Имя ей Хель

Глава 19 Жизнь в руках Смерти

В замок мы вернулись глубокой ночью. Хоук выглядел разбитым и всю дорогу молчал. У двери в свою спальню остановился и прильнул лбом к двери.

– Пожалуйста, никому не говори, – тихо сказал он.

– Об оленях?

– О том, что это сделало мне больно.

Я посмотрела на его сгорбленную фигуру. Он казался таким… уязвимым. Если бы я решила заколоть его сейчас, думаю, он бы не стал сопротивляться. Это было бы очень легко и быстро. Самое простое убийство в моей жизни.

– Ладно, я никому не скажу.

– Спасибо. – Он не обернулся, толкнул дверь и тенью просочился в комнату.

Я задумчиво наблюдала за тем, как медленно закрывается дверь, чувствуя странное желание шагнуть следом. Нить подсказывала, что я нужна ему сейчас, сжимала сердце и почти звенела от печали. Но я силой удержала себя: худшее, что я могла сделать – поддаться этой связи. Снова. Как поддалась на берегу озера. Ни к чему хорошему это не приведёт ни одного из нас. Может быть, Королю и Тени эта связь и нужна, но не тогда, когда одному предстоит отнять жизнь другого. Я должна сделать всё что угодно, сопротивляться, как могу, не поддаваться.

Дверь закрылась. Я выдохнула, всё ещё напряжённая до предела: чувство притяжения ослабло, но не исчезло. Проклятые фейри. Я развернулась и пошла прочь от своей спальни. Нить протестующе натянулась, но я от неё отмахнулась.

Пришла на кухню, напугав спящую прислугу своими расспросами, а оттуда, как мне и указали, – в западное крыло замка, постучала в нужную дверь. Громче, чем хотела, но даже этого звука почти не различила. Чем дальше я уходила от Хоука, тем сильнее жгло сердце.

Дверь открыл заспанный Сван, растрёпанный и румяный.

– Хель? – Он удивлённо распахнул свои огромные голубые глаза, а я вместо ответа толкнула его обратно в комнату и зашла следом.

Спальня была тесной и вмещала одну только узкую кровать, деревянный столик и стул, под которым аккуратно стояли башмаки. Луна заглядывала в прорезь окна.

– Заполучил отдельную спальню? – сказала я, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.

– Да, Лирана…

Я не дала Свану договорить, толкнула его на кровать, стянула с себя рубаху и бросила на пол. Сван мгновенно потерял интерес к разговору и тоже избавился от одежды.

Боль от натянутой нити немного притупилась, когда Сван обхватил меня за талию и привлёк к себе. Я села к нему на колени, торопливыми руками помогая ему возбудиться. Его губы отыскали мой сосок, и я задышала быстрее, прикрывая глаза от удовольствия. Пальцы Свана уже ласкали меня, доводя до желанного исступления.

– От тебя пахнет кровью и псиной. – Сван провёл языком по моей груди.

– Тебе не нравится?

Пальцы Свана проникли в меня, и я вздрогнув, обхватила его сильнее.

– Мне всё в тебе нравится. – Он взглянул на меня пронзительно, снизу вверх, потому что продолжал забавляться с моей грудью. – Особенно когда ты такая…

– Какая? – Я опустила на него взгляд, а он, оторвавшись от меня, убрал волосы с моего лица и улыбнулся.

– Нетерпеливая. Сердитая… Напуганная… Мне сразу хочется быть с тобой… жестоким.

Он запустил пальцы в мои волосы и потянул, заставляя откинуть голову. Впился ртом в шею, а я замерла, чувствуя, как жар на сердце уступает жару внизу живота. Пальцы покинули мою промежность и издевательски пересчитывали рёбра. Я ждала, что он продолжит, но Сван не торопился – кажется, ему нравилось изводить меня. Язык щекотал ухо. Или он решил наказать меня за то, что я оттолкнула его в прошлый раз? Я открыла глаза и увидела его довольную улыбку.

Потеряв терпение, я оттолкнула Свана, повалила на спину и взобралась сверху, продолжая прижимать его к кровати. Я двигалась быстро, грубо, опускаясь и поднимаясь с таким остервенением, что кровать угрожающе скрипела. Сван, блестящий от пота, стонал и до боли сжимал мои бёдра. Внутри тоже было больно, но я не останавливалась, так было даже лучше. Схватившись за изголовье кровати, я закричала, доводя себя до предела и не беспокоясь о том, что кто-нибудь услышит. Вздрогнув, я сгорбилась и обмякла. Сползла со Свана, а он, не успев закончить, лёг сверху и продолжил.

Но я уже ничего не чувствовала. Ни его, ни своего сердца.

После Сван заснул почти мгновенно, а я выскользнула из его объятий, оделась и побрела к себе, мечтая рухнуть на кровать и проспать по крайней мере несколько дней.

Я смотрела на картину с прекрасным фейри в лучах красного солнца. Из гостиной слышались приглушённые голоса Вардена и заказчика.

– Хель, зайди. – Грубый голос Вардена отвлёк меня от созерцания.

Я бросила последний взгляд на гобелен и зашла в гостиную. Варден стоял у окна и пересчитывал монеты. Заказчик – тучный мужчина с седой бородой и выбритой головой – сидел в кресле у камина. Он посмотрел на меня с интересом и осклабился, обнажив золотые зубы:

– Она же совсем соплячка. Я плачу тебе не за малолетних шлюх, Варден.

– Она впервые вспорола брюхо такому борову, как ты, Гурт, когда ей было двенадцать.

Гурт расхохотался, схватившись за живот. На каждом пальце блестело по перстню.

– Только охотиться придётся не на ублюдков, как я, а на остроухих. Эй, тощая, ты когда-нибудь потрошила фейри? – Он ткнул пальцем в каменную голову тролля на каминной полке.

Я хмуро посмотрела на Вардена: говорить без разрешения не полагалось.

– Если она не вернётся, я возьмусь за дело сам. И даже не возьму доплату. – Варден закончил наконец с монетами, ссыпал их в кошель и повесил на пояс.

– И не жалко тебе её? – Взгляд Гурта, обращённый ко мне, изменился, став сальным и голодным.

– Не твоя забота. – Варден упал в соседнее кресло. – Отправь её и вели тащить ещё вина.

Гурт кряхтя поднялся, подошёл к большому письменному столу и поманил меня. Я снова покосилась на Вардена и только после его кивка, подошла к Гурту. На столе развернулась карта города, три квартала были обведены неаккуратно чернилами. Края карты были придавлены книгами и куском застывшей смолы, в которой я разглядела тело маленькой цветочной феи.

– Вот тут, тут и тут я видел остроухую девчонку. Тёмные волосы, золотые глаза. Ходит в чёрном плаще с вышитыми золотым розами. Притащи её сюда.

– Я не похищаю людей…

– Теперь похищаешь, – перебил Варден. – И эта тварь не человек. Так что будь аккуратна.

– Если живой не дастся, – расплылся в мерзкой улыбке Гурт, – хочу её голову себе в коллекцию. Но тогда заплачу вдвое меньше.

Девчонку я выслеживала почти две недели, и уже было решила, что либо Гурт сумасшедший старик, либо фейка убралась из города. В очередной безумно скучный и долгий день я пряталась в обоссанном переулке и наблюдала за рынком, когда наконец заметила её. Вернее, её чёрный плащ с рисунком золотых роз – они вились по подолу будто живые. Едва не подпрыгнув от восторга, я незаметно двинулась следом. За накинутым капюшоном было не разглядеть ни ушей, ни лица. Я отметила только хрупкие плечи, плавную походку и страсть к украшениям – она останавливалась возле каждой ювелирной лавки, чтобы поглазеть на витрины.

В первый день я выяснила, что девчонка снимает комнату в самом дорогом гостевом доме города под названием «Замок Розы». Потратила ещё два дня, чтобы, не привлекая внимания, узнать какую. Мне повезло: номер расположился на последнем этаже, а значит, можно будет пробраться с крыши. Я решила не тратить время на похищения и сразу её убить – голову вынести из гостевого дома будет гораздо проще, чем целую девушку.

Так я и сделала. Порадовалась прочности водосточной трубы, забралась на крышу и выругалась, когда начался ливень. Ладно, тем лучше – он скроет все звуки. Я зацепилась за козырёк и мягко спустилась на выступ под окном, осторожно заглянула в комнату и замерла.

Девушка стояла спиной к окну, голая по пояс. Чёрные волосы, украшенные косичками, спускались чуть ниже затылка, оставляя открытой тонкую шею. Из пышной копны торчали огромные острые уши. Фейка переодевалась – штаны едва держались на бёдрах, в тонких изящных руках она держала белую рубаху.

Грянул гром, я, засмотревшись на фейку, вздрогнула от испуга, нога соскользнула с парапета. Девушка обернулась, я полетела вниз…

Я распахнула глаза, обнаружив себя в знакомой спальне замка Дремлющего Дракона. Ночью я так и рухнула в одежде и прямо на покрывало. Нахмурилась, собирая воедино туманное воспоминание, отчаянно пытаясь нащупать продолжение, но сон уже рассеялся и улетучился. Снова грянул гром – оказывается, в реальности тоже шёл дождь.

Почему воспоминание решило всплыть именно сейчас? И почему, как ни пыталась, я не могла вспомнить, что случилось дальше? Я упала, это я помнила точно, рухнула на балкон этажом ниже и ворвалась в чью-то спальню, с ужасом слыша, как фейка открывает окно. Но что дальше? Помню, было много крови – я расшибла голову, не сильно, но кровь заливала глаза…

Нет, это… это вообще моё воспоминание? Никогда в жизни я не видела фейри до встречи с Дугалом. А если бы встречала, то разве могла бы такое забыть?

Виски заломило, и чем больше я пыталась вытащить картинки из памяти, тем сильнее сдавливало череп. Застонав, я перекатилась на бок, сдаваясь. Боль отступила почти сразу, унеся с собой и воспоминание о сне, зато появилась другая – тянущая, до отвращения знакомая, она обернула низ живота и поясницу.

– Твою мать, только этого не хватало.

Я стащила штаны, на исподнем уже темнела кровь. Я обессиленно распласталась на кровати. Из-за постоянного недоедания, тяжёлых физических нагрузок и переживаний месячные у девчонок в Гильдии пропадали к восемнадцати или не приходили вовсе, но я выросла отвратительно здоровой.

Пока я принимала ванну, служанка, по моей просьбе, принесла стопку повязок из чистой ткани и понимающе улыбнулась.

– В такие дни я мечтала стать фейкой, – заговорщически сказала она.

Я посмотрела на неё с недоумением.

– Почему?

– Счастливые фейские женщины живут, не зная подобного бремени…

– У них нет месячных? – Я вскинула брови, а служанка смутилась и покраснела, будто я сказала что-то непотребное.

– Насколько мне известно, нет, – сказала она так тихо, что я едва разобрала слова. – У наших служанок, которые едят фейскую еду, они тоже со временем пропадают.

– И у вас тоже…

– Мне уже по возрасту не положено, – рассмеялась служанка, став пунцовой, и заторопилась к выходу. – Если вам что-то ещё понадобится, просто позвоните в колокольчик.

Помывшись, я воспользовалась принесёнными повязками и нашла в шкафу чистую одежду. Спина заныла сильнее, от мыслей о еде начинало тошнить, поэтому я решила обойтись без завтрака, хотя желудку это не мешало настойчиво требовать пищи. Порадовавшись, что сегодня по расписанию не нужно никого убивать, я вышла из спальни и нос к носу столкнулась с Хоуком.

– О, доброе утро,leir nissah! – Ничего в его облике не говорило о вчерашней трагедии. Хоук был бодр и свеж, надел изысканный наряд и дружелюбное выражение лица. – Как спалось?

Я вспомнила стоны Свана подо мной, и щёки мгновенно вспыхнули.

– Прекрасно! – Я развернулась, чтобы пойти вниз по коридору.

Хоук схватил меня за руку, на лице появилась озабоченность. Я услышала, как шумно он вдохнул.

– Что-то случилось? Ты ранена?

Несколько мгновений я отупело смотрела на него, не понимая, о чём речь, а потом наконец сообразила, что именно он учуял.

– Нет, – сухо сказала я. – У меня начались месячные.

– Мес?.. А! – Хоук выпустил мою руку и густо покраснел. – Я слышал, что у человеческих женщин такое случается! Тебе нужна помощь? Ты же не умрёшь от потери крови? Дать тебе ещё моей силы?

Я снова тупо заморгала, а потом расхохоталась. Да так громко, что, кажется, заставила Хоука задуматься ещё и о том, всё ли в порядке у меня с головой.

– Это не так работает, Хоук, – выдавила я, вытирая слёзы от смеха.

– А как? – Он выглядел крайне озадаченным, но заинтересованным. – Ты не умираешь?

– Не дождёшься. Но прошу, не заставляй меня посвящать тебя в тонкости женского тела, по крайней мере, пока мы не настолько близки.

– Хорошо, тогда расскажи обязательно, когда мы сблизимся достаточно. – Он расцвёл и подмигнул. Серьги в его ушах качнулись, ловя лучи утреннего солнца.

Он сказал это так просто и открыто, что я не нашлась, что ответить, просто кивнула. Нить на сердце снова напомнила о своём существовании, но я старательно проигнорировала это чувство. Мы никогда не сблизимся достаточно. И никакая связь этого не изменит.

Пока Хоук рассказывал Совету о случившемся в лесу, я внимательно следила за их реакцией. Аркен разозлился, ударил кулаком по столу и разразился грозной тирадой, обещая расправу всем врагам Королевства. Лирана сделалась белее своего платья из снежно-лунного шёлка, выглядела растерянной и всё спрашивала, как же теперь быть с церемонией. Только Олмун задумчиво хмыкал, поглаживая бороду. Ничего, на первый взгляд, не выдавало в них вины.

Впрочем, Хоук тоже говорил уверенно, спокойно, даже сухо, будто ни капли не переживал о случившемся. У всех была целая ночь, чтобы взять себя в руки и подготовиться к сегодняшней встрече.

– И что же теперь делать с церемонией? – в очередной раз спросила Лирана. – Можно как-нибудь обойтись только сердцем вепря?

Олмун покачал головой.

– Я поищу ответы в королевских записях. Но, возможно, придётся отменить праздник. Стоит заранее придумать красивую историю для подданных. К следующей Ночи Аанъя озеро очистится, феи вырастят нового вепря. Что касается Звёздного оленя, я попробую узнать, что можно сделать, если убили всех. Но кто знает, может, кому-то удалось спрятаться или сбежать? – Олмун повернулся к Хоуку. – Надо вернуться и посмотреть. Если никого и правда не осталось в живых, то мне понадобятся кости.

Хоук кивнул, а я почувствовала, как дрогнула нить между нами – он не хотел возвращаться.

– Я подготовлю речь для народа, – сказала Лирана. – Несмотря на случившееся, нужно провести праздник, пусть и без церемонии. Фейри должны увидеть Короля и убедиться, что у него всё под контролем.

– Да уж, это нельзя называть «контролем», – пробасил Аркен. – У нас убийцы расхаживают по дворцу, как по собственному дому, сорванная церемония, а мы даже не знаем, за что хвататься и кого искать.

– Так ищи лучше, Аркен, это твоя работа, – мрачно сказал Хоук, но тут встрепенулся. – Кстати, что с той девушкой? Которая была с юношей из Сынов Полумесяца?

– Среди слуг такой нет, – сказала Лирана. – И, судя по всему, никогда не было. Юноша пришёл в замок один и никогда ни при ком никакую девушку не упоминал.

Мы с Хоуком переглянулись, он выглядел задумчивым, а я уже не сомневалась, что служанка в замке Дугала – та сама пропавшая Лето. И у меня на языке вертелся всего один вопрос: «Что Дугал сделал с её ребёнком?» Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего.

Ночью мы вернулись к озеру. Стрела послушно слетела с тетивы и отвела нас в лес. Я всё ещё мучилась от болей и проклинала каждое мгновение путешествия, но виду не подавала. Хоук на этот раз держался гораздо лучше: нить не обожгла меня, когда мы ступили на берег и снова увидели мёртвых оленей. Вода по-прежнему оставалась красной и будто застыла.

– Надо вытащить тела из воды, – сказал Хоук. – И всех сжечь. Заодно подыщем кости, лучше выбрать кого-то не очень крупного, чтобы было проще нести.

Этим мы и занялись. Хоук вытаскивал тела, я собирала сухие ветки, а после помогала ему оттаскивать трупы к будущему погребальному костру. После целого дня под палящим солнцем от них уже начинало попахивать, раны облепили мухи.

Я остановилась возле оленихи с оленёнком и с сожалением оглядела сложившуюся картину. Голова оленихи была вывернута, горло перегрызли, но есть не стали, должно быть, к этому моменту волки уже насытились. Оленёнок, совсем маленький, пару дней от роду, свернулся возле её живота, и, если бы не перепачканная в крови светло-голубая шёрстка в белую крапинку и не мухи, можно было подумать, что он просто спит.

Забавно. Я точно так же жалась к мёртвой матери, пока Варден за шкирку, как беспомощного щенка, не оттащил меня от её тела. Я помнила её только такой – свернувшейся на полу нашего дома, в окровавленной ночной рубахе. Она до последнего обнимала меня.

Вздохнув, я отбросила неприятные воспоминания и схватила оленёнка за ногу, чтобы поднять, но он вдруг извернулся и закричал, пытаясь вырваться. Я вскрикнула, выронила его, но тут же снова поймала, обхватив поперёк живота.

– Хоук!

Хоук оказался возле меня в мгновение ока, и я почти швырнула в него извивающегося оленёнка, перепуганная едва ли не больше, чем зверь.

Хоук крепко прижал его к груди, и оленёнок тут же притих и перестал брыкаться. На губах засохла рвота и кровь.

– Он что, – я покосилась на мёртвую олениху, – пил у неё молоко? Он, должно быть, очень голодный…

– Он живой, Хель! – Хоук восхищённо улыбался и гладил оленёнка по голове.

– Да, – я невольно разделяла его радость. – Ему страшно повезло.