Стерва. Искушение

Глава 6

Приготовленная для меня хозяином комната оказалась роскошной — просторной, светлой и чистой. Большая кровать была застелена свежим бельем, на столике у окна стоял таз для умывания, а на подоконнике — букет полевых цветов.

Такие комнаты были в каждом постоялом дворе, но снять их даже при желании мне до сих пор не удавалось — внешний вид слишком быстро выдавал во мне простолюдинку, в то время как шикарные апартаменты предназначались только для высоких гостей, оказавшихся в заведении проездом.

Смывая с себя пыль и усталость, я с веселым удивлением думала о том, как Тобиасу удалось договориться. Золото, конечно, везде, всегда и со всеми творит чудеса, но и у меня самой его частенько бывало немало. Такого приема нам не оказывали никогда.

Тратить столько, да еще в такой момент было глупо и расточительно, но сама ирония его поступка мне нравилась — я собиралась ограбить его, чтобы прожить несколько дней беззаботно и с комфортом, а он решительно не хотел свое имущество мне отдавать. Теперь же он сам тратил свои деньги на мое удовольствие и делал это с поистине герцогским размахом.

Наверное, нужно будет его за это поблагодарить.

Главное — не увлечься и не забыть, что в затылки нам дышит небольшая армия моих врагов.

Выбирая между ночной сорочкой и платьем, я после недолгих сомнений все же отдала предпочтение первой. Спать в одежде было практичнее, а под открытым небом и не получалось иначе, но здесь и сегодня нам ничего не грозило, а значит, можно было позволить себе немного полноценного отдыха. Едва ли вскакивать с оружием в руках этой ночью придется. А если такая необходимость и возникнет… Что ж, кому до этого будет дело?

Из-за соседней стены доносились стоны и смех — кто-то неплохо проводил время с местными девицами, и я ухмыльнулась в потолок, не зная, что чувствую по этому поводу в первую очередь: веселье или отвращение.

Когда дверь моей собственной комнаты начала открываться тихо и без стука, рука сама потянулась к оставленному на прикроватном столике пистолету, но спустя мгновение я сообразила, кто это может быть.

Тобиас вошел так же бесшумно и первым делом повернул замок.

— Ты не заперлась на ночь.

— Должно быть, забыла, — я легкомысленно пожала плечами, приподнимаясь на локтях.

Мне было очень любопытно, хватит ли у него дерзости явиться.

Прийти сюда без приглашения значило бросить мне в лицо тот факт, что он меня не боится. Что еще хуже — уверен в том, что его не пристрелят и не выставят.

По уму, теперь следовало сделать если не первое, то второе, но Тобиас стоял в двух шагах от кровати и разглядывал меня со сдержанным интересом, без вызова или пренебрежения. Так мог бы смотреть получивший долгожданное приглашение любовник, но никак не пленник, которого мне ничего не стоит в любой момент оставить без руки.

— Непростительная оплошность.

— Да. Точно, — я села и сцепила пальцы в замок на прикрытых одеялом коленях. — Мне следовало оставить у двери тебя в качестве сторожевой псины.

Он вскинул бровь, изображая удивление, но улыбку все-таки подавил.

— Что это, мадам? Неужели флирт?

— «Пошел вон» тебе понятнее? Если будешь нужен, я позову.

Так себе у меня получалась благодарность, но отчего-то именно сейчас Тобиас злил до стреляющих в голове молний. Его самоуверенность вкупе с красотой, на которую я изначально польстилась. Вдобавок — лучшая из имеющихся в этой дыре комнат в моем распоряжении. По всем канонам нам полагалось провести в ней веселую и лихую ночку, а завтра продолжить путь едва ли не лучшими друзьями, либо распрощаться навсегда. От пошлости нарисовавшейся картины начинало сводить скулы.

— Да, конечно, — меж тем, он спокойно пожал плечами и принялся снимать рубашку. — Мне следует убраться в угол, который госпожа главарь отвела несчастному беспомощному пленнику, и сидеть там смирно, надеясь, что утром вы уберетесь восвояси, не вспомнив обо мне.

Бросив рубашку на спинку стула, он шагнул к кровати, и я с трудом справилась с желанием вскочить и снова схватиться за пистолет.

— Вижу, слова у тебя расходятся с делами.

— Мне кажется, вчера мы не закончили, — присев на край, он улыбнулся мне холодно, но столь обворожительно, что на долю секунды у меня захватило дух. — К тому же я смею надеяться, что заслужил немного доверия, и сегодня мадам позволит прикоснуться к себе.

Голос, которым он говорил все это, и внимательный взгляд затягивали как будто в пучину, и я едва успела увернуться, когда мгновение спустя он потянулся к моему лицу.

— Ты вообще слишком много смеешь.

Нужно было и правда выставить его прямо сейчас и в таком виде.

Вместо этого я сжала его плечо и развернула, укладывая на спину.

Тобиас не пытался возражать или сопротивляться, и тем лучше было для него, потому что мгновение спустя его руки оказались зафиксированы над головой. Не больше свободы, чем прошлой ночью, разве что ему будет немного удобнее.

Сидя над ним, я уже собралась сказать об этом, когда он вдруг засмеялся, — тихо, чтобы не было слышно за стеной, но очень весело.

— Это дело чести — быть сверху, да?

— Слишком много болтаешь про честь.

Теперь, будучи уверенной в том, что без моего на то позволения он не пошевелится, я могла неспешно провести ладонью от его живота вверх по груди, рассмотреть как следует. Оказалось, что дорожный летний загар к этому светлокожему человеку почти не приставал.

Тобиас послушно умолк и не мешал мне изучать себя ощупью, скользить пальцами по боку и груди, задеть ногтем отвердевший сосок.

Его и правда все это заводило…

Откинув начавшее мешать одеяло, я скрутила волосы в узел, чтобы не падали на лицо и не закрывали обзор, а потом провела по его груди уже обеими ладонями. С легким, но лишь дразнящим нажимом, опустилась по ребрам к спине.

На нем не было шрамов.

Любой солдат так или иначе оказывался разукрашен в большей или меньшей степени. Тобиас же мог похвастаться полным отсутствием каких-либо физических изъянов, и чем больше я убеждалась в этом, тем крепче становились все мои нехорошие подозрения на его счет.

— Ты так смотришь, как будто я тебе отвратителен.

Вот теперь его голос звучал уже хрипло, но от былой игривости в нем не осталось и следа.

Я вскинула взгляд, чтобы встретиться с ним глазами именно сейчас.

— Я смотрю так, будто от тебя стоит ждать проблем. И мне очень хотелось бы понять, каких.

Его живот напрягся, а мышцы ощутимо дрогнули, когда я провела кончиками пальцев по узкой дорожке волос, уходящей за пояс.

— Я не доставлю тебе проблем. Напротив, могу помочь решить твои.

— У меня нет проблем.

Я улыбнулась ему, с нажимом ведя вверх по его животу и груди раскрытыми ладонями, и он так приятно задохнулся от неожиданности.

Сбился, а потом снова засмеялся:

— А я вот насчитал как минимум три.

Он был чертовски прав, но думать об этом мне не хотелось. К тому же я так удачно нашла способ сбить с него спесь.

— Заткнись, князек.

— Заткни.

Он был весь напряжён, как натянутая тетива, и добавляя ему мучений, я склонилась над ним ниже, как будто собиралась поцеловать.

— Уверена, ты и сам прекрасно справишься.

Тобиас потянулся навстречу, и в этот же момент я отстранилась, чтобы без лишних промедлений стянуть с него штаны.

У меня оставалась некоторая надежда обнаружить шрамы там… Но нет.

Задумчиво поглаживая его бедро, я окончательно убедилась в том, что этот человек точно не воевал и не терпел лишений, способных непоправимо сказаться на его внешности.

Он был уже полностью готов, и легко развёл колени шире, когда я сжала его член у основания, потерла ребром большого пальца.

Вчера на этом члене мне было очень хорошо. Не имея возможности сделать ровным счётом ничего, этот человек здорово постарался для меня самим фактом своего появления. К тому же была великолепная комната, в которой мы коротали эту ночь…

Момент для того, чтобы выразить Тобиасу свою сдержанную признательность, был самый что ни на есть подходящий, и я принялась неспешно ласкать его обеими руками, методично и неотвратимо подводя к самому краю.

Он и правда молчал. Молчал и прожигал вновь потемневшим взглядом. Я кожей чувствовала, как этот взгляд скользит по мне, по обозначенной, но скрытой рубашкой груди к животу и ниже. Так, что дышать делалось горячо и трудно.

От того, как сильно этот человек хотел получить меня, становилось почти что страшно. Это было даже не желание, с которым любой мужчина смотрит на красивую женщину, а какая-то тёмная и дикая потребность, настолько глубокая, что я была вынуждена ему поверить — подвернись ему шанс, так просто он меня не отпустит. Не раньше, чем сделает всё, что успел себе навоображать. Отчего-то мне казалось, что прийти в его голову может очень и очень многое.

Это были опасные, ненужные, не имеющие отношения к реальной жизни мысли, вот только от них так сладко начинало тянуть внизу живота.

Дыхание Тобиаса стало частым и прерывистым, и я притормозила, чуть сбавила темп, заставляя его почти застонать от разочарования.

Он лежал передо мной полностью обнажённый, не способный предпринять буквально ничего, и возвышаться над ним, оставаясь в одежде, было особенно приятно. Как разбирать его самомнение по кирпичику.

— Ханна.

И всё же я непозволительно увлеклась, потому что в момент, когда он обратился по имени, мне показалось, что спину окатили ледяной водой.

Тёмный и очень нехороший взгляд Тобиаса задержался на ямках моих ключиц, и его можно было бы счесть рассеянным, если бы не интонация, с которой он меня позвал.

Пораженная этим ощущением, я на мгновение замерла, но, как ни странно, он не попытался ни шевельнуться, ни посмотреть мне в лицо.

— Может, всё же окажешь ответную любезность?

Он имел в виду рубашку, конечно же.

Послав к черту мысль о том, почему так хорошо понимаю, что именно он имел в виду, я снова склонилась над ним так, чтобы он мог мимолетно почувствовать касание моей груди через ткань.

— Нет.

Он засмеялся. Глядя мне в лицо и все так же тихо, но со злым и многообещающим весельем.

— Сука.

— А ты умеешь сказать приятное, — я вернула ему улыбку, выпрямляясь.

На этот раз для того, чтобы провести ладонью по внутренней стороне его бедра.

— Это твоя маленькая постыдная слабость, да, князек? Нравится быть снизу?

— Меня зовут Тобиас.

— Нет, — на этот раз почти рассмеялась я, и снова склонилась над ним так резко, что он задержал дыхание. — Чушь. В это играть я не собираюсь.

Для закрепления эффекта я дунула на его сосок, одновременно прижимаясь бедром к его члену, и его выгнуло навстречу быстрее, чем он успел опомниться.

— Ты…

Он лишь в последний момент остановил себя от того, что рвалось с языка, и я коротко облизнула губы, наслаждаясь очередной победой.

— Если хочешь о чем-то попросить, проси как следует.

На долю секунды мне показалось, что он на полном серьезе готов меня прикончить.

Вместо этого Тобиас в очередной раз поймал мой взгляд, заставил почти замереть от пережавшего ребра любопытства и… нетерпения?

Секунда, две, три.

Я по-прежнему чувствовала его член бедром, а он — что я уже готова впустить его в себя. Его сердце колотилось под моей ладонью, и вопрос был только в том, кто кого переупрямит.

— Пожалуйста.

В том, как он произнес это, не было ни издевки, ни унижения, но было желание настолько обжигающее, почти безумное, что мне стало почти все равно.

Сама будучи не в силах изводить его дальше, я промолчала, опуская голову, и мягко накрыла губами его сосок, медленно обвела кончиком языка.

Тобиас выдохнул глубоко и так довольно, что мое собственное сердце провалилось куда-то вниз. Всего лишь ничего не значащая, почти дежурная ласка, но от меня он принял ее так, будто я как минимум решала провести губами по его члену, и хуже всего было то, что в этом он не лгал.

Это чертовски подкупало. Искушало просто расслабиться и попробовать именно так.

В отместку за саму эту мысль второй сосок я прикусила заведомо больно.

— Черт тебя побери!.. — он в очередной раз засмеялся и все же дернулся навстречу так ловко, что я едва успела увернуться от прикосновения.

Пора была с этим заканчивать.

Уже привычно оседлав его бедра, я опустилась на него сразу до конца и замерла, кусая губы.

В темноте он этого видеть, к счастью, не мог, а я считала удары сердца, настолько извращенно хорошо это было снова.

Тобиас подо мной замер и, кажется, почти не дышал, а под его взглядом становилось так невыносимо жарко, что по спине скатилась капля пота.

Я начала двигаться медленно и плавно, наслаждаясь ощущением его в себе, чувствуя каждый дюйм. Мне в самом деле было на нем… удобно. Как если бы у нас была масса времени и возможностей друг к другу привыкнуть, узнать, как надо.

Мое собственное сердце постепенно начинало биться где-то в горле, и я прикрыла глаза, чтобы просто об этом не думать.

Не почувствовать ненароком, что прямо сейчас мне отчаянно не хватает стискивающих мое бедро пальцев.

В самый неожиданный момент Тобиас совсем легко, но встретил мое движение, качнув бедрами навстречу, и мне пришлось схватиться за его так удачно оказавшееся под ладонью колено.

Перед глазами плыло, в животе пульсировал теплый щекочущий ком, а он смотрел все так же прямо и жутко, и явно с большим трудом сдерживался от того, чтобы сказать что-нибудь, способное все испортить.

Нужно было, наверное, осадить его. Напомнить, что он тут — всего лишь тело, и все, что я делала, было не для него и не о нем.

Вместо этого я сжала его внутри, вцепилась пальцами в его колено крепче, и едва не застонала, когда он двинулся мне навстречу снова, а потом еще раз.

И замер.

Играючи доведя до крайности, он больше не собирался ничем мне помогать, и, поняв это, я засмеялась непристойно и хрипло. Резко подалась вперед так, что его член почти выскользнул из меня, но зато я теперь снова нависала над ним.

— Ублюдок.

— Один — один, Волчица, — он тоже улыбался довольно и пьяно.

Чертов сукин сын…

Я выпрямилась, успев заметить, как он вздрогнул, когда кончики моих рассыпавшихся волос скользнули по его груди. На этот раз я не оставила ему времени и простора для действий, двигаясь ритмично и быстро, так, что воздуха не хватало даже мне самой. Зато он хватал его губами неровно и часто — так явно неловко, отчаянно злясь и плавясь в этом одновременно.

О нет, он не привык терпеть, чтобы им командовали. Едва ли он вообще кому-то подобное позволял.

В последний момент поймав его взгляд, я задохнулась от того, столько в нем плескалось всего темного и нечитаемого, а потом нам обоим стало все равно.

На этот раз в себя я приходила долго.

Лежа щекой на груди Тобиаса и слушая, как постепенно выравнивается ритм его сердца, я первым делом подумала, что руки у него, должно быть, затекли знатно, и испытала по этому поводу глухое, но веселое злорадство.

— Можно задать тебе вопрос?

Его голос звучал низко и загнанно, но хорошо затаенная нотка растерянности в нем подняла мне настроение еще больше.

— Попробуй.

— Ты никогда не раздеваешься? Или я просто еще не заслужил?

Решив, что сейчас самое время для того, чтобы заглянуть ему в лицо, я приподнялась на локте, и с почти смущающим удивлением обнаружила, что руки у меня все еще подрагивают.

— Никогда и ни с кем.

Ничего интригующего мне в нем разглядеть, как ни жаль, не удалось. Разве что обнаружить во взгляде едва ли приличную в такой момент задумчивость.

— Это принцип или есть что-то, чего никому не нужно видеть?

— Это уже второй вопрос.

— Но ты ведь ответишь?

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня в ответ, и все поменялось слишком быстро. Не было больше этой странной серьезности, растаяло пугающее своей силой желание обладать мной. Остался только живой интерес, и он был неудобнее всего.

— Нет.

Сочтя, что пора заканчивать, я села и поправила волосы, доказывая не то себе, не то ему, что нет ни приятной слабости, ни желания лечь обратно.

— Тебе пора.

— Только если ты освободишь мои руки.

Теперь он почти смеялся. Как бы я ни старалась, почувствовал, конечно, и был своим открытием доволен.

Окинув его быстрым и почти презрительным взглядом, я позволила давлению на его запястья ослабнуть.

— Убирайся.

— Как скажете, мадам, — на этот раз он улыбнулся уже широко и открыто.

Глядя на то, как он спокойно одевается, я думала, что нужно умыться еще раз, и желательно, холодной водой.

— Кстати, — Тобиас повернулся, уже взявшись за ручку двери, окинул взглядом разгромленную постель и меня на ней. — Раз уж у нас начало так хорошо получаться договариваться. Что бы ты ни почувствовала и ни услышала ночью, больше не приходи. Это понятно?

От возмущения дыхание сбилось снова, но… Нет, это было не только оно.

Он знал, о чем говорил, и был предельно серьезен, а я не находилась с ответом.

Впрочем, Тобиас его от меня и не ждал. Кивнув то ли мне, то ли собственным мыслям, он пожелал мне спокойной ночи и вышел, а я еще долго сидела, отчего-то не находя в себе сил встать и снять безнадежно испорченную рубашку.