Нэпман 10. Финал

Глава 4 Подготовка бурения

Остаток ночи прошел в напряженном ожидании.

Мы с Архангельским дремали по очереди, не выпуская из рук полевой бинокль и пистолет. Александров лично проверял посты охранения каждый час.

Старик-маньчжур, свернувшись калачиком на брезенте в углу технической палатки, спал безмятежным сном человека, получившего серебряные юани и нашедшего неожиданное покровительство у странных иностранцев.

С первыми лучами рассвета наш импровизированный лагерь ожил. Повар-китаец разжег походную печку, наполняя воздух ароматом рисовой каши и крепкого черного чая. Рабочие, нанятые в Цицикаре, молча курили дешевые папиросы, сидя на корточках у грузовиков.

Инженер Ли, выбравшись из своей палатки, первым делом направился ко мне с утренним рапортом:

— Доброе утро, товарищ Краснов. Курьер вернулся из Цицикара. Управление КВЖД одобрило наш запрос на дополнительное оборудование и материалы. Первая партия прибудет сегодня к полудню.

— Отличные новости, — я сделал глоток обжигающего чая из жестяной кружки. — Подготовьте площадку для разгрузки ближе к насыпи. Чем скорее начнем укрепление аварийного участка, тем безопаснее будет движение поездов.

Ли кивнул и отправился отдавать распоряжения рабочим. Как только он отошел на достаточное расстояние, ко мне подсел Архангельский с миской дымящейся каши.

— Старик не обманул, Леонид Иванович, — шепнул он, указывая взглядом на Ван Лао, который беседовал с Кравцовой, изображавшей интерес к маньчжурским травам. — Я тайком проверил его руки ночью. На пальцах характерные следы от нефти, въевшиеся в кожу. Он определенно имел дело с нефтепродуктами.

— Значит, природные выходы нефти действительно существуют, — удовлетворенно кивнул я. — Сегодня направим разведывательную группу по его указаниям. Но сначала дождемся оборудования и проведем подготовительные работы здесь.

После завтрака я собрал всю команду в технической палатке для детального инструктажа. Ли отправился проверять состояние железнодорожного полотна в сопровождении двух рабочих, что дало нам возможность откровенно обсудить настоящие планы.

— Товарищи, — начал я, расстилая на походном столе карту местности, — сегодня ключевой день нашей экспедиции. С прибытием бурового оборудования мы сможем получить конкретные доказательства наличия нефти. Но опасность также возрастает. Японцы усиливают наблюдение, а наш китайский инженер становится все более любопытным.

Архангельский указал на точку в двух километрах от лагеря:

— По словам маньчжура, в этой низине периодически появляется естественный выход нефти. Предлагаю направить туда разведывательную группу.

— Согласен, — кивнул я. — Кравцова и Перминов отправятся с маньчжуром якобы для геотехнических изысканий. Возьмите с собой оборудование для отбора проб и реактивы Вороножского. Если обнаружите нефтепроявления, зафиксируйте их, но не привлекайте лишнего внимания.

— Что с буровой установкой? — спросил Александров, сверяясь с планом лагеря.

— Размещаем у подножия насыпи, — я указал на небольшое углубление в рельефе, скрытое от посторонних глаз. — Маскируем под оборудование для укрепления земляного полотна. Бурение только ночью, под прикрытием шумов проходящих поездов. Днем проводим только легальные инженерные работы, чтобы не вызвать подозрений.

К полудню на горизонте показалась пыльная дорожка. Приближались три грузовика с оборудованием из Цицикара. Я узнал высокую фигуру Воронцова, стоявшего в кузове головного грузовика.

Подъехав ближе, Воронцов спрыгнул с подножки грузовика и крепко пожал мне руку:

— Товарищ Краснов, все доставлено в целости, согласно спецификации. Буровая установка разобрана на компоненты и замаскирована под железнодорожное оборудование. Даже Мышкин оценил бы нашу маскировку.

— Отлично, — я оглядел содержимое грузовиков, где среди брезентовых тюков и деревянных ящиков скрывалось бесценное оборудование для нашей настоящей миссии. — Разгружайте у подножия насыпи. Будем монтировать установку для «укрепления грунта».

Предрассветная дымка еще стелилась над маньчжурской равниной, когда наш лагерь наполнился суетой подготовки к важнейшему этапу экспедиции. Воронцов, приняв на себя руководство технической частью, деловито раздавал указания, сверяясь с чертежами и зашифрованными схемами.

— Главные компоненты буровой замаскированы под элементы свайного копра, — объяснял он, разворачивая брезент с тяжелого металлического механизма. — Официально мы забиваем сваи для укрепления железнодорожной насыпи. В реальности устанавливаем штангу бурового станка.

Рабочие, не посвященные в истинные цели экспедиции, деловито разгружали ящики с инструментами и металлические трубы, складывая их аккуратными штабелями у подножия насыпи. Инженер Ли, вернувшийся с утреннего обхода, с интересом наблюдал за разгрузкой, делая пометки в техническом журнале.

— Впечатляющее оборудование, товарищ Краснов, — заметил он, останавливаясь рядом со мной. — Я не ожидал, что для ремонтных работ потребуется такой серьезный инструментарий.

— Проблема намного серьезнее, чем казалось изначально, — ответил я с деланной озабоченностью. — Посмотрите результаты ночных измерений. Просадка грунта продолжается, и обычными методами здесь не обойтись.

Я протянул ему фальшивые данные, заранее подготовленные Архангельским с помощью специального измерительного журнала. Ли внимательно изучил цифры, его лицо становилось все более встревоженным.

— Четыре с половиной сантиметра за ночь? — он недоверчиво покачал головой. — Это же катастрофические темпы! При такой скорости просадки через неделю полотно деформируется настолько, что движение станет невозможным.

— Именно поэтому нам пришлось запросить специальное оборудование, — я указал на разгружаемые компоненты. — Будем укреплять грунт методом глубокого инъектирования цементного раствора. Для этого необходимо пробурить контрольные скважины и определить точную структуру проблемного участка.

Ли удовлетворенно кивнул, полностью принимая наше объяснение. Я мысленно поблагодарил Архангельского за блестящую фальсификацию данных. Легенда пока что работала безупречно.

Как только Ли отправился контролировать установку предупреждающих знаков вдоль железнодорожного полотна, я собрал ключевых членов экспедиции за технической палаткой, скрытой от посторонних глаз.

— Слушайте внимательно, — начал я, понизив голос до шепота. — У нас есть максимум сутки-двое, прежде чем японцы заинтересуются нашими работами вплотную. Необходимо за это время получить неопровержимые доказательства наличия нефти.

Я развернул план участка, где карандашом уже отметил ключевые точки.

— Бурение начнем сегодня ночью, после ухода Ли в лагерь. Для маскировки шума используем прохождение товарного состава по расписанию в двадцать три пятнадцать. Основную буровую установим здесь, — я указал на углубление у насыпи, скрытое от наблюдателей с холмов. — Воронцов, вы отвечаете за техническую сторону. Оборудование должно быть готово к двадцати двум часам.

— Буровая будет в полной готовности, — кивнул Воронцов. — Замаскируем под сваебойную установку. Днем начнем демонстративно забивать несколько пробных свай вдоль насыпи для поддержания легенды.

— Архангельский, вы руководите непосредственно бурением, — продолжил я. — По вашим расчетам, на какой глубине ожидать первые серьезные признаки нефтеносности?

— По структуре осадочных пород, наблюдаемых в обнажениях ближайших оврагов, первый перспективный горизонт должен залегать на глубине от ста восьмидесяти до двухсот двадцати метров, — ответил геолог. — Но при удачном стечении обстоятельств мы можем получить нефтепроявления и раньше, особенно если попадем на трещиноватые зоны.

— Значит, необходимо пройти как минимум двести метров, — подытожил я. — Воронцов, сколько времени займет бурение на такую глубину?

— При непрерывной работе и отсутствии осложнений — около тридцати шести часов, — ответил инженер. — Но в условиях маскировки, когда мы можем бурить только ночью, потребуется минимум три-четыре ночи.

— У нас нет столько времени, — я задумчиво потер подбородок. — Придется рискнуть и ускорить процесс. Александров, организуйте дополнительное прикрытие. Необходимо обеспечить возможность продолжения бурения и в дневное время, хотя бы частично.

— Можем использовать двойное прикрытие, — предложил Александров. — Днем проводим показательные работы по забивке свай в стороне от основной буровой, создавая достаточно шума для маскировки. Одновременно развертываем второй пост наблюдения дальше по линии, чтобы контролировать приближение посторонних.

Я удовлетворенно кивнул:

— Хорошо. Теперь о разведывательной группе. Кравцова, вы с Перминовым и стариком-маньчжуром отправляетесь к месту предполагаемого естественного выхода нефти. Официально для расширения зоны геотехнических изысканий. На самом деле, для подтверждения информации о поверхностных нефтепроявлениях. Если обнаружите что-то значительное, немедленно сообщите, но без лишнего шума.

— Понятно, товарищ Краснов, — кивнула Кравцова. — Для связи используем световые сигналы. Три коротких вспышки фонаря означают «обнаружена нефть», две вспышки «возвращаемся в лагерь», одна длинная — «опасность».

— Идеально, — одобрил я. — И последнее. Все должны четко знать, что делать в случае внезапной проверки японцами.

Я достал из планшета несколько сложенных листов:

— Здесь подробная инструкция для каждого члена группы. Основной принцип. Никто не проявляет нервозности, все действуют согласно легенде. Воронцов, вы при появлении японцев немедленно переключаетесь на демонстрацию свайных работ. Архангельский показывает результаты геотехнических изысканий, акцентируя внимание на проблемах с дренажем. Александров обеспечивает незаметное прикрытие буровой установки под видом размещения строительных материалов.

Мой инструктаж прервал внезапный окрик одного из рабочих:

— Товарищ начальник! Японский патруль на восточной дороге!

Я быстро свернул карту и кивнул собравшимся:

— По местам. Действуем строго по легенде. Как раз, проверка нашей готовности.

Наша группа мгновенно рассредоточилась, занимая заранее определенные позиции. Я неторопливо направился к разгруженному оборудованию, делая вид, что проверяю комплектность.

В утреннем мареве на восточной дороге действительно виднелся японский патруль. Трое вооруженных людей на мотоциклах, медленно едущих в направлении лагеря. Они остановились на холме примерно в полукилометре и заняли наблюдательную позицию, не приближаясь к нам.

— Не обращайте внимания, продолжайте работу, — негромко скомандовал я рабочим, нервно подглядывающим на японцев. — Это обычная проверка.

Воронцов тем временем организовал показательные работы по установке сваебойного оборудования вдоль насыпи, намеренно создавая впечатление активной деятельности. Архангельский с теодолитом проводил показательные измерения, время от времени делая пометки в журнале.

— Товарищ Ли! — громко позвал я китайского инженера. — Подойдите, пожалуйста. Нужно решить, где размещать основную платформу для буровой… то есть, для сваебойного оборудования.

Ли с готовностью подбежал, и мы углубились в обсуждение технических деталей, поддерживая образ обычной инженерной команды, решающей повседневные задачи.

К полудню подготовительные работы были в полном разгаре. Вдоль железнодорожной насыпи растянулись штабеля труб, металлических балок и ящиков с инструментами.

Рабочие под руководством Воронцова устанавливали треногу сваебойного копра, на самом деле замаскированную буровую вышку.

Кравцова с Перминовым и стариком-маньчжуром отправились на «разведку» к месту предполагаемого выхода нефти, прихватив с собой измерительные приборы и замаскированное оборудование для отбора проб.

Я остался руководить основными работами, периодически проводя показательные консультации с Ли, чтобы поддерживать легенду о чисто технической миссии.

— Обратите внимание на эту структуру грунта, — говорил я, показывая ему образцы почвы из шурфа. — Характерное чередование глинистых и песчаных прослоек создает идеальные условия для скопления грунтовых вод. При вибрации от проходящих поездов эта структура постепенно разрушается, что и приводит к просадке.

Ли внимательно изучал образцы, полностью погруженный в технические аспекты проблемы и не замечая истинной подоплеки наших работ.

— Согласен, — кивнул он. — Но почему именно на этом участке? Ведь структура грунта схожа на протяжении всей линии.

— В том-то и загадка, — я сделал таинственное лицо. — Возможно, здесь присутствуют какие-то особые химические соединения в грунтовых водах, ускоряющие процесс деградации. Именно поэтому нам необходимо глубокое бурение, чтобы выяснить истинную причину.

Ли задумчиво кивнул, полностью удовлетворенный объяснением.

К вечеру подготовительные работы были завершены. Основная буровая установка, искусно замаскированная под сваебойное оборудование, полностью собрана и готова к действию.

Чтобы не вызывать подозрений, мы демонстративно забили несколько пробных свай вдоль насыпи, создавая видимость обычных ремонтных работ.

Японский патруль весь день сохранял дистанцию, ограничиваясь наблюдением с холма. Но когда солнце начало клониться к закату, ситуация внезапно изменилась.

Красноватые лучи заходящего солнца окрашивали маньчжурскую степь в теплые тона, придавая окружающему пейзажу особую, почти мистическую атмосферу. Длинные тени от нашего оборудования причудливо растягивались по земле, напоминая гигантских механических пауков.

Я стоял у технической палатки, обсуждая с Воронцовым последние детали предстоящего ночного бурения, когда характерный рокот мотоциклетных двигателей нарушил вечернюю тишину.

— Японцы, — негромко произнес Александров, материализуясь рядом со мной. — Три мотоцикла, направляются прямо к лагерю. Судя по всему, официальная проверка.

Я кивнул, внутренне собираясь:

— Всем оставаться на местах. Действуем по плану. Воронцов, распорядитесь прикрыть брезентом буровые штанги. Александров, обеспечьте безопасность документации.

Три тяжелых армейских мотоцикла с колясками, подняв тучи пыли, остановились у границы нашего лагеря. В первой коляске сидел офицер в безукоризненной форме с двумя золотыми звездочками на погонах — капитан.

Его узкое лицо с тонкими усиками выражало холодную надменность. Ба, знакомые лица.

— Капитан Танака, — шепнул Александров, узнав офицера. Я уже и сам видел, кто к нам пожаловал.— Начальник разведывательного отдела. Опасный противник.

Я выпрямился и неспешным, уверенным шагом направился навстречу японцам. За моей спиной Воронцов отдавал тихие распоряжения рабочим, организуя маскировку наиболее компрометирующего оборудования.

— Добрый вечер, господа, — я намеренно обратился по-русски, хотя знал, что Танака прекрасно понимает мой язык. — Чем обязаны визиту? Приятно видеть вас снова, капитан.

Танака окинул меня цепким взглядом и ответил на безупречном русском:

— Капитан Танака, императорская армия Японии. Проверка документов и характера работ на стратегическом объекте. Не могу сказать тоже самое, господин Краснов.

Он спрыгнул с мотоцикла, демонстрируя безукоризненную военную выправку. Следом за ним спешились еще четверо солдат, вооруженных карабинами системы Арисака.

— Разумеется, — я сохранял невозмутимое выражение лица. — Инженер Краснов, техническая комиссия КВЖД. Проводим экстренные ремонтные работы на аварийном участке железнодорожного полотна. Все необходимые документы и разрешения у меня в технической палатке. Вы уже их видели в Харбине. Прошу за мной.

Пока мы шли к палатке, я лихорадочно просчитывал варианты. Самое опасное сейчас — позволить японцам приблизиться к замаскированной буровой установке или увидеть карты с отмеченными перспективными участками нефтеносности.

В палатке я передал Танаке папку с тщательно подобранными документами:

— Здесь официальное разрешение на проведение ремонтных работ от управления КВЖД, техническое задание и сопроводительные бумаги. Как видите, все в полном порядке.

Танака внимательно изучил документы, затем перевел пристальный взгляд на разложенные на столе чертежи:

— Эти работы выглядят слишком масштабными для обычного ремонта насыпи. Почему потребовалось столько людей и оборудования?

— К сожалению, мы столкнулись с серьезной проблемой, капитан, — я говорил спокойно и уверенно. — При инспекции обнаружена критическая просадка грунта под насыпью. Предварительные расчеты показывают, что без срочного укрепления возможно разрушение полотна при проходе тяжелых составов.

Я развернул на столе подготовленные Архангельским фальшивые данные с графиками просадки.

— Видите эту динамику? За последние две недели просадка составила около семи сантиметров. Это в три раза превышает допустимые нормы. При такой тенденции через десять-двенадцать дней полотно деформируется настолько, что движение станет невозможным.

Танака внимательно изучил графики, его лицо оставалось непроницаемым:

— И сколько времени займут ваши ремонтные работы?

— По предварительным оценкам, от недели до десяти дней, — ответил я. — Необходимо забить укрепляющие сваи, провести дренаж грунтовых вод и укрепить основание насыпи цементным раствором.

Танака отложил документы и внезапно заявил:

— Я хочу осмотреть ваше оборудование.

Мое сердце сжалось в комок, но внешне я сохранил невозмутимость:

— Конечно, капитан. Прошу за мной.

Мы вышли из палатки и направились к месту установки замаскированной буровой. Я заметил, что Воронцов, увидев наше приближение, начал демонстративно проверять сваебойный механизм, громко отдавая распоряжения рабочим на русском языке.

— Это стандартный сваебойный копер системы Кристи, — начал объяснять я, указывая на установленную треногу. — Используется для забивки опорных свай на глубину до пятнадцати метров. Вот здесь размещается ударный механизм…

Танака бесцеремонно перебил меня:

— А что это за трубы? — он указал на штабель буровых штанг, частично прикрытых брезентом. — Для свай они слишком тонкие.

Я почувствовал, как напряглись мышцы спины. Момент чертовски критический.

— Это дренажные трубы для отвода грунтовых вод, — ответил я невозмутимо. Даже с легким раздражением, как человек, которому надоели постоянные расспросы. — Они устанавливаются в специально пробуренные отверстия вокруг основных свай для создания системы дренажа. Стандартная инженерная практика при работе на водонасыщенных грунтах.

Танака подошел ближе и внимательно осмотрел одну из труб. Его тренированный взгляд разведчика явно выискивал несоответствия в нашей легенде.

В этот критический момент неожиданно вмешалась Кравцова, только что вернувшаяся с разведки:

— Товарищ Краснов! — воскликнула она, подбегая к нам с папкой в руках. — Мы закончили картирование восточного участка. Результаты крайне тревожные!

Она развернула перед нами карту, на которой были отмечены якобы обнаруженные участки просадки грунта вдоль железнодорожного полотна.

— Смотрите, просадка гораздо шире, чем мы предполагали изначально, — Кравцова говорила с естественным волнением профессионала, обнаружившего серьезную проблему. — Эти данные полностью подтверждают вашу теорию о водоносном горизонте, подмывающем основание насыпи.

Танака невольно заинтересовался картой, переключив внимание с подозрительных труб на новую информацию. Я мысленно поблагодарил Кравцову за своевременное вмешательство.

— Это действительно серьезно, — я качнул головой, изображая озабоченность. — Капитан, вы теперь понимаете масштаб проблемы? Речь идет о безопасности всего железнодорожного сообщения на этом участке.

Танака несколько мгновений изучал карту, затем перевел взгляд на Кравцову:

— Вы проводили измерения на восточном участке? Странно, что мои люди не заметили вашего присутствия там.

— Мы двигались вдоль дренажных канав, капитан, — спокойно ответила Кравцова, указывая карандашом на линии водоотводов на карте. — Рельеф местности скрывал нас от наблюдателей на холмах. К тому же, инструкции требуют максимально полного обследования всей прилегающей территории.

Ее объяснение прозвучало настолько убедительно и профессионально, что Танака просто кивнул, не найдя поводов для дальнейших подозрений по этому вопросу.

— Покажите мне этот аварийный участок насыпи, — потребовал он, возвращаясь к основной теме проверки.

Я повел японцев к шурфу, который мы вырыли у подножия насыпи. По моему незаметному сигналу Архангельский поспешил вперед, чтобы подготовить демонстрацию.

— Вот здесь, — я указал на обнаженный срез грунта, где отчетливо виднелись следы подтопления, искусно усиленные нашими манипуляциями. — Грунтовые воды размывают глинистые прослойки, создавая пустоты под насыпью. При прохождении тяжелых составов возникает вибрация, приводящая к постепенной просадке.

Архангельский, подыгрывая мне, опустил рейку в шурф и продемонстрировал скопившуюся на дне воду с характерными маслянистыми разводами:

— Обратите внимание на странный характер грунтовых вод, — произнес он, зачерпывая немного жидкости в стеклянную пробирку. — Эти маслянистые пленки указывают на химические процессы в почве, которые мы пока не можем точно идентифицировать.

Танака присмотрелся к пробирке, в которой действительно виднелись радужные разводы. Его глаза на мгновение сузились, словно он пытался разгадать загадку, но затем он просто кивнул, не высказав своих подозрений вслух.

— Сколько, по вашим расчетам, потребуется времени для завершения работ? — спросил он, выпрямляясь.

— При интенсивной работе около десяти дней, — ответил я. — Пять дней на установку укрепляющих свай и дренажной системы, еще пять на цементацию грунта и проверку результатов. Возможно, удастся ускорить процесс, если погодные условия будут благоприятными.

Танака обвел взглядом наш лагерь, задержавшись на замаскированной буровой установке:

— Странно, что такой серьезный дефект не был обнаружен при регулярных проверках китайскими инженерами.

— В том-то и проблема, капитан, — вмешался подошедший Ли, который до этого предусмотрительно держался в стороне. — Стандартные проверки ориентированы на визуальное состояние рельсов и шпал. Подземные процессы остаются незамеченными до критического момента. Именно поэтому наша комиссия проводит углубленное обследование проблемных участков.

Присутствие китайского инженера и его поддержка нашей версии явно произвели положительное впечатление на Танаку. Он коротко кивнул:

— Понятно. Продолжайте работы, но постарайтесь уложиться в минимальные сроки. Этот участок имеет стратегическое значение для перевозки военных грузов.

— Безусловно, капитан, — заверил я его. — Безопасность движения наш главный приоритет.

Танака отдал короткие распоряжения своим подчиненным на японском, затем повернулся ко мне:

— Мои люди будут периодически проверять ход работ. Настоятельно рекомендую придерживаться заявленного графика и не выходить за пределы согласованной зоны работ.

Под этой вежливой формулировкой отчетливо прослеживалась прямая угроза. Я кивнул с максимально серьезным видом:

— Разумеется, капитан. Мы строго соблюдаем все инструкции.

Когда японцы наконец уехали, подняв клубы пыли на грунтовой дороге, я собрал всех руководителей группы в технической палатке для экстренного совещания.

— Ситуация усложняется, — начал я, убедившись, что Ли занят с рабочими у насыпи. — Танака явно что-то подозревает. Его интерес к буровым штангам не случаен.

— Он профессиональный разведчик, — мрачно заметил Александров. — И хорошо знаком с горным делом. В его личном деле есть информация об обучении в Токийском горном институте.

— Нужно ускорить основные работы, — я обвел взглядом напряженные лица соратников. — Времени у нас меньше, чем предполагалось изначально. Бурение начинаем сегодня же ночью, как только стемнеет. Александров, усильте систему охранения. Расставьте посты по периметру с радиосигнализацией. При появлении японцев нам нужно минимум десять минут форы, чтобы замаскировать реальные работы.

— Будет сделано, — кивнул Александров. — Выставлю дополнительные секреты на подходах к лагерю и организую систему оповещения.

— Кравцова, — я повернулся к женщине, чье своевременное вмешательство спасло нас от разоблачения, — что удалось обнаружить в ходе разведки с маньчжуром?

Кравцова достала из полевой сумки небольшую металлическую фляжку:

— Старик не солгал, Леонид Иванович. В указанной им низине действительно обнаружен поверхностный выход нефти. Вот образец.

Она открыла фляжку, и в палатке распространился характерный запах сырой нефти. Темная маслянистая жидкость медленно стекала по стенкам сосуда.

— Настоящая нефть, — подтвердил Архангельский, принюхиваясь. — Судя по консистенции и запаху легкая, малосернистая. Очень хорошего качества.

Воронцов присвистнул:

— Если на поверхности такие выходы, то под землей должно быть целое море!

— Именно, — кивнул я. — И это дает нам дополнительное преимущество. Если японцы начнут слишком пристально интересоваться нашими работами, можем «случайно» обнаружить этот естественный выход нефти и использовать его как объяснение наших действий.

— Рискованно, — покачал головой Александров. — Тогда они точно поймут истинную цель нашей экспедиции.

— Это запасной вариант, — уточнил я. — На крайний случай, если нас прижмут к стенке. Главное сейчас — максимально быстро провести пробное бурение и получить неопровержимые доказательства наличия месторождения.

Мы еще около часа обсуждали детали предстоящей операции и меры безопасности. Затем, убедившись, что каждый четко знает свою роль, разошлись по позициям, готовясь к решающей ночи.

Сумерки постепенно сгущались над маньчжурской равниной. Прохладный ветер доносил ароматы степных трав и дымок от костров в далеких деревушках.

Над лагерем разливался густой запах борща из полевой кухни. Ужин перед ночной операцией должен быть сытным.

Я стоял у края насыпи, всматриваясь в темнеющее небо, где зажигались первые звезды.

Часы показывали девять вечера. До начала операции оставалось менее двух часов.