И пришел Солнцеликий

Глава 1

Вообще-то о том, что мест в самолете хватало на всех, не было и сомнений. Просто в отличии от других Рамазон был холост, и, следовательно, дома его никто не ждал. Кроме, разумеется, Людочки Прокудиной, но о ее верности, или о том, что она действительно ждет, говорить не приходилось. Просто в отличии от любой другой, встречаться с нею, было наиболее безопасно в плане близких отношений хотя бы потому, что она работала поварихой в заводской столовой, а уж работников подобных профессий проверяют постоянно. Разумеется, предохраняться нужно было и здесь, но хотя бы была, какая-то надежда на лучшее.

Да и вообще, дело даже не в том, что Рамазон был холост, а скорее в том, что подобная командировка ожидалась и в следующем году, а попасть в нее с тем же руководителем очень уж хотелось. Во-первых, потому, что Степан Аркадьевич, относился вполне лояльно к своим работникам. Штурмовщину не устраивал, сверхурочно работать не заставлял. План с ним выполнялся спокойно, без нервотрепки, а начисления делались вовремя и как положено, другой раз и премии перепадали, без особенного напряга. Во-вторых, порядка с ним было гораздо больше, чем с любым другим, особенно с Валерием Викторовичем. С последним вообще многие отказывались работать вплоть до увольнения. Как его еще держали при должности, никто не мог ответить. Видимо все же где-то очень волосатая рука у него обреталась.

Поэтому отказать Рамазон, хоть и в принципе мог, все же он не грузчик, а тракторист-экскаваторщик, но решил этого не делать в надежде, что и следующая командировка пройдет точно так же, как и эта. Да и просьба-то была смехотворная, всего-навсего, помочь с разгрузкой самолета на базе. Там и нужно-то было скинуть тридцать-сорок ящиков с некоторым оборудованием, остатками продуктов питания и отчетами, и перегрузить их в грузовик, который, кстати, после и довезет Рамазона, до его общежития, потому как последнее находится, точно по пути следования. Да и шофер поможет при разгрузке, здесь с этим строго, не откажется. Разумеется, можно было оставить все это до утра, но хотя самолет и принадлежит управлению «Геологоразведка», тем не менее, лишний простой сказывается на зарплате, поэтому проще освободить его от груза, а дальше пусть сами разбираются.

В общем, Рамазон согласился. После загрузки и крепежа ящиков места, практически не оставалось, в пилотскую кабину, его разумеется никто не приглашал, хотя в этот раз второго пилота и не наблюдалось, но место все равно было занято, огромным котом рыжего окраса. Пилот, едва взглянув на нашего героя, тут же шутя, толкнул своего четвероногого напарника:

— Смотри Машка! Пассажир-то наш — твоя копия!

Кот оказался кошкой, и действительно чем-то походил на Рамазона, будучи таким же рыжим как и он. После чего пилот предложил последнему, расстелить в конце салона брезент, бросить на него свой спальный мешок и с комфортом устроиться на полу. Тем более, что лететь нужно было около четырех часов, а все иллюминаторы все равно заставлены грузом, да и ночь за бортом.

— Что, ты там разглядывать собрался? А будем подлетать, я тебя разбужу.

И действительно, чего теряться-то? Тем более сам он в рабочей одежде, так что собрать пыль с брезента можно без оглядки на чистоту костюма, да и несколько уморился, пока все загрузили да собрали в путь. В общем Рамазон так и сделал. Правда, поинтересовался перед вылетом, почему пилот без напарника? Ведь когда летели сюда, с полгода назад, он был, а сейчас нет. Что случилось-то?

— Да приболел он слегка, — пилот щелкнул себя по горлу. — Да и маршрут знакомый. Сейчас высоту наберу, автопилот врублю, и на три часа свободен. Спать, конечно, не поспишь, но ничего страшного нет. Уже не раз так летал, не беспокойся. Да и если что, здесь сесть можно в любом месте. Казахские степи они такие, как стол ровные, другой раз захочешь овраг найти, так хрен разыщешь. В общем, спи и ни о чем не думай.

Едва только самолет оторвался от земли, а голова Рамазона коснулась изголовья спального мешка, как он действительно провалился в сон.

Рамазон Жумабаев, относился к той категории молодых строителей коммунизма, которые появились на свет, в результате Всесоюзной Комсомольской Стройки, той самой, что образовалась в результате всем известного стихийного бедствия, произошедшего в столице Узбекистана в апреле 1966 года.

Тогда, со всех сторон нашей, тогда еще необъятной Родины, съехались строители, для восстановления, разрушенного землетрясением города Ташкента. И как водится, в своем большинстве, это были молодые кадры. Естественно и то, что стройка, сразу же получила статус Всесоюзной Комсомольской.

Ну и как водится, молодые парни и девушки, оказавшись вдали от родных мест и родителей, почувствовали воздух свободы, и на какое-то время забыли об осторожности. В результате этого, уже через какой-то год, а то и меньше, детские дома, находящиеся в республике, оказались заполнены до отказа. А куда было деваться? Оставлять ребенка, себе, порой не представляя, кто именно является его отцом, было бы, по меньшей мере, неосторожно. А учитывая царящие в данный момент взгляды и традиции, подобное решение грозило не просто остракизмом, но вдобавок к этому, общественным презрением, открытом разбирательством на комсомольских собраниях, и несмываемому клейму. Уж очень любили в те времена, заниматься критикой, особенно прикрывая разбором чужих дел, собственные недостатки, а порой и преступления.

Поэтому проще было покончить жизнь самоубийством, или же, взяв отпуск без содержания, без особого шума где-то по-тихому родить и постараться избавиться от нежелательного потомства. Конечно, слухи это совсем не отменяло, но хотя бы на какое-то время приглушало их, что давало возможность сменить место жительства, отправившись туда, где тебя никто не знает, и попытаться начать жить заново.

В общем, так или иначе, но Рамазон, как раз оказался одним из таких детей, оставленных в родильном доме, и отправленным, вначале в дом малютки, а затем и в детский дом, расположенный там же.

Как и водится в таких случаях, имя и фамилию мальчика придумывал директор этого заведения, основываясь чисто на своем опыте и фантазии. Похоже последняя, оставляла желать лучшего, или наоборот директор решил показать своё чувство юмора, заодно уделив внимание и начитанности, потому как данное им имя Рамазон все же было созвучно с Робинзоном. То, что основой имени послужила книга Даниэля Дэфо — «Робинзон Крузо» говорила еще и фамилия — Жумабаев. В дословном переводе это слово обозначало день недели, а точнее мальчика рожденного в пятницу. Но и это было не самым занимательным. Учитывая то, что мальчик оказался в детском доме республики Узбекистан, никакой другой национальности кроме как Узбек, ему не грозило, вот только на узбека он не был похож совершенно. Нет, ну разумеется и среди коренной национальности можно встретить рыжеволосого парня, или девушку, но не до такой же степени!

А Рамазон, мало того, что был рыжеволос, его широкое, но отнюдь не плоское лицо с мясистым носом картошкой, рассыпанными по всей физиономии веснушками, и кудрявящимися волосами прямо говорило о том, что он славянин, и к узбекам не имеет, ну совершенно никакого отношения. Впрочем, кто его там разглядывал? Что выросло, то выросло.

Безусловно, жизнь в детском доме, далеко не так сладка, чтобы там не говорили об этом. И многое из того, что как-бы тебе положенное, приходится добывать с боем. И здесь, Рамазон, оказался далеко не на последнем месте. Помимо довольно непривычной, для этих мест физиономии, он получил в наследство жилистое тело, вдобавок развившееся в постоянной борьбе за выживание, крепкие кулаки, которые был готов пускать в ход, по любому, пусть даже и не слишком значительному поводу. Поэтому и кличка — «Неправильный Узбек» произносилась вполголоса и именно в тот момент, когда надеялись, что тот, кому она предназначалась, их не слышит. Впрочем, если бы даже они узнали, что Рамазон прекрасно о ней знает, и относится к этому индифферентно, то не думаю, что что-то бы изменилось.

Помимо, крепких кулаков, прекрасно развитого тела, нашему герою достался еще немалый ум. Во всяком случае, мало того, что он хорошо учился в школе, так еще и не отказывался ни от какой дополнительной работы, которую время от времени приходилось выполнять воспитанникам, оказывая помощь, то приходящему электрику, то сантехнику. Не говоря уже о плотнике, который обосновался при детском доме, ремонтируя, постоянно выходящую из строя мебель. В итоге, к окончанию восьмилетки, Рамазон, мог прекрасно справиться с мелким домашним ремонтом в любой из этих профессий, пусть и не слишком профессионально, но тем не менее не выглядя при этом дилетантом.

Когда, пришло время выбирать профессию, Рамазон, недолго думая отправился в ближайшее профессионально-техническое училище, получать профессию тракториста. Мысли при этом были таковы, что трактористы нужны не только на селе, но и в городе, следовательно, работу, по этому профилю будет найти гораздо легче. Шофером, разумеется, лучше, но в реалиях Узбекистана, за эту профессию нужно было платить, или надеяться на то, что тебя отправят на курсы от военкомата, но курсов Рамазону точно было не дотянуться, поэтому оставался только трактор.

Не то, чтобы сейчас работа была в дефиците, как раз наоборот, но одно дело вкалывать где-то на стройке, ворочая кирпичи, и совсем другое двигать рычагами или крутить руль. И Рамазон выбрал последнее. К тому же, учитывая проведенное в детском доме детство, несколько приводов в милицию, ничего кроме строительных батальонов в армии ему не светило, и он прекрасно это понимал. Опять же наличие удостоверения тракториста давало надежду на лучшее, как на гражданке, так и в армии.

Увы, мечтам сбыться было не суждено. Как оказалось трактористы и бульдозеристы в строительных батальонах блатное место, и попасть туда если и возможно, то скорее ближе к дембелю. Раньше, только в качестве «заместителя». Что это означает, Рамазон понял с первых дней службы и постарался не высовываться со своим удостоверением. Все оказалось довольно просто. Числился на том же бульдозере старослужащий, а исполнял его обязанности дух. То есть предстояло заниматься черной работой, вкалывая за себя, а затем и за тех парней, которые отслужили дольше, и сейчас готовятся к дембелю. Впрочем, рукастость Рамазона, заметили и здесь, и вскоре он уже практически не вылезал из дач, квартир и особняков, как генеральского, так и просто офицерского и унтер-офицерского состава, практически переселившись из казармы в отделываемые им объекты. Конечно, большая часть работ, выполненная им и другими солдатиками воспринималась, как должное. То есть в лучшем случае объявлялась благодарность, или внеочередное увольнение, но тем не менее, кое-какие деньги все же появлялись. И если его сослуживцы тратили появившееся на то, чтобы выпить, а затем опохмелиться, то Рамазон, старался все же их отложить, прекрасно понимая, что дембель неизбежен, только вот на воле никто его кормить и одевать уже не станет. И поэтому, так или иначе, но к моменту выхода на гражданку, скопилась очень даже неплохая сумма, позволившая с достаточной уверенностью смотреть в ближайшее будущее. И это еще не считая почти пятисот рублей выплаченных ему официально. Как оказалось, в строительных батальонах все же что-то платят. Точнее платят как везде семь рублей на нос, но большая часть заработной платы все же оседает на личный счетах, за исключением некоторых отчислений, и как итог к демобилизации, что-то перепадает.

Вообще-то, по законам страны, выпускников детского дома, должны были обеспечивать жильем. Правда никто не обещал шикарных апартаментов, и поэтому отдельные квартиры выпадали достаточно редко, и далеко не в самых лучших местах. Может где-то в России дело поставлено и несколько иначе, но не даром же говорят, что в Узбекистане, никогда не было советской власти. Чаще всего давали место в каком-то общежитии, реже отдельную комнату в нем же. И совсем редко квартиру. Последнюю за все время нахождения Рамазона в стенах приюта дали всего трижды, причем в двух случаях из-за раннего брака и ожидания скорого потомства, а однажды почти по ошибке. Впрочем, вскоре выяснилось, что это совсем не ошибка, потому что дом оказался аварийным, и жильцов тут же расселили, а бывшему воспитаннику дали просто комнатку в общаге бетонного завода, потому как последний был холост и на квартиры никак не мог претендовать. Зато по всем отчетам проходила именно квартира. Но, тем не менее, на какое-то жилье, Рамазон, все же рассчитывал. Правда, его расчеты, не очень-то оправдались.

Директор детского дома, выглядел настолько изумленным, что Рамазон, на какое-то мгновение даже поверил ему.

— А, ты что, разве ничего не получил?

Но, все же собравшись с мыслями, задал встречный вопрос:

— Когда бы, это я успел?

— Сразу после выпуска!

— Сразу после выпуска я попал в армию, а до армии учился в ПТУ, на тракториста.

— А-а-а, — протянул директор. — Все понятно. Видимо ты в свое время не написал заявление о том, чтобы твое жилье забронировали, из-за призыва в армию. А теперь, увы, уже поздно.

Рожа директора сморщилась настолько, что Рамазону показалось, что тот сейчас заплачет от жалости к своему воспитаннику. Но все же спросил:

— А, кто мне говорил о том, что нужно писать какое-то заявление?

— Вообще-то я всем объявлял, но скорее всего ты не слышал потому, что заканчивал десятилетку в ПТУ, а не в детдоме. Но, согласись, я же не обязан бегать за тобой?

— И что же мне теперь делать?

— Даже и не знаю.

Директор пожал плечами, и, казалось, задумался. После недолгого молчания произнес:

— Вообще-то есть один вариант, но не в Ташкенте.

— Где и что? — поинтересовался Рамазон.

— В Ханабаде, комната в семейном общежитии.

— Каком именно?

Дело в том, что только в Узбекистане было как минимум три Ханабада, не считая пары в соседнем Таджикистане, и неизвестно, сколько в Киргизии, даже Туркмения и та отметилась Ханабадом, переименовав в шестидесятых годах Сталинабад. Поэтому, учитывая все эти городки, поселки и колхозы, можно было влезть в такую дыру, из которой после не нашлось бы выхода.

— Андижанский.

Андижанский Ханабад был, пожалуй, наилучшим выбором хотя бы потому, что и сам город находился буквально в десятке километрах от областного центра, да и насколько было известно, там имелся довольно большой кабельный завод, сам городок тоже хвалили, за расположение и благоустройство. Обо всем этом, Рамазон слышал еще в армии, и сейчас даже в какой-то степени обрадовался, надеясь встретить там армейских знакомых.

— Я согласен. — Произнес наш герой, и получил в ответ приглашение прийти завтра, прямо с утра, чтобы оформить документы, а сейчас директор поедет как раз за ордером и кое-какими другими документами, чтобы все сразу можно было оформить. В общем отмазы были достаточно прозрачны и Рамазон согласился. Единственной проблемой, оказалась та, что переночевать было негде, чтобы дождаться завтрашнего дня. О гостиницах не было даже разговора, потому что в них никогда не было свободных мест, оставался только вокзал. Но, в конце концов, ночь можно было перекантоваться и там, тем более что лето было в самом разгаре, а вообще, по большому счету, можно было устроиться под любым кустом. Это все же Ташкент, а не Сибирь. Хотя, уже через пять минут, Рамазон встретил старого товарища, еще по детскому дому. И тот не захотел даже ничего слушать и притащил Рамазона к себе домой. Тем более, как оказалось и его жена была бывшей воспитанницей того же учреждения, и в этот вечер состоялась встреча старых друзей, к которым присоединились две мелкие очаровашки дочери, родившиеся буквально полтора года назад, как раз в тот момент, когда Рамазон служил в армии. И судя по словам друзей, именно рождение дочерей, и стало тем событием, из-за которого им вместо комнаты в общаге, досталась квартира, так называемая малосемейка. Правда убитая в ноль, из-за того, что до них здесь обитали какие-то пьяницы, но тем не менее отдельная и своя. Правда, чтобы хоть как-то здесь устроиться пришлось выворачиваться буквально наизнанку, потому что в квартире не было совершенно ничего. Вынесено и пропито было буквально все, даже входную дверь пришлось где-то искать, чтобы хоть как-то огородиться от постоянно лезущих в квартиру бывших собутыльников старого хозяина. А некоторых из них выпроваживать буквально с боем. Но зато сейчас, хотя до завершения ремонта еще было очень далеко, можно было хотя бы хоть как-то здесь жить.

Правда, учитывая обстоятельства, в квартире, хоть и появились входные двери, оказались застеклены окна, на полу лежал свежий линолеум и даже стены были оклеены дешевенькими обоями в цветочек, спать предлагалось пока на полу, на расстеленных курпачах.

Видя такое дело, Рамазон не стал долго рассусоливать, а подхватив с собою друга, тут же доехал до ближайшего мебельного магазина и купил там раскладной диван, детскую кроватку и платяной шкаф. Все это загрузили на подвернувшийся грузовик, и доставили до дома, не обращая никакого внимания, на то, что товарищ всеми конечностями отбрыкивался от такой щедрости. Все это продолжалось и дома, но Рамазон быстро поставил его на место:

— Не нравится спать на диване, спи на полу, и вообще, считай, что это мой подарок твоим девчонкам, а не тебе.

После чего, дружок, хоть как-то успокоился, хотя и было заметно, что он никак не ожидал подобной щедрости.

На следующий день, все произошло именно так, как и было сказано вчера. Директор, без каких-либо проблем выдал ему ордер на комнату в семейном общежитии кабельного завода, подсунул бумажку на подпись, с согласием о том, что Рамазон готов поехать в Ханабад, и еще одну с каким-то отказом. Честно говоря, Рамазон краем глаза успел заметить, что там было написано о том, что он согласен обменять свое жильё здесь в Ташкенте, на семейное общежитие там. Конечно, можно было взбунтоваться, сказать, что Ташкент ему нравится гораздо больше, какого-то там Ханабада, но он прекрасно понимал, что в этом случае он останется вообще ни с чем. Директор просто напомнит, о каком-нибудь приказе и заявлении, и выпроводит его за дверь. Впрочем, Рамазон все же сказал директору о том, что если в Ханабаде, он не получит того, что ему было обещано, то вернется назад, и будет разбираться уже через милицию. На что директор, состроил возмущенное лицо и с негодованием воскликнул, что он никогда не обманывал своих воспитанников, и делал все только для их блага. Последнее, было, разумеется, откровенной ложью, но делать было нечего и Рамазон попрощавшись, поехал на вокзал.