Г.Р.О.М. 3

Глава 12

Дальше действовали по плану, Глеба и Алибека я переключил на задачу проследить, куда направится выкинутый из машины Лесник, а затем — разойтись по своим местам, чтобы не нарушать алиби.

Тем временем мы с братом и Костей Левитаном сделали большой круг, покинули город по грунтовке и выехали на трассу. За городом заехали на одну из заправок и сделали вид, что якобы возвращаемся с рыбалки. Тачка редкая, а Левитан говорил громко, так что сотрудник заправки нас запомнит.

И что вообще шикарно — на въезде в город нас тормознули гаишники. Но они и сами были этому не рады, ведь пост усилен ОМОНом и дополнительными проверяющими, поэтому гайцы просто заглянули в багажник и под сидения, а не требовали взятку.

Оружия с собой мы не везли, все документы были, так что к нам не придирались. А ещё мы показали припасённую заранее рыбу. Правда, то, что она ещё вечером была замороженной и лежала в магазине, никто не заметил.

Один инспектор, усатый мужик, даже позавидовал пойманным рыбинам и обстоятельно спрашивал, где ловится такая большая. Главное — потом помыть багажник, чтобы не воняло ей. Отпустили нас быстро. И запомнили, что мы ехали в город, а не из него.

К тому, что нас остановят, я готовился, ведь в городе недавно была стрельба со жмурами, и милиция до сих пор ищет тех, кто причастен к разборкам на стадионе и у складов. Поэтому с оружием ходить опасно, гребут всех подряд.

Зато алиби мы закрепили, и можно смело ссылаться, что весь вечер и часть ночи мы провели на рыбалке, к произошедшему у банка убийству отношения не имеем…

Ярик изнывал от любопытства, глядя на кассету, я пока заставил его смотреть документы, а Костя считал деньги, проверял все пачки, чтобы не было фальшивок. Денег много, но фальшивых кукол не попадалось, все выглядят настоящими.

— Я, видать, совсем не тем занимался в бригаде, — Ярик хохотнул, листая бумаги. — Тут чего только не возили, и бабло шло на уровне.

— И выгодно, — медленно проговорил Левитан, глядя на деньги, — б-бабла столько.

Это баксы и юани, и их правда много, больше, чем Зиновьев хранил у себя в доме. Здесь не только остаток общака группировки, но и задаток за что-то, судя по документам. Но кому и за что, пока неясно. Возможно, это плата от китайцев, которую хотел заполучить Веселовский помимо этой кассеты.

Но вообще, Зиновьев с его друзьями занялся действительно выгодным делом. Эти продажные менты считали, что никто их не накажет и что братва побоится связываться с ними, поэтому за свои посреднические услуги в перевозках ломили нехилый процент.

Но китайцы и Мага платили, да и среди обычных бизнесменов хватало тех, кто предпочитал вывозить товар без лишней волокиты и просто башлял линейщикам, тем более, у тех был выход на таможню и погранцов. Можно сказать, перевозили всё под ключ.

Учитывая, что двое связанных с этим линейщиков убиты рядом с тем складом, в банде осталось не так много участников, и оставшихся оборотней в погонах мы вычислим. И конкретно эта цепочка поставок замкнётся. Появятся новые, но мы справляемся со всем этим по мере поступления.

Содержимое всех трёх ячеек ссыпали в одну сумку. В основном была валюта, неплохая сумма, больше, чем было в тайнике Зиновьева, она и занимала почти весь портфель. Почти две сотни тысяч баксов настоящими деньгами, не фальшивки, и сотня тысяч юаней…

А ведь если подумать, то Зиновьев и его продажные коллеги, замешанные в этой схеме, ну ещё китайцы и кавказская группировка сами профинансировали нашу операцию против них. За их деньги мы с ними и воюем.

Так что бабки пустим в дело, но осторожно. Расширяться надо постепенно, сохраняя качество и не отсвечивая. Пусть медленно, но верно мы идём вперёд.

Во второй ячейке находилась бухгалтерия группировки. Зиновьев, хренов педант, записывал всё, но там где явно провозили незаконные товары, он делал пометки, их ещё надо расшифровать.

Впрочем, мне не надо готовить эти материалы в суд, лишь бы фамилии были. Зато, если приспичит или кто-то из упомянутых здесь личностей окажется недосягаем, можно будет подпалить ему крылышки через всякие газеты. Журналисты сейчас могут поднять серьёзную бучу, и на такие сенсации они падки.

И третий трофей — видеокассета маленького формата. Сейчас ночь, но нам нужно найти и кассету-переходник, и работающий видик. В камеру вставлялась кассета маленького размера, но такую в видеомагнитофон не вставишь, нужен переходник — пластиковая коробка в форме обычной кассеты. В ней плёнки нет, зато в ней есть отсек, куда можно вставить эту маленькую кассету, и после этого посмотреть в обычном видике.

Такой переходник нашёлся дома у Кости, но у него не было и видика, а камера давно сломалась, а так бы посмотрели хотя бы в глазок. Видик был у Ярика, но он на своей квартире не появлялся, опасался, что там натыканы жучки, а то и растяжку кто-то поставил. Его враги с тех времён, когда он был в братве, никуда не делись. Да и его «коллеги» порой задаются вопросами, как так вышло, что он так просто вышел из команды.

Ну и на работу я пока не хотел ехать, потому что в конторе ночью дежурят менты, который когда-то набрал ещё первый глава фирмы Громов. С ними я контачил мало, только с теми, кого помнил по первой жизни, у остальных будут лишние вопросы.

Придётся ехать ко мне домой, но здесь снова возникла трудность — во всём районе не горел свет.

— Слушай, — Ярик хитро посмотрел на меня, — а этого Веселовского случаем не Чубайс крышует? Взял и свет вырубил, чтобы мы ничего не позырили, — он засмеялся.

— Не удивлюсь, — я хмыкнул и задумался. — Торопиться не надо, но до утра ждать не хочется, утром надо дальше по плану идти. Поехали тогда к Димке, он своих брата и сестру в лагерь сплавил, пока каникулы, один дома сидит. И он всегда поздно ложится.

— А вдруг д-девка какая-то у него? — забеспокоился Левитан. — А т-тут мы явились.

— Мы осторожно глянем, если что — свалим, — сказал я, — личную жизнь ломать не будем. Если не выйдет — ещё поищем.

В пятиэтажке, где жил Димка, свет горел только в одном окне — в его квартире. Я поднялся первым, прислушался, но услышал только стрельбу. Значит, парень дома один и смотрит какой-то боевик.

— О-хо-хо, — чуть поддатый Димка открыл дверь нараспашку, — заходи! Ух, да ты тут не один, Лёха! Ништяк, хорошо что пришли. Заходите, пацаны. Пф-пф, — он задумался и спросил: — Я тут брагу ставил, сегодня открыл, ничё такая получилась, хм-ф. Хлебнёте?

— Да можно, — я кивнул. — Я за рулём, а пацаны выпьют.

Не так много я знал людей, кто, увидев тебя на пороге посреди ночи, не будут допытываться что надо, а радушно пригласят в гости. Впрочем, Димка и приглашал к себе не всех, а только друзей.

На кухне стояли бутылки пива и огромная банка с бражкой. Приятно пахло жареной картошкой. Димка по-прежнему работал в депо, но на своих выходных теперь подрабатывал у нас вместо пения по паркам и кафе.

Я всё предлагал ему перевестись к нам на полную ставку, но он побаивался бросать депо. Причину он не говорил, но я понимал её сам — Дима боится, что когда уйдёт из депо, к нему будут вопросы у опеки. Они будут докапываться, как он содержит опекаемых брата и сестру без серьёзной работы, а Димка сильно опасается, что их заберут в детдом.

— А я тут кинчик смотрю, — он суетился, бегая между комнатой и кухней, — чёт скучновато стало и не спится, а тут вы.

Действительно, обрадовался. Но нам пока надо немного поработать. Я сделал знак Левитану.

— Димон, — сказал я, — нам тут по работе надо взглянуть кассету одну. Не против? А то у меня дома свет вырубили.

— Да без базара! — он махнул рукой. — Смотри, чё те надо, мешать не буду.

— П-покурим давай, — предложил Костя.

— Ага, можно… пф-пф-пф, — Дима вытер лоб и огляделся. — Куда я опять сиги дел?

Они вышли на балкон, Левитан плотно прикрыл за собой дверь. Телевизор включён, в видике со снятой крышкой установлена кассета, а на экране уродливый монстр орал от боли. Сразу узнал фильм — это «Хищник-2». В нём негр-коп выслеживал Хищника, преследуя по всему городу, а некогда грозный инопланетный охотник залечивал свои раны, спрятавшись в туалете.

Я нажал на кнопку, и кассета медленно вышла. Я положил её рядом и вставил другую прямо в переходнике.

— Ну чё там? — Ярик, как в детстве, сел вплотную перед телевизором.

— Видел бы тебя батя, — сказал я. — Сказал бы: зрение испортишь.

Он с усмешкой отсел. По экрану пошли помехи, и проявилась дата — 01.01.1995. Ярик заметно помрачнел, улыбка ушла сразу. Ну конечно, первого января 1995 года вовсю шёл штурм Грозного, ему тяжело вспоминать.

Но дата на камере явно выставлена неправильно, потому что на картинке показывали зелёный лес и озеро. Это лето, и, скорее всего, прошлый год, а не 95-й. Картинка очень цветная, яркая. Оператор перестал снимать пейзаж и направил камеру на шашлыки. Несколько шампуров лежало на блюде, на некоторых между кусочками мяса были наколоты резаные помидорки и перец, на других — только мясо. В микрофон камеры сильно дул ветер.

— Он чё, свою семейную хронику в сейфе хранил? — возмутился Ярик. — Сам себе режиссёр, мать его. Но я бы шашлычка такого пожрал.

Это не совсем семейная хроника. Я узнал озеро и стоящий на нём недостроенный дом. Именно здесь мы и грохнули Зиновьева, кстати, вон там, где стоит белый «крузак». Похоже, сам опер и держал камеру, а какой-то пьяный пузатый мужик в одних трусах, напевал, кривляясь перед камерой:

— Я всегда с собой беру видеокамеру! — при этом он размахивал двумя шампурами.

Показался другой, какой-то щуплый, с татухой на плече… ёпрст, это же опер Рустемов, крышевавший шалманы в городе. Но мы с ним уже покончили, он хоть и жив, но на нём двойная мокруха. Все думают, что он замочил своих подельников. Связан с ними? Или просто девок поставляет?

— Слабо? — спросил Рустемов и начал пить водку прямо из горла. И выпил, скотина, целиком всю бутылку.

Да уж, «Сам себе режиссёр» очень популярна сейчас, вот все участники записи и кидали такие фразочки про «слабо» или пели отрывок заглавной песни передачи.

Знал ещё двоих, запечатлённых на плёнке. Один — Измайлов, ныне покойный старший опер из линейного отдела железнодорожной милиции, убитый рядом со складами. И того, кто сидел рядом с ним с бутылкой пива, я тоже видел, и его прикончили за компанию.

Это вся их группировка, связанная с железнодорожными перевозками? Не считая отдыхавших тут девушек, само собой.

— Вот этот толстопуз, — Ярик показал пальцем на пузатого, танцующего с шампурами, — с таможни. Тот — тоже мент, а этот… вроде тоже с таможни. А этот вроде бы — дежурный по станции, он тогда за ящик коньяку Науму цистерну со спиртом дал вытащить.

— Да, целая группировка, — я кивнул. — Но всё равно, это обычная гулянка, такие записи в сейфе не хранят.

Но мысли на этот счёт были. Такие кассеты в камерах — многоразовые. Снял — переписал на обычную видеокассету на память, а на эту записываешь новое, стирая старое. И здесь вполне могли поступить так же, просто в начале остались куски самой первой записи.

По экрану пошли полосы, снег, картинка сменилась, дата изменилась на третье января. Снимали сауну, освещения не хватает, но видны девки в простынях, одна, пьяная и голая, начала по просьбе оператора трясти сиськами и смеяться. В сауне играл блатняк.

— Куда с камерой, б***⁈ — взревел кто-то рядом. — Ей же хана придёт! Нельзя ей в бане снимать!

Оператор развернулся, стало видно замотанного в простыню опера Зиновьева, бегущего к камере со злым видом. Опер — лысый, но плечи и грудь заросшие, как у гориллы.

С балкона раздался смех, Димка рассказывал какой-то анекдот и жестикулировал. Я немного перемотал вперёд на низкой скорости, потому что снова снимали еду, и я проголодался. Но скоро на изображении всё поменялось, я чуть забежал вперёд и промотал назад.

— Оба-на, — Ярик оживился.

— Это где? — спросил я, вглядываясь в интерьеры зала. — В Маньчжурии?

— Не, это в Харбине, там покучерявей, чем в Маньчжурке. Я там был с Настюхой, братан. Две тыщи баксов там спустил! Разводилово, в натуре! У них так-то такое запрещено, но если знаешь нужных людей, то привезут в то казино. Но там хрен выиграешь, отвечаю.

Кто-то держал камеру в руках, но как-то странно, будто то ли нёс её на ремне, то ли как-то ещё, но она периодически снимала ковёр и чьи-то ноги. Затем она резко приподнялась, и я понял — камера в сумке или портфеле, снимала через дырку. Не совсем скрытая, обычная, но в эти годы компактные камеры хрен найдёшь, только у спецслужб.

Раздался чей-то голос на китайском, он начал с кем-то спорить, но я не понимал ни слова. Камера резко повернулась вправо, захватив часть игорного стола с рулеткой. Какие-то китайцы: мужики и женщины, кто-то смеялся, играла музыка. Виден огромный рисунок китайского дракона на красной стене.

Камера снова сбилась, пошли полосы, вдруг крупным показался Зиновьев, который поправил галстук, и его взгляд посмотрел прямо в камеру. Знает, что там. Сам и снимает.

Затем камеру снова куда-то понесли, а после поставили на столик, изображение дрожать перестало. Всё заслонила бутылка коньяка, камера сфокусировалась на ней. Видно чьи-то отпечатки на стекле и надорванную этикетку.

— Убери! — Ярик махнул рукой, будто это могло помочь.

Бутылку вскоре убрали. Правда, камера, хоть и продвинутая, но всё же на дворе девяностые, а не двадцатые годы двадцать первого века, поэтому изображение так и осталось размытым. Автофокус работал через пень-колоду…

Дверь балкона открылась, вышел Димка, рассказывая взахлёб о работе, а Костя внимательно слушал.

— Ща, чайник забыл поставить, — оправдываясь сказал Димка и вернулся к своей истории: — И смотрю, он огляделся по сторонам и эту швабру за цехом спрятал. Потом домой упёр. Хух! — он вытер лоб.

— И чё? — медленно спросил Левитан.

— Так чё… пф-ф! Это был начальник депо, во-первых, а во-вторых — это швабра для мойки окон тепловоза с земли, у неё длина — метров пять. Нахрена он её украл — я ваще не догоняю! Пх-х! Чё он ей мыть собрался? У нас все воруют, а начальник больше всех! Даже щётки от тяговых электродвигателей ворует, а у него на даче всё освещение — от ворованных прожекторных ламп с тепловозов.

Ушли на кухню, а изображение наконец перефокусировалось. Ого, вот и Веселок, сидит за карточным столом. Но вид у КГБшника в отставке не такой импозантный, как обычно: лицо красное, редкие седые волосы торчат дыбом, а рот сжат. Руки, сжимавшие стакан с виски, чуть тряслись.

Камера хорошая, всё видно хорошо. Что-то зашумело, и тут изображение немного приблизилось. Похоже, Зиновьев повернул что-то в камере для увеличения. Зум не цифровой, поэтому картинка в чёткости почти не упала.

— Непруха, — заключил Ярик. — Карта не идёт. Играет в очко… на своё, судя по виду, — он хмыкнул.

— Это интересно, — тихо сказал я.

— И чё такого? Играет и играет, все играют.

— Он проигрывает, но играет дальше, — я смотрел за тем, что происходит. — Смотри… часы снял. Азартный игрок.

— В натуре, — Ярик согласился.

Крупье часы не принял, но вскоре за стол сел ещё один человек — пожилой китаец в дорогом костюме. Его видно только наполовину, но заметно, что запонки и зажим для галстука явно из золота. На лице очки, на руках — часы «Патек Филипп», и явно не подделка, а настоящие швейцарские котлы.

И он что-то начал говорить Веселку, улыбаясь. Тот аж вспотел, поднялся, зубы оскалил и ушёл. Кто-то хмыкнул, я думал, что Ярик, но в это камере. Значит, Зиновьев наблюдал за сценой, сидя неподалёку. И чего ты решил это записать? Приехал в Харбин, взял камеру, чтобы поснимать достопримечательности, но вдруг решил сделать скрытую съёмку компаньона? Из подручных материалов, потому что скрытой камеры не было, а китайцы доступ к своей системе наблюдения ему никогда не дадут.

А китаец посмотрел на крупье и что-то сказал, тот начал испуганно кланяться. Затем китаец в костюме направил усмехающийся взгляд прямо в камеру. Ну да, он должен быть в курсе. Иначе бы охрана казино выгнала бы Зиновьева пинками под зад, за такими вещами следят.

Но интересная тактика: и компромат на Веселовского дают собрать, но сами как бы и не при делах. Хитрые гады.

— Я всё равно не догоняю, — тихо сказал Ярик, — ну и чё такого, что играет?

— Смотри дальше.

Веселовский вернулся, достал из кармана пиджака ручку, но она не писала. Китаец с улыбкой подал ему свою, наверняка какой-нибудь «паркер», ещё и золотой. И тут Веселовский что-то написал, китаец осторожно сложил лист, убрал в карман и пожал бывшему чекисту руку.

Он ушёл, а девушка-китаянка в очень коротком синем платье принесла Веселовскому ещё крышек. Судя по всему, в первой партии же он выиграл и заулыбался, но тут камера сбилась и снова начала снимать пол.

— Чё, Семёныч, карта прёт? — спросил кто-то рядом с камерой.

— А мне всегда прёт! — отозвался второй.

Оба голоса были мне знакомы. Семёныч — это Владимир Семёнович Веселовский, а спрашивал, похоже, сам Зиновьев, голос грубый, его. После этого запись прервалась, и дальше на кассете показывался только сплошной белый снег, больше ничего не было записано до самого конца.

— Смотри, братка, — сказал я, наклоняясь к Ярику. — Веселок — безопасник, по факту — проводит нелегальные операции для филиала банка, отжимает бизнесы, отмывает бабки, запускает всякие схемы. Раз он в регионе тут мотается на новом «Мерсе», значит, ему доверяют. Иначе бы не отправили сюда в одиночку. Значит, делает большие деньги.

— Ну, — он посмотрел на меня.

— Но он, смотри, — я отмотал запись на начало игры, — красный как рак, волосы дыбом, чуть ли не руки трясутся. Да он котлы свои снимает, погляди. Он сильно проигрался, брат. Думаешь, банк после такого оставит его на должности? Да они его закопают. Кто знает, что он китайцам передал. Таких людей на такую работу не то что не берут, это всё равно, что с наркоманом общий бизнес делать. Только тот за дозу любого сдаст, а этот — чтобы отыграться. У тебя в братве не так разве было? Но он хитрый, КГБшник же, поэтому и не спалился до сих пор.

— Ну да, — Ярик почесал лоб, — так-то это косяк, что так играет. У нас бы предъявили за такое.

— Особенно после этого, — я отмотал до момента, где Веселок писал бумагу, — что там у него? Долговая расписка? Или обязательство, что он подыграет китайцам? Или какая-то информация про банк? В банке сразу выводы сделают, как увидят, поймут, что верить ему нельзя, и что он возвращает долги китайцам. Значит, может играть в их пользу, для их выгоды, в ущерб банку. А что это за китаец? Явно какой-то бандит. Причём не последний. Может даже «голова дракона», как их паханы называются. И главное — в курсе, что Зиновьев снимает, но позволил это. Возможно, Веселок как-то Зиновьева прижал, пока они оба в Китай ездили, а китайцы хотели с ментом работать, а не Веселовским. Вот и разрешили это сделать.

— А что Зиновьев? — Ярик нахмурил лоб. — Мент тот, которого ты замочил. Чё он тут делает?

— Так чего, он был жадный, но не дурак.

Я нажал на кнопку, и видик выплюнул кассету. Я её убрал в портфель, а на место вставил кассету с «Хищником».

— Возможно, он свёл Веселка с китайцами, поэтому и поехали с ним в Харбин. Или Веселовский от него это потребовал и нашёл какой-то компромат, может, с наркотой связанный, а тот решил подстраховаться. Но, я думаю, опер полагал, что Веселовский может от него избавиться, когда получит контакт с китайцами напрямую, вот и сделал запись. Его же не трогали, пока он нам не попался. А Веселок, похоже, тогда расслабился, думал, что раз другая страна, то и никто его не знает, но проигрался. Но китайцы — не дураки оказались, сразу взяли в оборот. Такая вот работа, брат, расслабляться с такими людьми нельзя.

Вот и понятно, чего Веселовский хотел залезть в ячейку. И про деньги, возможно, знал, а сумма серьёзная, и про кассету Зиновьев наверняка ему сказал. А тут не только родной банк его накажет, если узнает, какой он игроман. Банк «Старт» ведь тоже должен быть в курсе, что их конкурент ведёт бизнес в регионе, и сразу, как только заполучит кассету, использует её против врага.

— А чего же Зиновьев тогда дурью торговал, раз столько бабла в ячейке? — Ярик смотрел на меня.

— Так бабло-то не его, а из общака. А с барыг всё ему лично приходило, и немало выходило. Он не дурак… просто жадный, это его и погубило.

— Так чё, плёнку в банк, и всё, про Веселка забываем, а через девять дней помянем? — он криво усмехнулся.

— Можно и так, — я кивнул. — Но тогда банк пришлёт другого додавить Александрова, а новый безопасник начнёт выяснять, куда предшественник делся и кто его подставил. Может выяснить что-то про нас. Так что можно сделать хитрее.

— И как?

— Догадаешься? — я усмехнулся.

Ярик поднял глаза к потолку, крепко задумавшись. С кухни послышался свисток, это вскипел чайник. Сидим здесь уже долго, пора переключаться на другую задачу.

— Я понял, — брат посмотрел на меня хитрым взглядом. — Надо как-то заманить Веселка поиграть в казино, чтобы он проигрался и сделал как нам надо? А плёнка — на всякий случай. Если будет зарываться — потопим в любой момент.

— Вот чего ты в школе так плохо учился? — я хлопнул его по плечу. — Умный же, когда надо.

— Я там спать всегда хотел, — он засмеялся.

План дерзкий, но интересный, надо бы подумать, как это провернуть лучше. Но Ярик прав — плёнка остаётся резервным вариантом, если Веселовский будет наглеть.

Пока же можно воспользоваться знанием о его слабости и самой его слабостью, а если заартачится — пустить плёнку в дело, чтобы окончательно от него избавиться.

Нам всё должно приносить пользу, а в особенности — слабости врагов. Они даже помирают не просто так, а тащат за собой других бандитов.

Но надо всё продумать. У нас под боком не один Веселовский, у нас ещё китайцы и люди Маги, и мы их ещё не рассорили до конца. У нас пороховая бочка, рядом с которой тлеют угли, но нужен ещё ветерок, чтобы это всё разгорелось и рвануло…

Чтобы не выглядело подозрительно, мы посидели у Димки ещё, пока он не начал зевать, и поехали дальше. Идём по списку, нам же ещё нужно вернуть машину мошенникам и продолжить цепочку.

Побитый Лесник нам пока не нужен, тем более, он залёг у любовницы, как передал Глеб. Так что мы направились домой к его напарнику — мошеннику Костику, мозгу этой пары. Интересно, это Костик спланировал убийство охранника? Или сам Лесник решил идти ва-банк? Выясним.

Жил Костик в сталинке прямо на улице Ленина, которая ему досталась от бабки. Номер квартиры мы выяснили ещё пару дней назад, когда я просил Седова дать расклад на этих бандитов. Разве что припарковались подальше, во избежание возможных свидетелей, вдруг придётся решать иначе.

Мне сразу не понравилось, что дверь в квартиру была приоткрыта. Оружия у нас при себе не было, потому что ходить с оружием в городе в дни, когда ОМОН шерстит всех и вся, опасно. Да и нас бы повязали ещё на трассе.

Но стрелять не пришлось. Ни одна лампа в квартире не горела, но во дворе работал уличный фонарь, и он давал свет в квартиру. Так что хорошо видно, что Костик лежал на диване, в цветном халате, будто только что вышел из душа.

Глаза широко открыты, прямо во лбу — рана, а белые обои позади него забрызганы тёмными пятнами. Я не судмед, но явно, что убили его несколько часов назад, ещё когда было светло. До самого ограбления, значит, сразу, как только я сказал номера ячеек.

— Валим, — тихо сказал я.

А то не хватало попасться в квартире с трупом.

Значит, Лесник сегодня в ударе, убил ещё напарника, думая, что заполучит нечто очень серьёзное.

Оптимист он, конечно, с чего-то он решил, что в ячейке серьёзный приз, раз всего за одну ночь замочил уже второго человека. И это только те трупы, которых я сам видел. Это всё из-за тех денег?

Или дело в другом? Надо проверить, не вышел ли на него сам Веселовский? Он вполне мог нанять не только боевую команду для серьёзной операции, но и таких хитрецов, а эти двое решили…

Нет, не думаю. Недооценивать Веселка я не хочу, но Костик и Лесник сейчас для всех мелкие мошенники. Это я знаю их потенциал, потому что видел их в первую жизнь, остальные об этом знать не могут.

Но мы идём дальше. Ничего не изменилось.

Мы шли к моей машине, но добирались до неё по отдельности, разными проулками. Я пришёл первым, подождал остальных и набрал номер Лесника на мобиле.

— Слушаю, — ответил тот вскоре. Голос был неуверенный.

— Чё, падла, кинуть меня решил с банком? — грубо спросил я и подмигнул парням. — Думал, я не узнаю?

План продолжался, он не нарушился. Просто надо его немного скорректировать.