Индульгенция. Без права на ненависть. Часть 5

Глава 6

Глава 6

Я не оборачивался. Весь мир сузился до холодного камня под ладонями, до мертвенного света, что теперь лился из трещин в кургане, образуя в воздухе передо мной дрожащую, зыбкую щель. Темную. Бездонную. Пахнущую вечностью и покоем.

Врата в Навь дрожали, как мираж, готовые вот-вот рухнуть. Мои силы кончались. Сейчас. Сейчас или никогда!

— ИДИТЕ! — закричал я, оборачиваясь, голос сорвался в хрип.

Вивиан уже толкала вперед оцепеневшую от ужаса Изабеллу. Рудольф, отбиваясь от двух солдат, отступал к нам, его плащ был разорван, на щеке — кровавая полоса.

— В портал! ВСЕ В ПОРТАЛ! СЕЙЧАС!!!

Вивиан схватила Изабеллу за руку и, ни секунды не раздумывая, шагнула в дрожащую черноту мертвенно-зеленой щели. Исчезла. Пурген, фыркнув, отскочил в сторону, собираясь вернуться в свой мир. В Навь ему хода не было.

Рудольф, отчаянными ударами свалив одного нападающего и отшвырнув другого, рванулся к щели. Солдат за его спиной занес меч.

Я не думал. Поднял руку. Просто в отчаянии. Последняя искра. Последний приказ Тьме.

Тень от ближайшего камня ожила. Рванулась. Обвилась вокруг ноги солдата, как черная змея. Человек вскрикнул, упал, запутавшись в собственных ногах.

Рудольф прыгнул в портал. Исчез.

Проход дрожал, сужался. Силы уходили. Я чувствовал, как холод Нави тянется ко мне, обволакивает, зовет остаться навсегда. Сзади раздавались крики, топот. Еще солдаты лезли на холм.

Я сделал последний шаг. Шаг в вечную ночь. В холод. В неизвестность. Вслед за теми, кого поклялся спасти.

Чернота сомкнулась за моей спиной. Последнее, что я услышал из мира живых — отголосок яростного рева Пургена уже откуда-то из далекого, чужого для меня мира, и истошный вопль солдата, в ужасе наблюдающего, как врата в Царство Мертвых растворяются в воздухе, оставляя лишь запах сырой земли, полыни и холодного железа. И всепоглощающую, вечную тишину Нави.

Холод. Не ледяной укус зимы, а глубинный, вечный, пробирающий до самых костей мрак. Он обнял меня, как давно потерянный дом. Вдох. Воздух Нави — тяжелый, насыщенный запахом сырой земли, древнего камня и… тишины. Тишиной-сущностью, живой и всепоглощающей.

Я стоял, расправив плечи, впервые за долгие дни чувствуя не изнеможение, а прилив могучей, темной силы. Она вливалась в меня через ступни, впитывалась каждой порой, наполняла иссохшие русла магии до краев. Источник, едва тлевший в мире живых, здесь, в Царстве Мертвых, бушевал полноводной, ледяной рекой. Каждая клетка тела пела от возвращенной мощи. Раны забылись. Усталость испарилась. Я был здесь, в своей стихии. Цельный. Сильный.

Контраст был очень сильным. Вивиан стояла рядом, бледная как лунный свет на надгробии. Ее пальцы впились в мою руку с такой силой, что даже мне, почти неуязвимому сейчас, стало больно. Дыхание — мелкое, прерывистое, рваное. Глаза, широко раскрытые, метались, пытаясь охватить необъятный ужас вокруг и не впасть в безумие.

Изабелла прижалась к ней, спрятав лицо в плечо сестры. Ее тонкое тело дрожало мелкой, неконтролируемой дрожью.

Рудольф… Старый воин стоял чуть впереди, закрывая нас спиной, напряженной как струна, меч был наполовину вытащен из ножен. Его лицо было каменной маской, но по каплям пота, стекавшим по вискам, и по бешеному биению жилы на шее я понимал — его железная воля сражалась с первобытным страхом. Он видел. То, что было скрыто от глаз живых в их мире. Здесь же все обнажено.

Тени здесь — не просто отсутствие света. Они двигались. Обтекали нас шелковистыми, холодными потоками, шепча неслышными голосами о давно забытых битвах и потерянных жизнях. В туманной дали мерцали бледные огоньки — души, блуждающие в вечном поиске покоя. Земля под ногами дышала сырым, гробовым холодом. Воздух вибрировал от незримого присутствия. Мы стояли на берегу реки из жидкого мрака, где вместо волн извивались полупрозрачные, стонущие лики. Это был не просто иной мир. Это был антипод жизни, ее вечное, холодное эхо.

Я поднял руку. Без усилия. Без напряжения. Магия откликнулась мгновенно, послушная и мощная. Из кончиков пальцев выплеснулась серая, мерцающая дымка. Она обволокла нас четверых, как плотный, невесомый плащ — Серая Пелена. Защита. Маскировка. Она приглушала шум нашего дыхания, сокрыла теплый след живых сердец, сделала наши силуэты расплывчатыми, почти неотличимыми от вечных теней Нави. Страх в глазах Вивиан и Изабеллы не утих, но сменился осторожной надеждой. Рудольф кивнул мне — коротко, резко. Доверие, выкованное в бою.

— Молчите, — беззвучно дотронулся я до губ, и я знал, они поймут меня без слов.

Здесь звук был предателем. Шаги по мертвой траве, скрип ремня, даже биение сердца — все это могло привлечь их. Тварей Нави. Заблудших духов. Или… саму Владычицу.

Мы двинулись. Тропа Мертвых петляла между черными, безликими скалами, пролегала через поля застывшего пепла, вилась вдоль берегов рек из теней. Я шел впереди, Серой Пеленой окутывая группу, как щитом. Мои чувства, обостренные до предела, сканировали округу. Каждое движение тени, каждый всплеск в реке мрака — все регистрировалось, оценивалось на степень угрозы. Я чувствовал себя… хозяином. Не гостем, не беглецом. Моя магия лилась свободно, подпитывая Пелену, отталкивая любопытствующие сущности простым усилием воли. Мощь была опьяняющей.

Они шли за мной, пригнувшись, стараясь ступать бесшумно. Вивиан вела Изабеллу, прикрывая ее. Рудольф замыкал, его взгляд, острый как клинок, метался по сторонам, ища незримую угрозу. Я видел, как они вздрагивают от каждого шепота ветра — если это был ветер — как зажмуриваются, когда мимо проплывало особенно жуткое видение: процессия полуразложившихся рыцарей, несущих знамя с выцветшим гербом.

Мы миновали дерево, с ветвей которого свисали плачущие, прозрачные дети-духи; огромную слепую тварь, копающуюся в костях давно павшего дракона. Ужас здесь был воздухом, которым они дышали. Для меня же это был знакомый пейзаж. Суровый, да. Вечный. Но мой.

Время в Нави текло иначе. Мгновения могли растягиваться в вечность, а часы — сжиматься в миг. Мы шли, казалось, долго. Или нет. Но вот впереди, сквозь вечный полумрак, забрезжило иное свечение. Не бледное мерцание душ, а холодное, зеленовато-синее сияние, лившееся с какого-то огромного сооружения. Воздух стал гуще, насыщеннее древней силой. Каждый шаг давался живым тяжелее, будто земля сама сопротивлялась их присутствию.

Калинов Мост.

Он вырос перед нами внезапно, как кошмарный сон, ставший явью. Громадный, высеченный из черного, мерцающего камня, похожего на застывшую ночь. Мост был перекинут через бездонную пропасть, из которой поднимался туман, шепчущий на тысяче мертвых языков. По краям моста горели не факелы, а застывшие глыбы льда, источавшие тот самый зловещий сине-зеленый свет. За мостом виднелся лишь сгущающийся мрак и ощущение невероятной, подавляющей силы. Теперь он выглядел иначе, чем в прошлый раз.

Мы замерли на самом краю перед мостом. Пелена дрожала под напором древней магии этого места. Вивиан прижала Изабеллу к себе, пытаясь закрыть ей глаза, но девушка заворожённо смотрела на мост глазами, полными ужаса. Рудольф встал вполоборота, рука на эфесе, готовая к последнему, бессмысленному бою. Даже я почувствовал ледяную волну — не страха, но глубочайшего уважения и осознания присутствия Власти.

И Она пришла.

Не сошла. Не появилась. Она просто… была. На середине Калинова Моста. Там, где мгновение назад была пустота.

Морана.

Владычица Нави. Царица Вечного Покоя и Ледяного Молчания. Ее нельзя было описать. Можно лишь запечатлеть ощущение. Высокая, бесконечно прекрасная фигура в струящихся одеждах цвета лунного затмения. Лица не было видно — лишь бездонная тьма под капюшоном, где мерцали две точки — не глаз, а звезд, погасших в начале времен. Холод, исходивший от Нее, замораживал не тело, а саму душу, напоминая о бренности всего сущего. В одной руке Она держала скипетр, выточенный из черного льда вечной мерзлоты. В другой — нечто, похожее на огромный, засохший цветок мака, символ забвения. От Нее веяло Вечностью. И Смертью. Не ужасной, а… завершенной. Неизбежной. Абсолютной.

Она стояла, не двигаясь. Не глядя прямо на нас. Но мы знали — Она видит. Видит каждого. Видит живых в Ее Царстве. Видит меня, наполненного силой Ее мира. Видит страх сестер. Видит готовность к смерти Рудольфа. Ее молчание было громче любого грома. Оно давило, заполняло все пространство, заставляло забыть о дыхании.

Я почувствовал, как Серую Пелену, мою мощную защиту, начало разрывать. Не атакой. Просто самим присутствием Мораны. Она была старше миров. Сильнее любых заклятий. Я собрал волю, пытаясь удержать Пелену, но это было как пытаться удержать туман пальцами.

И тогда Морана повернула голову. Тень капюшона сместилась. И те две погасшие звезды упали прямо на меня. Холод пронзил насквозь, проникающий в самую сердцевину души. В этом взгляде не было гнева. Не было любопытства. Был… вопрос. Тихий, как шелест высохших листьев на ветру, но прозвучавший прямо в сознании: «Плата, Путеводитель?»

Она напомнила. Обещанную плату за проход. За помощь Стражей. За использование Ее силы. Весы Нави требовали равновесия. И Владычица пришла за своим.

Я стоял перед Ней, наполненный силой Ее мира, но внезапно ощутивший всю ничтожность своей мощи перед Вечностью. Позади меня замерли в ужасе те, кого я поклялся провести. Впереди — лишь холодный взгляд Богини Смерти и безмолвный вопрос о цене. Путь домой лежал через Калинов Мост. Но пройти по нему можно было, только ответив Царице Мертвых.

— Приветствую тебя, прекраснейшая Повелительница Мертвых, — склонил я голову, а остальные в точности повторили за мной.

— Ох, Видарчик, ты все такой же куртуазный, — тут же превратилась она в красивую девушку одного с нами роста. Черное облегающее платье, усеянное россыпью черных алмазов, струилось по ней будто вода, иногда делаясь прозрачным в самых интересных местах. И это не выглядело пошлым или вульгарным. Просто… необычно. — Представишь мне своих спутников?

— Герцогиня Вивиан де Лорен и ее родная сестра Изабелла. А так же их дворецкий — верный слуга и защитник Рудольф.

— Для нас великая честь быть вам представленными, — опять поклонились они.

— Хороши, — Морана мгновенно переместилась к ним за спину и закружила вокруг. — Сильны, отважны. Сердца горячие, будто первородный огонь. Одобряю твой выбор.

— Благодарю, Прекраснейшая.

— Просто Морана. К тому же это я тебя позвала к себе в гости. И негоже хозяйке выслушивать восхваления гостей, пока их не накормила и не напоила. Вижу, вы устали — что ж, отдохнете в моем дворце, пока мы с Видаром решим все вопросы.

Черный вихрь рухнул на насс неба, и не успели мы опомниться, как уже стояли в величественном тронном зале, куда перенеслись за мгновенье ока.

— Слуги проводят в вас в обеденный зал, а после в ваши покои. Можете смело тут есть — вся еда очищена от эманаций смерти. А мы с тобой, Видар, пока прогуляемся. У меня к тебе множество вопросов и одно предложение.

— Надеюсь, неприличное, — чуть улыбнулся я.

— Как пойдет, — игриво стукнула она меня по плечу кулачком, отчего оно сразу покрылось толстой коркой льда. Который, впрочем, сразу растаял — мои щиты работали на максимум, да и она не собиралась мне вредить. Потому как иначе я бы уже застыл ледяной статуей. И не факт, что мертвой. Боги — они такие затейники.

Ничуть не сомневаясь, она подхватила меня под руку, и мы медленно пошли через тронный зал к выходу, тогда как все остальные отправились в противоположную сторону, при этом постоянно оборачиваясь на меня. Ну да, это вполне понятно — кто еще из смертных может похвастаться тем, что гулял с самой богиней Смерти? Ну, и еще они увидели ее отношение ко мне, и вот это уже пугало меня. До дрожи. Но когда это я пасовал перед трудностями и красивыми девушками? И пофиг, что у нее муж Чернобог — второй раз умирать не так страшно, как в первый. Хотя и в первый было не страшно, а даже как-то весело, что ли…

Каменные плиты под моими сапогами глухо отзывались эхом, будто дворец вздыхал во сне. А рядом… рядом плыла тишина в обличье женщины. Морана. Ее босые стопы не оставляли следа на пыли веков, лишь легкий морозный узор таял на камне за ней. Воздух был густым и холодным, как вода в глубинах океана, пропитанный запахом древнего камня, инея и… да, смерти. Не тлена, нет. Смерти чистой, как алмазный клинок, вечной и неоспоримой.

— Твои шаги гремят, как удары молота по наковальне мира живых, Видар. — ее голос был шелестом замерзающих листьев, звоном тончайшего льда. Он не нарушал тишину, а вплетался в нее.

От ее игривого настроения не осталось и следа. Со мной под руку шла Царица с большой буквы, перед которой склоняли головы все живущие и уже умершие.

Мы миновали арку, высеченную из цельной глыбы обсидиана. За ней открылся бесконечный зал. Стены были покрыты фресками не красками, а тенями и лунным светом, струившимся откуда-то сверху. Там застыли мгновения: последний вздох воина, тихое смыкание век старца, угасание звезды в черной пустоте. Библиотека Концов.

— Они так яростно цепляются… — я провел рукой по холодной поверхности стены, чувствуя под пальцами шепот изображенных душ. — За солнце на коже. За глоток вина. За удар меча в ярости боя. Разве не смешно? Всё это — лишь миг перед твоим порогом.

Моргана остановилась. Ее глаза, глубокие, как колодцы в полярную ночь, отразили мерцание фресок.

— Смешно? Нет. Необходимо. Ярость, радость, боль… Они отражают момент перехода. Делают его вечным. Я ценю эту вечность, Видар. Без нее что есть мой Дворец? Беззвучная пустота. А так… — ее тонкий палец коснулся фрески, где юноша тянулся к ускользающему солнцу. Тень на камне дрогнула. — … Так каждый миг передо мной — гимн Жизни, переходящий в марш Смерти. Краткий, отчаянный, прекрасный в своей обреченности. Жизнь — это вибрация струны перед тем, как она лопнет. Я слышу эту музыку. Она питает тишину.

Мы шли дальше, по залам, где колонны, выточенные из костей исполинских существ, уходили в непроглядную высь. Тени между ними шевелились, принимая на мгновение смутно знакомые очертания, но не духи — просто отголоски, тени теней.

— И что же ты ценишь больше всего в их «гимне»?' — спросил я. Нас окружала вечность, а разговор о мимолетности казался единственно возможным.

— Выбор, — ответила она без колебаний. — Мгновение выбора перед неизбежным. Умереть с мечом или с молитвой? Простить или проклясть? Обнять или оттолкнуть? Эта дрожь воли… она острее любого клинка. Это последняя искра их солнца, прежде чем оно погрузится в мои воды, — она повернула ко мне лицо, и в ее черных зрачках на миг вспыхнуло отражение далекого, живого пламени. — Ты, разрушитель, должен понимать силу последнего выбора.

Мы вышли на бездонный балкон. Внизу простиралось море тумана — души, ожидающие растворения или нового пути. Над нами висело небо Царства Мертвых — черное, усыпанное холодными, немигающими звездами, не дающими света, лишь отмечающими бесконечность.

— Я понимаю силу, что стирает выборы, — сказал я, глядя в вечную ночь. — Но ты… ты хранишь их отпечаток.

— Храню, — подтвердила Моргана. Ее рука, холодная, как лунный камень, легла на балюстраду рядом с моей. — Как хранят форму сосуда, из которого давно выпито вино. Форма — память. Вино… вино возвращается к Источнику. А мои залы — лишь галерея форм. Красивых, ужасных, нелепых. Но всегда… законченных.

Тишина сгустилась, наполненная немым созерцанием бездны. Лишь ледяное дыхание вечности скользило по щеке.

— А бывает ли тебе жаль? — спросил я наконец, глядя на ее профиль, вырезанный холодным светом звезд.

Она долго молчала. Казалось, само время остановилось, прислушиваясь.

— Жаль? — она повторила слово, как незнакомое. — Нет. Но иногда… иногда я вспоминаю запах розы. Той, что увяла первой. И это воспоминание… Оно кажется сладким.

Она оторвалась от бездны и двинулась дальше, вглубь своего безмолвного Дворца. Я последовал за ее ледяным сиянием, и наши шаги — громкие и беззвучные — снова зазвучали в унисон в бесконечных залах, пропитанных чистотой вечного покоя. Беседа о жизни в сердце смерти, о прошлом и, возможно, о будущем была окончена. Теперь пришло время поговорить о настоящем…