Кровавый дождь. Ключ к разрушению

Глава 5 Погоня

Тамбов. Россия

Как и планировали, Рамаз и Нина остановились в Тамбове. Они сняли двухкомнатную квартиру на ночь, чтобы не светить документами в отеле.

Зайдя в квартиру, отец сразу же прошелся по комнатам и зашторил окна.

Нина сладко зевнула и потянулась левой рукой. Правое плечо болело, и она планировала намазать его «Гастум-гелем» перед сном.

– Нам надо обговорить детали нашего плана, – напомнил он, доставая из рюкзака папку.

Нина опустила руку и, кивнув, прошла за ним на кухню.

– Здесь твои новые документы. Пока изучи и запомни наши с тобой биографии. Я схожу в душ, – небрежно кинул он папку на стол. – Кстати, когда поднимется курьер с едой, возьми медовик, я заказал его для тебя. Когда-то он был твоим любимым пирожным, – с толикой горечи проговорил Рамаз.

Нина молча кивнула. Она любила медовик лет в четырнадцать, с того момента утекло много воды.

Подтянув одну ногу к себе, она уселась на стул и погрузилась в чтение документов. По новым бумагам она была специалистом по древним реликвиям.

Через минут пять в домофон позвонил курьер. Нина забрала у него три бумажных пакета и сгрузила их на комод.

Она поставила чайник и, порывшись на полках, нашла пачку с пакетиками чая.

Заварив себе чай, она достала ужин, пересыпала его из пластикового контейнера в тарелку и уставилась в экран телевизора. Крутили какую-то комедию с Вондарчуком в главной роли, поэтому она сделала телевизор громче.

Нина взяла вилку и с удовольствием начала есть сытную пасту, больше похожую на простые макароны по-флотски.

Не отрываясь от еды, она то и дело листала папку.

Из задумчивости ее вывел голос диктора:

На экране высветилась фотография девочки, красивой настолько, что ее можно было принять за куклу. Нина встревоженно всмотрелась в ее глаза.

«Какой ужас», – подумала она. Тем временем диктор вещал дальше:

Нина подавилась морсом, забрызгав белоснежный кафель. Несколько капель попало на экран телевизора. Она во все глаза уставилась на собственную фотографию с пропуска в морг на экране.

Корреспондент продолжал:

Появилась черно-белая фотография Рамаза. На фотографии он был значительно моложе.

Нина вскочила на ноги, тарелка с пастой звонко упала на пол и разбилась. Вилка отскочила и оказалась под кроватью.

Из ванной доносилось тихое напевание Рамаза.

Нина осторожно подошла к экрану, словно корреспондент на экране мог ее узнать и прокричать: «Вот она, ловите!»

Нина не верила своим глазам. На мгновение ей показалось, что она спит.

Дверь в ванную распахнулась. Она подскочила от неожиданности. Рамаз, запахнувшись в халат, на ходу вытирал голову небольшим полотенцем. Несколько брызг попало на ее щеку.

Он понял, как только поднял глаза: случилось нечто ужасное. Взгляд переместился на экран телевизора. Нахмурившись, он прочел бегущую строку, лицо его стало сосредоточенным.

– Они объявили тебя в розыск?

– И тебя.

Рамаз в два шага преодолел расстояние до окна и слегка отодвинул портьеры. Нина уловила, как он скрипнул зубами и сосредоточенно посмотрел на нее.

От ужаса у Нины сковало горло, и она прохрипела:

– Они говорят, что я похитила ребенка. Но это же неправда.

– Похищение ребенка, а тем более для продажи органов – очень резонансное преступление. Они объявили нас в федеральный розыск на этом основании для того, чтобы нас была готова сдать любая собака. Бросай все. Выдвигаемся.

И с этого мгновения время полетело ракетой. Нина вскочила, засунула ноги в ботинки, накинула курку и схватила сумку.

Затрезвонил телефон. На экране высветилось улыбающееся лицо Ани. Нина протянула руку, но Рамаз выхватил телефон и с размаху кинул его в стену. Он разлетелся на обломки. Нина испуганно моргнула.

Он застегнул ремень на джинсах, накинул кожаную куртку и замер у входа.

– Папка?

– У меня, – коротко ответила она, и они выскочили из квартиры.

Было около девяти вечера. Ночь укрыла, спрятала их своими крыльями. Нина накинула на голову капюшон и нервно оглянулась на прошедшего человека.

Сигнализация форда истерично чирикнула. Рамаз завел машину, и она сорвалась с места.

Они ехали в полной тишине. Он кинул на нее очередной злой взгляд и посмотрел обратно на дорогу. Костяшки его пальцев побелели – так сильно он сжал руль.

– Догадываешься, как тебя нашли? – Его голос прогремел, словно пощечина.

Нина вздрогнула. Она все еще не могла поверить, что все происходящее – реальность.

– Я… Нет, я… – начала Нина и замолчала, не в силах продолжать. Она не могла поверить, что Игорь ее сдал. «Разве все могло происходить так быстро? Или же это был кто-то другой? Азамат? Нет. Это точно не он… или?.. Что он помнил об аварии? Помнил ли он, как я его исцеляла? Или же… – Нина задержала дыхание, – их могли подслушать в храме?»

«Какая же ты наивная дура! – подумала она. – Красивые мужчины ведут только в Преисподнюю».

– Теперь они знают, как ты выглядишь, – успокоившись, произнес тише Рамаз. – Уже ничего не исправить.

Нина как-то отрешенно посмотрела в окно.

И почему же она подумала, что Игорь сохранит ее секрет?

«Эх, а наша группа только заполучила первых слушателей. Обидно», – поймала себя на мысли Нина.

Ночь пролетела стремительно. Под утро она задремала, а когда очнулась, уже светало.

Пейзаж за окном сменился. По радио музыку каждые полчаса сменял новостной бубнеж диктора. Каждый раз желудок Нины скручивался, и она с замиранием сердца слушала о том, как она сбежала и как ее ищут. Потом диктор приступал к другим новостям, обсуждались экономические новости, политика и погода. Сменялись поселки и города. На нескольких дорогах они встречали блокпосты, но им удавалось двигаться в объезд.

Очередные новости сменялись другими. Солнце клонилось к закату. Диктор очередной раз бубнил одно и то же. Тут Нина услышала нечто новое и прибавила звук.

– На Святой земле прошла пресс-конференция, на которой выступал главэкзорц Амаэль и, кто бы мог подумать, кап-экзорц первого ранга Михаил. Да-да, вы не ослышались. Михаил, имя которого вы точно видели в заголовках газет и новостных каналах. Хочу напомнить, кто не знает, Михаил Вердервужский – младший брат главэкзорца Амаэля. В принципе, его судьба была предрешена с рождения, ведь Вердервужский – наследник отцов-основателей Святой земли. В студенческие годы Михаил был пару раз замешан в скандалах с вечеринками, но как только он принес присягу и вступил в ряды гвардейцев, его биография выправилась и стала идеальной. Сейчас он возглавляет Теневой отряд – элитный отряд спецподразделения Святой земли. За время службы Михаил ни разу не участвовал в пресс-конференциях Святой земли и ни разу не давал интервью, хотя его личность очень интересна обществу. И вот теперь он наконец ответил на несколько вопросов. Сейчас вам зачитаю некоторые из вопросов и ответов:

«Добрый день, кап-экзорц Вердервужский. Ранее вы отказывались давать интервью. Что изменилось?»

Тут ведущий засмеялся:

«Извините. Сейчас сами поймете, почему я не сдержал смех. Кап-экзорц Михаил ответил:

„Амаэль поставил мне ультиматум. Если бы я сбежал, то он бы отстранил меня от работы на месяц. Братец любит использовать свое положение… Но, надеюсь, после этого интервью он больше не попросит меня разговаривать с прессой“.

Вот это откровенность! – хохотнул он. – Как мне нравится их семейка. Вы, наверное, помните, как несколько лет назад дочь главэкзорца Амаэля на заре своей модельной карьеры снялась для журнала WOG топлес. Разразился скандал, и ей пришлось уйти из модельного бизнеса. Она дала интервью через несколько месяцев и призналась, что отец поставил вопрос ребром: или она уходит, или семья от нее отрекается. Смотрю, главэкзорц любит ставить ультиматумы. Ладно, вернемся к пресс-конференции:

„Расскажите, о чем вы думали, когда выносили ребенка из училища?“

„Дайте-ка вспомнить… Я подумал, что меня жутко раздражают репортеры“.

Вмешался главэкзорц:

„Михаил имеет в виду, что репортеры мешали и тормозили процесс передачи пострадавших медицинскому персоналу. Да, Михаил?“

„И это тоже“».

– Нина, выключи. Не могу слушать это. Клоуны, – зло фыркнул Рамаз.

– Ты не устал? Я могу тебя сменить.

Рука Нины потянулась к радио и убавила звук.

– Хорошо. И правда, мне надо вздремнуть хотя бы полчаса.

Форд проехал еще несколько сотен метров и благополучно остановился в тени деревьев. Мочевой пузырь в очередной раз затребовал опустошения. Махнув отцу, Нина прошла в глубь леса. Облегчившись, она встала, натянула штаны и, довольная, начала спускаться к опушке, но вдруг заметила проблесковые маячки. Душа ушла в пятки. Она прильнула к стволу мощной столетней сосны и замерла, пытаясь прислушаться.

Машина ГАИ остановилась прямо возле их форда. Один из гаишников вышел из машины. Рамаз кинул сигарету и затушил ее ногой.

– Что случилось, офицеры? – спросил он как ни в чем не бывало.

Полицейский подошел к нему вплотную. Нина присела, смотря на них через ветви кустов. Казалось, даже насекомые, кишевшие в лесу, прислушивались к разговору.

Полицейский поздоровался с ним, представился и попросил документы.

Рамаз кивнул, забрался в машину и, открыв бардачок, посмотрел в сторону Нины. Его лицо было напряженным.

Он вылез из машины и подал документы гаишнику. Из полицейской машины вышел его напарник.

Нина услышала голос Рамаза:

– Я направляюсь к своей девяностолетней маме в Омск. Она плохо себя чувствует.

– Откройте багажник, – приказал полицейский.

– Хорошо. А что случилось? Я проезжал несколько блокпостов, но так и не понял, в чем дело.

– Похитили ребенка.

Рамаз дернул рычажок у сиденья, и багажник открылся. Полицейские посмотрели на сумки в багажнике.

– Что в сумках?

– Одежда.

Ноги Нины затекли. Она уперлась рукой на землю. Тут из-под руки что-то выскочило. Она дернулась. Полевая мышка проскочила между ботинок и побежала вверх по склону. Камень выскочил из-под ноги Нины и поскакал вниз. Гаишники вскинули головы на звук.

Нина в ужасе замерла.

Тут возле руки Рамаза образовался синий пульсирующий сгусток энергии. Мгновение – и он ударил обоих гаишников. Полицейские отлетели на несколько метров и навзничь упали у своей машины.

Нина вскочила и в два прыжка оказалась у форда.

– Помоги мне! – крикнул Рамаз, беря одного полицейского под мышки.

– Они живы? – обеспокоенно спросила она.

– Да, – выдохнул он, запихивая первого гаишника на заднее сиденье. Туда же отправился и его напарник. – Пересаживаемся в их машину.

Нина замерла.

– Но…

– Быстро! – не выдержал и прикрикнул он.

Нина, стараясь сохранять спокойствие, села на пассажирское сиденье рядом с водителем и обняла себя, пытаясь унять дрожь.

Он захлопнул за собой дверь, завел машину и вырулил на трассу, объехав форд.

Нина искоса поглядывала на Рамаза. Она ощущала смердящий, пронизывающий страх, исходящий от него. Она видела, как в глубине его глаз мерцали искры отчаяния.

И страх в глазах отца снял шоры с глаз: «Все плохо». Что будет, когда Святая земля найдет ее? Всю свою жизнь Святая земля была для Нины палачом, злодеем, от которого необходимо прятаться.

Она вжалась в сиденье.

Они заставят ее исцелять людей во славу Святой земли? Она станет подопытным кроликом? Или же они убьют ее?

Полицейская рация негромко пищала и говорила нечеткими голосами. Рамаз все поглядывал в зеркало заднего вида. Мимо проносились машины.

– У нас в лучшем случае еще несколько минут, – то ли себе, то ли Нине сказал он и, включив проблесковые маячки полицейской машины, вжал педаль газа в пол.

Обгоняя машины, они приближались к небольшому городу. Машина проехала несколько светофоров на красный, распугав пешеходов.

– Нам надо сменить автомобиль, – глухо произнес он, заметив большой строительный супермаркет.

Выключив маячки, они въехали на парковку, заполненную автомобилями.

Он кивнул на неприметный серый шевроле, в багажник которого то так, то этак пытался загрузить длинные трубы мужчина. Рамаз вышел, оглянулся и вплотную подошел к нему. Вспышка – и мужчина обмяк. Отец быстро перетащил и закинул мужчину на заднее сиденье полицейской машины.

Нине все казалось дурным сном. Как-то бездумно, спокойно, обреченно она села в шевроле, и они понеслись дальше.

Один город, второй… Они ехали еще не меньше трех часов. Мелкая морось забрызгала лобовое стекло. Дворники лениво заработали. Светофор позади. Машина повернула, и вдруг они увидели проблесковые маячки патруля полиции.

– Вот черт! – выругался Рамаз.

Полицейский махнул полосатым жезлом, веля им остановиться.

Рамаз покосился на Нину и сжал руль.

И Нина вдруг четко осознала, что им не выбраться из этой передряги. Гончие напали на их след, и их жалкие трепыхания в цепких когтях всего лишь оттягивали неизбежное.

Шевроле взревел. Стрелка спидометра дернулась и стала опускаться вправо. Нина обернулась на полицейского и с замиранием сердца проследила, как удаляющаяся фигура гаишника запрыгивает в машину.

Сирены ударили по барабанным перепонкам: уууиииууу-уууиииууу-уууиииууу!

Рамаз резко вырулил в переулок, проехал по встречке под фафаканье машин и снова проскочил на красный.

Взвизгнув шинами, машина неожиданно остановилась. Рамаз схватил с заднего сиденья папку с документами на их новые имена и сунул ее Нине. Достав из внутреннего кармана кошелек и ключ с брелоком, рявкнул:

– Вылезай!

Нина замешкалась. В его взгляде были злость, отчаяние, решимость, любовь.

Желчь обожгла горло.

– Папа, – прошептала она, и в этом слове было все: страх, вина, прощение. Впервые за пять лет она обратилась к нему так. Она не успела извиниться за то, что назвала его монстром, за те слова, что наговорила ему.

Глаза отца округлились от удивления – он понял. Он улыбнулся, но резко посерьезнел.

– Беги! – закричал он.

Нина выскочила из машины и захлопнула за собой дверь.

Шевроле взревел, словно раненый зверь, и рванул с места. Нина не могла отвести от него взгляда и скинула оцепенение, только когда услышала сирены.

Она отвернулась и, стараясь не бежать, поспешила в тень зданий.

Уауауауа-вшшшуууух-ауауау! – оглушая сиренами, полицейские машины пронеслись по улице.

Каменная стена леденила позвоночник – куртка осталась в машине. Нина была в одном джемпере.

Испуганно, ошарашенно она осмотрела незнакомую улицу.

«Что мне теперь делать? Оторвется ли папа? Что будет с ним, если его поймают?» – Вопросы в голове перебивали друг друга.

Нина выглянула из-за угла. Сирен уже не было слышно. Редкие прохожие не спешили, машины носились по дороге. Нина посмотрела на папку в руках и, недолго думая, достала из нее паспорта, сунула их в задний карман, а саму папку скрутила в трубку.

Разжав ладонь, Нина посмотрела на ключ в руке. На бирке был написан адрес: «Санкт-Петербург, Английская набережная, д. 22, кв. 4».

Открыв кошелек, она вздрогнула: улыбающаяся пятилетняя Нина смотрела на нее с фотографии, которую Рамаз вставил в специальное отделение. В груди заныло.

Внутри кошелька была приличная пачка купюр.

Скрестив руки на груди, Нина опустила голову и направилась по улице. Промозглый ветер пронизывал до костей. Редкие прохожие с удивлением глазели на нее. Нина подошла к магазину одежды и купила первую попавшуюся куртку, а на сдачу – шапку, шарф и перчатки. Продавщица не задавала лишних вопросов, увидев кучу денег в кошельке. Закутавшись, Нина почувствовала, как кожу начало покалывать маленькими иголочками.

Она нырнула в автобус на остановке только для того, чтобы согреться и уехать подальше. Автобус вздыхал, кашлял, кланялся каждому столбу, из выхлопной трубы то и дело слышались прострелы. Казалось, он сейчас развалится.

А она забилась в самый дальний угол салона, натянув шарф до самых глаз. Пассажиры сменялись, за окном с неба начали срываться снежинки.

То, чего боялся отец, то, чего боялась она сама всю свою жизнь, случилось. Он выгнал ее из машины, чтобы увести хвост за собой, а Нине дал время скрыться.

На руках у нее был паспорт на новое имя, деньги. Все складывалось не так плохо, как могло бы.

Через окно автобуса она заметила торговый центр и тут же вышла на остановке. Ей стоило купить краску для волос, чтобы изменить внешность. На фотографии с пропуска у нее были фиолетовые волосы. Сейчас хоть цвет был светлее, но она выглядела слишком приметно из-за волос. Глаза болели от беспрерывного ношения линз. Нина с силой зажмурилась.

Натянув шапку и зарывшись лицом в шарф, она вошла в торговый центр и, найдя ряды с красками для волос, взяла большие солнечные очки, ножницы и черную краску. Походив по рядам, она так же взяла энергетик и любимую булочку с корицей.

Расплатившись, Нина вышла и подцепила пальцем колечко металлической баночки. С шипящим звуком та открылась. В два глотка выпив энергетик, она выкинула банку в мусорку и укусила булку.

«Надо найти туалет», – подумала она, жуя на ходу.

В крутящиеся двери вошли двое полицейских. Булка встала поперек горла. Подошва скользнула по полу – Нина резко отвернулась и отошла к кассам супермаркета.

Сжав пачку с краской и сунув ножницы в карман, она направилась ко второму выходу из торгового центра. Тут и в него зашли полицейские. Они смотрели прямо на нее. Нина развернулась на каблуках и вновь вернулась к кассам.

Полицейские остановились, сверля ее взглядами.

Люди в супермаркете лениво толкали тележки, шныряли туда-сюда дети.

Нина замерла. Сердце колотило по внутренней стороне ребер, словно пыталось вырваться из груди. Полицейские не сводили с нее взглядов – они пришли за ней.

Красный всполох мелькнул перед глазами. Нина опустила лицо и увидела красные точки на своей груди. И тут она заметила с десяток мужчин в гражданской одежде, которые также смотрели на нее. Она нахмурилась. Влажные ладони сжались в кулаки. Она воинственно вскинула подбородок. Полицейские достали пистолеты.

Тут одна из посетительниц заметила пистолет и закричала. И волна возгласов прошла по торговому залу. И все, кто был у входа, побежали на улицу, а все остальные люди разбежались, прячась за стеллажами. Были и те, кто вытащил телефон и начал снимать происходящее.

Вперед вышел мужчина в черной кожаной куртке.

– Нина Афанасьева? – Нину бросило в холодный пот. – Ваш сообщник у нас. Сдавайтесь, и ни вы, ни он не пострадаете.

Ресницы Нины дрогнули. Папе не удалось уйти? Ноги сами сделали шаг назад.

– Это не я. Вы ошиблись! – крикнула она, оттягивая неизбежное.

Ее голос наполнил зал, словно звон колокола, и вспорхнул к потолку.

– Не делайте глупостей. Поднимите руки. Если сдадитесь, то я свяжусь с вашим сообщником. Вы сможете поговорить.

Мужчина в кожаной куртке поднял ладони, показывая, что безоружен, и сделал несколько шагов вперед.

– Если ты сдашься, мы сейчас сядем в машину и поедем к твоему отцу. Он же твой отец?

Нина в растерянности смотрела, как мужчина приближался к ней. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, он остановился.

– Позволь мне помочь тебе, – произнес он тише, опустив глаза на красные точки на груди Нины.

В кармане куртки лежал поддельный паспорт, правда, на фотографии у нее было черное каре. Сними она сейчас шапку – даже козе станет понятно, что она Нина, а не кто-то другой.

И правда. Что она может?

Она беспомощна. Вокруг десятки полицейских. Алые точки вонзились ей в грудь, готовые тотчас пронзить ее.

Плечи Нины опустились, кулаки разжались.

Случилось то, чего она боялась всю свою жизнь. Двадцать лет она была в бегах, и вот теперь она стояла перед людьми, которые готовы были ее расстрелять, если она дернется.

Мужчина в куртке все понял и, махнув сослуживцам, вытащил наручники. Обойдя Нину, он застегнул холодный металл на ее запястьях.

И в этот миг все вокруг пришло в движение. Полицейские загалдели, как стая чаек, отбирая у людей телефоны и заставляя их удалять снятое, кто-то начал допрашивать кассиршу, а мужчина в черной куртке, обняв по-отечески Нину за плечи, вывел ее на улицу и посадил в полицейскую машину.

Нина словно смотрела на себя со стороны. Ей стало как-то все равно. Бездумно, отупело она следила за видом за окном и очнулась, только когда ее завели в допросную комнату.

С рук сняли наручники и оставили ее одну.

Нина сидела на неудобном стуле, смотря на красные полоски на запястьях. Она осознала несколько вещей. Первое – она сглупила, зайдя в торговый центр. Там были камеры. И хоть она и закрывалась шарфом и шапкой, нет-нет да лицо ее могло открыться. Второе – как бы россияне ни ругали полицию, оказывается, она работала очень быстро. Вполне возможно, ее опознала продавщица одежды, и полицейским понадобилось всего несколько часов, чтобы отследить перемещения Нины. Третье – полицейские могли ее обмануть, заявив, что поймали папу.

Дверь резко распахнулась. Нина вздрогнула, вскинула голову и сцепила руки на коленях.

В помещение вошел мужчина, который вел с ней переговоры, только он был уже без черной куртки. Он сухо поздоровался с ней, кинул взгляд на зеркало и сел напротив Нины. Папка глухо стукнула по столешнице стола.

– Следователь Волков. Я буду вести допрос.

– Вы обещали мне дать поговорить с папой, – напомнила Нина.

Волков вздохнул и достал телефон из кармана брюк:

– Я должен попросить прощения за то, что обманул тебя. Ты сможешь поговорить с отцом, как я и обещал, но только после того, как он очнется. У него недавно закончилась операция.

Волков повернул телефон.

Нина подалась вперед. На экране было видео с камеры наблюдения: подключенный к аппаратам, папа лежал на кушетке.

– Ч-что с ним?

– Его автомобиль на полной скорости влетел в столб, – объяснил Волков.

Нина вцепилась взглядом в экран.

– Он выбрался и оказал сопротивление с применением силы Святой гвардии. В процессе обезвреживания в него попала пуля. Жизненно важные органы не повреждены. Он скоро должен очнуться. А теперь поговорим о похищении детей.

Нина, ошарашенная новостями, удивленно подняла глаза.

Волков встретился с ней взглядом и медленно произнес:

– Где Оля?

Нина растерялась.

Она сидела напротив следователя в небольшом помещении. До нее медленно начало доходить, что сейчас перед ней был обычный полицейский. Не гвардеец Святой земли, которых папа так боялся.

– Вы не знаете, кто я, – тихо, еле слышно проговорила Нина.

И, сглотнув, посмотрела в зеркало, за которым явно находились другие люди.

– Что ты сказала? Я не расслышал, – произнес Волков.

Нина вновь посмотрела на него:

– Вы вызвали гвардейцев Святой земли?

Волков нахмурился:

– Конечно, ведь твой отец применил силу. Мы сообщили об этом вышестоящим органам. Ты так и не ответила на мой вопрос. – В его голосе почувствовалось раздражение. – Где похищенный вами ребенок?

Нина выпрямилась. Ей следовало подумать. Сколько у нее оставалось времени до того, как сюда прибудут гвардейцы Святой земли?

– Ребенка не было. Я никого не похищала, – произнесла Нина четко по слогам.

– У нас есть все доказательства. Видео с камер видеонаблюдения, отпечатки.

– Это все подстроено, чтобы объявить меня в розыск.

Волков нахмурился, кинул быстрый взгляд на зеркало:

– Не вводи меня в заблуждение. Ты со своим отцом похитила ребенка и вывезла девочку из Астрахани…

– Я этого не делала.

Волков помотал головой, откинулся на спинку стула и скрестил руки:

– Ну и зачем кому-то понадобилось подставлять тебя?

Нина выдохнула, обдумывая, говорить ей, кто она такая, или нет. Губы разомкнулись, она втянула воздух:

– Я…

Тут резко, оглушительно, словно гром в солнечный день, распахнулась дверь.

Волков обернулся.

Нина посмотрела на вошедшего. Мужчина в черном классическом костюме впился глазами в Нину и сделал несколько шагов вперед.

– Кто вы? – привстал Волков.

– ФСБ, – показал он свое удостоверение. – Это теперь наше дело.

Волков, нахмурившись, встал со стула.

Агент ФСБ в два шага преодолел расстояние между собой и Ниной и, схватив ее за волосы, потянул. Нина вскрикнула от неожиданности, дернулась. Агент, не церемонясь, встряхнул ее.

– Не рыпайся! – рявкнул он, обдав сигаретной вонью изо рта.

Нина испуганно замерла, словно пойманная диким котом мышь. Он приблизил пальцы к ее глазу, подцепил линзу подушечками пальцев. В этот момент его лицо исказила победная улыбка.

– Наконец-то, – произнес фээсбэшник и в следующее мгновение вытащил пистолет – Нина заметила знак веры на рукоятке – и направил его на Волкова, застывшего у стены.

Без раздумий агент нажал на спусковой крючок.

Прогремело два выстрела.

Тело Нины оцепенело от ужаса. Она не могла отвести взгляда от сползающего по стене полицейского. Кровь запузырилась на его губах. Его сотрясали предсмертные конвульсии, а взгляд остановился на Нине и померк. Тело обмякло и завалилось на бок.

Это зрелище было настолько диким и омерзительным, что Нина почувствовала подступающую тошноту. Одно дело видеть трупы, другое – саму смерть.

Послышались выстрелы за зеркалом.

На запястьях Нины защелкнулись исписанные мантрами наручники.

В ее глазах надолго отпечатались коридоры, заполненные людьми в черном, тела, которые они перешагивали, и разбрызганная по стенам кровь.

Ее грубо толкнули в фургон, который в тот же миг тронулся с места.

В отделении полиции вспыхнул огонь.

Кривая улыбка человека в черном костюме врезалась в память. Он сел напротив и задумчиво, нежно погладил указательным пальцем символ веры на рукояти пистолета.

В следующее мгновение его взгляд изменился – Нина вжалась в скамью, превратившись в натянутый нерв, – и, перехватив пистолет, он ударил ее рукоятью по голове. Спасительная темнота поглотила ее.