Хозяева океана

Глава 13 Визит на Олимп

Едва потеплело, как ресторанчики и другие подобные заведения принялись выставлять на улицу плетеные столы и кресла. Тропинин стал назначать Грише встречу по утрам за одним из таких столиков у «Лакомки». Начальник заказывал кофе, которое здесь подавали в чашке с испанским блюдцем. Блюдце это имело в центре особый кольцевой бортик или углубление, не дающие чашке скользить. Богатые жители Новой Испании заказывали такие у китайцев и пили из них шоколад, в Виктории придумали употреблять для кофе.

Гриша ещё с Университета пристрастился к бодрящему напитку. С назначением на должность привычка оказалась кстати. Ему часто приходилось вставать в шесть утра, а ложиться спать порой за полночь. Иногда удавалось урвать пару часов на сон днём, или в пути (в дилижансе, на пароходе, баркасе). И, разумеется, никаких выходных его работа не предусматривала. Тропинин спешил жить, а под жизнью он понимал непрерывный процесс созидания.

За чашкой кофе Алексей Петрович обычно читал утреннюю газету. Сам Гриша предпочитал только толстый субботний выпуск «Виктории», где печатали очерки, отчеты мореплавателей и много полезной информации. Ежедневный выпуск в сравнении с субботним выглядел обычным листком с короткими текущими новостями, коммерческими объявлениями, поздравлениями и некрологами. Тропинин наверняка владел обстановкой не хуже газетчиков, но газету читал от и до.

Затем начальник обрисовывал секретарю планы на день, а Гриша, сверяясь с памятью и блокнотом, вносил в график коррективы, а также напоминал о деталях, которые Алексей Петрович по какой-то причине упустил. Впрочем, такое случалось редко. Обычно сразу за оглашением плана на день они садились в карету или брали извозчика и отправлялись выполнять первый пункт.

— Сегодня мы посетим «Олимп», — неожиданно сказал Алексей Петрович. — До обеда вы свободны. Поищите, что-нибудь приличное из одежды, можете взять на прокат фрак или черный сюртук. Я заеду за вами в два часа пополудни.

Клуб «Олимп» считался недоступным не только для простых горожан, но и для многих непростых тоже. Его членами становились только по рекомендации и только имея хороший доход. Один ежегодный взнос в четыре раза превышал нынешнюю зарплату Гриши. А члены клуба кроме того сами оплачивали выпивку, еду за себя и гостей, и вдобавок в клубе нередко проводились дополнительные благотворительные сборы.

Если не считать обслуживающего персонала, то кто-то молодой, не имеющий ни своего прибыльного дела, ни заслуг перед тихоокеанскими колониями, мог попасть сюда только в качестве гостя. А гостей в «Олимпе» принимали редко, обычно во время какого-нибудь мероприятия. Поэтому Гриша даже не помышлял о том, чтобы оказаться среди высшего общества. Поэтому удивился, когда у Алексея Петровича возникла блажь провести его внутрь.

Старейшая в городе Охотская улица поднималась от гавани к Каменной горке и упиралась в парк. Здесь от улицы отделялась дорога, которая обходила Каменную горку и парк с востока, а затем направлялась к берегу пролива Хуан-де-Фука или Внутреннего моря, как называли всю совокупность проливов и заливов между Островом и материком. Вот уже несколько лет на самом юге между Каменной горкой и Моховыми горами активно застраивался новый городской район. Он не походил ни на старый Центр (или Сити), ни на торговую и портовую Ярмарку, ни на рабочий Правый берег, ни тем более на хаотичный Туземный городок. Это был район дорогих особняков, даже дворцов, спрятанных за красивыми заборами в глубине обширных садов или парков. Высаженные деревья (дубы, клёны, вишни) ещё поднимались, но вскоре обещали скрыть за пышными кронами богатые фасады, ухоженные дворы с фонтанами, беседками, каменными дорожками и скульптурами. Район уже получил название — Межигорье, но ещё не стал признанной частью Виктории. Вымощенная камнем и кирпичом дорога пересекала его наискосок, доходила до морского берега и заканчивалась вытянутым Клеверным мысом.

Когда-то здесь хотели поставить маяк. Под него разровняли место, превратив оконечность мыса в окруженную водой высокую площадку почти двести футов в диаметре. Потом маяк решили перенести на более опасные камни дальше к востоку. А готовое к застройке место выпросила у моряков Галина Ивановна Эмонтай, владелица газеты «Виктория» и одноименного издательства. Она сама разработала проект, вложила в него большую часть средств, полученных в наследство от Ивана Американца, и подписала под идею десяток самых богатых людей побережья.

На площадке возвели круглое в плане здание, отчасти напоминающее замок, отчасти колизей. Первый этаж окон не имел вовсе, а его стены, сложенные из крупного дикого камня, точно являлись продолжением скалистой основы мыса. Если смотреть с плывущей мимо лодки, то казалось, что волны разбиваются прямо о здание.

Помещения второго этажа располагались по кругу и имели узкие стрельчатые окна. Оба этажа и скальная основа мыса вместе визуально давали даже в сизигийный прилив тридцать футов высоты сплошного камня.

Внутри были устроены комнаты для приватных бесед и серьезных встреч, бильярдная, кегельбан, апартаменты и хозяйственные помещения. А в центре располагался небольшой концертный зал или зал заседаний, смотря по обстановке. Застекленный купол над центральным колодцем-атриумом пропускал внутрь достаточно света, чтобы обходиться днём без свечей или ламп. Рядом с главным входом располагался каретный двор, конюшня, а также небольшая комната для сопровождающих лиц, которым вход внутрь был заказан.

Третий этаж состоял, казалось, из одного стекла, закрепленного в узких стальных рамах. Прозрачная стена опоясывала этаж, оставляя несколько ярдов пространства открытому балкону с таким же стеклянным бортиком. Крыша сложной конфигурации имела множество световых окон и купол над центральным колодцем. Просторные залы не имели высокой мебели, даже перегородки были по большей части выполнены из стекла. И только кирпичные трубы, отводящие дым из каминов и печей нижних этажей и такие же колонны, поддерживающие кровлю, пронзали единое пространство.

С балкона и из светлых залов открывались роскошные виды на Внутреннее море, на гору Олимп, расположенную на другом берегу на юге, на покрытый ледником вулкан Кулшан, что лежал глубоко внутри материка на востоке. По утрам над ледяной шапкой вулкана вставало солнце, являя весьма живописную картину. Книжные полки в половину человеческого роста стояли тут и там, ненавязчиво разделяя пространство, а множество низких кресел и банкеток позволяли усесться с книгой, выбрав любой ракурс за окном. Здесь же стояли скульптуры, на небольших подиумах лежали различные артефакты, а на перегородках висели картины.

Всего этого Гриша, понятно, не знал, пока не попал внутрь.

— На время пребывания в клубе я освобождаю вас от обязанностей секретаря, — сказал Алексей Петрович. — Ведите себя свободно. Покрутитесь среди людей, пообщайтесь, осмотритесь. Вам будет полезно познакомиться с политической и экономической верхушкой нашей страны.

Впрочем, Гришу предоставленная свобода ввести в обман не могла, он отлично понимал сложность в определении грани между обязанностями секретаря, познанием и человеческим любопытством.

Оставив в подсобке кучера и телохранителя Мишу из шелопухинской конторы, они прошли внутрь. Там Алексей Петрович проводил секретаря к одному из небольших помещений, где шла игра в бильярд. Причем играли женщины. Варвара Ивановна, прежний Гришин ментор и директор Университета ловко работала кием, забивая в лузу шар за шаром. Её партнером выступала Галина Ивановна. Гриша удивился не столько их присутствию в Олимпе (или лучше сказать на Олимпе?), сколько внешнему виду. Его-то самого Алексей Петрович заставил надеть строгий костюм (благо с университетских времен сохранился сюртук из зеленого бархата), а вот молодые женщины не слишком следовали протоколу. Обе предпочли джинсы, замшевые сапожки, больше похожие на мокасины, легкие куртки вроде анорака или камлейки, но из воздушной ткани. Капюшоны были откинуты и скорее представляли собой украшение, нежели полезную часть одежды. Обе дамы вели себя расковано, словно гостили у подруги, а не в здании, где собирается высший свет.

— Что, Гриша, как работа? — спросила бывшая наставница, наклоняясь над бильярдным столом так, что грудь едва не касалась сукна.

— Не высыпаюсь, Варвара Ивановна.

— Ну, этого тебе никто не обещал, — усмехнулась она и ударила по шару.

— Партия, — Галина Ивановна отложила так и неиспользованный кий и пару раз хлопнула в ладоши.

Она подхватила с края стола фужер, на четверть наполненный золотистым вином, и сделала глоток.

— Вы к нам поболтать, или как, Алексей Петрович? — спросила Варвара, тоже пригубив вино.

Тёткам не так давно стукнуло по тридцатнику, но вели они себя словно студентки. В уголке бильярдной стоял низкий столик, окруженный с трех сторон диваном. Туда все четверо и направились.

— По делу, — сказал Тропинин.

— Угощайтесь, — Галина Ивановна подвинула к ним вазу с фруктами.

Их явно доставили с Оаху, потому что в местной оранжерее такие крупные не вырастали. И стоили такие немало.

Тропинин взял яблоко и откусил. Гиша решил не наглеть. Обе женщины разглядывали его с любопытством, что заставило его покраснеть.

Варвару Ивановну Емонтаеву и Галину Ивановну Эмонтай считали дочерьми Ивана Американца, хотя ни его дочерьми, ни даже сестрами друг другу они не являлись. Однако обе получили в наследство кроме пары доходных предприятий ещё и отчество с фамилией. Причем Варвара взяла ту, что принята у русских, а Галина решила, что из уст англичан фамилия звучит более интересно.

— Дело вот в чём, — сказал Тропинин. — У меня тут назначена встреча с людьми, которые могут поучаствовать в дельце с азиатским плацдармом.

Про азиатский плацдарм Гриша услышал впервые, хотя думал, что в курсе большинства начальственных дел.

— Это касается нашего присутствия на западе Тихого океана, в том числе на территории Голландской Ост-индии, — пояснил ему Тропинин. — Уже несколько лет Голландии, как таковой не существует. Пришлые революционеры устроили там Батавскую республику. А их осиротевшие колонии уже подвергаются захвату англичанами, как это случилось с французскими территориями в Индии в прежние годы.

— Ипполит Судейкин, наш консул в Макао писал о стычке между англичанами и французско-испанской эскадрой, — припомнил Гриша.

Консулом в Макао служил сын гавайского колониста Спиридона Судейкина, что бежал с Камчатки вместе с Беньовским. Парень закончил Университет, когда Гриша только-только туда поступил, но молодые люди успели познакомиться и теперь Гриша с особым интересом читал отчеты Судейкина младшего.

— Верно, — кивнул Тропинин.

— Кстати, о французах, — встрепенулась Галина Ивановна и, заглянув в пустой бокал, поставила его на столик. — Наши торговцы, что продают оружие вьетнамцам, сообщали, будто французские офицеры, посланные еще Людовиком, под предводительством некоего Пуманеля сейчас служат на стороне принца Нгуэн Фук Аня… И хотя Людовику отрубили голову, Франция в любой момент может вспомнить о забытом отряде. Тогда, возможно, у нас появится ещё одна проблема.

— Не уверен. Пока даже у англичан нет сил, чтобы проглотить сразу всё, — отмахнулся Тропинин. — Что открывает перед нами некоторые возможности.

— Мало того, сейчас разброд не только среди европейских но и среди местных правителей, — добавила Галина Ивановна. — Полагаю, нам следует форсировать экспедицию и создание западного форпоста.

— Западного форпоста? — вырвалось у Гриши.

Как и многие обитатели суши он привык смотреть на восток, где находился водораздел, отделяющий земли на которые претендовали тихоокеанцы, от прочих территорий. На север, где набирали силу российские кампании, на юг, где властвовали испанцы. На западе же лежал океан и он воспринимался Гришей как территория (вернее акватория) общего пользования. Корабль любой нации свободно мог плавать по этим водам.

— Тихий океан заканчивается на крайнем западе Малаккским проливом, — пояснил ему Тропинин. — Установить там форпост наша давняя задумка. На что Складчина даже зарезервировала пятьдесят тысяч астр. И Галина Ивановна намерена их побыстрее использовать.

— С вашего позволения, я намерена отправиться туда лично, — сказала Галина Ивановна.

Её тон подразумевал, что в позволении она вовсе не нуждается. В конце концов, именно она возглавляла в Складчине департамент иностранных дел.

— Вопрос на каком корабле? — задумался вслух Тропинин. — Фрегат уже слишком стар, а все наши патрули… патрулируют. Полагаю, я мог бы одолжить вам свою яхту «Елена». А чтобы это не выглядело как частный визит, вам следует взять с собой взвод гвардии.

— Приемлемо, — Галина Ивановна провела взглядом по полкам и обнаружила подходящую бутылку, до которой могла дотянуться рукой. — Обстановку, как я понимаю, придется уточнять на месте. Наш представитель в Таджунг Пинанге давно ничего не пишет. Кроме того, он всего лишь местный купец и вряд ли вхож во дворец султана.

— Да, Ибрагим, — сказал задумчив Тропинин. — Мы познакомились во время похода в Индию. И вестей от него не поступает вот уже пять лет. С тех пр как мы перестали посылать корабли в Калькутту.

Гриша впитывал новую информацию, как губка воду. Единственное, что его смутило, это выбор посланца. Влиятельные женщины вполне обычны в Виктории, однако в большинстве стран, тем более азиатских, они находились в ином положении. Если только не становились принцессами или императрицами. Как встретят малайцы Галина Ивановну? Впрочем, явно зная о проблеме, она похоже не собиралась уступать место кому-то ещё. Это была её работа, её должность, её честь.

Тропинин ушёл.

— Покажешь своему студенту Олимп? — предложила Галина Ивановна.

— Но ведь хозяйка здесь ты, — с капризными интонациями возразила подруге Варвара. — Вот ты и показывай.

— С удовольствием, — Галина как будто ожидала именно такого ответа. — Пойдёмте, молодой человек.

Она взяла Гришу под локоть и они направились к атриуму.

— В отличие от английских клубов, о каких пишут в книгах и газетах, у нас здесь, как видите, состоят не только джентльмены, но и леди. Хотя по правде, кроме нас с Варварой и Капельки, женщин тут больше нет.

Капелька владела плантациями, сахарным заводом и винокурней на Оаху. Там же она в основном и жила, после того, как отучилась несколько лет в Университете, а в Виктории появлялась лишь время от времени. Как и Варвару с Галиной, в народе её считали внебрачной дочерью Ивана Американца, хотя Гриша, занимаясь Энциклопедией, знал, что это не так. Гораздо правдоподобнее выглядела версия, что отцом Капельки являлся предводитель камчатского восстания Мориц Беньовский.

— Была бы здесь Даша нас было бы четверо, — со вздохом произнесла Галина Ивановна. — Очень грустно терять друзей, а особенно таких Иван с Дашей. Все мы, его друзья и сподвижники словно осиротели. Наверное под влиянием грусти я и придумала клуб. Поначалу здесь собирались только ближайшие друзья, но потом мы решили немного расширить круг.

Гриша в очередной раз убедился, что Американец очень грамотно распорядился имуществом. Его завещание многих сделало богачами. И не только близких друзей, но и приказчиков, управляющих, даже простых работников. Старая компания перестала существовать, распалась на множество предприятий, которые отошли людям, что проявили способности. Это позволило им войти в Складчину, где они быстро заняли место в Правлении. Соратников Американца уважали. Те, что не отличались талантами, получили недвижимость, шхуны, наличные. Даже Сарапул, который всего-то сходил пару раз матросом на яхте «Американская мечта», получил небольшую сумму и участок под застройку. Всё пошло в прок. Теперь его семейство занимало целый переулок. Сарапульский.

Экскурсия долго не продлилась. Галина Ивановна провела Гришу по залам и комнатам, рассказывая, что для чего предназначено; знакомила со встреченными людьми, которых, впрочем, попадалось не много для столь просторного здания. Однако, следовало учесть, что члены клуба считались людьми не бедными, такие не бродили толпами по коридорам, разинув рот. И даже с учетом этого выходило, что миллионщиков в Виктории развелось довольно много.

Экскурсия закончилась в одном из книжных уголков на третьем этаже.

— Вон там подборка «приключений» Тобайаса Смолетта. Они все на английском. А здесь я выставила наши самые последние переводы, — Галина Ивановна провела ладонью по корешкам книг на ближайшей полке, и протянула Грише одну из них. — Вот, например, «Опасные связи» Пьера Шодерло де Лакло. В магазинах и библиотеках роман появится только через неделю.

Пока Гриша листал пахнущий типографской краской томик, Галина Ивановна исчезла. Третий этаж хотя и выглядел единым светлым пространством, стеклянные перегородки и книжные полки превращали его в лабиринт.

Грише хотелось упасть в мягкое кресло (их стояло немало вокруг) и насладиться чтением. До литературы он по-настоящему дорвался только в Виктории. В Сосалито книг вообще водилось немного, в основном учебники и справочники. Он прочёл «Робинзона Крузо» и «Всеобщую историю пиратов», а также «Путешествия Гулливера», «Гаргантюа и Пантагрюэля» и несколько других книг — главным образом то, что давали школьникам. Виктория же распахнула перед ним врата настоящей литературной сокровищницы. Правда на американском русском за всё время издали романов двадцать или двадцать пять. Переводчики не справлялись с растущими запросами, а приоритет Складчина отдавала научной и технической литературе. Так что Грише пришлось добирать на имперском русском, который хоть и казался поначалу странным, не вызывал проблем с пониманием. Он прочёл «Дон Кишот Ла-Манхский» и несколько других произведений, изданных в Петербурге, а потом взялся за книги на английском. Чтение дополнял театр, где ставились лучшие европейские пьесы. Хотя к пьесам, положа руку на сердце, Гриша за редким исключением был равнодушен.

Полистав свежие страницы, он отложил книгу. Тратить время нахождения на Олимпе на обыкновенное чтение показалось Грише излишней роскошью. Недельку-другую можно и подождать, а потом запросить «Опасные связи» в библиотеке или даже купить. Средства теперь позволяли. А из посещения «Олимпа» следовало извлечь максимум пользы.

Он гулял заглядывая то в одно, то в другое помещение, выходил на балкон, опять спускался вниз. Прогулка затянулась и голод все чаще напоминал о себе урчанием живота. Несколько стоек с кофе, чаем, спиртными напитками и закусками были разбросаны по всему зданию. Возле каждой имелся небольшой камин для разогрева пищи. Особых столов для приема пищи здесь не поставили. Люди забирали закуски с напитками и отходили с деревянным подносом в один из уютных уголков, каких по всему зданию было устроено большое количество, или садились на высокий стул прямо за стойку. Всякий раз проходя мимо буфетных островков Гриша окунался в ароматы кофе и выпечки. Наконец, он не выдержал и попросил молодого индейца, стоящего за стойкой:

— Можете мне заварить свежего кофе по-турецки? И пару пирожков. С чем они у вас?

На белой сорочке индейца имелась медная табличка с именем «Шивон». Гриша не разбирался в местных языках, тем более не смог бы определить родное племя индейца по внешнему виду.

Пироги выглядели одинаково за исключением дырок, явно нанесенных вилкой. На одних имелось только четыре на других восемь, а на третьих двенадцать — три тычка вилкой.

— Вон те с луком и говядиной, — Шивон показал на закрытый стеклом прилавок. — Эти сладкие с малиной, другие с вишней.

Говорил он на русском почти без акцента. Наверняка ещё в детстве был выкуплен или подарен на Потлаче и определён Складчиной в городскую школу.

— Мне с говядиной. Два.

— Кофе варить с сахаром?

— Да.

Гриша любил сладкое и с детства уверовал, что сахар помогает мозгам.

Индеец засыпал зёрна в меленку с ножным приводом и принялся качать ногой плашку. тем временем руками он подготовил деревянный поднос, фарфоровую чашечку, выложил на тарелочку пирожки.

Всё здесь несло отпечаток технического прогресса, всё было выверено, как на предприятиях Тропинина. Вот и бар технология не обошла стороной. Словно сам Алексей Петрович или кто-то из его инженеров составляли проект заведения.

Хруст смолк. Шивон вытряхнул кофе из меленки в медную джезву, добавил ложку сахара и, залив всё водой, поставил на ящик с горячим песком над камином.

— На чей счёт записать? — спросил он.

— В каком смысле? — не понял Гриша.

— Чей вы гость?

— Меня пригласил Алексей Петрович Тропинин.

— Отлично.

Индеец взял карандаш и сделал отметку в блокноте. Вскоре кофе поднялся. Шивон перелил его в чашку.

— Молока?

— Нет спасибо.

Получив поднос с пирожками и кофе, Гриша отошел к ближайшему уголку с креслами и столиком. Перекусил на скорую руку и продолжил исследование Олимпа.

В одном из тихих кабинетов второго этажа Гриша случайно наткнулся на Тропинина, который обсуждал что-то с владельцами бумагоделательной и кирпичной фабрик.

— Вот! Хорошо, что вы появились, молодой человек, — воскликнул он. — Я как раз говорил господам о нашей поездке в Нанаймо и о проблеме низких зарплат. И я стою на том, что мы должны держать определенную планку в доходах населения.

— Мы же не можем запретить фабриканту платить меньше? — прищурился Кондратьев.

Игорь Павлович владел бумажным производством и зимой частенько заглядывал в Присутствие, разрабатывая с Тропининым проект производства непрерывной бумажной полосы. Оба планировали потом внедрить непрерывную печать и тем самым вывести издательское дело на новый уровень.

— Не можем, — вздохнул Тропинин. — Чтобы поддержать закупочные цены на зерно и сохранить высокие доходы фермеров, мы учредили Зерновую компанию. Но в остальных отраслях подобная уловка не сработает.

— Тогда давайте завезём китайских рабочих, — предложил Афанасий. — Они согласятся на любую зарплату и уверен не станут бунтовать.

Владельца кирпичной фабрики звали Афанасий Титыч. Производство кирпича и керамики наладили ещё на заре колонизации и в улучшениях оно, кажется, не нуждалось. Поэтому, Афанасий постоянно искал возможность вложить куда-нибудь свободные деньги.

— Вместо решения проблемы, вы предлагаете усугубить её, — Тропинин поморщился. — Капитан Колнетт открыл ящик Пандоры, когда привез сюда крупную партию китайских рабочих.

Гриша эту историю хорошо знал. До прибытия известного английского капитана, китайские поселенцы прибывали в Америку небольшими группами, семьями. Все они сносно знали русский язык и включались в местные дела на общих основаниях. Но Колнетт ради строительства городка в заливе Нутка привез целый корабль рабочих, причем одних только мужчин, готовых работать за гроши. И теперь всякий предприниматель стремится сократить расходы через ввоз трудолюбивых и неприхотливых китайцев.

— Не знаю, что за ящик вы имеете в виду, Алексей Петрович, — возразил Афанасий Титыч. — Но я ничего плохого не вижу.

— Всё просто. Если китайцы не будут получать равную с остальными плату, они обособятся, в стремлении поддержать друг друга, а нас будут воспринимать как враждебную окружающую среду. Это, кстати, не мной замечено, а Иваном. Я-то вообще был против завоза людей из Азии. Наш плавильный котел, это скорее домна и если туда засыпать слишком много руды, можно получить козла.

— Но если китайцам платить столько же сколько нашим парням, то нет смысла вообще завозить, — заметил Кондратьев.

— Вот именно, мой друг, вот именно. Единственное, что можно сделать, это перенести производство ближе к Китаю, — сказал Тропинин. — Тогда мы получим дешевую рабочую силу, но вместе с ней и местный рынок. Это выглядит гораздо перспективнее.

— Предлагаете пойти по пути европейцев? — усмехнулся Афанасий. — И как влезть в на их пажити, ведь они все рынки давно поделили?

— Нет. Мы не будем захватывать или подчинять азиатские государства. Мы не станем их грабить и вытягивать из них ресурсы, — Тропинин поднял палец. — Вот что мы сделаем. Мы выкупим участок земли и создадим на нём колонию. В Азии полно лишнего населения, оно само сбежится туда.

— Землю? Рядом с Китаем?

— Да. Например, какой-нибудь остров.

— Я слышал, там обитают сплошные пираты и разбойники, в лучшем случае инсургенты.

— Именно пираты и послужат нам пропуском в азиатское подбрюшье. Есть на примете пара вариантов. Над одним из них работает Галина Ивановна. Но это дело нужно будет продвигать очень аккуратно.

— Ну, допустим мы получим землю и построим заводы. И что же, возить кирпичи оттуда? — спросил Афанасий. — Да пусть даже бумагу или ткань.

— Все это можно там же и продавать. У нас есть технологии, у нас есть финансы. Не хватает лишь рынка. Мы приблизим производство к рынку, а отчасти создадим его.

— Это не решит вопрос с рабочей силой здесь, — заметил Кондратьев.

— Нет. Это решит вопрос с доходами. Здесь мы будем хорошо платить и дорого продавать, там меньше платить и дешево продавать. Мы будем поставлять туда технологии и машины, а вывозить красивых, умных и ботаых. Тоже своего рода колониализм, но до него ещё никто не додумался.

Гриша подумал, что для любой европейской страны небольшой остров на краю света стал бы лишь головной болью. Свободная торговля даст слабенький ручеёк прибыли, в сравнении с контролем обширных территорий. Но экономика Виктории была сравнительно небольшой и свой городок на маршрутах внутриазиатской торговли мог стать весомым дополнением и усилением влияния.

— Содержание торгового поста в таком отдалении — это огромные затраты, — возразил Кондратьев. — Закупать чай и фарфор мы можем в Кантоне.

— Зато мы сможем продавать там свои товары. Машины, лодки, оружие, химию, — не сдавался Тропинин.

— Кому нужны машины, если полно безработных китайцев? — спорил Кондратьев

— Почему европейцы завозят в Америку рабов из Африки?

— Они утверждают, что индейцы ленивы.

— Нет. Африканцы на вид крепче, но это оттого, что слабые умирают по дороге. Проблема в том, что индейцы находятся у себя дома. Если на них слишком надавить, они могут сбежать, найти родственное племя и устроить восстание. А африканцы на чужбине, бежать им некуда, племени своего в лесах нет. Машина сильнее любого африканца и бежать никуда не будет. Поэтому промышленники понемногу выберут машины. Вопрос лишь во времени и цене. А как раз мы можем выставить низкую цену.

— Топливо, — сказал Афанасий. — На машины, на выделку кирпича и стекла уходит чертова уйма топлива.

— На тростниковых плантациях полно отжатого материала — отличное топливо. На лесопилках — стружка, ветки, прочие отходы. Топливо часто валяется под ногами.

Их беседа продолжалась довольно долго, и Гриша даже утомился запоминать несущественные детали. А не запоминать он не умел. Наконец, старшие ударили по рукам и направились на выход к своим каретам, а Гриша с удовольствием вдохнул свежего воздуха.

— Когда-нибудь вы войдете сюда полноправным членом, — пообещал Тропинин и подал знак тростью кучеру. — Во всяком случае я надеюсь на это.

Карета тронулась.

— Эх, нам бы день простоять, да ночь продержаться, — произнёс Тропинин. — Империям не долго осталось хранить свои колониальные рынки. А там наши технологии завоюют место под солнцем.