Ее дикие звери

Глава 51

Дикарь

Я шагаю по коридору общежития в поисках моего маленького посланника. Звери разбегаются, когда видят, что я приближаюсь с убийственным выражением лица и такими же намерениями.

Я несчастлив.

С тех пор, как Аурелия выбежала из моей комнаты, все еще пропитанная моим запахом, истекающая моей спермой и с метками моих братьев на коже.

Звук женского стона разносится в воздухе, как тихая песня, и я хмурюсь.

Следуя по запаху Рокки к комнате с открытой дверью, я прислоняюсь плечом к дверному косяку и наблюдаю.

Брачные группы не возражают против зрителей, даже собственники хотят похвастаться своим рексом или региной. Особенно волки.

Рокки был между ног женщины, облизывая и посасывая ее киску, в то время как другой анимус входил в нее сзади. Я наблюдаю за ними уже минуту, но на самом деле мои мысли заняты Аурелией и тем, как она ласково шептала мне на ухо. Она была мягкой подо мной, даже покорной. Как будто она хотела открыться мне и быть моей душой и телом.

Всего на мгновение я поддался ощущению обладания региной. Что мной обладает женщина.

И, черт возьми, это было ни на что не похоже.

Наконец Рокки замечает меня и взвизгивает. Волчица открывает глаза, и второй анимус стонет и откатывается в сторону.

Раздается хор голосов:

— Извините, мистер Дикарь! — и Рокки набрасывает одеяло на свою женщину.

Обычно у меня не возникает с этим проблем, но по какой-то причине данная сцена действует мне на нервы, и они это чувствуют.

— Не знал, что у тебя есть регина, — бормочу я, пока Рокки натягивает джинсы. Ему всего восемнадцать, и он такой тощий, что носит объемные джинсы, чтобы выглядеть крупнее. Я приглашаю его на спарринги с молодыми волками, чтобы сделать сильнее, но подумываю тренировать лично. Я показываю парню пальцем, чтобы он следовал за мной, и хотя остальные бросают на него угрюмые взгляды, Рокки спешит подчиниться.

Я, вроде как, должен чувствовать себя неловко из-за того, что прерываю веселье, но мне плевать.

— Д-да, мистер Дикарь, — говорит он, закрывая за собой дверь. — Для нас с Джереми Шерри — регина.

— Я не знал, — снова бормочу я. Почему я этого не знал?

— Я встретил Джереми в свой первый день, и он познакомил меня с Шерри. У вас для меня сообщение, которое я должен кому-то передать?

Я резко разворачиваюсь к нему лицом, и Рокки замирает, теряя краску с лица и снова бормоча извинения. Коридор вокруг нас пустеет.

— На что это было похоже? — рычу я.

— Ч-что?

— Знакомство с ней. Как ты ей понравился?

Рокки криво улыбается, и я смотрю на него, пока он потирает затылок, словно что-то вспоминая. Должно быть, это хорошее воспоминание.

— О, сэр, ну, это была любовь с первого взгляда, полагаю. Она улыбнулась, и я словно провалился сквозь пространство. Ее щеки порозовели, а потом…

Ярость адским пламенем вырывается из моей груди. Рокки обрывает себя на полуслове.

— Убирайся нахуй с глаз моих, Рокки.

Он разворачивается и несется обратно по коридору, скользя кроссовками по полу, прежде чем на полном ходу влететь в свою комнату. Как только он исчезает из поля зрения, я разворачиваюсь и крадусь по пустому коридору, направляясь прямо к борцовским матам. Обед скоро закончится, но в этот час Рубен проводит спарринги для тех, кому они нужны, чтобы держать себя в руках.

Образ спины Аурелии, убегающей от меня, мелькает в моей голове снова и снова.

Она собирается покинуть меня. Они собираются забрать ее.

К тому времени, как добираюсь до борцовского зала, я уже взбешен, на взводе и готов к кровопролитию.

— Кто хочет подраться? — реву я. — Кто, блядь, хочет подраться?

На борцовских матах все замирают подобно жертвам.

— Я хочу кого-нибудь убить, — рычу я, сжимая руки в кулаки. — Я хочу ощутить плоть в зубах и кровь на когтях. В своем гребаном рту.

Рубен встает между мной и студентами, его высокая фигура возвышается колоссом над ними.

— Ты всегда умел складно говорить, Дик, удивительно, что ты неграмотный. — Он рявкает остальным: — Убирайтесь вон.

Моя грудь вздымается от тяжелого дыхания, пока я наблюдаю за их нарочито медленным отступлением, хотя видно, что они готовы бежать. Бедолаги просто не хотят активировать мой охотничий инстинкт. Который и так на волоске.

Рубен отпивает из своей бутылки, но не сводит с меня глаз.

— Хочешь подраться, Дик? — спрашивает он, вытирая рот, затем надевает боксерские щитки, не сводя с меня глаз. Он манит меня к себе. — Тогда иди сюда и дерись.

Я бросаюсь на него.

Он обнажает зубы, когда я бью по щиткам, колотя по ним с бешеной скоростью. Я бью сильнее, чем следовало бы, но моя кровь бурлит, в голове стучит, и мой волк хочет увидеть, как кровь оросит его кожу. И мне плевать на отсутствие указательного пальца, я наслаждаюсь болью от ампутации, этим чистым, враждебным жжением. Аурелия исцелила его до того, как я кончил в нее так сильно, что мое тело до сих пор гудит от этого. Каким-то образом она сделала меня еще сильнее, и теперь мой волк — сплошное дикое безумие.

Рубен не отстает, но мне этого недостаточно.

— Сними эти ебучие щитки и ударь меня! — рычу я.

Он игнорирует меня, зная, что это единственное, что удерживает моего волка под кожей.

— Все из-за той орлиной анимы, да? — Рубен фыркает, отступая в сторону, пока я подпрыгиваю на месте. — У которой сегодня суд.

Я рычу и снова бросаюсь на него.

Он отклоняется, ударяя меня по голове. Моя голова откидывается в сторону, но боль кажется такой чертовски приятной.

— Для тебя необычно испытывать такую ярость из-за какой-то симпатичной анимы, — ворчит Рубен. — Это вредно для здоровья и наверняка прикончит твою задницу, щенок.

Соглашусь не соглашаться.

— Твоя одержимость этой девушкой ненормальна, — настаивает он. — Отпусти ее.

И тогда мой волк рычит:

— ОНА МОЯ РЕГИНА!

Рубен в шоке отшатывается назад, его карие глаза округляются.

— Твоя регина?

Она шептала мое имя. Мое имя, в мое ухо, наслаждаясь тем, как мой член входил в нее. Ее сладкие стоны звучат в моей голове, и я хочу большего.

Но я знаю, о чем думает Рубен, такой зверь, как я, обычно является рексом для стаи самок. Это имеет смысл, учитывая мою силу. Но он не знает Аурелию, не знает, как хорошо она принимала меня прошлой ночью. Как заставляла меня чувствовать себя.

— Что ты имеешь в виду? осторожно спрашивает он. — Почему она не…

— Потому что она не хочет, — рычу я. — Она. Блядь. Не. Хочет. Меня.

Рубен вздыхает, опускаясь на задницу и уставившись на меня.

— Она думает, что ты слишком опасен.

Я пожимаю плечами.

— И она права, Дик.

Я свирепо смотрю на него, но это правда. Я и в лучшие-то времена не очень стабилен.

— Я не знаю, что делать, — эти слова никогда не слетали с моих губ, и мне кажется, что их произносит другой человек.

— Я уверен, что она тоже хочет тебя, — тихо говорит Рубен. — У регин есть неутолимая потребность в своей стае. Она, должно быть, просто беспокоится об остальном дерьме, которое с ней происходит.

Он понятия не имеет.

— Да, но она должна была прийти ко мне с этим вопросом. Я в жизни так не хотел кому-нибудь помочь. Но она мне не позволяет.

— Она тебя не знает.

— Это не имеет значения.

— Женщинам труднее, щенок, — Рубен поглаживает свою длинную каштановую бороду, и я даже не зацикливаюсь на дурацком прозвище. — Мы их естественные хищники. Отношения должны строиться на доверии. Будь то регина или нет. Ты не можешь доверять тому, кого не знаешь.

Я хмуро смотрю на него, а затем качаю головой.

— Но я ее пара. Я бы никогда…

Рубен выгибает бровь, глядя на меня.

— Черт, — я действительно хотел причинить ей боль. Я хотел ее смерти.

— Моя Регина сначала отвергла меня, — голос Рубена звучит мягко.

Я изумленно смотрю на него.

— Что?

— Да, так и было. Раньше я был плохим парнем, — ухмыляется он. — Возможно, ты не помнишь, но я занимался всяким дерьмом. Как только я оказался в тюрьме, я думал, что она отвергнет меня навсегда. Но…

Опускаясь на колени, я давлю на него.

— Что ты сделал? Как тебе удалось завоевать ее?

Он цыкает на меня.

— Дело не в том, чтобы завоевать ее, дело в растущем доверии и взаимном уважении. Ты должен заслужить ее, Дик.

Заслужить ее?

Рубен, должно быть, видит мое замешательство, потому что начинает хохотать.

— Ты поймешь, кем тебе нужно быть для нее. Если ты действительно хочешь заботиться о ней и быть ее парой, тебе нужно выяснить, что ей нужно, и дать ей это. Ты… должен ставить ее на первое место, Дик.

Я падаю на мат с громким стуком.

— Они собираются забрать ее у меня.

— Кто?

— Ее отец. Мейс Нага собирается казнить ее по Старым Законам.

Рубен тихо ругается.

— Он замешан в темной змеиной магии. Тебе нужно быть осторожным.

Мать-Волчица, я знаю. Я отрубил эту магию от своего тела. Мейс хочет избавиться от своей дочери из-за ее силы. Ему не нужен соперник.

Я рассеянно говорю:

— В тот день, когда мы с Косой получили свою метку, это было похоже на нечто большее, чем судьба.

Рубен потрясенно втягивает воздух. Зачастую братья объединяются в брачную группу, но братья разных орденов обычно этого не делают. Рубен, однако, не задает вопросов и вместо этого говорит:

— Что случилось с твоим отцом, Дик? Это сделал ты? Или это был Коса?

Я смотрю на него, огромного волка, который дружил с моим отцом. Друзья, да, и все же он не раз давал ему отпор. Сейчас в нем нет гнева, только любопытство.

Но мысль о смерти, мысль о Лии на плахе приводит меня в такую ярость, что я снова бросаюсь на Рубена.

Боль взрывается в моем левом бедре, и я резко останавливаюсь. Вторая боль пронзает мой бок, и я удивленно вскрикиваю, прежде чем меня охватывает ярость.

В этом мире есть только два зверя, которые могли бы подкрасться ко мне незаметно.

С болью, разливающейся по моему телу, я узнаю огненную магию, обволакивающую дротики. Я медленно оборачиваюсь и вижу Ксандера, стоящего у входа в спортзал, изо рта у него торчит сигарета, а в руках — автоматическое дротиковое ружье.

— Прости, брат, — говорит Ксандер, затягиваясь сигаретой. — Это было необходимо.

Боль достигает моей груди, и я покрываюсь испариной, пока мое сердце перекачивает яд в мозг.

Ноги перестают работать, и я позволяю себе упасть на колени.

У меня есть только секунды.

— Я, блядь, убью тебя, — рычу я.

— Я знаю.

Мое зрение сужается, прежде чем все вокруг становится черным.