Адъютор. Его величество

Глава 7

Глава седьмая

«Во веки не соглашусь!» — любуясь морской гладью с палубы фрегата «Гладстуар», я мысленно продолжил только что состоявшийся разговор с Александром сар Штроукком, убедившим взять его с собой.

Он утверждал, что жизнь моряка слишком рутинна. Пассажиром — да, скука неизбежна. Но лишь в том случае, если не найдется хорошей компании, когда при расставании неизбежно почувствуешь грусть: замечательные были попутчики, и повезет ли с ними настолько же в следующий раз? Команде скучать некогда: жизнь у нее расписана по минутам. Вахты, подвахты, постоянные учения, не говоря уже о штормах и авралах. Если не вспоминать о грустном. Питьевой воде, которая со временем начинает вонять болотом. Протухших продуктах, отсутствию свежих овощей и, как следствие, вечной спутнице моряков дальнего плавания — цинге. Но они, как никто другие, умеют радоваться тем вещам, которые для нас обыденны и привычны настолько, что мы их попросту не замечаем. Кружке холодного пива в жаркий день, запаху зелени и цветов, и не уходящей из-под ног земле. Разве что, если перебрать рома в таверне значительно выше ватерлинии, как выражаются сами они.

Перед тем как подняться на мостик, мы отлично посидели в кают-кампании. К моему удивлению заправляющий абордажной командой сар Коден оказался недурственным музыкантом, что мало вязалось с его покрытым шрамами лицом. Фортепианная пьеса была исполнена им так, что хоть сейчас отправляй Диего в столичную филармонию. Адмирал Драувист так интересно рассказывал о кругосветном плавании, что моя мечта его совершить, приобрела крылья. Неожиданно для себя, мне удалось блеснуть там, где ожидал меньше всего — выиграть партию у второго по силе шахматиста фрегата: уроки Клауса не прошли даром. Еще я не пожалел, что взял с собой Александра, блиставшего остроумием за нас обоих.

— Философствуете, сар Клименсе? — вывел из размышлений голос адмирала Драувиста. — Слишком у вас отрешенный вид.

— Пытаюсь, но получается из рук вон.

— Дело привычки, — заявил он с опытом человека, который старше меня почти на тридцать лет. — И надлежащих условий.

Адмирал посмотрел на фок-мачту, затем перевел взгляд на капитана корабля. Очевидно, на ней происходило что-то не так, и ему было любопытно, как скоро тот увидит непорядок. Глассен отдал приказ вахтенному офицеру практически сразу же, и вскоре по вантам взбиралось несколько матросов.

— У Глассена зоркий глаз, — нейтральным тоном сказал я, давая понять, что произошедшее от меня не скользнуло.

— Уверяю, его ждет блестящее будущее, — отреагировал адмирал.

Он хотел добавить что-то еще, когда с вертушки грот-мачты донесся крик впередсмотрящего:

— Дымы на горизонте на ост-зюйд-ост!

Если судить по тому, куда смотрели все, он увидел их справа по курсу, мористее.

— Там не должно быть никакой земли, — полуспрашивая, полуутверждая, сказал я.

— Ее там и нет, — не отрываясь от подзорной трубы ответил Драувист. — Навигатор, отсчет лага. Эскадре готовиться на новый курс.

Сколько я не всматривался, ничего увидеть не удалось. Трезво рассудив, что в моей помощи не нуждаются, а времени до того, как все прояснится достаточно, я решил спуститься вниз. Предоставленная мне каюта была просторна, комфортно обставлена и, если бы не некоторые нюансы морской тематики, вполне бы могла сойти за апартаменты в столичной гостинице. Чуточку напрягало обилие бронзы, сияющей так, что при недостатке опыта она вполне могла сойти за золото. Ничего не имею против покрытого патиной светильника: имеется в ней какая-то своя прелесть, но на военном флоте все, что может блестеть — делать это обязано. Уныло взглянув на стол, где возвышалась стопа документов высотой с Джамангру, и каждый из них требовал внимательного изучения, усилием воли я заставил себя за него усесться. Мне повезло. Не удалось мне углубиться в первый, когда за спиной раздался стук в дверь.

— Не помешаю?

— Проходите, Александр. Что там новенького?

— Сарр Клименсе, вы о чем? — на всякий случай он ухватился за край стола: фрегат накренился, ложась на новый курс.

— На мостик не поднимались?

— Чтобы вы снова размазали меня как гусиный паштет по горбушке хлеба на своей любви к морю? — рассмеялся он. — Второй раз не отважусь. Сарр Клименсе, а это-то вам зачем?

Александр обратил внимание на папку с надписью «Торговля вином в Клаундстоне», отодвинутую на край стола: возможно, за все время плавания дело до нее так и не дойдет.

— Хочу уловить одну взаимосвязь.

— Вот даже как⁈ — удивление Александра было не наигранным. — А какая она может быть между винными лавками кроме общих поставщиков или владельцев? Ладно, еще покупателей?

Мне и самому порой казалось, что пытаюсь рассмотреть морское дно при помощи факела, но что-то подсказывало — связь имеется. В Клаундстоне действует шпионская сеть Нимберланга. Излюбленная среда для вербовки — криминалитет, ведь законов в нем не боятся, а совесть мучить не станет. Клаундстон — город портовый, как следствие, в нем хорошо развита контрабанда. Ром, вино, и другие относящейся к этой категории товары составляют львиную часть контрабандного рынка, в силу того что местных производителей не хватает, а пьют здесь ничуть не меньше, чем в других местах. Любое государство живет на налоги, но между ввозимым количеством и потреблением ощутимая разница. Уже по одному этому можно представить масштабы. И в довершение — практически весь товар приходит не из Ландаргии, а импортируется из других стран. Наипростейшее объяснение — так исторически сложился рынок, но на ситуацию можно взглянуть и с другой стороны. Ни для кого не секрет, тайные службы — это государство внутри государства, зачастую с неконтролируемым бюджетом, и расширяя сеть шпионов среди контрабандистов, нимберлангские зарабатывают вместе с ними.

К тому же не давала покоя мысль, что, по уверению Тоннингера, пославшие мне вызов господа имеют к контрабанде наипрямейшее отношение. Я уже было собрался отделаться шуткой, когда часто и тревожно забил корабельный колокол.

— Как вы думаете, сарр Клименсе, что это? — без малейших признаков беспокойства спросил Александр.

И все-таки воздух носом он потянул: вдруг, пожар. Самое страшное бедствие на корабле, с которым не сравнится ни одно другое. Стоит малейшей искре добраться до крюйт-камеры, и все, похороны под громовой салют.

— Хотелось бы надеяться, что учебная тревога.

Или аврал, чтобы оказать помощь горевшему кораблю, чей дым, возможно, виднелся на горизонте.

За время, что я отсутствовал на мостике, на нем изменилось единственное — выражение лица адмирала, капитана Глассена и остальных офицеров: они значительно посуровели.

На моих глазах штурвальных матросов сменили другие — полностью в латы, на палубе начали готовить к стрельбе пушки, а когда мостик принялись огораживать щитами из дубовых досок в ладонь толщиной, все окончательно встало на свои места — нам предстоит бой. Пираты в этих водах такая же редкость, как хорошее настроение после крупного проигрыша, но в то, что упрямо напрашивалось, верить не хотелось отчаянно. Пусть даже происходящее на горизонте не могло быть ничем другим, кроме морского сражения.

— Нет, это не «Возмездие». Я на нем три года мичманом отходил и отличить смогу, — возразил кому-то капитан Глассен, прежде чем обратиться ко мне. — Господин сарр Клименсе, к сожалению, должен вас огорчить — это война!

Такого известия я ждал, полагал, что к нему готов, и все-таки вздрогнул. Наиглупейшим было бы сейчас спросить — вы уверены? Его корабль готовится к бою, а прямо по курсу происходит сражение, где гибнут сотни, если не тысячи моряков эскадры адмирала Мантишера, курсирующей в глубине Эбейского моря и первой принявшей на себя удар.

— Сар Глассен, просемафорьте на «Стойкий», чтобы готовился к спасению людей, кто бы там ни тонул: «Возмездие» или «Гнев Пятиликого». Он мало чем сможет нам помочь, но такая задача ему по силам, — сказал Драувист. — И распорядитесь подать мне кофе. Большую кружку, покрепче, и на сахаре не вздумайте экономить. А если плеснете в него коньяку, сочту за любезность.

Минута, и на гафеле «Гладстуара» затрепыхались разноцветные флажки, передающие приказ адмирала на корабль обеспечения.

— Сарр Клименсе, во время боя мы не должны отсиживаться в каютах! — глаза Александра горели решимостью и праведным гневом.

Пришлось охладить его пыл.

— Успокойтесь, сар Штроукк. Войны не длятся один день, и у нас будет достаточно времени и возможностей в полной мере проявить свой героизм. А пока перед нами стоит задача не путаться под ногами и не мешать. Понадобится помощь, нас обязательно позовут.

— Вы правы, сарр Клименсе, — Глассен посмотрел на меня с одобрением. — Мой вам совет: обратитесь к квартирмейстеру, и он выдаст вам шлемы с кирасами: я распоряжусь.Вскоре на «Гладстуаре» не останется безопасных мест даже в трюмах. Согласитесь, глупо погибнуть из-за того, что пренебрегли мерами безопасности, так и не увидев врага.

— Пойдемте, Александр. Подходящее время проверить и зарядить пистолеты. Кстати, сколько вы взяли с собой?

— Ни одного, — сар Штроукк выглядел обескураженным. — В голову не приходило, что они могут понадобиться, ведь и обратно мы должны возвращаться морем. Зачем они нужны на корабле — от скуки палить по чайкам?

— И чем же вы тогда собрались воевать? Вряд ли кто-нибудь доверит нам орудие, а шпагой до вражеского борта не дотянуться. Придется поделиться с вами из той пары, которая в путешествиях у меня всегда при себе.

— Работы знаменитого оружейника Гридля? Давно мечтал из них пострелять!

— Можете начинать прямо сейчас. Заодно попрактикуетесь. Помимо того, существует надежда, что враг разбежится, если правильно выберете направление.

— Не премину такой возможностью! Сарр Клименсе, а пушку именем наместника нам потребовать нельзя? С детства хочу из нее пальнуть. Представляете, во всем родительском имении нет ни единственной!

— И как вы без них справлялись с воронами⁈ С другой стороны, мне повезло.

— В чем именно?

— Во время нашей с вами дуэли, выбор оружия был без ограничений.

Спускаясь по трапу, мы обменивались шутками. Я — чтобы успокоиться. Александр за словом в карман не лез никогда. Перед тем как скрыться в надстройке, я посмотрел вдаль. Туда, где пушечные залпы не прекращались ни на минуту. Теперь можно было разглядеть многое, но, чтобы понять хоть что-то, необходим многолетний опыт военного моряка.

— Кстати, Александр, советую вам собрать вещи и перенести их ко мне. Не все, разумеется, только те, что имеют для вас особую ценность.

— Полагаете дело дойдет до этого?

— Не исключаю ситуации, когда по тем или иным причинам нам придется срочно покинуть борт корабля. И тогда за ними будет достаточно сходить одному.

Первый залп «Гладстуара» застал нас в тот миг, когда какое-то время спустя мы снова поднимались на верхнюю палубу. Он был настолько слажен, что фрегат вздрогнул всем корпусом, заставляя ухватиться за поручни.

— Можно и слуха лишиться! — остался верен себе сар Штроукк.

— Главное, чтобы не жизни, — пробормотал я, стараясь быть не услышанным.

Сердце билось чаще обычного — мой первый морской бой. Достаточно угодить под залп картечи и никакое навыки фехтовальщика не помогут. Или рухнет перебитая ядром мачта, похоронив всех, кто окажется на ее пути, вариантов достаточно.

— Вы куда, сарр Клименсе?

— На бак, к абордажникам. Хотите, присоединяйтесь.

Диего Коден встретил меня словами.

— Так и думал, что увижу вас здесь.

Я пожал плечами.

— Обычная предосторожность.

— И в чем же она заключается?

— Здесь безопасней. Враг непременно обрушит огонь на мостик, чтобы выбить командный состав, или, во всяком случае вывести из строя рулевое управление.

— Ну-ну! Нам придется прыгать на борт вражеского корабля, где встретят свинцом и сталью. К тому же существует вероятность сорваться, и тот еще вопрос — получится ли содрать с себя кирасу прежде того, как она утянет на дно?

— Адмирал Драувист заверил, что и в трюме не отсидеться.

— Угораздило же вас, сарр Клименсе!

— Сар Коден, ну что же вы по больному⁈

— Резюмируя, уговорить не получится?

— Спрятаться в трюме? Нет.

Диего Коден мгновенно посерьезнел.

— Тогда прошу вас, сарр Клименсе, внимательно меня выслушать и отнестись к моим словам со всей серьезностью, — перед тем как продолжить, он обвел взглядом взявших нас в круг матросов. — До абордажа может и не дойти, и все мы дружно молим Пятиликого, чтобы так и случилось. Но если он все-таки произойдет, вам нужно понять — это пьеса, где роли у каждого строго расписаны. Желаете присоединиться — уважаю ваше решению, но прошу иметь ввиду — любые ваши опрометчивые действия могут нам помешать.

— Уяснил, сар Коден и принял к исполнению.

— Ну и шпагу неплохо бы поменять на саблю, — уже другим тоном закончил он.

— Я к ней привык. Разве что добавил бы в пару, — по ситуации и сабля и шпага будут одинаково хороши, а поменять одно на другое недолго.

— Та, которой вы славно отвалтузили Ранольда, подойдет?

— Вполне. Только как мне отличить ее от других?

— Он эту саблю на память хранит. Мало того, что впервые в жизни отхватил, так еще не от кого-нибудь, а от сарр Клименсе! — засмеялся кто-то из матросов.

— Совершенно заслуженно, — не стал вставать в позу Ранольд. — Не сочтите за лесть, но из нас получились бы замечательные напарники.

— Нисколько не сомневаюсь.

— На том и решим, — удовлетворенно кивнул Годен. — Ранольд, тебе за сарр Клименсе и приглядывать.

Сделав единственный залп, «Гладстуар» взял курс правее, выполняя какие-то недоступные для моего понимания эволюции. Шедшие в кильватер корабли эскадры в точности последовали его примеру. Пробираясь в эпицентр сражения, мы прошли мимо вражеского линкора. от которого из под воды торчала лишь высокая корма, на которой сверкало золотом: «Удачливый профос». Должность, чьей обязанностью является исполнение телесных наказаний, и при других обстоятельствах можно было бы посмеяться нелепости названия. Затем миновали останки сгоревшего практически дотла корвета Ландаргии, непонятно каким чудом до сих пор державшегося на плаву. «Гладстуар» снова изменил курс, чтобы не войти в поле обломков разметанного взрывом корабля так, что не представлялось возможности определить — какого он был ранга и чьей принадлежности. Повсюду виднелись переполненные людьми шлюпки, а за борта держалось множество рук. Разглядывая их, ко мне пришло понимание — в шлюпках вперемешку находятся моряки и той, и другой стороны. Все верно: прояви человечность, а кто у кого оказался в плену, выяснится после чьей-то победы.

— Сдается мне, наш адмирал нацелился на нимберлангского флагмана, — заметил Ранольд. После приказа Годена он не отходил от меня ни на шаг.

— Это который из них? — я смотрел на самый большой корабль с тремя поясами орудийных портов и не ошибся.

— «Гордость короны», — Ранольд указал на него.

— Линкор?

— Да, сарр Клименсе. Семьдесят пять орудий, не считая вертлюжных, но с командой все сложнее.

— Почему?

— Наверняка они везут десант. Так что смело можно прибавить несколько сотен. Та еще будет задачка! Но она определенно стоит, чтобы ее решить. Хотя как сложится артиллерийская дуэль, возможно, обойдется и без абордажа. Разнесем в хлам паруса, и пусть себе, в конце займемся. Удачно мы подоспели! Пару-тройку часов и эскадры адмирала Мантишера Ландаргия точно лишилась бы! — он с таким оживлением потер ладони одна о другую, как будто нам не предстоял тяжелый бой с неясным исходом.

Очередной залп «Гладстуара, и некоторое время было сложно дышать от вони сгоревшего пороха. Целью стал шедший нам наперерез корабль, пытавшийся прикрыть флагмана, навязав нам бой. Практически одновременно с нашим, мы получили ответный. 'Какова вероятность того, что ядра столкнутся? Наверняка ведь она существует?» — промелькнула в голове мысль, глупая и не к месту.

Несущие смерть и разрушение чугунные шары хорошо были видны в полете, поначалу только наши. Затем они исчезли из вида, но появились чужие. Вот они достигли высшей точки полета, и мне почему-то вспомнился ее название — ордината, после чего продолжили путь вниз.

— Пригнитесь, сарр Клименсе! А еще лучше, за чем-нибудь спрячьтесь! — Ранольд даже не тронулся с места.

Я успел посмотреть на мостик, чтобы убедиться: то, что мне говорили, правда. В офицерской среде, что в морской, что в пехоте, смерти кланяться не принято, и все стояли в полный рост, подавая для нижнего состава пример личным мужеством.т

Не стал кланяться и я. Пусть до ужаса хотелось растянуться на палубе и зажать руками уши, чтобы не слышать тоскливого свиста приближающейся смерти. Я лишь крепко вцепился за что-то холодное и металлическое, пытаясь унять в ногах дрожь. Тогда-то на «Гладстуар» и обрушилась лавина из чугунных ядер. Часть из них, взметнув фонтаны, не долетела, другая, пробив паруса, пронеслась дальше, но и то, что в него попало, принесло «Гладстуару» немало разрушений и жертв. Это был душераздирающий аккорд, составленный из грохота ядер, треска ломающегося дерева, испуганных человеческих криков и воплей боли. Казалось, после такого «Гладстуар» неминуемо пойдет ко дну.

— Привыкайте, господин сарр Клименсе, — раздался спокойный голос Ранольда. — Это только начало! Наверняка дойдет дело и до бомб, а затем и картечи. Вот тогда с кем угодно местами поменяешься, хоть с каторжником, чтобы не оставаться здесь, — он засмеялся.

Первым делом я нашел взглядом Александра, оставшегося рядом с Годеном. Легко признав его по шикарному белоснежному перу на шляпе, ниспадающему на самое плечо, с облегчением убедился — сар Штроук жив, и отделался без малейшей царапины. Выглядит бледновато, пусть и не настолько, чтобы гармонировать с пером, но вряд ли в случае со мной дело обстоит иначе.

— Радует, что нашему противнику досталось куда больше! — сказал Ранольд.

— Полагаете? — я посчитал его слова за ободрение.

Моему неопытному глазу казалось, что на вражеском фрегате не изменилось ничего. Разве что в его парусах появилось несколько дыр, а от нижнего из тех, что расположены на соседствующей с кормой мачте, и вовсе осталось немного.

Фрегат все также следовал нам наперерез, за ним держался его однотипник, и мы должны сойтись с ними намного раньше, чем с «Гордостью короны». Пессимизма добавляло и то, что остальные корабли нашей эскадры, завязнув в бою, остались далеко за кормой.

— Сарр Клименсе, уверен в этом! Кучненько в него наши яда легли! Смотрел и душа радовалась! Ну а что бы они хотели? Наш комендор на оба флота лучший! Так, книппелями правый борт заряжают. Ага, ага, — рассматривая диспозицию Ранольд усиленно вертел головой по сторонам, и даже поднялся на несколько балясин по вантам. — Все понятно. Наверняка сейчас дадут команду к повороту, и крутить мы будет на чистый зюйд.

И где тут было удержаться?

— Тебя хоть флотоводцем ставь!

— Да где уж мне! — проявил скромность Ранольд. — Прочитать способны многие, был бы опыт. Но составить хороший план — это к нашему адмиралу. Ни одного проигранного сражения! Видите, чем «Конгард» со «Альбертиной» занимаются?

— Ведут бой, причем не в равных условиях: вдвоем против трех.

Один из них корвет, на которых только почту развозить, как пренебрежительно выразился на вчерашнем ужине навигатор «Гладстуара», но тридцать орудий на борту наверняка представляют опасность.

— Сарр Клименсе, они развязали нам руки! Тяжко им приходится, согласен, но, если господин адмирал сумеет воплотить свои замыслы до конца, все закончится разгромом. Нет, какая же у Драувиста голова! И кто бы еще посмел раздробить свою эскадру по частям⁈ Ему бы всем ландаргийским флотом командовать! — сыпал превосходными эпитетами Ранольд. — Жаль, что у его величества наш адмирал не в фаворе. Знаете, сарр Клименсе, что произойдет дальше?

— Откуда бы мне?

— А я вам сейчас объясню! Мы разобьем строй, оставим их без ветра, потом займемся флагманом, и накажем его за то, что он уже поверил в победу! Если не случится что-то такое, чего предугадать нельзя.

Я смотрел на Ранольда и размышлял над тем, что, если бы судьба распорядилась иначе и он родился в знатной семье, то наверняка бы достиг немалых высот в том же военном деле.Тем обиднее было за себя.

Фрегат накренился, ложась на новый курс, вновь стал на ровный киль, и в тот самый момент дал залп, теперь уже левым бортом.

— Шансов мало: далековато даже для наших пушек! — измерил взглядом Ранольд дистанцию до «Гордости короны». — Но подойди мы ближе, и они смогут достать, а у нас пока другая задача.

— Сколько еще?

Вопрос был оформлен не до конца, но Ранольд понял отлично.

— Половина склянки, не больше.

«Пятнадцать минут, — перевел я с морского на привычный мне язык. — Успею».

— Наведаюсь на мостик.