэтому вся его поза выражала заинтересованность, а вот лицо оставалось безразличным, как того требовал дворцовый этикет. Хотя, как ему казалось, стоящему перед ним человеку по большому счету было наплевать на него, но пока он рисковать не спешил, отдавая инициативу своему визави. Но так как промолчать было бы грубостью, он решил пошутить и заодно прощупать своего дальнего родича.

- От которого я не смогу отказаться? – несколько более резко чем планировалось уточнил он.

Второй вариант в чем-то похож на предыдущий. Я знаю, что ваш отец и брат претендовали на венгерский престол. Поэтому предлагаю обосноваться в Аджарии собрать сторонников и при благоприятной политической обстановке мои корабли доставят вас и ваших сторонников в любое место, которое вы укажете. Учитывая политическую обстановку в Венгрии, сейчас власть Белы III сильна, но его сыновья не очень ладят, да и сын предыдущего короля Стефана III – Геза, воспитанный при дворе своего отчима, герцога Каринтии Германа II Шпонхеймского, думаю, тоже не отказался от венгерского престола, так как герцогство перейдёт его сводному брату Ульриху.

Константин откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Предложения князя были заманчивы, но таили в себе множество подводных камней. Апсары – народ дикий и свободолюбивый, подчинить их силой будет непросто, да и союзники князя, Имерети и Византия, могут преследовать собственные интересы в регионе, что неминуемо приведёт к конфликтам. Венгерский престол, напротив, казался более привлекательной целью, но и более рискованной. Бела III был сильным правителем, и его свержение потребует огромных усилий и ресурсов.

Открыв глаза, Константин взглянул на Юрия. В его взгляде не было нетерпения, он выглядел как уверенный в себе человек. Константину даже показалось, что, если он откажешься, у Юрия есть про запас как минимум пара других кандидатур или даже других планов. Князь был явно заинтересован в его услугах и готов предоставить ему поддержку. Но для него что он получит взамен? И насколько можно доверять человеку, который ради достижения своих целей готов ввязаться в столь рискованные предприятия?

Константин встал, подошел к окну и устремил взгляд на море. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая его в багряные тона. В этом зрелище он искал ответа, знака, который помог бы принять верное решение. Он повернулся к Юрию, все еще сидящему в кресле. "Какие гарантии вы можете предоставить?" - спросил Константин, не отрывая взгляда от князя. "Гарантии моей поддержки и защиты, разумеется," - ответил Юрий, слегка приподняв бровь. "И что это значит на деле? Деньги? Войска? Титулы?" - продолжал допытываться Константин. Юрий усмехнулся: "Всё, что потребуется для достижения цели. Но помните, Константин, игра стоит свеч. С моей помощью вы можете обрести власть и богатство, о которых и не мечтали".

Бывший викарий вновь подошел к окну. В голове роились мысли, переплетаясь в сложный узел. Он понимал, что от его решения зависит не только его судьба, но и судьба многих других людей. Он должен быть осторожным, продумать каждый шаг, чтобы не стать пешкой в чужой игре.

"Мне нужно больше информации," - сказал Константин, не поворачиваясь к Юрию. "Детали о ваших планах, о ваших союзниках и врагах. Только тогда я смогу принять взвешенное решение". Мне нужно время, чтобы взвесить все за и против, - произнес Константин, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. - Оба ваши предложения требуют тщательного анализа и оценки возможных рисков. Юрий кивнул, соглашаясь. - Разумеется. Я понимаю. Но помните, время не ждёт.

Новруз 1188 года

Аюб ал-Идриси и посланник Арсук

Габала

Аюб встречался с посланником эксусиократа осов и асов в летнем домике, расположенном недалеко от каскада водопадов, носившего в народе название – «Семь Красавиц». Весеннее солнце уже припекало вовсю, и ему хотелось покинуть душные пределы города. Да и не нужно было пока никому знать о его встрече. Он не сомневался, что в Габале есть шпионы всех заинтересованных сторон, поэтому решил придержать некоторые козыри в рукаве.

Разговор происходил один на один в чайном домике, расположенном в самой высокой точке водопада, где можно попить чай, наслаждаясь приятным шумом воды и открывающейся отсюда живописной панорамой. Считалось что вода из водопада придавала напитку целебные свойства.

- Мы готовы признать за тобой территорию древнего Ширвана, от Самура и Алазани до Куры. А также готовы тебя подержать в случаи конфликта с Тамар, – говорил посланник, медленно потягивая из грубой глиняной чашки напиток, который ценился гораздо выше золота.

- Дербент? – решил уточнить эмир, хотя ему и так был заранее ясен ответ.

- Дербент владыка решил взять под свою руку. Все мусульмане что захотят покинуть город и его окрестности будут беспрепятственно пропущены нами. Но я думаю таких будет не много.

-Почему уважаемый ты так решил?

- Новая религия, провозгласившая что все люди, поклоняются одному богу, но в силу ограниченности человеческого начала в сравнении с божественным понимают его по-разному, становиться очень популярна. У нас уже больше половины жителей исповедуют её.

- А какие её основополагающие идеи?

- Я пока не стал её адептом, но насколько знаю в основе стоит тот факт, что Бог создал человека по своему образу и подобию, и задача человека стараться приблизиться к богу шаг за шагом, чтобы каждое новое поколение было ближе к НЕМУ и физически и духовно. Сторонники учения утверждают, что совместные усилия людей, направленные на служение другим и заботу о своих ближних, становятся важнейшим элементом этого пути. Когда мы стремимся к правде, добру и красоте, мы тем самым приближаемся к Богу, заполняя сердца окружающих светом и надеждой.

- А как же многоженство?

- Тут возможны любые сочетания при полном согласии всех сторон. Например, у князя Юрия, который как говорят знающие люди является чуть ли не основоположником этого учения, две жены, - дочери византийского императора. Правда, с гаремами все не так радужно, с другой стороны, его отсутствие экономит и казну, и нервы, - сказал посланник, улыбаясь каким-то своим мыслям. Да и не мне тебе говорить уважаемый что всегда есть варианты. Когда-то давно афинский оратор Аполлодор, споря с коллегой - Нейрой горячо заявлял: «у нас есть куртизанки для удовольствия, наложницы для ухода за нашим телом, и жены для производства законного потомства и сохранения домашней собственности». С тех времён мало что изменилось.

- А если я не захочу переходить в новую религию? – спросил эмир, поглаживая свою калифскую бородку, которой в тайне очень гордился.

- Да на здоровье, каждый верит в то, что хочет и может понять. Никто за веру никого не притесняет и даже джизью взимать не будут. Но ты же понимаешь… Давай лучше от дел духовных перейдём к делам мирским. Нам бы хотелось установить не только добрососедские, но и союзнические отношения, а лучшей смазкой для них является торговля. Давай подумаем, что может предложить каждая из сторон другой. Я сразу обозначу свой интерес: мы готовы покупать в большом количестве горное масло, которое у вас в больших количествах добывают в районе Афшарана. Мы готовы платить за него серебром или товарами, которые вам нужны.

- А какое количество вам нужно? – спросил эмир посланника, подсчитывая будущие барыши.

- Князь считает, что со временем вы будете способны ежедневно отправлять караван из двухсот нагруженных верблюдов. Мы готовы покупать такое количество, как я ранее сказал за деньги, или в обмен на нужный вам товар, если конечно, договоримся по цене, но я думаю, два умных человека всегда способны прийти к компромиссу…

Так же нас интересует шёлк, соль, рыба, еда и вообще практически всё что вы сможете предложить.

Аюб задумался, прикидывая в уме логистику и возможные прибыли. Двести верблюдов в день – это огромный объем, который потребует серьезной организации добычи и транспортировки нефти. Перспектива наладить регулярную торговлю с таким крупным игроком, как эксусиократ, казалась весьма заманчивой.

– Хорошо, Арсук, – ответил Аюб, откладывая в сторону чашку с чаем. – Мы готовы рассмотреть ваше предложение. Но для начала нам необходимо оценить наши возможности и определить, какое количество горного масла мы сможем поставлять ежедневно. Также нам нужно будет обсудить цены и условия оплаты.

– Разумеется, уважаемый эмир, – согласился Арсук. – Мы готовы к обсуждению любых деталей. Главное, что мы нашли общий язык и готовы к сотрудничеству. Уверен, что совместными усилиями мы сможем добиться процветания наших народов. После этого они еще долго обсуждали возможные объемы поставок, цены и логистику.

Аюб больше слушал чем говорил, предоставив гостью возможность лить приторной сладкий джаллаб в его уши, не забывая при этом держать свои глаза открытыми. Арсук, словно опытный сказитель, плел паутину слов, обещая горы золота и реки шелка.

"Хм, золото и шелк, говоришь? Звучит заманчиво, как бесплатный обед после месяца на сухарях!" – подумал Аюб, едва сдерживая улыбку. В его голове вихрем проносились мысли. С одной стороны – риск, огромный и пугающий, как верблюд, внезапно выскочивший перед караваном. С другой – шанс, о котором он мечтал ночами, как оазисе в пустыне. Аюб не был романтиком, - он прекрасно знал, что мир полон хитрецов и обманщиков, но интуиция подсказывала ему, что это предложение — это его шанс.

- Что ж, Арсук, – произнес Аюб, откидываясь на подушки, – ты заинтриговал меня! Расскажи мне больше о своих планах, и посмотрим, сможем ли мы вместе покорить этот мир, как два гордых орла, парящих над горами!

Арсук расплылся в довольной улыбке. Он знал, что Аюб клюнул на наживку. Теперь дело за малым – убедить его, что этот рискованный план – самый верный путь к величию и процветанию. Сейчас его народу не нужен прямой конфликт с грузинами, пусть новый эмират станет

Впереди их ждала головокружительная игра, полная интриг, опасностей и, возможно, несметных богатств. Но Аюб был готов рискнуть – ведь именно так и куется судьба великих эмиров!

Сухий 1188 года

Труан Молчаливый

Время до отплытия прошло в заботах, и в попытке объять необъятное. Как он и предполагал в городе начались дрязги и все это на фоне того что с севера Дербент заблокировали асы, а с юга войска нового правителя Шервана. При таком раскладе в независимость могли верить только очень наивные люди, а таких среди лидеров бывших рабов практически не было. Поэтому Труан не сомневался, что ещё немного и Дербент, как зрелый плод упадёт в руки правителя асов, как никак, а среди восставших много христиан разного толка, а среди асов много принявших крещения во время службы в Византии, да и адептов новой религии было немало. А для мусульман они не просто рабы, а мятежные рабы, так что выбор очевиден.

Впрочем, лично его и его людей эти интриги мало касались. За время их ватага увеличилась до четырёх сотен человек и семи судов. Правда четыре из семи были простыми купцами и лишь три отдалённо напоминали боевые ладьи. Но ничего лучше раздобыть за это время не удалось, а перегружать корабли он посчитал неразумным. Основная подготовка сводилась к заготовке еды, питья и приведение в божеский вид доставшихся кораблей, а также маломальскому обучению команды, опытных мореходов можно было пересчитать по пальцам. Сделать из крепких мужчин воинов он даже не рассчитывал, научить бы с правильной стороны за меч держаться и закрываться щитами. Повезло что среди бывших рабов обнаружилось с два десятка бывалых воинов, не утерявших воинских ухваток, они и взяли на себя основное бремя подготовки. Савир оказавшийся неплохим лучником с горем наскрёб двадцать четыре человека, чьё обращение с луком не заставляло его ругаться на всех известных ему языках и принялся их нещадно гонять в хвост и гриву, клятвенно обещая, сделать из них к походу сносных стрелков, датчанин Магнус отобрал три десятка молодых парней и принялся обучать по канонам варяжской стражи. Иллириец Кай оказался не только хорошим мечником, но и опытным наставником, поэтому Труан с радостью назначил его главным по военной подготовке. К сожалению опытных мореходов, среди них не было. Было несколько человек что сидели за веслом ладьи. Этим собственно их опыт управления судном и ограничился. Так что Труан выбрал три десятка самых смышлёных среди своих подчинённых и вместе с ними постигал морскую науку. Благо учителя нашлись, были среди жителей деревни несколько кормчих водивших большие корабли, а не только рыбацкие лодочки. Жаль никто из них ни за какие деньги не согласился отправиться с ними в поход.

Всему приходит конец, пришло время покидать чужой берег в попытке вернуться домой. Прощание было не долгим, да и прощаться по большому счёту было не с кем. Корабли чуть поскрипывая отправились в дальний путь к Саксину, где Труан планировал соединиться с варяжским флотом. Хотя в последнее время эта идея стала казаться ему не очень разумной. Он склонялся что разумней было бы идти перед флотом норманнов, опережая его на пару суток, потому что, если идти после можно попасть под горячую руку тех, кто пострадал от нормандского юмора и темперамента. С другой стороны, норманны идут с добычей и новые приобретения им по сути не нужны и так корабли глубоко сидят в воде. Так что предстояло хорошо подумать, чтобы принять правильное решение и довести поверивших ему людей до Суздальского княжества.

Сухий 1188 года

Золтан, княжич чёрных клобуков из племени торков.

Золтан, княжич чёрных клобуков, ехал навстречу своей судьбе, а возможно и судьбе своего народа. Сколько народов жило на просторах Великой Степи, сменяя друг друга, сейчас не припомнят и самые мудрые из мудрейших. От одних остались были и легенды, от других, развалины старых городов, что иногда встречаются посреди степи, а о третьих помнит только сама Великая Степь.

Конь его, вороной, как ночь, ступал легко, будто касался земли лишь краем копыт. Ветер гнал по степи клубы пыли, от копыт коней. Весна ещё не пришла в степь. Погода напоминала, обогрев у ночного костра, когда с одной стороны жарко, то с другой всегда холодно. Днём солнечные лучи прогревают всё, до чего дотянутся, особенно, если ветер стихает они могут заставить пропотеть путников под жаркими лучами. Когда же солнце только поднимается или уже идёт на закат, становится холодно и морозно, хоть снега почти нет и сухая, почти без снега, трава обманчиво говорит о тепле.

Отправиться в путь вышло не сразу. Сначала пришлось ждать, когда хан Кобяк пришлёт охранную сотню, дабы сопроводить посольство, так как у половцев с берендеями длинный список взаимных претензий, набегов и смертей. Очевидно поэтому во главе сотни состоящий из закаленных в боях воинов, хан поставил своего младшего сына –Арсена, с которым у Золтана постепенно сложились приятельские отношения. Общие интересы и увлечения и необходимость принимать совместные решения смогли протопить лёд недоверия, который был между ними изначально, а совместные тренировки, к которым они перешли уже через неделю пути, сблизили их до состояния приятелей соперников. Разговоры их часто крутились вокруг сестрича Арсена – Юрии. Восхищение, с которым юные половец говорил о своем родиче, невольно передалось и княжичу берендеев. Золтан каким-то шестым чувством был уверен: предстоящая встреча решит судьбу не только его племени, но и всей Степи. На поясе у него висел кривой меч, подарок отца, а в душе боролись беспокойство и предвкушение. По сути для него это был первый самостоятельный опыт большой политики. Отец долго наставлял его перед тем как отправить в дальний путь, он бы сам поехал, но обстоятельства складывались так что ему необходимо было оставаться на месте. Да и скрыть цель путешествия княжича было гораздо проще чем князя чёрных клобуков. Он думал о словах, что скажет князю, о клятвах, что даст, и о цене, которую придётся заплатить. Но Золтан был готов. Ведь он был не просто княжичем — он был сыном степей, где каждый шаг — это вызов, а каждый день — битва. И сейчас, под крики ветра, он ехал вперёд, туда, где должно было решится будущее его народа. К человеку чьё имя звенело в Степи, как клинок о щит, к человеку которого вся степь именовала не иначе как Юрий Стремительный, или как и его деда Юрий Долгорукий. Уж слишком быстро ворвался этот князь к казалось незыблемые политические расклады, устоявшиеся годами. Его новое княжество привлекало искателей приключений не только с степи, но и с просторов всей Руси уж слишком невероятные слухи ходили о княжестве как среди крестьян, так среди купцов и ремесленников. Некоторые посылали от обществ послухов, другие, не ожидая их рассказов снимались семьями, а то и родами и переселялись или в Суздальские земли, а кто посмелее отправлялись в далёкую Тмутараконь.

Сухий 1188 года

Адиль. Тысячник княжества Феодоро

Скажи ещё пару лет назад Адилю, что он станет завидным женихом, на которого устроят охоту девушки из многих знатных родов, он бы рассмеялся в лицо этому остряку, а возможно ответил, что ничего страшного в этом не видит. Сейчас же самый молодой тысячник князя Юрия, выслуживший дворянский титул, был иного мнения. Самый юный военачальник князя Юрия тем только и спасался, что большую часть времени проводил в расположении своей тысячи, а не в городском особняке, недавно купленном в столице, по настоянию сестры. Купить купил, но все хлопоты по его благоустройству свалил на сестру, а сам отправился в расположение своей тысячи доводя взаимодействие до лучших образцов, коими он считал действия римских легионов времен Суллы и Цезаря.

Нельзя сказать, что ему совсем не нравились девушки, скорее наоборот, молодой полководец рядом с ними робел и терялся, он, герой сражений, кошмар вражеских армий, превращался в испуганного зайчишку, стоило лишь увидеть кокетливый взгляд из-под длинных ресниц. В моменты триумфа он мог произносить речи, от которых дрожали стены крепостей, но попробуйте заставить его сказать комплимент даме – увидите, как вмиг покраснеют его уши!

Его друзья давно заметили эту странность. Они даже разработали секретный план под кодовым названием "Лель", цель которого была – хоть как-то помочь своему другу обрести уверенность в общении с прекрасным полом. Но все попытки заканчивались провалом. Казалось, судьба молодого полководца – оставаться несокрушимым на поле брани, но быть совершенно беспомощным перед обаянием женской красоты. Но друзья и сестра надеялись и верили, что стоит Адилю встретить ту единственную, и вся робость слетит с него, как слетают с одуванчика пушинки, увлекаемые порывами ветра. Сам же виновник переполоха ни о чем таком не думал и все свободное время проводил за книгами, принадлежащими перу великих полководцев или рассказывающих о их деяниях. Пытаясь творчески переработать и взять на вооружение их тактические приёмы и находки.

В голове юного стратега кипели нешуточные баталии! Он, с фанатичным упрямством, раз за разом штурмовал страницы истории, дабы выковать из чужих побед собственную непобедимую тактику. Его личный кабинет, превратился в настоящий штаб, усыпанный картами, схемами и глиняными солдатиками, соответствующих разным родам войск. Иногда, в порыве вдохновения, он даже маршировал по комнате, размахивая тростью словно мечом или копьём, приводя этим в ужас сестриного кота, принимавшего его за особо агрессивный вид метлы. Кот, ветеран многих домашних войн, предпочитал ретироваться под кресло, откуда с опаской наблюдал за "генералом".

Но юный гений не обращал внимания на суету вокруг. Его мысли неслись галопом по полям сражений, где он командовал армиями, разбивал вражеские ряды и, конечно же, неизменно побеждал! Ведь в книгах, как известно, все победы достаются самым достойным!