Когда ангелы смеются

Часть I. Глава 3

Часть I. Глава третья

Девица так и вытаращилась на него. Она явно что-то хотела сказать, но дверь башни открылась, и экскурсанты шумной толпой вломились внутрь здания.

То, что им предстояло там увидеть, Киллиан отлично знал. Стены, обшитые ясеневыми резными панелями, сосновые балки перекрытий, пространство между которыми было забрано сосновыми же досками, большой дубовый стол и пол, сплошь вымощенный кирпичом.

В глубине возле стены виднелся камин, над которым висел колпак для удаления из помещения дыма – дым шел наверх, обогревая одну из стенок второго этажа. Все было максимально продумано, но без излишеств – излишества появились позже.

– Какие интересные стулья! – воскликнула между тем девица. – Словно этажерки!

– Пожалуйте на второй этаж! – пригласила их экскурсовод.

Второй этаж выглядел явно побогаче, чем первый. Ножки у мебели стали фигурными, как и перила у лестницы, на стенах над панелями висели гобелены, и пол был паркетным. Впрочем, пространства возле лестницы было мало – три двери перекрывали проходы в соседние помещения.

– Это комнаты хозяев, когда они приезжают сюда на выходные, и туда посторонних не пускают, – снова пояснила экскурсовод. – Пройдемте наверх, и там состоится показ видео материалов об истории замка Галларус с изображениями того, что невозможно увидеть вживую.

Они поднялись. Потолки третьего этажа действительно представляли из себя крестовые своды, путеводитель не соврал. Туристы добросовестно прослушали и просмотрели предлагаемую им программу, поднялись на крышу, чтобы полюбоваться окрестностями – панорама и впрямь впечатляла. Кроме часовни Галларус, которая просматривалась отсюда как нельзя лучше, на противоположной стороне открывался залив, простиравшийся аж до самого горизонта, перетекая там в океан. Слева и справа от бухты уходили вдаль два куска земной тверди, превращавшиеся с одной стороны в еще один залив, а с другой – в горы.

– Там, – показал в сторону гор Киллиан, – находится еще одна туристическая достопримечательность: знаменитый на Дингле Килмалкедар, христианская церковь с кладбищем. Ты планировала сегодня в Килмалкедаре побывать. Поедем?

– Да. Конечно. Но еще больше я хотела бы понять, что же осаждали англичане в 1580 году. Какую крепость?

– И что тебя смущает? Вот бухта, вот село, вот пляж под названием Ард-на-Кайтне, который все посещают. Вон там какие-то руины. И памятная стела, посвященная павшим, стоит.

– Крепость, которую англичане три дня осаждали, в состоянии была выдержать многонедельную осаду. Где она?

– А куда бы ее поместила ты?

– У нас на Кавказе достаточно сохранилось зданий, подобных тому, на крыше которого мы находимся. Если стены, которые его окружают, сделать разика в четыре потолще и во столько же раз выше, то получилось бы именно то, что в XIV- XVI веках строили для обороны.

– Пожалуй, здесь я с тобой согласен, – сказал Киллиан, подумав. – Замок был взят благодаря подкупу папского посланника, вышедшего на переговоры с английским офицером. И после казни солдат покинут на долгое время.

– Или даже вообще приведен в нежилое состояние. Хозяева-то были убиты!

В этот момент экскурсия уже закончилась. Киллиан со своей русской гостьей и другими туристами находились во дворе и, подобно некоторым из группы, замерли, чтобы в последний раз глянуть на узкие бойницы-окна, по четыре на каждом этаже. Сложенные из дикого камня непрактичные декоративные стены, отгораживавшие двор замка от улицы крошечного селения, отсюда казались еще более декоративными – защищали они двор разве что номинально.

Всю дорогу до Килмалкедара оба: и Киллиан, и его гостья молчали. Киллиан обдумывал слова Аерин, и чем дальше, тем они казались ему резоннее. То есть несомненно двор, окружавший замок Галларус, должен был быть пошире, а стены намного более мощными. Тогда он выглядел бы не жалкой и неуютной пародией на жилище, а солидной крепостью, способной выдержать многодневную осаду. Крепостью, в которой возможно было разместить отряд из 700 солдат, вместе с пищей и боеприпасами.

* * * * *

Килмалкедар его особо не впечатлил – обычная раннехристианская ирландская церковь Единственное, что там было интересного – это остатки камня поверх стен, долженствующие напоминать, что каменной была вся кровля. Но русская туристка сделала там множество снимков, в том числе и кладбища вокруг, и крестов, выполненных из камня. Особенно ее заинтересовал «крест в круге»: она сфотографировала все разновидности.

– Обычная ирландская христианская символика, - хмыкнул Киллиан, когда она попросила его пояснить, что бы это значило.

– Обычная? – изумилась девица. – А ты заметил, что кладбище до сих пор действующее? Что здесь по-прежнему хоронят?

– Естественно, заметил. Вот тут на одном из надгробий четко написано: «умер в 2013 году».

– И что на большом каменном кресте такой символики нет? А еще меня заинтересовала вот эта штука, которую принято считать солнечными часами.

– Ну, с ними-то что не так?

– Стрелка отсутствует, которая должна бы показывать время.

– То есть нет стержня, который вставлялся вот в это круглое отверстие? Ты чудачка, однако! То тебя новодел не устраивает, то наоборот – когда люди стараются бережно сохранить наследие предков.

Девица подумала.

– Хм, – сказала она, наконец. – Судя по фото в Интернете, второе кладбище появилось здесь совсем недавно, после 2000х, и старое стараются не шевелить. Но тогда вопрос: кто здесь похоронен?

– Монахи, наверное.

Девица подумала еще.

– В Интернете написано, что Килмалкедар находится на тропе паломников, которая направляет их от деревни Вентри мимо руин замка Рахиннан, дальше к заливу, когда-то называвшемуся «Смурвик», и ведет через Галларус, хотя смотреть там, по большому счету, не на что. Конечным пунктом паломничества отчего-то был именно Килмалкедар. Гора Бреннан хоть и упоминается в качестве цели, но дороги на нее из Килмалкедара нет. Следовательно, святым местом считались кладбище и сама церковь.

– Еще колодец.

– Да, еще колодец. Но он упоминается далеко не в каждом путеводителе. Да ты и сам видишь: стенки колодца, выступающие на поверхность, новехонькие.

– Твой вывод?

– Про святого Брендана и 600-й год нашей эры – досужие выдумки. Не знаю, может быть первоначальная церковь и была сооружена здесь теми, кто принес христианство на Дингл, однако чтобы возвести вот это здание, необходимо было прежде построить не одно и не два. Его сложили отнюдь не необразованные фермеры – мастерство тех не поднималось выше домов-ульев и перегородок между участками для пастьбы скота и посева сельхозкультур.

– Поэтому и говорят про римлян.

– Угу, и про то, что вот это здание приняло свой современный вид примерно в начале XIII столетия. Но, откровенно говоря, я сильно сомневаюсь про XIII век. Если бы на Дингле были мастера-каменотесы, способные выкладывать такие ровные арки и полуколонны, то замок Галларус выглядел бы совершенно иначе. Извини меня, но эта церковь принадлежит к XVII веку. А похоронены на этом кладбище, скорее всего, те, кто боролся за независимость Ирландии от английского господства. В братских могилах, иначе здесь стояли бы индивидуальные кресты с именами и датами.

* * * * *

Покидали Килмалкедар Киллиан и его русская гостья опять же в молчании. Если бы и церковь, и кладбище относились к раннехристианским временам, то обсуждать красоты архитектуры, игру света на фронтонах можно было бы без всякого стеснения. Как и то, что между колодцем и входом в культовое здание на поверхности земли не было заметно могил.

Но стоило представить себе, что эта земля действительно должна быть священна для каждого ирландца, и что церквушка эта была возведена совсем недавно, чтобы почтить память павших в печально-знаменитой войне с Кромвелем, как все разговоры о стилевых особенностях стоявшей здесь руины оборачивались кощунством.

Шутить или язвить тем более не хотелось. От Кромвеля пострадала вся гэльская часть Дингла, и отголоски той боли были все еще живы. Киллиан знал, что «Maol Cealtar», как раньше называли это место, переводится на общепринятый язык как «приют-погост», а если к корню «kil» добавить вторую «l», то название этого места будет обозначать «приют убитых, их кладбище».

Молчала и русская туристка. Она явно о чем-то размышляла или просто наблюдала за тем, как приближается переливающаяся всеми оттенками серо-синего поверхность залива, а затем, когда машина свернула вдоль побережья на юг и восток, заливом любовалась. И только когда впереди по курсу замаячили очертания уже знакомых объектов, она сумела очнуться.

– Зачем мы возвращаемся в Галларус? – задала она вопрос. – Кстати, я поняла, что обозначает круг на ирландском кресте. А, вот в чем дело!

Последняя реплика обозначала, что шоссейка свернула на юг с уклоном к западу, и ни замок, ни часовня снова стали не видны.

– И что же ты выяснила? – хмуро спросил Киллиан.

Он произнес это чисто из вежливости – христианской символикой он никогда не интересовался, но туристка явно хотела пообщаться на эту тему, а до следующего пункта программы: деревни Фейртеарай было еще целых четыре километра.

– Колесование. Что похороненный здесь человек был подвергнут мучительной казни.

Киллиан содрогнулся. Вся Ирландия была буквально утыкана крестами с изображением круга той или иной формы.

– Не может быть! – проговорил он глухо. – Правительственные войска не могли быть такими жестокими!

– Разве? – холодно сказала девица. – А ты вспомни, что случилось в Смервике в 1580 году. Во всех источниках сообщается, что когда прибывший на помощь повстанцам испано-итальянский отряд сдался, то командующий английской армией не просто велел казнить всех рядовых солдат. Несчастным сначала перебили руки и ноги, и оставили их в таком состоянии валяться целые сутки, чтобы они подольше мучились. Повесили их или отрубили им головы только на следующий день.

– А при чем здесь колесо?

– При том, что такой способ казни называется колесованием. На всех 700 человек колес не хватило, поэтому их просто бросили валяться на земле. Не подвергли казни лишь 18 офицеров, с которых англичане надеялись получить выкуп.

– Предание говорит, что трупы будто бы утопили в море.

– Даже если это и так, то есть они не были преданы земле, но часовня Галларус в любом случае является лишь поминальной. По форме она один-в-один похожа на погребальные сооружения какой-то местности в Испании. Жаль, я забыла название деревни, где были обнаружены склепы такой формы, но в них четко еще недавно лежали человеческие останки.

Все это прозвучало настолько правдоподобно, что у Киллиана не осталось доводов возразить. Такое даже представить себе было страшно. До сих пор он и не представлял. Он знал, что война есть война, и что вовсе не всегда победители оставляют пленных в живых.

Он помнил, например, что в исторически-знаменитой войне пиктов со скоттами, которую красиво описал Стивенсон в своей балладе, шотландский король приказал убить всех, кто выступил против него с оружием. Ему, тринадцатилетнему подростку, это казалось ужасной жестокостью, и то, что скотты соединились потом с остатками гэльских племен, образовав с ними единую нацию, он не считал оправданием.

Но сотворить такое зверство… да еще с теми, кто сдался…

Между тем они въехали в деревню Ферритер, одну из тех, где гэльский язык был до сих пор в ходу. По-ирландски она называлась более замысловато, чем на туристических картах:«Фейртеарай». Точно такую же фамилию носил знаменитый гэльский поэт Пиарас, один из тех, кто возглавил борьбу против Кромвеля спустя 70 лет после событий в Смервике. И руины отдаленного замка на той стороне залива наглядно напоминали: земля Дингла вобрала в себя немало крови, пролитой за ее свободу.

Замок этот, в котором по преданию родился и вырос национальный герой Ирландии, тоже был национальным достоянием, но от него сталось всего две стены, которые никакого интереса из себя не представляли. Заезжать туда было далеко, подъезда не имелось.

Можно было бы, конечно, свозить туда девицу поглазеть на руину, но как для Киллиана, то лучшим памятником поэту были его песни, которые до сих пор распевались в народе. К тому же время поджимало – после гэльской деревни было еще несколько точек, которые туристам всегда показывали. Оттуда открывались красивые виды на залив, и было что рассказать, не греша против истины.

В общем, маршрут был составлен так, чтобы можно было отдохнуть от политики и сделать кучу снимков друг друга на фоне дивной ирландской природы. Снимать саму природу, отдельно, тоже не возбранялось – не только без себя, любимых, но даже вообще без людей.

Впрочем, в деревне Ферритер ничего особенного девица для себя не нашла.

– Я не люблю домов, стоящих впритык, – сказала она. – Ощущение, что попала в ущелье, из которого нет выхода, только вперед или назад. Ловушка!

Киллиан засмеялся.

– Тогда тебе непременно должна понравится вон та дешевая гостиница, – показал он на отдельно стоящее здание.

– «The Cat Dubh», – прочитала она. – «Черный Кот». А зачем нам туда?

– Там можно поесть. Но можно отправиться в паб, где попробовать местного пива.

– Спасибо, обойдусь без алкогольных напитков! – фыркнула девица. – Кстати, фасад у этого «Кота» действительно оригинальный: первый раз вижу, чтобы окна нижнего этажа располагались не на одной вертикали с верхними. И печные трубы по бокам выглядят как стилизованные ушки.

– Вообще-то здесь в пабах люди прежде всего едят, – усмехнулся Киллиан. – Но выбор за тобой. И в этой деревне их целых три.

– А чем еще прославился этот населенный пункт кроме трех пивнушек, отеля и названия? – спросила девица, «милостиво» согласившись посетить одно из заведений ради дегустации продукции местного кулинарного бизнеса.

– О, неужели Интернет не сообщил тебе самого главного? – Байльен-феритьерей – один из центров по изучению ирландского языка. Сюда приезжают студенты из всех графств, чтобы попрактиковаться в настоящем гэльском, и некоторые университеты имеют здесь постоянно действующие корпуса, где студенты повышают свой уровень. Уже целый городок выстроился, Разве ты не заметила, сколько здесь молодежи?

– Заметила. Но я думала, что это все местные.

– Сожалею, но... И если ты уже подкрепилась, двинули в следующую туристическую точку: полюбоваться на «Овечье шоссе».

– А это по дороге?

– Да, это то самое место, откуда в хорошую погоду отплывают лодки на острова Бласкет. Виды оттуда такие, что застынешь столбиком и не шевельнешься – ничего подобного ты в своей жизни не видела и не увидишь, это я тебе гарантирую.

Киллиан и сам не заметил, как воодушевился, расписывая прекрасности того места, куда собирался привезти русскую гостью. Ему на секунду стало смешно – он никогда не был в этой части полуострова. Как-то не довелось: не до этого было трудовому бизнесмену – фирма, которую ему вскоре предстояло возглавить, поглощала все его время. Но что все туристы плавились от восторга, спускаясь по «овечьему пути» и наперебой его фотографировали – это он много раз слышал.

Впрочем, для девчонки хватило и обычных пейзажей, наблюдаемых из машины – изумление на ее физиономии было неподдельным. Территория, расчерченная на неправильные прямоугольники, для нее явно была в новинку. Она к ней еще не привыкла, и залив, по направлению к которому они ехали, притягивал ее взор как магнитом.

Наконец, увидев в 50 метрах от дороги какие-то развалины она не выдержала, попросила остановить машину и принялась фотографировать.

– Что это за руины? – спросила она у Киллиана.

Тот пожал плечами и сказал:

– Я мог бы тебе соврать, но лучше отвечу честно: не знаю. Руин на Дингле так много, что все не упомнишь. Я мог бы наврать с три короба, конечно, про железный и каменный век, стоянки викингов, но не хочу, чтобы ты меня потом вспоминала как пустомелю. У нас впереди есть объекты, о которых точно есть что поведать, так что забирайся в машину и поспешим навстречу приключениям.