Егерь. Вызов. Книга 3

Глава 12

Холодная ярость наполнила меня до краёв. Нож отца плавно поднялся над поверженным телом Ефима, лезвие поймало отблески пламени огненной птицы. Этот старик — не просто враг. Это предатель и трус, который обрёк на смерть лучшего Зверолова деревни.

Ефим заслуживал смерти.

Я видел перед собой не сломленного старика с безумными глазами. Я видел тварь, которую нужно зарубить на корню, пока она не укусила снова. Пока не отравила ещё чью-то жизнь своим ядом зависти и лжи.

— Максим.

Голос прозвучал негромко, но в нём не было ни капли сомнения. Чистый, лишённый эмоций тон остановил меня на мгновение.

Я не опустил нож, но обернулся. Представитель барона стоял в нескольких шагах, его лицо оставалось бесстрастным, словно он обсуждал погоду, а не жизнь и смерть человека.

— Барон будет признателен, если получится допросить его, — сказал Николай тем же спокойным тоном. — Заметь, мы не останавливаем тебя, ты победил Истинную дуэль. Если хочешь убить — так тому и быть.

Всеволод медленно кивнул в знак согласия. Его взгляд скользнул по дрожащему от безумного смеха Ефиму, затем вернулся ко мне.

— Его светлость щедро оценит того, кто предоставил столь ценные сведения о происходящем в лесах, — добавил Мастер размеренно. — Но решение остаётся за тобой, Зверолов.

Я смотрел на Николая, готовый оттолкнуть его и закончить начатое. В моей руке дрожал нож — не от слабости, а от едва сдерживаемой ярости.

— Ты не понимаешь, — прошипел я, не отводя взгляда от Всеволода. — Он опухоль. И трус. Он валялся и смотрел, как человека разрывали на части, и не шевельнул пальцем. Но дело даже не в этом, а в том, что он делал с моей семьёй после.

Всеволод не дрогнул.

— Понимаю, — ответил он всё тем же ровным тоном. — И поэтому говорю — твоё право. Но подумай об информации, которую он может дать.

— Да о чём ты? — Я сделал шаг вперёд, нож снова поднялся. — Он должен сдохнуть!

Ефим внезапно перестал смеяться. Истерический хохот оборвался так же резко, как начался. Он лежал в грязи и смотрел в никуда пустыми, безжизненными глазами.

— Делай что хочешь, — выдавил он севшим голосом. — Мне всё равно.

В этих словах не было ни страха, ни мольбы. Только опустошённость человека, который выплеснул наружу правду, копившуюся в нём столько лет. Сейчас он представлял собой лишь пустую оболочку.

Я смотрел на него и понимал — старик раздавлен. Тайна, которая точила его изнутри все эти годы, наконец вырвалась наружу, и теперь от прежнего Ефима ничего не осталось.

Чувствовал, как всё моё нутро требует крови. Не справедливости — именно крови. Этот человек едва не отправил мать на каторгу.

Зарубить. Здесь и сейчас.

— Максим.

Голос матери прозвучал тихо, но в наступившей напряжённой тишине его услышали все. Она медленно подошла ко мне, её шаги были твёрдыми и уверенными. Лицо Ольги оставалось спокойным, но в глазах горел тот же огонь, что и у меня.

— Сынок, — продолжила она, останавливаясь рядом, — посмотри на меня.

Я нехотя оторвал взгляд от Ефима. Но в глазах матери я увидел не слёзы, не мольбу о пощаде. Лишь понимание и холодную решимость.

— Ты хочешь убить его за отца? — спросила она, кивнув в сторону старосты. — Или просто убить?

— Он просто опухоль, — ответил я.

— Понимаю, — согласилась мать, не отводя взгляда. — Он трус. Предатель. Но не убийца.

Она сделала шаг ближе, её голос стал тише.

— Настоящий убийца твоего отца — тот Друид Крови. Ведь именно он убил моего мужа. Эта тварь лишила нас всего. Ефим ничего не стоит, сынок.

Я почувствовал, как ярость внутри меня начинает меняться. Из слепой жажды справедливости она превращалась в нечто холодное и острое, как лезвие ножа.

— Так что выбирай, — продолжила мать, глядя мне прямо в глаза. — Хочешь просто убить — убивай этого жалкого труса. Он этого заслуживает. Но это не будет местью за отца, не обманывай себя… — она указала в сторону тёмного леса, — настоящий убийца где-то там.

Я смотрел на Ефима и вдруг понял — убийство этого сломленного старика уже ничего не даст. С ним покончено.

— Максим, я буду рада, — тихо добавила мать, — если мой сын отомстит истинному убийце отца. А не просто прикончит предателя, который уже сам себя наказал.

Её слова отрезвили меня.

Она была права. Ярость сменилась холодным расчётом. Мой настоящий враг — не этот жалкий старик. Мой враг — Друид Крови и та сила, что стоит за ним. Я не собирался идти по пути труса. Не собирался сидеть в деревушке и дрожать от страха. Работа с питомцами — единственное, чем хотелось заниматься. И этот Друид Крови запрещает изучать лес?

Чтобы разобраться в том, что на самом деле творится в лесах, мне нужны союзники. Влиятельные союзники. И сейчас представители барона предлагали мне именно это. Пойти им навстречу и отдать Ефима на допрос — это первый шаг к связям, которые так нужны, если я хочу разобраться в этом мире до конца. Прагматичный и единственно верный ход.

Да, Ольга права, истинные враги — где-то в самых глубинах леса. Нет никакого смысла добивать этого трусливого подранка.

Я медленно опустил нож, но не убрал его. Холодная сталь в руке служила последним аргументом.

— Что его ждёт? — спросил, глядя на Всеволода.

Вперёд выступил представитель барона. Его лицо оставалось бесстрастным, но в голосе прозвучал металл.

— Допрос у барона. Затем его светлость решит, — отчеканил Николай Остапов. — Темница или казнь. Но одно могу сказать точно: ему конец.

Этого было достаточно. Я сделал шаг назад, убирая нож в ножны на поясе.

— Тогда он ваш, — сказал я, кивнув на жалкую фигуру в грязи. — Надеюсь, барон оценит мой вклад.

— Без сомнения, — подтвердил Николай. — Его светлость по достоинству оценит жест.

Он шагнул вперёд, и я отметил про себя его выверенные, решительные движения. Этот человек явно привык брать ситуацию под контроль.

— Ефим, — официально произнёс он, — именем его светлости барона Валентина Красногорского ты арестован по подозрению в измене и саботаже интересов короны.

Я наблюдал, как Ефим безжизненно уставился на Николая. Он лежал в грязи, тяжело дыша, и смотрел на всё пустыми, стеклянными глазами. Куда делась вся его надменность? Передо мной валялся лишь сломленный, жалкий старик.

— Его светлости будет крайне интересно лично поговорить с тобой о Друиде Крови, — продолжал Николай Остапов, подходя ближе. — О том, как долго ты скрывал его существование. О том, какие ещё тайны хранят границы опасной зоны.

Всеволод без лишних церемоний поднял поверженного старосту на ноги. Ефим не сопротивлялся — висел как тряпичная кукла. Мастер быстро достал какой-то эликсир и насильно влил в глотку старика. Того слегка дёрнуло, он мотнул головой, но проглотил.

— А то ещё сдохнешь ненароком… — проворчал Мастер.

Я обвёл взглядом толпу. Люди молчали, провожая взглядами человека, который правил ими столько времени. На их лицах смешались шок, облегчение и растерянность. Каждый из них сейчас понимал: эпоха закончилась.

— Дедушка! — пронзительный крик разорвал тишину.

Я увидел, как Виола протиснулась сквозь толпу. Её лицо было искажено яростью и отчаянием. Она бросилась к деду, но местные преградили ей путь.

— ОТПУСТИТЕ ЕГО! — кричала она, пытаясь вырваться. — ОН НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТ!

Её взгляд впился в меня, и я ощутил волну чистой, незамутнённой ненависти.

— ТЫ! — прошипела она. — ЭТО ВСЁ ТЫ! ТЫ НАСТРОИЛ ИХ ПРОТИВ НЕГО!

Я выдержал её взгляд, не дрогнув.

— Твой дед рассказал правду, — холодно ответил я. — Всю правду о том, как умер мой отец. Ты сама всё слышала, Виола.

— ЛОЖЬ! — завизжала она, но её голос дрогнул и сорвался. Ярость на её лице начала таять, уступая место растерянности и подступающему ужасу. — Всё ложь… Он бы никогда…

Мастер Всеволод вёл Ефима к лошадям. Старый тиран покорно плёлся за ним, не поднимая головы. Он даже не обернулся на отчаянные крики внучки, словно её уже не существовало в его разрушенном мире.

Увидев это, Виола окончательно сломалась. Её крики превратились в отчаянные, бессильные рыдания.

— Дедушка… не уходи…

Я смотрел на неё, и ненависть, которую я ожидал почувствовать, не пришла. Вместо неё была… жалость. Вся её спесь и высокомерие слетели, и передо мной стояла простая испуганная девчонка, которая в один миг осталась совсем одна. Зверолов без опыта, без семьи, без защиты. Ей было страшно.

— Я НАЙДУ СПОСОБ! — выкрикнула она сквозь слёзы, но это уже не звучало как угроза. Это был крик отчаяния ребёнка, у которого отняли всё. — СЛЫШИШЬ? Я СДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТОБЫ ОТОМСТИТЬ ТЕБЕ!

— Мне жаль, Виола.

Её ответ потонул в гуле голосов толпы, которая начала перешёптываться, обсуждая услышанное. Правда о смерти Зверолова, о Друиде Крови, о лжи — всё это им ещё предстояло осмыслить.

Я проводил взглядом удаляющуюся процессию.

Время интриг закончилось.

Прошла неделя.

Прибывший лекарь без проблем подтвердил, что я полностью здоров и отбыл восвояси. Я узнал, что Барут взял на себя затраты на его услуги — оказывается тех денег, что я дал, не хватало. А он не сказал и заплатил. Конечно, я полностью закрыл долг, хоть парень и пытался отнекиваться. Этот поступок парнишки я оценил.

Следом избавился от питомцев Ефима. Держать рядом зверей этого предателя было отвратительно — каждый взгляд на фурию и сову напоминал о нём, а их воспитание сильно разнилось от моего подхода. К тому же, продажа оказалась выгодной: Тимофей заплатил хорошие деньги. На них я выкупил землю у границы зон, где теперь жил и передал достаточно денег Ирме и Ольге.

Странно, что отшельник так и не объявился за всё это время. Неужели украл ушкана? Смешно даже думать об этом — могучий Зверолов с медведем ранга D ворует у мальчишки дешёвого зверя. Скорее всего, у него были дела поважнее в глубинах леса. Надеюсь, с ним ничего не случилось. После всех историй с Друидом Крови в голову поневоле лезли самые мрачные мысли.

Состоял ли он в той Семёрке, о которой говорила Эрика? Если да, то их организация очень могущественна.

Но сейчас я размышлял о поездке в Драконий Камень. Тимофей обещал показать город и открыть перспективы для торговли. Конечно, я не рассказывал ему о своей способности создавать уникальных питомцев — характер у меня не тот, чтобы карты раньше времени показывать. Но идея создать здесь ферму по разведению питомцев казалась перспективной.

Но и о друидах в глубинах леса не забывал. Именно поэтому мне и нужна была звероферма. Нужна сила, а для силы — опыт. Поскольку опыта требовалось много, нужно было много зверей. Их навыки, тренировки, действия — всё давало плюс и возможность прокачивать уровни. Денег оставалось достаточно, чтобы попробовать вложиться в это дело.

За прошедшие недели мои питомцы заметно окрепли. Красавчик получил немного опыта в битве с Ефимом, но всё же достиг шестнадцатого уровня благодаря постоянному поиску трав и тренировкам, о которых я никогда не забывал. После дуэли Близнецы-рыси получили по два уровня каждый, а Афина выросла аж до шестнадцатого. До моей следующей эволюции оставался всего один уровень — интересно, что откроется? Впереди маячили ещё и реагенты, алхимия, эликсиры. Многое предстояло узнать.

Место старосты занял отец Барута — решение совета оказалось разумным. Я уже переговорил с ним. На вопрос, останусь ли я Звероловом деревни, ответил уклончиво — не хотел привязывать себя намертво. Сказал, что буду стараться помогать с питомцами, а дальше посмотрим. Новый староста мудро не стал ограничивать мою свободу.

Любопытно, что Зверолова Григория никто не тронул — по большому счёту, тот ничего не нарушил и спокойно продолжил ремесло. А вот сборщика и двух его телохранителей увезли вместе с Ефимом.

Барут со Стёпкой загорелись идеей всерьёз заняться торговлей питомцами по всему королевству — ещё одна причина отправиться в Драконий Камень. Именно об этом хотел поговорить со мной Барут, когда я ещё только уходил на охоту за рысью. Он предлагал сотрудничество. А учитывая мои планы… В общем, дел накопилось очень много.

А Виола… Что ж, она просто пропала. Через сутки её уже не могли найти. Позже выяснилось, что она собрала вещи и сгинула в неизвестном направлении. Вместе с Марком, тем самым Мастером, который приходил ко мне выяснить отношения, когда я уходил в опасную зону за рысью.

Сейчас прозрачный воздух звенел осенней свежестью, хотя солнце всё ещё дарило по-летнему щедрое тепло.

Золотые листья, подхваченные игривым ветерком, кружились в воздушном танце, неспешно оседая на двор перед домом Ольги. Лес сохранял летнюю зелень, но багрянец уже прокладывал первые дерзкие мазки по его кронам. За массивным столом, который мы с Барутом выволокли из дома, собралась моя новая настоящая семья — та, что обрелась в эти бурные дни испытаний.

Ольга смеялась так звонко и беззаботно, словно годы тревог растворились без следа. Исчезла привычная складка между бровей, разгладились морщинки беспокойства. Рассказывая Тимофею историю из молодости, она размахивала руками и прыскала от собственных слов.

— Ну и представь, — говорила мать, утирая слёзы смеха, — продал Саша как-то полезного бурундука одному покупателю. Деньги получил, и распрощались. А зверёк на следующий день — хлоп! — и дома сидит, как ни в чём не бывало.

— Да брось! — недоверчиво покачал головой Тимофей, отхлёбывая домашний эль. — Это же невозможно. Раз связь с новым хозяином установлена…

— А связь-то не рвалась! — фыркнула Ольга. — Этот упрямец просто каждое утро возвращался. Покупатель ругался, Саша краснел, а бурундук сидел у нас во дворе и делал вид, что его это не касается. Только когда покупатель со зверем уехал далеко — только тогда и прекратилось.

— Помню-помню! — подхватила Ирма, колдуя над котелком с ароматным тушёным мясом. — Забавно было.

Я развалился на стуле и впервые за долгие недели позволил себе полностью расслабиться. У ног дремала Афина — превратившаяся из боевого чудовища в большую довольную кошку, которая мурлыкала во сне.

Красавчик с Актрисой устроили возле колодца свою игру. Горностай создавал иллюзорную копию себя, а рысь охотилась за ней, выпуская небольшие вихри воздуха. Каждый раз, когда она хватала копию Красавчика, тот радостно попискивал и создавал новую обманку, как только был готов. Надо бы заняться моим грызуном, очков накопилось немало.

Режиссёр держался особняком — лежал в отдалении, наблюдая за всеми с высокомерным безразличием истинного аристократа, который снизошёл до участия в крестьянских забавах.

Рядом расположились Барут и Стёпа, увлечённо обсуждавшие торговые планы. Барут заметно изменился — последние события коснулись и его, он стал гораздо увереннее. Стёпа остался прежним простодушным парнем, но теперь в его глазах светилась гордость от того, что его взяли в компаньоны.

За столом устроились ещё несколько человек из деревни — кузнец Родион и пекарь Семён с женами. Они оживлённо делились новостями, периодически поглядывая в мою сторону с любопытством.

— Знаешь, Макс, — Барут с улыбкой повернулся ко мне, — отец вчера говорил, что народ чувствует себя неловко. Говорят, такого Зверолова Ефим подставить пытался.

— Да уж, — Я махнул рукой. — Ну да ладно.

— Ладно, да неладно, — подхватил кузнец Родион, — но уважения к тебе в деревне теперь больше, чем к Ефиму было. Люди к отцу Барута приходят, а спрашивают: «А что Максим думает?»

— Правда, сынок, совсем забыла, — согласилась Ольга. — Вчера Марья из богатого квартала приходила. Хочет сына в Мастера отдать, но боится — не рано ли. Но ты у себя был, я сказала, что передам.

— А некоторые говорят, раз ты такой талантливый, то должен детей много иметь, — добавил Стёпа и тут же заржал. — Чтобы, значит, талант передавался.

— Господи, — я потёр лоб. — Я вам что, бык-осеменитель?

— Слушай, Макс, — Тимофей отставил кружку и серьёзно взглянул на меня, — что планируешь дальше? Когда едем? Ты же хотел отправиться в город.

Я пожал плечами, наблюдая за играющими питомцами.

— Землю выкупил, места для тренировок хватает. Может, займусь ловлей и разведением. Но ты прав, пора бы в город. Ты когда уезжаешь?

— Ну, я и так задержался, — усмехнулся торговец. — Пора бы хоть завтра в Драконий Камень. Есть там дела.

— Дела! — в шутку проворчала бабка. — Какие ещё дела! Правнука старухе дарить пора!

— Ирма! — Я едва не поперхнулся.

Взрыв смеха прокатился по столу — тёплый, домашний, искренний. Вот для чего это всё было. Ради вот этой спокойной улыбки матери, ради права дать ей достойную жизнь в собственном доме — всё это того стоило.

Солнце медленно тонуло за горизонтом, раскрашивая небо розовым золотом.

Дом. Семья. Мир.

Класс.

Вдруг смех матери оборвался на полуслове. Тимофей замер с кружкой у губ. Даже Ирма перестала помешивать содержимое котелка и настороженно повернула голову в сторону.

Со стороны доносился мерный стук копыт — не один конь, а целый отряд. Звук приближался быстро и целенаправленно.

Я мгновенно напрягся, рука инстинктивно потянулась к ножу на поясе. Афина подняла голову, её уши встали торчком. Близнецы-рыси замерли как изваяния.

— Кто это может быть? — тихо спросил Барут, поднимаясь со своего места.

— Когда слышишь такой стук копыт, добра не жди, — мрачно буркнула Ирма, вытирая руки о фартук.

— Стая, без меня не дёргаться.

Первым из-за деревьев показался всадник в тёмно-синей накидке с гербом барона. Следом выехали ещё семеро в аналогичных одеждах. Все были вооружены, все выглядели серьёзно и решительно.

Я узнал лишь одного — Всеволод. Мастер-телохранитель сидел в седле с той особой прямотой, которая выдавала профессионального воина. Его лицо было бесстрастным, но в глазах читалась усталость человека, который много дней провёл в дороге.

Рядом с ним ехали ещё двое Мастеров — оба с насыщенными зелёными татуировками на руках. Левый был массивным, широкоплечим, с тяжёлым двуручным мечом за спиной. Правый — поджарый и жилистый, увешанный кинжалами и арбалетными болтами.

Серьёзный подход.

Отряд остановился у забора. Кони фыркали и били копытами. Всеволод медленно спешился и снял перчатки, не сводя взгляда со меня.

— Добрый вечер, — произнёс он официальным тоном. — Прошу прощения за вторжение.

Я плавно поднялся из-за стола, но был готов к мгновенной реакции. За спиной чувствовал напряжение близких — все понимали, что визит в таком составе не предвещает ничего хорошего.

— Всеволод, — кивнул в ответ.

Лицо Мастера оставалось непроницаемым, но в его напряжённой позе читалось что-то неладное.

— Его светлость желает видеть тебя, Макс, — произнёс он, и эти слова упали на застолье как ледяная глыба.

Тишина повисла над двором. Я окинул взглядом отряд — восемь всадников в гербовых накидках, все вооружены и готовы к дальней дороге.

Барут и Стёпа поспешно поднялись со своих мест. Кузнец с пекарем тоже встали, но держались в почтительном отдалении. Только мать продолжала сидеть, хотя её лицо заметно побледнело.

— Серьёзная свита для дружеского приглашения, — заметил я. — Думал, барон лояльно отнесётся к тому, что я пошёл навстречу с Ефимом. Разговора не было о том, что меня будут… Так дёргать, уж извините.

Что-то едва заметное мелькнуло в глазах Всеволода — лёгкая неуверенность, которую он тут же скрыл.

— Не зазнавайся, деревенщина. Но… Всё наоборот, — ответил он размеренно, — барон именно лояльностью и показывает, отправляя за тобой именно меня. Цени.

— Чёрт возьми, — я провёл рукой по волосам. — Я только-только всё наладил…

— Началось, — вдруг сказала Ирма, не отрываясь от котелка. — Теперь мой внук нужен всему королевству.

Уголок губ Всеволода едва заметно дрогнул — почти улыбка.

— Мудрая женщина, — согласился он. — Максим, даю тебе день на сборы. Выезжаем послезавтра на рассвете.

— А что за дело такое срочное? — спросил я, чувствуя растущую тревогу.

Мастер бросил быстрый взгляд на моих рысей, которые настороженно наблюдали за незнакомцами, затем снова посмотрел на меня.

— Это ты обсудишь с его светлостью, — произнёс он негромко. — Я не знаю причин.