Егерь. Системный зверолов

Глава 30

Ещё несколько дней прошло с тех пор, как я спас Виолу с её компанией от стаи Звёздных волков. Всё это время я был рядом с её зверем, а как иначе-то? Любопытно, что Виолу как корова языком слизала. И это при том, что её зверь у меня. Впрочем, она ведь чувствовала связь, знала, что с ним всё в порядке. Может действительно стыдно стало? Поумнела что ли?

Питомец девчонки покинул мою территорию сегодня на рассвете — он оказался на удивление живучим. Я проводил его до границы поляны и убедился, что бедняга уверенно держится на ногах. Магические животные действительно обладали невероятной способностью к восстановлению организма. А ещё — преданностью. Держись там, воин.

Сейчас я сидел на крыльце избы, наблюдая, как последние лучи солнца окрашивают небо в багровые тона. Сегодня вернулся Ефим, Стёпка рассказал, когда принёс мне несколько вещей, которые я просил. Староста, говорит, злой весь, занятой и никто не знает, что случилось.

Ну а завтра — моё совершеннолетие. Второй раз в жизни, хех.

У меня остался всего один свободный день.

Я потёр виски, чувствуя, как нарастает головная боль от постоянных размышлений. Слишком много вопросов без ответов. И главный из них касался отца Макса.

Какие именно способности у него были, что заставляли старосту так нервничать при виде моих татуировок?

Что за история с Медведем Алой Кости?

Ирма подозревала что-то, это было очевидно. Но она не знала ничего наверняка, а времени на разгадывание ребусов у меня не было.

Оставался один источник информации — Ольга.

Она знала всё о своём муже. Нет человека ближе. Но за все эти дни она ни разу не сдалась. Каждый раз, когда разговор заходил о Звероловстве, женщина всегда противилась и меняла тему.

Придётся её разговорить.

Я поднялся с крыльца и мысленно обратился к своей хищнице, которая бродила где-то вдоль границы зоны средней опасности.

Как я понял, выловили её совсем в другом лесу. Теперь она восстанавливала карту территории, запоминала каждую тропу, каждый ручей, каждое дерево, под которым можно устроить засаду. Поэтому отказывалась приходить.

Её выбор, и я его уважал. Она показала характер в бою — настоящий боевой партнёр. Главное, что твёрдо знал: в случае необходимости она точно будет рядом. А давить в первые же дни не буду.

— Девочка. Сегодня ночью уйду в деревню. Ненадолго, до утра вернусь.

Пора бы ей уже имя придумать…

Через связь пришёл отклик — нейтральное согласие, смешанное с лёгким любопытством. Она не возражала против моего ухода, но и не проявляла особого интереса к причинам.

— Красавчик! — позвал я горностая.

Зверёк тут же выскочил из избы в окно. Его белая шёрстка искрилась в лучах заходящего солнца.

— Пойдёшь со мной в деревню, — сообщил ему. — Помощь нужна.

Красавчик возбуждённо тявкнул и запрыгнул на меня, устраиваясь в привычной позе. Его чёрные глазки горели неподдельным любопытством.

Время до полной темноты я потратил на подготовку гостинцев. Из ледника достал тушку зайчатины, которую добыл день назад. Мясо было свежим и правильно разделанным. К нему добавил свежих ягод обычной голубики, и замечательных, мясистых груздей, собранных накануне.

Когда стемнело окончательно, я направился к тропе, ведущей в деревню. Красавчик устроился у меня на шее, его тёплое тельце грело кожу.

Мне потребовалось много времени, чтобы добраться до родного дома. В деревне царила тишина — лишь изредка доносился лай собак да скрип калитки на ветру.

Наш дом на отшибе стоял тёмным силуэтом против звёздного неба. В окнах мерцал слабый свет — Ольга не спала.

Я поднял взгляд к небу и замер.

Всё-таки Небесный Раскол в ночи выглядел совершенно иначе, не как днём. Если днём это была тёмная рана на голубом небосводе, то сейчас… Чёрная трещина поглощала свет звёзд, создавая абсолютно тёмную дыру в усыпанном светилами небе. По краям Раскола пробегали фиолетовые искры, словно молнии в замедленной съёмке, а изредка из глубин вспыхивали багровые всполохи.

От этого зрелища всегда кровь стыла в жилах. Раскол казался живым — пульсирующим, дышащим, наблюдающим. Даже воздух вокруг него мерцал, искажая очертания звёзд.

Я отвёл взгляд, сосредоточился на доме и невольно улыбнулся.

Чёрт возьми, как же всё изменилось!

Даже в полумраке было видно — хозяйство преобразилось. Забор, который ещё недавно грозил рухнуть, теперь стоял ровно. Крышу как следует подлатали.

Во дворе исчез тот хлам, что валялся повсюду. Даже сам сарай выглядел по-другому — доски подправлены, крыша починена.

Огород… класс! Ровные грядки тянулись к речке, и даже в темноте было видно, что они ухожены. Не те чахлые заросли сорняков, что были раньше. Эх, только его и успел сделать. Но ничего, всё впереди, зато помог другим способом.

Ольга получила свою долю денег и не растратила их попусту. Привела в порядок то, что можно было привести. В окне я видел её силуэт — она сидела за столом, а не валилась от усталости.

Хорошо. Очень хорошо. Значит, моя работа не напрасна.

Я подкрался ближе и заглянул в оконце.

Мать спокойно пила чай — нормальный чай. Рядом на столе лежал кусок хлеба, и даже отсюда было видно, что хлеб свежий.

Я вновь невольно улыбнулся. Теперь она живёт, а не упахивается в полях с утра до ночи. Но не удивлюсь, если вскоре вернётся к работе — характер такой. Ладно, хоть передышку взяла.

Удостоверившись, что всё спокойно, тихо постучал в дверь.

Послышались осторожные шаги, скрип половиц. Дверь приоткрылась на ширину ладони, и в щели показались испуганные глаза.

— Макс⁈ — выдохнула она и тут же распахнула дверь. — Сынок, что ты… как ты… — Она схватила меня за руку и втащила в дом, торопливо заперев дверь на засов. — С ума сошёл? Тебя же увидеть могут! Да и поздно так!

— Всё нормально, — тихо сказал я. — Никто не видел. Осторожно добирался.

Она отстранилась, её глаза горели страхом за сына.

— Ты понимаешь, что делаешь? Если староста узнает, что ты тут был… — Она стиснула кулаки, но голос её оставался твёрдым. — Макс, как же ты мог так рисковать?

— Послушай, — взял её за руки, заставляя посмотреть мне в глаза. — Всё будет в порядке, перестань уже. Я тут принёс тебе гостинцев. Зайчатина свежая, грибы, ягоды.

Ольга посмотрела на мясо, и её брови нахмурились.

— Откуда у тебя такие знания? — спросила она строго. — Всё не могу понять. Как ты мог всё это время ловить столько дичи? Без опыта?

— Мог, — сказал я просто, игнорируя последний вопрос. — И буду дальше. Помнишь, что я тебе говорил? Что буду работать? Охота и Звероловство в моей крови.

Она покачала головой, скрестив руки на груди.

— Нет. Снова ты об этом! — Голос её был решительным, но в нём слышалась боль. Вот упёртая!

Я сел на лавку, жестом приглашая её присоединиться. Она колебалась, но в конце концов сдалась, по-прежнему настороженная.

— И всё-таки. Расскажи мне про отца, — сказал я мягко. — По-настоящему расскажи. Что он умел? Ты единственная можешь знать всю правду, и единственная кому могу доверять.

Ольга напряглась ещё больше.

— Зачем тебе это знать? — спросила она резко. — Он погиб, Макс. Погиб из-за своей гордыни, из-за того, что думал, будто может всё. Не повторяй его ошибок!

— Какие ошибки? — настаивал я. — Тут всё не так просто…

— Не говори мне про «просто»! — оборвала она меня. — Ты не знаешь этих тварей Раскола! Они умные, хитрые, злые! Я предупреждала Сашу! Много раз просила, а он…

Я помолчал, глядя на её суровое лицо.

Эх, не хотел. Но придётся.

Тихо спросил:

— А что, если скажу тебе, что уже стал Звероловом?

Она выпрямилась, словно её пронзила молния.

— Что… что ты сказал?

— Я уже Зверолов, — повторил я спокойно. — Поймал питомца. Приручил его. Кормлю магическими реагентами, тренирую. Всё как полагается.

— Не может быть! — резко ответила она, вскакивая с лавки. — Ты ведь ещё совсем недавно еле стоял на ногах! Когда ты успел?

— Ну… Я не вру, — сказал и медленно протянул руку к пазухе.

Её глаза сузились, когда она поняла, что я делаю.

— Макс, — произнесла она предупреждающе. — Не говори мне, что…

Но я уже достал Красавчика из-за пазухи. Горностай сонно моргнул, привыкая к свету свечи, а затем любопытно уставился на незнакомку.

Ольга застыла, словно окаменела. На её лице читались шок, недоверие и гнев одновременно.

— Вот, знакомься, — сказал я мягко, поглаживая зверька по голове. — Это Красавчик. Мерцающий горностай. Мой первый питомец. Видишь вот этот завиток у него за ухом?

Красавчик вильнул хвостом, оставляя в воздухе след из золотистых искр. Его шёрстка переливалась в свете свечи.

— Безрассудный мальчишка… — выдохнула Ольга, опираясь рукой о стену.

Она смотрела на Красавчика широко распахнутыми глазами. Её лицо побледнело, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Ты всё-таки сын своего отца, — произнесла она с горечью и укором. — Я так надеялась, что тебя это не коснётся. А ты…

Она замолчала, отвернувшись к окну. Плечи её напряглись — сдерживала эмоции, как всегда.

— Эй, — мягко позвал я, усаживая Красавчика на стол. Горностай тут же свернулся клубочком, но глаза держал открытыми, наблюдая за происходящим. — Расскажи мне про отца. Всё, что знаешь.

— Зачем? — резко обернулась она. — Чтобы ты повторил его путь? Откажись!

— Нет, не откажусь! Расскажи, чтобы понимать, с чем имею дело, — ответил я честно. — Мне это нужно, правда. Ты что, мне враг, что ли? Что-то было в отце такое, расскажи о его силе.

Ольга медленно опустилась на лавку. В её глазах мелькнула тоска.

— Твой отец… — начала она, глядя в пол, — Опять Ирма была права, говорила, что не оставишь этот путь. Хорошо, хочешь знать? Он был не просто хорошим звероловом. Он был великим.

Голос её потеплел, когда она заговорила о муже. Несмотря на страх и боль утраты, в интонациях проскальзывала гордость.

— Великим? — переспросил я, наклоняясь вперёд.

— Для меня — да! Самым перспективным в деревне, — кивнула она, сцепив пальцы на коленях. — И не только в деревне. Даже среди владений барона он был известен, уважаем. Приезжали к нему из других поселений, просили совета, предлагали деньги за то, чтобы он поймал для них особо ценного зверя. Говорили, что даже до короля дошли слухи о его возможностях. За пару недель до смерти…

Я молчал, слушая, как в её голосе звучат нотки давней любви.

— У твоего отца был дар, — продолжила Ольга, взгляд её потеплел от воспоминаний. — Он мог приручить любого зверя. Любого! Таких, которых никто другой даже пытаться не осмеливался подчинить.

— В каком смысле любого? — уточнил я.

— Зверей намного сильнее себя, — объяснила она. — Обычно приручитель может справиться только с теми, кто слабее или равен ему по силе, это все знают. Равен по ступеням развития. А твой отец… — Она покачала головой, словно сама не до конца понимала то, о чём говорила. — Он брался за таких тварей, которые должны были разорвать его в клочья. И подчинял. Всегда подчинял. Не знаю, как это у него выходило.

Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Значит, способность «Экспериментальная эволюция» была не единственной особенностью наследственной линии. Похоже отец парнишки мог приручать зверей выше своего эволюционного ранга. Но мне досталось другое. А вот это уже очень серьёзное открытие — я и вправду предположить не мог подобного.

— Все в округе знали — если нужно точно что-то поймать, идти нужно к Саше, он справится, — с гордостью произнесла мама.

— А как это выглядело? — спросил я. — Ты видела хоть раз сама?

Ольга кивнула, её глаза потемнели от воспоминаний.

— Один раз. Он взял меня с собой на «безопасную охоту», когда ловил Лунного Оленя. Зверь был независимый, быстрый и гордый. Но Сашка… — она усмехнулась, а потом сжала губы. — Как всегда справился. Я видела, как его татуировки вспыхнули таким ярким светом, что больно было смотреть. Он поднял руки, а олень, который убегал вдруг резко остановился… Знаешь, вот так вот склонил голову и подошёл сам.

Чёрт возьми. Это было нечто большее, чем обычное приручение. Это была настоящая магия принуждения на расстоянии! Мне-то для этого нужен физический контакт!

Я посмотрел вокруг — на потрескавшиеся стены, на простую мебель.

— И что случилось? Знаешь?

Лицо Ольги помрачнело.

— Сила эта его и погубила, — произнесла она твёрдо. — Он стал слишком самоуверенным. Решил, что может справиться с любым зверем, каким бы опасным тот ни был. И когда наткнулся на медведя, то…

Она замолчала, стиснув зубы.

— То… что?

— Уже неважно, сынок! — она резко мотнула головой. — Это уже не то, о чём ты спрашивал.

Я нахмурился. Похоже, староста рассказал ей почти такую же сказку, и она просто не хочет омрачать мою память об отце. Ольга считает, что он пытался приручить медведя, наткнувшись на него около деревни. От этого и погиб. Неудивительно, что Ирма в чём-то подозревает Ефима.

Постепенно картина становилась яснее. Отец Макса был исключительно талантливым Звероловом, чьи способности значительно превосходили возможности обычных приручителей. Это приносило ему славу, и, самое главное, превосходство над остальными Звероловами. Не только из деревни.

И превосходство… Над Ефимом.

— Слушай, а какая ступень развития была у Ефима, когда отец умер?

— Вроде бы третья, не помню, — ответила она. — А твой отец был всего лишь второй ступени, представляешь! Но приручал зверей, с которыми Ефим едва-едва справлялся.

Ну вот и всё. Вот в чём корень зависти и страха старосты. Отец Макса при более низком ранге превосходил его по результатам. А теперь сын этого Зверолова проявил те же особые татуировки, ту же наследственную силу. Получается, что старика просто беспокоит его статус, а ещё, наверняка, деньги.

Ефим боялся не моей смерти — он боялся повторения истории. Что же ты сделал с мужиком, гнида?

— А когда он стал старостой, м?

— Ефим? Да давно, уже и не вспомню. Как Григора изгнали, может через год. Или меньше? Нет, не помню. А что? — нахмурилась женщина.

— Да так, — сказал я, поднимаясь с лавки. — Теперь я понимаю.

— Что понимаешь? — насторожилась она.

— Что скоро всё будет в порядке, — улыбнулся я, беря Красавчика на руки. — Мне пора. И не осуждай, хватит уже. Смирись.

Ольга резко встала и схватила меня за рукав.

— Макс, — её голос стал жёстким, — не делай глупостей. Ты мой единственный сын.

— Не буду, — сказал я. — Глупостей — не буду.

Мама вышла из дома первой, проверила, что путь чист, и я быстро скользнул во мрак леса.

Шёл обратно к хижине по знакомой тропе, а в голове крутились мысли.

Красавчик устроился у меня на плече, его тёплое тельце слегка покачивалось в такт моим шагам. Горностай дремал, изредка шевеля ушками при особенно громких звуках ночного леса.

Картина становилась всё яснее с каждым шагом.

При своей второй ступени отец уже превосходил Ефима. Приручал зверей, с которыми староста едва мог справиться.

А ведь не просто так старик имеет свою должность. К сильным Звероловам уважение и доверие жителей огромное.

Вот чего ты боялся… Конкуренции.

Возможно, отца выбрали бы старостой, а Ефим был бы на подпевках, как сейчас Григорий у него?

И вот появился я. Сын этого человека с той же наследственной силой. В тот день он пришёл проверить, что мои татуировки пробудились.

Но хоть всё и выглядело абсолютно логично, проблема будто сидела глубже.

Я остановился на тропе и посмотрел на свои руки в лунном свете. Красные узоры пульсировали слабым свечением, а на краях основных линий едва проступали тонкие спирали.

Моя «Экспериментальная эволюция» позволяла питомцам развивать четыре навыка вместо обычных двух. Да, совершенно иная сила, и тоже уникальная.

У отца был один дар, у меня — другой. Но оба они означали одно и то же: невероятный потенциал роста.

Я усмехнулся, продолжая путь. Изгнание, которое должно было стать моим наказанием, обернулось величайшей удачей. Свобода от социальных ограничений, возможность развиваться без помех — всё это досталось мне благодаря «заботе» старосты. Он ведь не знал, что умеет мальчишка.

Но оставался один вопрос: почему Ефим не пошёл на убийство?

Я замедлил шаг, обдумывая этот момент. Устроить «несчастный случай» в лесу было бы проще, чем организовывать сложную интригу с лекарем и публичным судилищем. Что удерживало его от прямых действий? Причина точно была.

Статус отца в деревне? Возможно. Он был уважаемым человеком, и моя внезапная смерть могла вызвать подозрения после гибели одного из сильнейших Звероловов деревни. Да, моя смерть от «хвори» выглядела бы естественно, а я взял и выжил!

Или дело было в чём-то другом? В политической ситуации в совете старейшин? Барут ведь упоминал, что его семья находится в конфликте с Ефимом. Может быть, к старосте появились бы вопросы? Ирма ведь тоже говорила, что нашу семью крепко уважали.

Не за деревню Ефим переживал, не о моей безопасности заботился. Он боялся потерять власть, влияние, статус главного.

А это делало его предсказуемым.

Завтра большая часть проблем уйдёт.

Я прибавил шаг, чувствуя, как предвкушение растекается по венам. Красавчик сонно пискнул, почувствовав изменение в моём настроении.