Кодекс Охотника. Книга XXXVIII

Глава 11

Где-то в Равномерной Вселенной

Каринтия всегда чувствовала себя не в своей тарелке. С самого своего рождения. Вот, блин, с самого-самого своего рождения, как только она начала осознавать себя, так сразу же почувствовала себя лишней на этом празднике жизни!

Во-первых, она была особенной. Кто-то называл её даже «избранной». Разобравшись чуть позже, она поняла, что это действительно так. Ну не могут ведьмы иметь потомство — слишком много силы дала им Многомерная Вселенная для того, чтобы ещё и такми образом увеличивать популяцию. Каждая ведьма представляла из себя имбалансный персонаж, который умел накладывать проклятия.

Что такое проклятие? Нет, это не какая-то из школ магии. Это не то, чему можно научиться. Проклятие — это абсолютно уникальное явление во Вселенной.

Становясь старше, Каринтия получила доступ к библиотеке и поняла, что многие, да что там многие, почти все во Вселенной пытались постичь их тайну. Но даже сами ведьмы не могли до конца разобраться, как это работает.

Самое близкое определение проклятиям придумали, как ни удивительно, старейшины Ордена Охотников. Привередливые старики с прорвой свободного времени, которое им было не на что потратить, ну, кроме многочисленных попоек и перманентных драк, случавшихся между ними на почве непримиримых противоречий в определении того или другого явления. В общем, старейшины Ордена Охотников вывели, что проклятие — это: «Совокупное действие множества энергий, таких — как энергия души, энергия времени, а также сама сущность Вселенной, которое приводит к краткосрочным либо долгосрочным событиям, зачастую вопреки воле объекта, на которого наложено проклятие, и обычно полностью или частично в соответствии с волей субъекта, который это проклятие накладывает».

Звучит длинно и немного стрёмно. Но, если коротко, от проклятий практически невозможно защититься. Не существует во Вселенной защиты от этой гадости. Каким бы ты ни был сильным воином, или каким бы ты ни был заслуженным магом, получив проклятие от ведьмы, у тебя было два выхода. Первый — подождать, пока это проклятие исполнится (ну, либо же развеется, и такое бывает). Или же — найти ведьму, которая наложила на тебя проклятие, и уговорить её снять эту херню с тебя, любимого.

Второй вариант сделал из ведьмочек настоящих манипуляторов. Ведь удовлетворить просьбу страдальца они могли как за обычное материальное вознаграждение, так и в качестве услуги либо чего-то нужного конкретно ей. Ну и некоторые вполне себе злоупотребляли этими возможностями, за что их очень не любили жители Многомерной Вселенной.

В общем, ведьм в Многомерной никто не любил. Да-да, из-за стрёмной репутации тех самых ведьмочек, которые уж слишком увлеклись своей невиданной силой и, самое главное, возможностью отменить проклятие за определённые ништяки. Так и портится репутация целого пласта общества Многомерной Вселенной.

Так вот, кроме того, что Каринтия родилась ведьмой — одной из немногочисленных представительниц этих индивидов, — и того, что она была «натурально рождённой» ведьмой, так она ещё оказалась дочкой верховной ведьмы Многомерной Вселенной, самой леди Морганы. И вот это уже была настоящая жопа. Потому что в сравнении с её матерью все остальные ведьмы Многомерной были так… побелить-покрасить. Что уж тут говорить о новорождённой девочке. Но все ожидания, направленные на неё, в том числе и от её любимой матушки, выражались исключительно как «превосходное ожидание».

Да-да, все ждали, что Каринтия не просто вырастет ведьмой, она ещё и превзойдёт свою мать. О чём они вообще думали? Превзойти Верховную ведьму Моргану? Это же реально невозможно. Но то ли все вокруг притворялись, то ли нет… Но невозможным это казалось только самой Каринтии, а все остальные что-то ждали и верили.

Ну и дальше получилось так, как получилось: нападение на Академию, убийство многих её наставниц, вмешательство верховных сил Многомерной Вселенной, и как итог — позорная ссылка в Запретный Мир, в общество Охотника.

Хотя с последним тут есть двоечтение, особенно по поводу «позорного». Каринтия была умной девочкой и понимала, что иначе снять ошейник Костяного Скульптора было невозможно. И то, что сделал Охотник, — это было действительно невероятно. Также она понимала, сколько сил он на это потратил. И да, наверное, самую малость она чувствовала какую-то благодарность по отношению к Охотнику.

А дальше всё стало ещё более стрёмно. На сцене появился Ликвидатор, о существовании которого она вообще никогда не знала. Да, мать рассказывала ей про Хранителя. Но, видимо, Ликвидатор был настолько штучным товаром, что про него мать уже решила не рассказывать.

Так вот, примерно понимая, что собой представляют Хранители, и учитывая то, что Ликвидатор являлся их более улучшенным воплощением, Каринтия не могла понять, как этот бездушный инструмент Многомерной Вселенной смог спеться с Охотником. И не просто спеться, а, как оказалось, выполнять его приказы. Ну ладно, тут она немного преувеличила: не приказы, а просьбы. Но это было не менее удивительным.

В общем, прямо сейчас Каринтия и двенадцать абсолютно разных людей под предводительством Ликвидатора и… Вот, блин, она забыла рассказать ещё про одного участника мероприятия — Иллариона. Эльф, действующий Ангел Смерти, и по совместительству — Странник.

Тут уже Каринтия перестала удивляться: столько всего в одном флаконе! Многомерная, даже при всём её безумии и разнообразии, просто не могла такое совместить! Но живое воплощение этого «невозможно» Каринтия лицезрела прямо перед глазами.

И что самое интересное: если сначала послушать описание, то перед глазами у вас бы возник образ древнего зла, беспощадного и неумолимого, который мрачно пожирает миры один за другим, и совсем не кривится. Ха-ха! Ну да, «древнее зло» совсем не кривилось, когда пожирало… вот только не миры, а разломные, мать его, лаймы! Да и его детское лицо и добрая улыбка также слегка не соответствовали его образу.

В общем, видала Каринтия чудеса в своей недолгой жизни, но чтобы так много и в одном флаконе — это было как-то запредельно удивительно.

Но всё же одно общее у них у всех было: все эти чудеса вертелись вокруг одного и того же Охотника — великого Охотника в прошлом, а ныне местечкового барона. И Каринтии было очень любопытно, к чему это всё приведёт.

Так вот, тринадцать людей, которых на самом деле было двенадцать… Ага, ещё один прикол, который она наблюдала: одна душа на двоих у двух близнецов.

В общем, вся эта разношёрстная компания сейчас колбасила враждебные порождения Равномерной Вселенной, про которую… Каринтия уже немного устала перечислять. Но, конечно же, про множественные Вселенные мать ей тоже не рассказывала.

В общем, главным достижением Каринтии в последнее время являлось то, что у неё не лопнул мозг от перегрузки всей этой новой информации и новых впечатлений, которых становилось всё больше и больше.

— Пюрешечки? — уселся рядом с ней блондинистый, дочерна загорелый парень, который из воздуха достал дымящуюся кастрюльку.

Вот такими фокусами её не удивишь: пространственное хранилище есть и у неё самой. Но вот пюрешка Рода Дорничевых — это было интересно. Вот только как достал её этот обормот, она понятия не имела. Ладно бы Пашка — приёмный сын графа Дорничева, и по совместительству Ликвидатора. Он бы мог бы взять её у приёмной матери. Но это был Михаил Галактионов, который имел ещё забавное прозвище от народа дикого племени, в котором его воспитали. Вот где он её достал?

Хотя, надо признать, Мишка был на редкость активным и пробивным парнем. Наверное, самым пробивным из всей дюжины Галактионовых. Или, может быть, это из-за того, что он как-то чересчур навязчиво начал её опекать.

— Спасибо за пюрешку, я её съем. А сам ты можешь свалить куда-нибудь подальше, дабы не мешать моему пищеварению.

Каринтия бесцеремонно забрала кастрюльку, открыла крышку, втянула носом божественный аромат, достала ложку (также из воздуха, из своего пространственного хранилища) и принялась за еду. После двух ложек она повернулась в сторону всё ещё сидевшего рядом парня.

— Я неясно выразилась? Поди погуляй! Пищеварению мешаешь.

— Какая-то ты недружелюбная… Даже для ведьмы, — совсем не смущаясь, улыбнулся Мишка, продолжая с интересом разглядывать её.

— Как будто ты много знаешь про ведьм. Тебе об этом кто, может папуасы твои рассказали? — хмыкнула Каринтия, бросив на него искоса свой взгляд.

И снова Мишка совсем не обиделся.

— Я думаю, что если бы ты познакомилась с этими, как ты выразилась, папуасами, они бы тебе очень понравились. Вот, к примеру, они меня научили пользоваться бумерангом.

И снова жестом фокусника он достал из воздуха кривую деревяшку.

— Научить?

— Миша! — постаралась сделать серьёзный вид Каринтия и даже перестала жевать. — Ты меня напрягаешь. Сейчас всё, что я хочу, это съесть картошечку, и чтобы ты отстал.

— Ну, я, конечно, могу отстать, — хмыкнул Миша. — Но где ты потом ещё пюрешку найдёшь?

— Ну, например, у Паши, — кивнула Каринтия в сторону Павла, который прямо сейчас сидел рядом со своим названным отцом Ликвидатором. А тот ему что-то чертил палкой на земле.

— У него нету, — улыбнулся Мишка.

Какая-то мысль пришла ему в голову, он улыбнулся ещё сильнее. После чего добавил:

— Уже нету.

— В смысле, ты спёр запас пюрешки у своего брата? — округлились глаза у Каринтии.

— Почему сразу спёр? — нахмурился Мишка. — Скажем так, выкупил. Так что в нашем походе сейчас именно я — монопольный владелец знаменитого кулинарного шедевра Дорничевых во всей Равномерной Вселенной!

— Хм… — сказала Каринтия. — Ты знаешь, я, наверное, смогу отказаться от пюрешки, если вместе с этим ты перестанешь мозолить мне глаза.

И снова Мишка весело рассмеялся.

— Вот что я тебе скажу, девочка моя…

— «Девочка моя»? — вспыхнула Каринтия. — Да я на полгода тебя старше!

— Ну, это не значит, что умнее, — невозмутимо парировал Мишка. — В общем, давай так. Если в следующие три боя ты не вернёшь мне должок, значит, согласишься со мной на свидание. Если вернёшь… ну что ж, мы расстанемся друзьями. Идёт?

Он протянул руку.

— Какой ещё должок? — нахмурилась Каринтия, не торопясь давать руку.

— Ну как? — на этот раз абсолютно искренне удивился Михаил. — Я ж тебе жизнь спас.

— Ну-у-у… — протянула Каринтия. — Ни фига ты не спас! Я контролировала ситуацию.

— Ага? — он приподнял бровь. — Давай у ребят поспрашиваем, насколько ты контролировала ситуацию в тот момент, когда этот многорукий божок схватил тебя и пытался засунуть щупальце… — тут он немного сбился, прокашлялся и добавил. — В общем, пытался разорвать тебя на части. Между прочим, тот мой выстрел был реально легендарным. Не думаю, что кто-то, кроме меня, мог его повторить.

— Ну да, тот выстрел был действительно неплох. Но «спас жизнь»? — снова скривилась Каринтия.

— Ладно, — хлопнул в ладоши Мишка. — Давай спросим у ребят, что они думают.

— Так, стоп! — схватила его за плечо Каринтия, неожиданно даже для самой себя. Потом ойкнула и убрала руку, когда он усмехнулся.

— Не будем ни у кого спрашивать. Так уж и быть. В общем, спасу я тебе жизнь. Не переживай. В ближайшие три боя… или свидание.

Мишка протянул руку.

— Договор?

Каринтия ещё раз вздохнула и заглянула в полупустую кастрюлю.

— И ты продолжаешь соблазнять меня пюрешкой? Хорошо, договорились.

Мишка нетерпеливо тряхнул рукой. После чего Каринтия вложила в его ладонь свою узенькую ладошку.

— Вот и зашибись, — Михаил осторожно разбил рукопожатие левой рукой и, довольный, вскочил на ноги. — Всё, моя дорогая. Не отвлекаю тебя от трапезы, но позже мы ещё поговорим. Я должен знать твои предпочтения, чтобы понимать, какое свидание тебе нужно.

— Ах ты ж! — начала Каринтия раздражённо, но Мишка быстро растворился в воздухе, уйдя в тень.

Каринтия немного подумала, глядя в пространство, покачала головой и принялась за остывающую пюрешку. Всё-таки он интересен… Ну, как для мужчины. Так-то Каринтия мужчин в своей недолгой жизни почти не видела, но зато слышала про них много всего плохого… ну, или непристойного. Последнее часто рассказывали вернувшиеся из загула ведьмочки. Точнее, не рассказывали, Каринтия это все подслушала. И пока не знала — нравится ей то, что делали ведьмы с мужчинами или нет.

Тут ей в голову пришла ещё одна мысль: «А так-то он неплох. Ну, для пацана, конечно же.»

— Фу… Бли-и-и-ин…

Я открыл глаза и понял, что лежу на берегу Байкала, а вокруг меня — выжженная трава и обгорелые деревья. Неподалёку стоит Волк с дюжиной гвардейцев, и все они почему-то держат в руках огнетушители.

— Ты там как, нормально? — осторожно спросил Волк.

— Ага, — кивнул я, усаживаясь.

Голова резко закружилась, и я скривился от дискомфорта.

— А чего это вы все с огнетушителями?

— Так ты тут пожар устроил.

— А магией не могли справиться? — уточнил я.

— Да ты каким-то странным пламенем горел, что помогали только огнетушители, — покачал головой Волк.

Я посмотрел на свои рукава. Весь, с ног до головы, я был засыпан порошком.

— Блин… А оно отстирается? — уточнил я, между прочим.

Волк тут же переместился ко мне поближе.

— Нашёл о чём думать! Отстирается. Хорошо, что жив остался. Что там было?

— Да ничего такого, за что стоило бы переживать. Ребятам подсобил немножко. Всего-то делов.

— А поконкретнее? — не отставал от меня Волк.

— Ладно, лови, — вздохнул я и отправил ему в мозг концентрированную картинку происшедшего.

— Хрена себе ты там устроил…

На то, чтобы посмотреть всю историю, Волку понадобились считанные полсекунды, а вот чтобы осмыслить это всё, он потратил минут десять, сокрушённо кивая головой.

— Я что-то не до конца даже понял, как ты всё это провернул, и чем это закончилось.

— Ну, некоторые манипуляции с душами нельзя объяснить на пальцах. Их нужно прочувствовать, а потом неустанно тренироваться. Но не переживай… — я хлопнул его по плечу, и Волк, скривившись, посмотрел на оставшееся на его чистом мундире бело-чёрное пятно от моей руки. — Ещё тысячу лет, и ты наконец-то начнёшь кое-что понимать.

— Ха. Ха. Ха, — раздельно произнёс Волк, но при этом его глаза не улыбались. — Очень смешно. Как я понял, с Одином и богами всё в порядке?

— Ну, им нужно немного прийти в себя, но в целом да, — кивнул я.

— А с Костяным Скульптором… я не понял. Надеюсь, не всё в порядке?

Я тяжело вздохнул.

— Хотелось бы. Но он тоже в полном порядке. Хотя… — я на секунду задумался. — Кое-что неприятное для него произошло. И я надеюсь, что задница от злости у него пылает. Тут ведь вот какое дело, мой лысый друг. Третье правило Охотников. Тебе мастер Уокер ведь говорил? — посмотрел я на него непринуждённо.

— Не-а, — покачал головой Волк. — Никакого третьего правила он мне не озвучивал.

— Да ты, наверное, забыл. Вот какой из тебя ученик? — сокрушённо покачал головой я.

— Извини, может, и забыл, — начал было Волк идти на попятную, а потом спохватился и раздраженно посмотрел на меня. — Да не забывал я ничего, чего ты гонишь⁈ У меня память сейчас абсолютная.

— Ну да, ну да, — сказал я и замолчал.

Волк тоже молчал. Через некоторое время он первым подал голос:

— Так что за третье правило?

Я улыбнулся.

— Слушай и запоминай, неуч. Третье правило Охотников: «Если не можешь нанести врагу физический урон, нанеси моральный. И чем глубже пропасть унижения, в которую ты сможешь ввергнуть своего противника, тем большая вероятность того, что в следующем противостоянии ты уже сможешь нанести ему и физический урон.» Идея понятна?

— Хм… — задумался Волк. — Нагибай и унижай? — предположил он, глядя на меня.

— Что-то типа того, — кивнул я. — Молодец!

И снова похлопал Волка по плечу, после чего на его форме осталось ещё два грязных пятна.

— Так, ладно… — сказал я и, улыбнувшись, вскочил на ноги.

Меня немного повело, но я удержался на месте.

— Что мы всё обо мне, да обо мне? Давай поговорим о тебе и о нашей доблестной гвардии.

— А что о ней говорить? — настороженно посмотрел на меня Волк.

— Да ладно, не ссы, — сказал я. — Только хорошее. В общем, пока я тут копошился с воплощением Скульптора, я кое-что подсмотрел у него в душе. Я до конца не уверен, но, если я всё правильно понял, то мы сможем снять остальные купола Праха на планете. И даже отправить кое-какие подарки этому костяному уродцу. Подарки, которым, как я думаю, он ни хрена не будет рад.

— Вот как, — заинтересовался Волк. — Как мы это сделаем? И самое главное — какими силами?

— Вот, молодец! — стукнул я его ещё раз по плечу.

Волк на этот раз не выдержал:

— Да хорош меня уже дубасить! Форма новая, Настюха только постирала.

— Чего⁈ — удивился я. — Ты что, заставляешь свою беременную жену стирать тебе одежду? Да что ты за тиран такой? Я, что ли, тебе мало плачу? Может, добавить на домработницу?

— Да нет, мне хватает, — улыбнулся Волк. — И даже остаётся. Больше настолько, что я даже не понимаю, куда это всё девать.

— Ничего, ничего, жизнь долгая, — сказал я. — Всё пригодится. Ну так, а Настю зачем эксплуатируешь?

— Да ей нравится, — посмотрел на меня Волк с некоторым смущением. — Говорит, что это её успокаивает. Даже стиральной машинкой не пользуется, всё руками стирает. И знаешь, какая самая главная проблема?

— Какая? — уточнил я.

— Что если она чуть перестарается, то в руках у неё моя форма рвётся. А ты сам знаешь, из чего она сделана.

— Ага, — улыбнулся я. — Ну так а что ты хотел? У неё Охотник внутри неё растёт, энергия через край прёт. Куда-то нужно её девать.

— Да ладно… Охотник? Душелов? Как ты? — оторопел Волк.

— Почему как я? Такой же, как и ты.

— Ну да…

— Пацан у тебя будет крепкий. Можешь не бояться его дрессировать.

— Пацан? — кажется, у Волка сегодня был день открытий.

— Упс, — сказал я. — А ты сам, что ли, не смотрел?

— Да, блин, обещал же я Насте не заглядывать внутрь. А ты всё испортил!

— Ну, ты ей можешь не говорить, — сказал я.

— Ну как это я могу не говорить, если я знаю, а она нет?

— Тоже верно. Такое от жены скрывать не стоит. Ну ладно, это мы отвлеклись. Вернёмся к разговору о куполе Праха. В озеро я нырять пока не готов, так что для эксперимента выберем тот, который в степях Кубани. И направимся туда силами всей нашей гвардии.

— Ты сейчас, когда говоришь «всей», значит, со всей техникой и авиацией? — предположил Волк, и лицо его, помимо его воли, расплылось в широкой кровожадной улыбке.

— Ага, — сказал я.

— И Паладинов, и Легион звать тоже не будем? — Волк улыбнулся ещё шире.

— Не-а. Только мы и наша гвардия.

— Класс!!! — выдохнул Волк с таким выражением лица, что я забеспокоился, как бы он натуральный оргазм сейчас не словил.

— Ты это… — я чуть было не хлопнул его в очередной раз, но, вспомнив о Насте, сдержался. — Готовь, короче, всех к выступлению. И растолкай там Абдулу, а то он, мне кажется, со своим гаремом и спокойной жизнью квалификацию теряет.

— Да кто ж ему даст, — хмыкнул Волк.

— В смысле? — уточнил я.

— Да по моему распоряжению Москаленко его каждый день и в хвост и в гриву гоняет. Тот кряхтит, но делает. Но зато он у нас сейчас лучший Портальщик в этом мире.

— Это хорошо. Грегори бы он наверное понравился. Хотя… Отжал бы он у нас нашего портальщика в свою банду, уболтал бы, черт языкастый. Торговец хренов. Но о «желейках» побеспокойся, потому что всю нашу армию перекидывать на Кубань, он сильно пропотеет.

— Ну, насколько я помню, когда ты брал его под своё крыло, ты не обещал ему, что будет легко, — скривился Волк.

— Это верно. В общем, выступаем завтра в шесть. А я пойду попытаюсь отмыть с себя всю эту хрень и немного поспать, — я на секунду прислушался к своим ощущениям. — Ну и поесть тоже бы не мешало.

— Мы с парнями сегодня шашлык делаем, — тут же отозвался Волк.

— Не-не-не, знаю я ваш шашлык. Бухать до утра будете. Вы-то отдохнули, а мне реально поспать нужно. Так что я — блинчиков, и на боковую.

— Ну, тогда удачи! — загадочно улыбнулся Волк.

— Что это ты так на меня странно смотришь?

— Да там все жены твои дома сегодня. И, кажется, они считают, что ты уделяешь им мало внимания.

— «Кажется»? — почувствовав подвох, прищурился я.

— Ну ладно, не «кажется». Настюха говорила, что они именно так и считают.

— Так, блин… — я почесал затылок. — Слушай, а можно, я в казарме сегодня посплю? Уж больно выспаться хочется.

— Ну, а там мы с парнями шашлык будем делать… Не помешаем? — подмигнул мне Волк.

— Блин! — я огляделся. — Ну не здесь же, в кустах мне спать. Я вроде как не последний человек в этом мире.

Тут Волк не выдержал и заржал:

— Ты можешь быть первым человеком во всём мире, но это абсолютно не имеет значения, когда твоей жене, а в твоём случае — жёнам, что-то нужно. Так что я бы на твоём месте пошёл бы домой и встретил опасность лицом к лицу, как и подобает Охотникам.

Я посмотрел на Волка и покачал головой.

— Смотрю я на тебя иногда и думаю, что ты до хрена умный. А это Охотникам может только повредить.

— Не-а. Не всем же быть такими тупыми, как тебе. Должен же, по теории вероятности, кто-то быть и поумнее.

— Ха! Ха! Ха! — теперь уже я произнёс это раздельно и чётко. — Вали уже давай, юморист хренов. Если завтра вы опоздаете хоть на минуту, я снова отправлю тебя к мастеру Уокеру. И на этот раз попрошу его тебя не жалеть.

— Да ты что⁈ — зажглись глаза у Волка. — То есть можно получить ещё более крутую тренировку⁈

А я, вспомнив, с кем разговариваю, закатил глаза. Капец. Я окружён маньяками…