Фатальное пророчество

Глава 19

Сквозь поднятую бурей пыль маячила удаляющаяся спина Мастера. Он несся в сторону толпы зверолюдов, будто стремился догнать свою смерть.

— Стой! — гаркнул я. — Они же тебя разорвут!

Он обернулся и, не сбавляя хода, проорал:

— Ромашка! Она в таверне!

Само собой, я побежал за ним. Хоть невеста у Андреса весьма своеобразная, но он ее любит, и… В общем, надо помочь.

— Погоди, я с тобой!

— Дворами! — ответил он и тут же сменил траекторию, устремившись между домов вглубь квартала.

Я попробовал уйти в инвиз, чтобы не стать жертвой зверолюдов, но не смог — мешал песок Рейвула. Плюнул и, задыхаясь от пыли, помчался следом.

Удивительно, но мы не наткнулись ни на одного дикаря. Андрес вел меня через бреши в оградах, колючие заросли, в общем, по тем местам, до которых враги еще не добрались. Но в просветах между домами, через которые виднелась дорога, я видел трупы, перевернутые телеги, слышал чьи-то пронзительные крики.

До трактира мы добежали за несколько минут. Зверолюдов здесь не было, и я вздохнул с некоторым облегчением. Но тут же понял, что поторопился: входная дверь болталась на одной петле и грозила вот-вот рухнуть. Мы с Андресом переглянулись — его глаза потемнели от тревоги.

Сорвав злосчастную дверь, мы ворвались внутрь и… замерли. Здесь все было разгромлено: на полу валялись перевернутые столы и стулья, стойка, за которой когда-то стоял Толстый Пью, а еще пару часов назад — Гауф, была с корнем вырвана. В стенах виднелись вмятины, неприкаянно болталась шаровидная люстра со светлячками.

Андрес бросился к лестнице, на ходу проорав:

— Наверх!

Вот как узнал? Походу, сердцем почувствовал.

Мы вихрем взбежали на второй этаж. Здесь обстановка была не лучше. Распахнутые двери, перевернутая мебель, разбитые лампы. В середине коридора на груде поломанных деревяшек раскинулись трупы зверолюдов, на одном из них лицом вниз лежала Ромашка. Из ее спины торчала ножка от табуретки, вогнанная, наверное, до самого сердца.

Андрес взвыл и кинулся к возлюбленной. Попытался перевернуть ее, но не смог: зубы девушки намертво вцепились в глотку мертвого дикаря.

— Милая… — прошептал Мастер.

Ее тело вдруг вздрогнуло, Ромашка отпустила свою жертву и, приоткрыв глаза, улыбнулась окровавленным ртом.

— Троих я… все-таки завали…

Голос прервался, голова ее запрокинулась, остекленевший взгляд застыл.

Я бестолково топтался рядом, не зная, чем могу помочь.

— Думал, она уже мертвая… — пробормотал Андрес. — Если бы знал, успел бы дать зелье.

Меня поразила бесцветность, абсолютная монотонность его голоса. Без эмоций, без интонаций. Он замолчал, неотрывно глядя на возлюбленную. Сидел, словно живое воплощение скорби, держа ее голову на коленях.

Прошло минуты две, нас коснулся легкий ветерок, и тело Ромашки растворилось в воздухе. Андрес посмотрел на меня, и я невольно поежился: его лицо превратилось в маску отчаяния.

Нечасто я сталкивался так близко с человеческим горем. Оно потрясло меня своей быстротой и необратимостью. Раз — и жизнь перевернулась.

Что тут сказать? Чем утешить? В горле стоял комок. Прокашлявшись, я мягко произнес:

— Полетели. Здесь больше нечего делать.

Сначала мне показалось, что он не слышит. Потом он поднял на меня глаза, нахмурился, словно пытаясь осмыслить сказанное мной. И решительно покачал головой.

— Нет. Это мой город. Я не отдам его этим тварям.

— Их слишком много, друг. Ты ничего не сможешь…

— Смогу, — перебил он. — Соберу ребят, мы тут все на уши поставим. Будем бить им в спину, мочить отставших, не дадим ни минуты покоя.

— Но…

— Улетай. Тебе точно не стоит здесь оставаться. А мы с друзьями повеселимся. Давай, до встречи.

Он встал и направился к лестнице. Шел неестественно прямо и как-то механически, что ли, словно заводная кукла. Н-да, корежит мужика не по-детски.

Проводив его взглядом, я отряхнулся от песка и попытался активировать свиток телепорта. Но интерфейс сообщил:

В настоящее время телепортация невозможна: точка телепорта занята

Чего-о? Что за ерунда⁈ На секунду я завис, пытаясь найти причину столь необычного сообщения, а потом попробовал снова. Раз, другой, третий — та же шняга. Система упорно отвечала одно и то же.

Мне удалось улететь в Мергус только с восьмой попытки. Тут же стало ясна причина необычного сообщения интерфейса: здесь происходило настоящее столпотворение. Едва я оказался на точке телепорта, как меня тут же пихнули сзади.

— Выходим, выходим, не задерживаемся, — бормотал стражник, который выпихивал прибывающих на площадь, методично работая руками, а порой и древком алебарды.

Я сделал несколько шагов, осмотрелся и поначалу даже не понял, что вижу. А потом… Твою дивизию! Вокруг стояли и сидели тысячи взрослых и детей с корзинами, тюками, сундуками. А за моей спиной появлялись все новые и новые переселенцы. Всюду стоял гомон, люди переговаривались, некоторые женщины что-то кричали и буквально бились в истерике. Это не могут быть беженцы с Каменистого Плато, там просто нет такого количества народа. Чтобы понять, что происходит, я стал прислушиваться к разговорам.

— Они подожгли деревню у околицы. Хорошо, мы в центре живем…

— Мой муж нас с сыном отправил, а сам решил остаться. Сказал, будет защищать село. Да разве против них выстоишь!

— Святой Теодар, я как глянула, чуть сознания не лишилась! Волосатые, шерсть черная, морда страшная. Еле успели упортоваться.

Она говорит о зверолюдах, нет сомнений.

Мимо, расталкивая толпу, прошла группа стражников. В одном из них я узнал Селтербейера. Подскочил к нему и спросил:

— Здоро́во, приятель, с чего такой аншлаг?

— А, это ты, — покосился он на меня. — Не до разговоров мне сейчас. Сам видишь, беженцы валом валят. Дикари напали разом, со всех сторон, на земли всех трех рас. Похоже, возвращаются времена Великого Плача.

Он дернул плечом и пошел дальше. Страж, шедший во главе группы, остановился и, перекрикивая толпу, заорал:

— Так, внимание! Сейчас все идете к западным воротам! Сразу за ними для вас поставлены шатры. Пока не нормализуется, будете жить там!

Я вспомнил палаточный городок, в котором когда-то встретил Маури. Похоже, он снова пригодился.

Стражники рассредоточились, помогая беженцам собрать тюки и показывая нужное направление. А я прижался к стене ближайшего дома — затопчут еще! — и задумался. Полчаса назад мне казалось, что атака на Каменистое Плато — единичная, и руководит ею папаша Хоррес. Но все оказалось иначе. Невероятно, чтобы вождь одного племени смог организовать дикарей по всем Пустошам. Нет, их подбил кто-то куда более могущественный. Например, Рейвул, как говорила Элхо. Или сам Теодар, вернее, его темная сторона.

Что мне это дает? Пока неясно, но чувствую, это может быть важно.

Поначалу я решил дождаться, пока народ схлынет, и спокойно пойти домой. Однако бардак не кончался: беженцы уходили к воротам, но ежесекундно прибывали новые. Я плюнул и стал протискиваться сквозь толпу. Не только площадь, но и прилегающие улицы были заполонены людьми. Как ни странно, не все они были элгионами: встречались и олнейги, и мениольцы. Видимо, бежали в спешке, использовав первый попавшийся свиток. Стражник у точки телепорта не предпринимал никаких попыток как-то отделить нашу расу от других. Перед лицом общей опасности все, казалось, стали одним целым. Никто не ссорился, не ругался. Мужчины с мрачными лицами тащили корзины и сундуки, женщины, держа за руки детей, шли следом и тихонько плакали.

Пару раз я заметил, как из харчевен и таверн повара выносили еду и раздавали беженцам. Те благодарили, некоторые молча кивали. Нескончаемый поток медленно двигался к западным воротам.

Вырвавшись на перекрестке из толпы, я решил сократить путь и направился к «Голубятне» через дворцовую площадь. Заодно прикуплю зелий. Скоро вечер, надо выспаться и завтра с новыми силами заняться поисками Баси. Удивительно, что я больше думаю о ее вызволении, чем об ужасе, творящемся вокруг.

— Не волнуйся, с ней все в порядке, — раздался сзади насмешливый голос. — По крайней мере, пока…

Я резко обернулся — передо мной стоял Упрехт. Те же покатые плечи, но тусклый еще вчера взгляд теперь переменился. Он пронзительно смотрел на меня, ожидая реакции. Хотя он не упомянул Басю, я как-то сразу понял, что валять дурака, типа «О ком ты говоришь?», не стоит. Поэтому просто спросил:

— Что тебе известно?

— Все. Пойдем к тебе, обсудим.

Мне показалось странным, что он нисколько не таится — ведь люди Андреса его ищут и, если случайно встретят, мало поганцу не покажется. Но его это, кажется, не беспокоит. Он вообще сильно изменился, в нем чувствовалась уверенность и сила. Даже набрался наглости, чтобы напрашиваться ко мне. Хорошо, пусть будет так.

Я направился к «Голубятне», на ходу пару раз обернувшись: Упрехт неотступно следовал за мной. Недалеко от трактира маршировал отряд гвардейцев: видимо, Грегор решил выделить людей на борьбу со зверолюдами. Дальше нам пришлось проталкиваться сквозь толпу растерянных беженцев. Их перепуганный вид красноречиво свидетельствовал о том, что нашествие дикарей продолжается.

Мы обогнули дворец, и я в удивлении тормознул: вместо привычного рынка на площади появилась огромная клумба. Причем какая-то… живая. В центре ее цветы были неподвижны, а по краям шевелились, изгибались, в общем, вели себя странно. Спросить у Упрехта, что это значит? Нет уж, обойдусь.

Мы вошли в трактир и поднялись в комнату. Мой нежданный гость без приглашения устроился на стуле. А я в задумчивости подошел к двери на балкон, и мое внимание сразу привлекла та самая клумба.

Сверху она выглядела совершенно иначе. Цветы в ней явно образовывали рисунок — фигуру, похожую на разрезанный на три части круг, с темнотой между ними. Карта Мидкора, я уже видел похожую в селении миридов. Правда, на этой символические Пустоши занимали заметно больше места. А земли королевств — напротив, меньше. Вдоль всей границы между владениями людей и дикарей было видно, как цветы пригибаются, словно растоптанные невидимой ногой, пытаются выпрямиться, но снова склоняются к земле и в конце концов падают. Масса побуревших, мертвых листьев и бутонов росла, а живых оставалось все меньше. Не было сомнений, что передо мной что-то типа магической интерактивной карты, показывающей, как со всех сторон наступают зверолюди.

Передернув плечами, я отошел от окна и сел на кровать, напротив Упрехта. Мы немного побуравили друг друга взглядами, после чего он коротко бросил:

— Твоя подруга у нас.

Сердце глухо стукнуло и на миг замерло. Но дыхание не сбилось, мне удалось ничем не выдать своего волнения. А услышанное, хоть я и ожидал чего-то подобного, действительно взволновало.

— У кого «у нас»?

— У меня и моих друзей. И что с ней будет — зависит от тебя.

Я молчал, лихорадочно соображая. Спрашивать что-либо поостерегся, торопить его — тоже. Нельзя показать, как важна Бася для моих планов. Иначе цену он задерет до небес. Жаль, что я так легко повелся на его слова там, на площади. Надо было делать вид, что знать не знаю принцессу. С другой стороны, тогда он мог бы просто смыться.

Пауза затягивалась, и я заставил себя усмехнуться.

— Ну и?

— Мне нужны главные ресурсы всех рас, — пролаял он.

— Чего-о⁇!!

Мне даже не пришлось притворяться: я и в самом деле был ошарашен и возмущен. Откуда он знает? И как смеет требовать их⁈

— Отрицать бесполезно, — усмехнулся Упрехт. — Они находятся у тебя.

— Да что за бред⁈

— После того, как ты предложил мне кровь в обмен на копию заклинания, я думал, думал, и наконец все сложилось. Когда некий Гермес был пойман охраной дворца в королевской сокровищнице, пропала Черная Жемчужина. Предлогом для нападения зверолюдов стало исчезновение Великого Ореха, хранившегося у Хорреса с давнишних времен. И случилось оно как раз в тот момент, когда ты был у них в плену. Солнцедар ты лично забрал у меня. А теперь твой клан захватывает замок, связанный с Изумрудным Яйцом.

Впечатляет. Я и не думал, что так наследил. Но сдаваться не собирался.

— Чушь. Надерганы какие-то не связанные между собой факты.

Он заржал.

— Ну да, и жемчужное озеро возникло на нейтральных землях тоже по непонятной случайности.

— Я причем⁈ Но мне интересно… Будь ты был прав, и главные ресы действительно были бы у меня — с какой радости, по–твоему, мне отдавать их за девчонку?

— С такой, что у вас любовь.

Я от души рассмеялся. Тут мужик явно хватил через край.

— Нет? — поднял брови Упрехт. — И ресурсов у тебя нет, и любви к миридке? Что ж, это несложно проверить. Не хочешь рассказывать сам, мы спросим у нее. У нас есть корга, так что выяснить правду у твоей подружки не составит труда.

— Что ты мне голову морочишь? — нахмурился я. — Думаешь, не знаю, что корги считывают инфу только с мертвых?

— Именно, — равнодушно кивнул он, и мне реально поплохело. — Если тебе эта девица не нужна, то нам тем более. Убьем ее и узнаем правду. Если я не прав, то буду искать в другом месте. Так даже лучше.

— Почему? — машинально спросил я, в то время, как в душе бушевала буря.

— Наш бог не какой-нибудь Рейвул, а сам Теодар. И он велел уничтожить миридов. Так что ее смерть мне только на пользу.

И тут я не выдержал. Напряжение, с которым я пытался скрыть, насколько для меня все это важно, прорвалось наружу. Заревев как раненый бык, я бросился на Упрехта. Он ловко отскочил и крикнул:

— А, все-таки она тебе дорога!

Секунда — и в его руках появился посох, инкрустированный четырьмя крутыми ресурсами. Он стукнул им по полу, на меня обрушилась волна типа взрывной и, перекинув через кровать, буквально впечатала в стену.

Потеряно 236 хитов

Я не стал дергаться — просто смотрел на его оружие. Оно было мне знакомо. Точно такой посох, помнится, был у шамана Бурлехуна. Вряд ли Упрехт осмелился бы стащить у него это оружие. Значит, тот лично передал ему свой посох. И если раньше в моей душе теплилась хоть небольшая надежда, что этот пройдоха блефует, разыгрывает собственную партию и хочет на этом подзаработать, то сейчас никаких сомнений не осталось — Бася у тинароллов.

Теперь, когда я сорвался, не было смысла притворяться. Этот гад уже понял, что Баська для меня важна. Но пободаться еще немного все-таки можно. Перемахнув через кровать, я снова подошел к окну и сказал:

— Допустим, я сумею найти для тебя главные ресурсы. Но их нельзя ни подарить, ни продать — только отнять силой или хитростью. Так что не пытайся меня уверить, что на них можно выменять девчонку. Ты просто хочешь заманить меня в ловушку. Не выйдет.

В глазах Упрехта мелькнуло удовлетворение. Что ж, я его понимаю.

— То, о чем ты говоришь, верно для торговых рас, — сказал он. — Но тинароллы и мириды освобождены от этого правила.

Я недоверчиво нахмурился, но тут же вспомнил: точно, я ведь беспрепятственно передавал ресы Басе. Значит, Теодар и его супруга не сочли нужным распространять столь важный закон на новые расы. Только при чем здесь этот сморчок?

— Допустим. Но ты элгион.

Упрехт торжествующе усмехнулся и снова ударил посохом об пол. Я напрягся, приготовившись к очередной «взрывной волне». Эх, не стоило мне становиться у окна, чувствую, сейчас окажусь на площади под балконом.

Но воздушного удара не случилось. Вместо этого Упрехт вдруг стал расти, черты его лица изменились, и через секунду передо мной предстал Бурлехун, шаман тинароллов. Сейчас на его поясе не болталось отрезанных голов, но это, без сомнения, был он. Тот же странный тюрбан на голове, тот же боевой раскрас на морде, те же серые руки с потрескавшейся, словно выжженной, кожей. Помнится, при нашей единственной встрече он намеревался меня убить. И теперь с явным удовольствием смотрел на мое изумление светящимися красными глазами.

Быстро взяв себя в руки, я ухмыльнулся.

— Даже так? А где же Упрехт?

— У нас, — голос у него тоже изменился, стал более низким и хриплым. — Я решил, что говорить с тобой будет удобнее в его облике. Но у меня мало времени, поэтому определяйся скорее.

— Подождешь, — зло пробурчал я и отвернулся к окну.

Оставлять вражину за спиной опасно, но сейчас я ему нужен, так что он не посмеет напасть. А вот видеть выражение моего лица ему совершенно необязательно.

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Мысли были в абсолютном раздрае, потому что в эти мгновения я вдруг понял: шаман прав. Бася нужна мне не только для того, чтобы усмирить Теодара. Я просто люблю ее. И все это время не хотел этого осознавать.

Потрясенный своим открытием, я, казалось, даже забыл дышать. Да, безусловно, так оно и есть. Едва появился риск больше никогда ее не увидеть, это стало совершенно очевидно. И я готов отдать все, лишь бы обезопасить ее, еще раз заглянуть ей в глаза, услышать мелодичный голос. Теперь, когда я понимал, что могу потерять ее навсегда, она стала для меня дороже всего — этих дурацких ресурсов, реального мира, даже жизни. В лепешку расшибусь, но ее спасу!

Бурлехун меня не торопил, но много времени на решение не потребовалось. Я повернулся к нему и коротко бросил:

— Гарантии?

Он пожал плечами.

— Как всегда — контракт.

Шаман смотрел на меня с легким удивлением. Я и сам чувствовал, что преобразился, словно осознание своего чувства сделало меня другим человеком. Готовым на все. Бурлехун, видимо, тоже это заметил, и теперь в его взгляде сквозило уважение, а не насмешка.

— Хорошо.

Контракт «Передача Гермесом шаману Бурлехуну Черной Жемчужины, Изумрудного Яйца, Великого Ореха и Солнцедара в обмен на освобождение принцессы Басхиоры» заключен.

— Жду тебя в течение суток, — внушительно сказал мой незваный гость, сунул мне в руки свиток и в следующую секунду растворился в воздухе.

Я тут же развернул бумагу — интересно, где они обитают — и поежился, прочитав:

Лицо Зла