Две попаданки и другая нежить

Глава 25

Арья теперь часто молча наблюдала за Грантом, лениво одергивая его лишь в те моменты, когда он упрямо называл ее невестой. Но скоро что-то изменится — возможно, сначала Абель все-таки распустит свой гарем и просто издали будет приглядывать за бывшими женщинами, а потом и демоница признает вслух, что он все еще ей нравится. Я понимала главную причину ее обескураженности — о Ремерах всегда заботились только Ремеры, они принимали факт самопожертвования в пределах кровной линии, и никак иначе. Но дракон будто нагло нарушил это правило, и теперь его надо называть то ли идиотом, то ли частью семьи. Кажется, эти двое очень быстро договорятся. До тех пор, конечно, еще сто раз подерутся и попытаются друг друга прикончить, но потом вспомнят, что это пламя между ними можно направить и в более приятное русло.

Тайну Исагона мы каждому встречному рассказывать не стали — в конце концов, обыватели и не поверят. Даже договорились продолжать использовать привычные имена, чтобы никого не сбивать с толку. Но Грант сразу же по возвращении направился во дворец с отчетом. Правитель обязан знать, что иномиряне могут появляться и в его государстве — пусть их будет не так много, но каждый из них несет какую-то ценность для развития страны. Ведь даже Катерина, которая занималась маникюром, привнесла море свежих идей, поскольку привыкла мыслить иными категориями. И следует срочно усилить программу подготовки алхимиков, зельеваров и артефактологов — за ними будущее. Тогда развитие Олагонии уже не будет так сильно завязано на случайном распределении магического дара. Этот мир как стоял, так и будет стоять на магии, но даже на магии можно стоять совершенно по-разному.

Арья вернулась к должности куратора, а Кьяр — в преподавательское кресло. Но уже скоро его сместят настоящими учителями. Хотя есть у меня подозрение, что мой демон придумает способ остаться в академии — пусть его характер и стал немного мягче, но видят это только близкие, а все остальные до сих пор предпочитают без споров давать ему то, чего он требует. Вернее, я требую, ведь так приятно каждое утро просыпаться вместе в апартаментах преподавательского корпуса.

И вот сейчас он приподнялся, освободив меня от приятной тяжести сильного тела, лукаво улыбнулся и вдруг сказал:

— Не хочется портить день, который так хорошо начался, но я должен признаться — я его нашел.

— Кого? — я не понимала, почему он отстраняется, ведь у нас еще почти четверть часа в запасе.

— Твоего мужа.

Я вмиг забыла о его губах и недавней страсти. Расширила глаза и глупо уточнила:

— Какого еще мужа?

— Того самого, — недовольно ответил Кьяр и сел рядом. — Не знаю, как это работает у людей, но я предпочту, чтобы ты окончательно развелась с ним до того, как выйдешь замуж за меня.

В моих мыслях — развелась и рассталась уже давно. Но какая-то логика в его просьбе была, да и любопытство снедало. Лишь из-за этого пункта я поинтересовалась подробностями. И Кьяр объяснил:

— Я узнавал, не было ли случаев, когда человек оказывался на краю смерти, а потом начинал вести себя странно. Тот заумный чудила в Исагоне выдал море подсказок. Нельзя привязываться к точному времени, лишь к месту, и оно наверняка неподалеку от тебя. Рядом с тем лесом, где я тебя когда-то бросил, в одной забегаловке рукозадые приятели по пьяни подстрелили своего собутыльника. Стрела вошла конюху Дорхесу прямо в горло. Но он встал, будто все ему нипочем, лишь память потерял, а лекари удивлялись, как быстро заживает рана. Дорхес служил у одного маркиза, но, поковырявшись в навозе, вдруг решил уйти от своего господина на вольные хлеба. Куда-то пропал, а потом в той же забегаловке устроился на работу. С такой веселой легендой его и приняли — мол, раз сам везунчик, то принесет и коммерческую удачу. И действительно принес. Он странно перемешивает разные напитки, у них там уже клуб гурманов появился.

Я недоуменно хмыкнула. Никита в студенческие годы подрабатывал барменом. Его притянуло к привычному занятию точно так же, как когда-то меня к танцам или Мирту — к салонам красоты. На самом деле я была рада, что он сумел найти себе место и не пропал, хотя был совершенно один. И, возможно, выражение моего лица Кьяр расшифровал по-своему, раз отвернулся и сухо заявил:

— Не больше двух часов пути отсюда. Я освобождаю тебя сегодня от занятий.

— Так и себя освободи, — предложила я. — Поедем вместе. Да ладно тебе кукситься, хороший мой. Ты — мерзавец выдающегося уровня, я такого ни за что не променяю на мерзавца-мелкотню.

Демон все-таки отвез меня до таверны, однако внутрь идти отказался. И я не настаивала. При Кьяре я действительно стала бы вести себя иначе, чем без него. А настолько жирную точку надо ставить полностью в здравом уме и исключительно из собственных соображений, она от этого получится жирнее.

Разместившись за стойкой, я долго наблюдала за Дорхесом, пытаясь найти в нем черты бывшего мужа. Да, возможно, какие-то жесты или походка навевали ассоциации, но даже эти ощущения могли быть надуманными. Никита переродился в теле мужчины старше него самого. Его внешность сильно портила растительность на лице, но глаза были очень красивыми — зелеными и со вздернутыми уголками, а вкупе со смуглой кожей выходил немного экзотичный образ. Признаться честно, ему повезло даже больше, чем Катерине или мне с Элеей, но ведь дело совсем не в чертах лица — облик создается осанкой и уверенностью во взгляде.

— Госпожа, вы будете что-то заказывать? — обратился он ко мне довольно низким баритоном.

Я с улыбкой поинтересовалась:

— Сможешь замутить Лонг-Айленд? Или текилу тут еще не изобрели?

Само выражение его лица и стало исчерпывающим доказательством. Никита побледнел и хрипло переспросил, не поверив своим ушам:

— Что, простите?

— Никит, как тебе жизнь после смерти?

Он осел, едва не промахнувшись мимо стула. Я могла бы издеваться над ним целый час кряду, но вдруг растеряла весь запал. Закончилась ревность, закончилась любовь, а с ними и остатки злости испарились. Больше не мешкая, я во всем призналась, в финале даже извинилась за то, что нашла его так поздно. Никита был настолько потрясен, что не спросил, как мне вообще пришла в голову мысль о том, что я попала в этот мир не одна.

Можно ли стать с бывшим мужем самыми обычными знакомыми? До сегодняшнего дня я так не считала, но сейчас наш разговор протекал без злости и взаимных обид. Наверное, испытания заставляют людей повзрослеть и помудреть, раз они перестают придавать значение мелочам из прошлого. К счастью, днем в заведении было немного посетителей, поэтому Никита мог уделить беседе время. Он даже дошел до исповеди, которая обязательно нужна для окончательного обновления:

— Я очень перед тобой виноват, Эля. Но я тут чуть с ума не сошел и обо всем успел подумать. Я был неправ только в одном — сначала нужно было развестись и не морочить тебе голову по поводу будущих детей. Потом уже связываться с Катей или кем-то еще.

— Ты меня не любил? — почти равнодушно полюбопытствовала я.

— Любил, конечно, — решительно заявил он и задумчиво продолжил: — Ты всегда была идеальной — слишком идеальной, словно робот. Такая сдержанная и прагматичная, лучшая жена на свете, но сердце от тебя не заходилось. А вот Катя взбалмошная и эмоциональная. Что она иногда несла! Но все ее чувства были очевидны — она беззастенчиво швыряла их в лицо. И пусть она часто перегибала, но рядом с ней и я сам начал чувствовать себя более живым. Если бы человек любил только умом, я никогда не посмотрел бы на кого-то, кроме тебя. Но мы любим чем угодно, только не умом.

От этих признаний мне даже не стало горько. Наверное, потому что теперь я хорошо понимала такую логику. У всех нас есть недостатки, у моего Кьяра их вообще выше крыши, но просто каждому человеку приятен свой набор недостатков, а какие-то достоинства поперек горла встают.

Решив, что на сегодня хватит, я взяла салфетку и написала на ней: «Мирта Феррино. Академия магии, факультет артефактов, второй курс». Ушла, не желая больше ничего объяснять.

— Как ты? — спросил Кьяр, ждущий меня возле повозки.

— Прекрасно, — честно ответила я, обнимая его за талию. — Вот только вспомнила, что всегда хотела завести ребенка. Пусть он будет такой же хорошенький и белобрысенький, как ты, прагматичным характером пойдет в меня, а назову я его Грантом.

— Меня сейчас стошнит, — признался демон, прижимая меня еще сильнее. — Что-нибудь еще?

— Для нас с тобой — нет. Возможно, для Кати, но это уже не мое дело. Она все еще коза, а Никита — все еще козел. Что удивительного в желании козлов держаться вместе?

— Ничего не понял, — признался Кьяр. — Но сейчас вспомнил, что в таверне дальше по дороге сдают комнаты. Остановимся?

— Что за страсть к дешевым забегаловкам, герцог Ремер? — притворно изумилась я. — До академии не потерпишь?

— Зачем терпеть, если можно начать строгать маленьких Грантиков уже через четверть часа? Не изображай из себя благородную барышню, герцогиня Мелларио, у тебя все равно не получается.

Ее я и не изображала. В маленькой комнатке на втором этаже таверны я изображала танцовщицу, затем послушную студентку и потом без перехода дерзкую бизнесвумен, приказывающую подчиненному. Вот последней больше всего и досталось — от ее неприличных стонов рейтинг заведения понизился еще сильнее.