Гепан: Второй контакт

Глава 4

Каэлиан Р’Торн парил посередине огромного зала созерцания, окружённый холодным голубым светом, льющимся с массивного купола. Каменные стены зала были испещрены древними гравировками — письменами Элдарианцев, запечатлевшими их историю, надежды и отчаяние. Мрачное сияние от псионических кристаллов, встроенных в стены, оживляло угрюмые тени, которые будто бы шептались друг с другом в безмолвии.

Каэлиан, скрестив ноги, казался статуей в этом безмолвном храме — его лысая голова сияла в тусклом свете, а черты лица выражали сосредоточенную твердость. Его глаза были закрыты, но псионическая энергия, струившаяся вокруг него, словно всполохи звездного ветра, делала каждый его вдох и выдох осязаемым.

Он слушал.

Глубоко, за пределами физического мира, в бескрайнем океане космоса, звучала едва уловимая мелодия вселенной. Каэл умел различать эти вибрации, этот пульс, что был как дыхание самого мироздания. Обычно он был ровным, спокойным, успокаивающим. Но сейчас... он слышал нечто другое.

Далеко, в неизведанных уголках галактики, где свет звезд едва дотягивается до поверхности планет, что-то шевелилось. Древнее зло, забытое временем, медленно пробуждалось. Эти движения были еле ощутимыми — словно камешек, упавший в безмятежное озеро, оставлял на воде крошечные круги. Но для Каэлиана этого было достаточно.

Он сжал пальцы.

— Нет... — пробормотал он, его голос эхом отразился от стен зала. — Еще слишком рано.

Его сознание стремительно погрузилось в глубины псионического поля. Пространство вокруг него стало вязким и тяжелым, будто он шагал сквозь жидкий металл. Там, за барьерами реальности, мерцали тени прошлого и будущего, но всё, что он видел, было затянуто густой пеленой. Это было знаком того, что кто-то или что-то вмешивалось в поток времени.

Он открыл глаза. Его взгляд был наполненным не только осознанием масштабов надвигающейся беды, но и горечью от её неизбежности.

Каэлиан Р’Торн — высокий, стройный Элдарианец с холодной, но благородной внешностью. Его бледно-серая кожа кажется слегка сияющей в тусклом свете. Глаза Каэла светятся мягким фиолетовым светом, как напоминание о его невероятной псионической силе.

После освобождения от влияния Сверхразума Каэл стал ключевой фигурой в истории своего народа. Он не просто помог людям победить Сверхразум в той страшной войне — он стал символом силы и надежды, вдохновляя тех, кто сражался за свободу. Когда битва была завершена и человечество вместе с Элдарианцами одержало победу, Каэл возглавил свою расу, начав путь к возрождению.

Элдарианцы нашли новый дом — планету на краю галактики, похожую на их утраченный материнский мир. Она казалась идеальным местом для новой жизни: спокойная, с чистой атмосферой и богатой природой. Здесь они основали своё поселение, надеясь заложить фундамент для нового будущего. Элдарианцы думали, что, избавившись от гнёта Сверхразума, смогут вернуться к прежней гармонии.

Но вскоре выяснилось, что их плата за псионические способности была чудовищно высокой. Ни один Элдарианец не мог умереть от старости — их жизни казались бесконечными. Однако они не могли и продолжить свой род: каждый Элдарианец был последним звеном своего генетического кода. Это осознание стало страшным ударом. Бессмертные, но обречённые на вымирание, они оказались в тупике.

Первое столетие на новой планете прошло относительно спокойно. Элдарианцы адаптировались, изучали свои способности, пытались найти ответы на вопросы, которые поставила перед ними их уникальная судьба. Однако со временем вечная жизнь привела к апатии. Бессмысленность существования становилась всё очевиднее. Многие говорили о необходимости смирения, о том, что их вечность — это шанс исправить ошибки прошлого, искать гармонию и помогать другим расам.

Но не все Элдарианцы соглашались с таким взглядом. Все больше появлялось Элдарианцев, которые видели в своих способностях инструмент для господства. Они жаждали большего: власти, силы, контроля. Словно эхом прошлого, в их речи стали звучать призывы активировать материнский корабль Элдарианцев — огромный крейсер, который мог создавать ноль-переход, давно покоился на орбите планеты, окружённый мощными энергетическими барьерами.

Каэл пытался удержать свой народ от катастрофы. Он напоминал им о том, какую цену они заплатили за свободу, о миллиардах жизней, потерянных в войне с Сверхразумом. Он говорил, что их вечность — это дар, но и бремя, что их задача не разрушать, а сохранять. Его слова находили отклик у части Элдарианцев, но эти голоса становились всё тише.

Ситуация изменилась, когда появился новый лидер Вайрек Н'Санн. Вайрек был одним из самых выдающихся Элдарианцев своего времени — мудрый, талантливый, с острым умом. Но его амбиции и жажда власти привели его к запретным исследованиям псионики. Вайрек верил, что судьба Элдарианцев — это править вселенной, а не прозябать на забытой богами планете. Его убедительные речи и мощное присутствие сделали его лидером недовольных. Он говорил о том, что их раса обречена на вымирание, если они не начнут действовать. По его словам, их предназначение — править галактиками, подчиняя себе другие расы. Этот лидер возглавил движение, которое хотело возродить Сверхразум. Он утверждал, что только восстановление артефактов и активация корабля могут вернуть их расе величие. Вайрек убежден, что Элдарианцы упали из-за слабости Каэла и других, кто отказался от своей истинной природы. Он считал Сверхразум не врагом, а утраченной частью их сущности. По его мнению, восстановление Сверхразума и объединение с ним — это единственный способ возродить их расу и дать ей будущее.

Общество Элдарианцев раскололось. Меньшинство осталось верно Каэлу. Они всё ещё верили в мирное будущее, хотя сами не знали, как его достичь. Большинство же последовало за новым лидером, который отправился на материнском корабле искать артефакты Сверхразума.

Каэл чувствовал себя опустошённым. Все его усилия, его надежды и мечты о мире разрушились. Он остался с теми немногими, кто ещё верил в него. Теперь его цель изменилась: он знал, что не может позволить своему народу вновь стать рабами даже собственного амбициозного лидера. Он готов был сделать всё, чтобы артефакты остались скрытыми и чтобы галактика не повторила прошлых ошибок.

После уничтожения Сверхразума на месте его падения остался загадочный артефакт — объект, который, как поняли Элдарианцы, вобрал в себя сущность Сверхразума. Этот артефакт был больше, чем просто остаток разрушенного врага. Он излучал мощную, пугающую энергию, которая притягивала и одновременно отталкивала. Каждый, кто приближался к нему, ощущал давление, как будто сам Сверхразум, даже мёртвый, продолжал внушать страх и влиять на их разум.

Элдарианцы понимали, что артефакт нужно уничтожить. Но каждый раз, когда они пытались это сделать, их накрывала волна сомнений, как будто их связь с Сверхразумом, хоть и разорванная, всё ещё удерживала их. Они чувствовали, что сущность Сверхразума, его интеллект, мощь и ненасытное стремление к контролю, всё ещё заключены внутри артефакта. И это знание парализовало их.

Они были псиониками, но даже их силы не хватило, чтобы уничтожить объект. Вместо этого они приняли трудное решение. Они разобрали артефакт на четыре части, каждую из которых запечатали в мощных энергетических барьерах. Эти фрагменты, теперь называемые осколками Сверхразума, стали источниками огромной силы, но также и огромной опасности.

Четыре самых сильных Элдарианца, преданные своему народу и движимые желанием предотвратить возвращение Сверхразума, вызвались взять каждый по одному осколку. Эти четверо были псиониками невероятной мощи, но даже им было страшно. Чтобы гарантировать, что никто никогда не сможет найти все части, они попросили материнский корабль Элдарианцев открыть для них случайные ноль-переходы в самые отдалённые уголки галактики.

Каждый из них отправился в путь где спрятал один из фрагментов. Их корабли покинули свои маршруты, исчезая в неизвестных пустошах и в тайных, забытых мирах. Легенда гласит, что на каждой из этих заброшенных планет, у каждого артефакта, они сложили последний обет. Один за другим, в мраке безмолвия космоса, эти бессмертные добровольно прервали своё существование, чтобы стереть любые следы к реликвиям. Их энергия, соединённая с артефактами, наложила на них могучие барьеры, которые могли бы выдержать разрушение планет.

Материнский корабль после этого стёр все записи о направлениях, куда отправились осколки. Ни один Элдарианец, даже сам Каэл, не знал, где они находятся. Казалось, что секрет навсегда утратился, и галактика могла вздохнуть с облегчением.

Но через несколько столетий все изменилось. Вайрек знал, что без карты, указывающей на местоположение осколков, его цель недостижима. Долгие годы он исследовал технологии материнского корабля, проводил псионические ритуалы и манипулировал его искусственным интеллектом. И наконец, после множества попыток, ему удалось извлечь данные из стертых архивов. Он создал карту, которая указывала путь к каждому из четырёх осколков.

Когда остальные Элдарианцы узнали об этом, их охватила паника. Они понимали, что объединение осколков приведёт к возрождению Сверхразума, и этот кошмар вернётся, чтобы уничтожить всё живое. Отважная группа Элдарианцев, верная идеалам Каэла, решила действовать. Они сумели выкрасть карту с материнского корабля и сбежать с планеты.

Погоня была неотвратима. Вайрек отправился за ними, используя всю мощь материнского корабля. Беглецы успели скрыться, но их дальнейшая судьба неизвестна. Говорили, что карта была уничтожена или спрятана так, что даже её создатель не мог бы её найти.

Однако материнский корабль, ведомый неукротимой волей своего нового хозяина, не остановился. Теперь он скользил по звёздным путям, охотясь за фрагментами Сверхразума. Сама карта стала ключом к судьбе всей галактики: если она попадёт в неправильные руки, возвращение Сверхразума станет неизбежным.

Каэл остался один. За столетия его некогда могучая раса Элдарианцев истончилась до едва различимого шепота в галактической песне жизни. Одни его собратья пали в боях, другие были поглощены своими амбициями и отправились на поиски осколков Сверхразума, охваченные иллюзиями былого величия. А Каэл выбрал иной путь — путь хранителя.

Его убежище располагалось в самом сердце мертвого космоса — в области, где не было звезд, не было планет, и даже свет сам по себе казался чужеродным явлением. Эта секретная база, спрятанная среди развалин древней цивилизации, была последним прибежищем для того, кто решился противостоять надвигающейся тьме.

Были и другие хранители, последние последователи Каэла. Они пытались помогать другим расам, учили и направляли их.

Каэл жил один, окруженный лишь бесчисленными воспоминаниями. В пустоте он улавливал слабые сигналы, размытые звуки и образы, которые нельзя было описать словами. Это были отголоски прошлого, настоящего и возможного будущего. Он изучал их, пытаясь понять, что же грядет.

И вот однажды, в этой полной тишине, его разум ощутил тонкую пульсацию — отголосок беды. Каэл поднял руку, и рядом с ним засветился небольшой кристалл, парящий в воздухе. Этот кристалл был его последней связью с Лучиком, псиоником, которая навсегда изменила судьбу человечества и Элдарианцев.

Лучик была самым могущественным псионикой, которую когда-либо знало человечество. Во время последней битвы со Сверхразумом она объединила сознания Элдарианцев в единое целое, создав невиданную доселе гармонию. Благодаря этой синергии они сумели сломить власть Сверхразума.

Лучик не долго оставалась среди живых. Ее способности развились до такой степени, что она перестала быть просто человеком. Она шагнула за пределы физического существования, слилась с единым псиполем вселенной — бескрайним океаном разума, связывающим все живое. Ее тело не выдержало такой трансформации и исчезло, оставив лишь сияющий кристалл, который она вручила Каэлу, прежде чем уйти.

— Этот кристалл — моя якорь, моя связь с этим миром, — сказала она тогда. — Через него я смогу направлять тебя. Но не часто. Моего времени здесь почти не осталось. Каэл, настанет день, когда тьма вновь поднимется. И только ты сможешь остановить ее.

С тех пор прошло много веков. Лучик изредка являлась Каэлу через кристалл, предупреждая его о событиях, которые могли изменить судьбы галактики. Иногда это были лишь образы или едва слышимые слова, а иногда — четкие наставления.

Но теперь, ощутив новый всплеск энергии, Каэл почувствовал что-то иное, более темное и пугающее. Он коснулся кристалла, и тот засветился мягким голубым светом.

— Лучик… — прошептал он, словно боялся потревожить спящую душу.

В ответ раздался еле слышимый голос, от которого веяло теплом и силой одновременно:

— Каэл… тьма пробуждается. Они близки к тому, чтобы найти карту. Если они соберут все осколки, все будет потеряно. Ты должен найти ее первым. Но время против тебя.

— Где искать? — спросил он, сжимая кристалл.

Лучик не ответила сразу. Она будто пыталась проникнуть через неведомые барьеры времени и пространства.

— Надежда ещё есть. Иди на край звезд, к умирающей системе. Там, в свете гаснувшей звезды, ты найдешь ответы. Грядёт время выбора, Каэл, — её голос был одновременно мягким и неумолимым, как дыхание звезд. — Тьма никогда не уходит навсегда. Она лишь затаивается, чтобы ударить сильнее. Ты знаешь это.

— И ты знаешь, что я не смогу остановить это один, — прошептал он, ощущая, как сердце сжимается от тяжести.

— Ты не один, — ответила она. — Но ты должен найти тех, кто поверит в свет так же, как ты.

Свет кристалла потускнел, и голос стих, оставив Каэла в одиночестве.

Каэл опустился на колени. Он чувствовал груз ответственности, который теперь давил на него с новой силой. Лучик всегда была его маяком, но теперь ее слова звучали как последние предупреждения перед катастрофой.

Ему предстояло выйти из изоляции, раскрыть секрет своего существования, возможно, даже обратиться за помощью к людям — к тем, кто не раз доказывал, что в самых темных временах они могут быть светом.

Впрочем, он понимал, что не все захотят помочь. Кто-то мог воспользоваться его знаниями, кто-то — уничтожить его ради тех тайн, которые он хранил. Но у него не было выбора. Сверхразум не должен возродиться.

Каэлиан Р’Торн открыл глаза, тяжело выдохнув. Эхо его клятвы ещё звенело в воздухе зала созерцания. Но долго медлить было нельзя. Его интуиция, подпитанная тысячелетним опытом и псионической связью с полями вселенной, твердило одно: он должен действовать немедленно.

Он медленно поднялся, его движения были грациозны, но в них читалась тяжесть — не от усталости, а от понимания всей ответственности. Полупрозрачная энергия всё ещё окружала его, но с каждым шагом она тускнела, будто вселенная неохотно отпускала его из объятий.

Каэлиан прошёл через массивные арки, ведущие в другую часть храма. Там, за границей света, царила кромешная тьма. Это место называлось Зал Молчания. Здесь не было древних барельефов, светящихся кристаллов или звуков эха — только пустота и густой холод, который казался почти осязаемым.

В центре зала, словно живая тень, высился корабль. Его обшивка из мутно-зелёного металла тускло поблёскивала, отражая редкие проблески света от входа. Судно выглядело странным и даже зловещим, словно его создатели черпали вдохновение из глубин древних кошмаров. Неровные края корпуса, скрытые в полумраке, напоминали живой организм — то ли хищное существо, то ли дерево, чьи корни застыли в попытке вырваться из земли.

Корабль был одним из последних великих творений Элдарианцев — старинное судно разведки, оборудованное псионическими технологиями, которые позволяли не только пересекать галактику, но и проникать в недоступные пространства реальности. Каэл провёл рукой по холодной, гладкой обшивке, как если бы приветствовал старого друга.

— Ты готов, старина? — пробормотал он себе под нос, его голос эхом разнесся в тишине.

Он поднялся по узкому трапу, который раздвинулся в такт его шагам. Внутри корабля царила та же угрюмая атмосфера, что и в Зале Молчания. Тусклый свет пульсировал вдоль стен, словно кровь, текущая по венам. Кабина управления была компактной, но предельно функциональной. Окружённый экранами, Каэл сел в кресло пилота, которое подстроилось под его тело, излучая лёгкое тепло.

Перед ним развернулся центральный экран, на котором мерцала надпись, выжженная рубиновым светом:

"ГЕПАН"

Его взгляд задержался на этом имени. Оно было символом надежды для человечества и напоминанием об их силе. Но для Каэлиана оно означало гораздо больше. Это имя было связано с их прошлым — и, возможно, с их будущим.

Он активировал интерфейс, положив руки на гладкую поверхность пульта. Мягкий свет скользнул по его пальцам, и на экране перед ним вспыхнули строки текста. Координаты уже были загружены в память — глубокий космос, забытая система, едва отмеченная в древних картах.

— Ты тоже это чувствуешь, да? — прошептал он, глядя на экран, будто обращаясь к самому кораблю.

Словно в ответ, окружающий свет усилился, и в зале послышался тихий гул — не механический, а скорее псионический отклик. Этот звук проникал в самое сознание, напоминая о древней силе, скрытой в недрах судна.

С кораблём его связала технология Элдарианцев, которые позволяли судну реагировать не только на команды, но и на мысли пилота. Это было не просто судно, а инструмент судьбы, который стал единственной надеждой для Каэлиана в борьбе с надвигающейся тьмой.

И когда корабль сорвался в гиперпространство, тени за его кормой затанцевали, словно сама вселенная готовилась к неизбежной битве.