Индульгенция. Без права на ненависть. Часть 5

Глава 8

Глава 8

За миг до этого. Или спустя многие годы.

Лабиринт Холода не был местом. Он был состоянием. Вечным, пронизывающим до костей духа. Я шагнул за врата из черного льда — и мир схлопнулся. Не темнота. Белизна. Ослепительная, режущая глаза пустота, где каждый кристаллик воздуха висел как ледяная игла. Холод не кусал — он ввинчивался. В мысли. В память. В самую сердцевину того, что зовется «я». Здесь не было времени. Только бесконечное «Сейчас».

Первые шаги были огнем. Казалось, дух мой треснет, как стекло, брошенное в кипяток. Я орал. Глухо, бессильно. Эхо глохло в белом безмолвии.

Моргана говорила: «Холод — не враг. Он — точильный камень для твоей воли. Прими его. Стань им».

Легко сказать, Царица Смерти. Легко сказать, когда трон у тебя из вековечного льда, протертого до дыр твоей задницей. За века привыкла, небось, сидеть на холодном, без боязни что-нибудь себе застудить.

Я падал. Вставал. Шел. Снова падал. Белизна давила, лишая ориентиров. Лишь внутренний компас ярости, тот самый, что Переруг когда-то взрастил во мне, горел тусклым углем в груди. Не сдамся. Не сдамся им. Ни ей, ни Сварогу, ни этой проклятой пустоте!

Ярость гнала вперед. Сквозь снежные бури, режущие лицо невидимыми бритвами. Сквозь ледяные поля, где каждый шаг — риск провалиться в синюю бездну, где ждало нечто большее, чем холод.

И оно пришло. Стражи Безмолвия. Не тела. Не тени. Сгустки абсолютного нуля, принимающие форму — то гигантского медведя с клыками из сосулек, то многорукого слизня, оставляющего за собой ледяные шрамы на реальности. Их касание высасывало жизненную силу. Саму энергию духа.

Первая схватка была короткой и унизительной. Мои удары проходили сквозь них, лишь замедляясь, как в густом меду. Их когти — нет, не когти, а отсутствие тепла, облеченное в форму — рвали мою сущность. Я отполз, истекая сияющим туманом боли, чувствуя, как слабею.

Я умру здесь. Навсегда. Возникшая мысль была ясной, как льдинка. Уверенность. Констатация. И именно она разожгла угли ярости докрасна.

Нет. Не здесь. Не так! Я впился взглядом в ближайшего Стража — медленно плывущего ко мне сгустка вечной мерзлоты. Увидел не врага. Увидел… течение. Ритм. Как пульсирует в нем холод. Как он вбирает энергию мира вокруг. Прими холод. Стань им.

Следующая атака Стража была не ударом, а объятием. Он обволакивал, пытаясь заморозить дух изнутри. Я не сопротивлялся. Я пропустил холод внутрь. Не как боль. Как поток. Как силу. Я почувствовал, как его ледяная суть сталкивается с моей яростью — не гасит, а… кует. Как молот Сварога по раскаленному металлу. Кровь Моровых бушевала во мне.

Я зарычал — звук, полный хрустального лязга. И моя рука, уже не просто духовая проекция, а нечто плотное, обледеневшее, пронзила Стража. Не разорвала. Впитала. Лед встретился со льдом. И мой оказался сильнее. Горячее яростью.

Это был перелом. Понимание. Лабиринт учил. Каждая схватка, каждый шаг по краю ледяной пропасти, каждое мгновение, когда казалось, что сознание вот-вот погаснет — все это было уроком. Я учился чувствовать холод, как кожей чувствуют ветер. Учился черпать из него, превращая его всепроникающую силу в броню, в клинок, в топливо для неугасимого пламени духа.

Я больше не бежал от Стражей. Я охотился. Их ледяная суть становилась моей силой. Моя ярость закалялась в их абсолютном нуле, становясь не слепым бешенством, а холодной, режущей сталью.

Потом были Пещеры Страданий. Боль. Чистая, не физическая, выворачивающая душу наизнанку. Там стены кричали эхом миллионов утрат. Там тени прошлого — мои собственные поражения, потери, предательства — оживали, чтобы рвать когтями сожаления. Там духи, питающиеся агонией, вились вокруг, как стервятники, пытаясь выклевать последние крохи надежды.

Я рычал, отбиваясь. Не только клинком изо льда. Памятью. Я вспоминал каждый удар судьбы, который не сломил меня. Каждую потерю, которая закалила. Каждую предательскую улыбку, научившую видеть яд за медом. Я превращал страдания — свои и вымышленных жертв Пещер — в топливо. Моя боль стала моим щитом и мечом. Моя ярость — пламенем, испепеляющим духов-стервятников. Я проходил сквозь кошмары, не как жертва, а как буря, оставляя за собой не руины, но тишину. Очищение.

Были и другие места. Пропасть Забвения, где пытались вырвать само мое имя. Реку Слез, чьи воды разъедали волю. Лес Шепчущих Костей, где мертвые тянулись живыми руками. В каждом — смертельная опасность. В каждом — бесконечный бой. С тварями. С ловушками реальности. С самим собой.

Но с каждым пройденным ужасом что-то менялось. Я менялся. Дух, когда-то просто яростный и несгибаемый, теперь… кристаллизовался. Сила не просто росла. Она уплотнялась, приобретала кристальную четкость и нечеловеческую тяжесть. Лед Мораны стал моей плотью. Тени ее царства — моим плащом. Боль и страдания — невысказанным гневом, спящим подо льдом. Я чувствовал, как во мне плетется новая суть. Грубая мощь Сварога, переплавленная в нечто острое и неумолимое. Цепкая ярость рода Раздоровых, дисциплинированная холодной волей. И над всем этим — безмолвная печать самой Смерти, направляющая, взвешивающая.

Когда последний Страж Пропасти — гигантский червь из вечной мерзлоты — рухнул, рассыпаясь сияющей пылью, которую моя суть втянула как губка, я остановился. Не от усталости. От… полноты.

Лабиринты, Пещеры, Пропасти — они были позади. Вокруг снова была лишь белая вечность Царства Мертвых, но теперь она не давила. Она была нейтральной. Воздух не резал легкие. Он просто был. Холод не вгрызался в кости. Он теперь стал частью меня.

Я поднял руку. Плотную, холодную, как лунный камень, пронизанную синими прожилками силы. В глазах, отражающих бесконечную белизну, мелькнули глубокие тени. Не пустота. Бездна. Набранная, усвоенная, укрощенная сила.

Где-то в далях ледяного безмолвия я почувствовал ее. Морану. Ее внимание, холодное и оценивающее. Как будто она прикоснулась ко льду моего духа и одобрила его твердость.

«Готов, — подумал я, и мысль была не вопросом, а утверждением. Гулким, как удар сердца в мертвой тишине. — Готов к возвращению. Готов к игре богов. Готов нести ту силу, что выкована в аду Мораны. Не как орудие. Как равный игрок. С ледяной яростью в душе и вечным холодом Смерти под кожей».

Впереди был Сварог. Переруг. Их договор. Их планы. Пусть готовятся. Я шел. И шел не с пустыми руками, неся в себе Лабиринты Холода и Пещеры Страданий. Нес бесконечный бой. Нес силу, купленную ценой духа, сто раз умиравшего и восставшего в ледяном аду. Скоро они это почувствуют. Все.

Время… В Лабиринтах Холода оно текло, как замерзший мед. Год? Сто лет? Миг? Неважно. Важно было лишь ощущение. Ощущение кристаллизации духа. Сила, некогда бушевавшая в жилах яростным, необузданным пламенем, теперь пульсировала холодным, мерным ритмом. Как сердцебиение ледника.

Магия не просто выросла. Она переродилась. Ледяные кинжалы, что я швырял в Стражей Безмолвия, теперь были лишь детской забавой. Я чувствовал, как мог бы сжать ладонью пространство, выморозив его до хрупкости стекла. Как мог бы вызвать вьюгу, способную погребать целые королевства под вечной мерзлотой. Источник внутри меня пылал не огнем — холодным сиянием небывалой мощности. Но это был лишь металл. Его нужно было закалить. Окончательно.

Морана явилась беззвучно. Ее фигура возникла из морозной дымки передо мной, на краю последнего места силы. Ледяная Купель. Она была не бассейном. Она была… воронкой. Воронкой, ведущей в самое нутро Вечной Зимы, в сердцевину ее власти.

Вода? Нет. Сгущенный, пульсирующий абсолютный холод. От него не просто стыло — от него кричали законы реальности. Даже мой дух, прошедший через все круги ее ледяного ада, содрогнулся инстинктивным ужасом. Искупаться в этом? Это будет не очищение. Это будет самоубийство с прицелом на воскрешение.

— Твой путь пройден, Видар, — ее голос был шелестом инея по стеклу. — Сила набрана, уроки усвоены. Но чтобы нести ее в мир живых, чтобы плоть не разорвало от мощи… нужна печать. Не клеймо раба. Добровольное причастие. Погрузись. Прими мою суть в самое ядро. И выйди… новым. Моим.

Она не угрожала. Не убеждала. Она констатировала факт. Как о погоде. В ее глазах, бездонных колодцах Вечного Покоя, читалось… ожидание. И что-то еще. Осторожность? Даже у Богини Смерти, казалось, были пределы, и она не была уверена, выдержу ли я эту последнюю пытку. Или рассыплюсь сияющей пылью, став еще одним эхом в бесконечных залах ее дворца.

Добровольно. Слово висело в ледяном воздухе. Я посмотрел на Купель. На пульсирующую, сине-черную бездну холода, обещавшую не боль, а стирание. Полное растворение «я». А потом — пересборку. Но уже с ее печатью в самой основе. Покровительство Смерти. Не ярмо. Союз. Плата за силу, вырванную у вечной зимы.

Нет пути назад. Осознание этого было ясным, холодным, как лезвие ножа. Я пришел сюда за силой. Сила эта требовала цены. Я заплатил болью, страхом, бесконечной борьбой. Заплачу и этим. Чтобы вернуться не просто сильнее. Чтобы вернуться непобедимым. Чтобы Сварог и Переруг, да и сама Морана поняли — со мной теперь нужно говорить иначе.

Я шагнул к краю. Без колебаний. Без драмы. Просто шаг. Вниз.

Абсолют.

Не погружение. Взрыв. Не холода — небытия. Каждая частица моего духа, каждая искра сознания, каждая яростная мысль — все это было разобрано. Растворено в ледяном огне Купели. «Я» перестало существовать. Был лишь… процесс. Переплавка. Вплетение нитей вечного холода и безмолвной власти Мораны в самую суть того, что когда-то было Видаром из рода Раздоровых. Я видел… Нет, я чувствовал ее печать. Не метку на душе, а фундамент, на котором теперь стояло все здание моего существа. Она была холодна. Неумолима. И бесконечно мощна.

Потом — сборка. Изо льда. Сияющего, невероятно плотного, пронизанного синими прожилками чистейшей силы. Я ощущал каждую новую «клетку» духа. Ощущал, как магический источник, некогда лишь море, стал океаном застывшей мощи, готовой излиться по моей воле. Ощущал… вес. Вес власти. Вес ответственности. Вес вечного холода, ставшего моей плотью.

И я открыл глаза.

Я был в своем теле. В знакомой комнате, пахнущей пылью, старым деревом и… жизнью. Но все ощущения были приглушены, как через толстое стекло. Мир казался хрупким, временным. Фоновым шумом перед вечной тишиной, что теперь жила во мне.

Передо мной стояла Морана. Ее безупречное, холодное лицо было обращено ко мне. И в ее глазах, этих бездонных колодцах Вечного Покоя, я увидел нечто новое. Микроскопическое сужение зрачков. Почти неуловимое застывание черт. Сдвиг. Краешек… чего? Осторожности? Недоверия? Даже у Богини Смерти.

Она смотрела в мои глаза. А в них… плескалась вечность. Не пустота. Не ярость. Ледяная, беззвездная глубина. Отражение Пропасти Забвения, Лабиринтов Холода, самой Ледяной Купели. Глубина, в которой тонул свет, надежда, тепло. Глубина, хранящая невероятную, сконцентрированную мощь. Взгляд, перед которым меркли угрозы богов и трепетала сама тень небытия. Взгляд хозяина холода и смерти.

— Добро пожаловать обратно… Видар, — ее голос был тише обычного. Без привычной бесстрастной твердости. В нем звучало… признание. И предупреждение. — Сила… под стать. Но помни о договоре. И о цене.

Я медленно поднялся. Плоть была послушна, но каждая мышца, каждая кость звенела накопленной мощью. Холод исходил от меня волнами, заставляя иней цвести на стенах, на полу, в самом воздухе.

Я посмотрел на свои руки. Плотные, живые… и все же, казалось, высеченные из древнего, вечного льда. Потом снова перевел взгляд на Морану. Встретил ее бездонный, теперь чуть более напряженный взгляд.

— Цена уплачена, Морана, — мой голос звучал непривычно. Низко, мерно, как скрежет ледников. В нем не было прежней ярости. Была непоколебимая уверенность. И холод. Вечный холод. — Теперь начнем игру. И пусть дрожит тот, кто посмеет встать у меня на пути. Даже боги.

Я видел, как тень легла на ее безупречное лицо. Не гнев. Уважение, смешанное с ледяной осторожностью. Она кивнула, чуть заметно.

Слишком сильным. Слишком холодным. Слишком… опасным для всех, включая ее саму, я вернулся. И игра действительно начиналась. С новыми правилами. И с игроком, в глазах которого горел лед вечной смерти.

— Договор между богами заключен. Ты добровольно примешь метки Сварога и Переруга на свою душу. Только их, не считая моей. Остальные больше не смогут даже приблизиться к твоей душе.

— Что взамен? — от меня пошла легкая дымка, которая проморозила ледяной пол.

— Невмешательство в твою жизнь. Абсолютная свобода выбора и действий.

— Принимается, — кивнул я.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом приблизилась и провела пальцем по коже. Раньше я бы уже корчился от боли, но сейчас почувствовал лишь легкую прохладу.

— Да, — шепнула она. — Ты стал намного сильней, раз можешь выдержать мое прикосновение. Честно говоря, я не была уверена, что ты пройдешь Купель.

— Разве лед может навредить льду? Он же одно целое, несмотря на формы. Хотя, если бы я не прошел все остальное, то не выжил бы. Страшная это сила, но мне нравится. И прежде чем мы перейдем к обсуждению наших дел, ответь мне на один вопрос — моя мать мертва?

— Мать? — чуть отстранилась она. — Да, она была в моем царстве и заключила договор. Я исполнила свою часть сделки, а она свою.

— В чем его суть?

— Прости, но подобное не подлежит разглашению.

— Я имею право знать, потому что во время одной из битв там, на Земле, я точно слышал ее голос.

— Она не мертва, если тебя это интересует. Но и среди живых ее долго не было.

— Где она?

— Закроешь Пустоши — узнаешь. Твоя мать была ими одержима и смогла многое понять о них и узнать. Но больше не скажу, не проси. Рано тебе об этом знать.

— Вы всегда так говорите, когда-либо обманываете, либо что-то скрываете, не слишком приятное.

— Не смей обвинять меня во лжи!!! –волна холода прошлась по помещению, отчего древние колонны треснули, не выдержав напряжения.

Однако я этого даже не заметил. Мой дух вернулся в тело, став гораздо сильней, и теперь перестраивал его под новую реальность. Было жутко больно, но я не обращал на это внимания. Привык уже за много… Даже не знаю, сколько я там провел времени — месяцы, годы, века? Казалось бы, проблемы этого мира должны были стереться из памяти, однако я помнил все — моя личность не изменилась. Просто стала сильней. Намного.

Источник вновь засиял приятной серостью. Светлая и темная магия обрели баланс, равномерно смешавшись. Более перекосов в развитии не было. Каналы стали толще и эластичней, чем в прежнем теле, рефлексы, как и физическая сила, заметно подросли.

Да я и сам стал, кажется, крупней — иначе с чего бы на мне при каждом движении трещала одежда? Морана все еще говорила, а я чувствовал, как восстановилось тело, и огонь души начал топить вечный лед, что сковал ее. Жар мягко растекался по всему организму, поднимая бодрость и….

— А теперь самое сладкое! — резко вскочив, я подхватил богиню на руки и потащил ее на небольшой диван, стоявший тут.

— Ты не можешь!!! — обалдела она, когда мои пальцы начали расстегивать ее платье.

— Могу. Еще как могу! — ответил я, едва сдерживаясь от похоти, что затопила мое сознание.

Похоже, наступил лютый откат, и тело, получив пинка Жизни, выбросило в кровь ударную дозу гормонов. Так что будь она хоть трижды богиней Смерти, сегодня она будет стонать подо мной и таять. Пошла жара в мире льда и холода!..

Моя новая соавторка. Ссылка в описании от автора ниже. Юмор, экшн, и красивые девушки!!!