Ловушка для ворона

Глава 3 В смерти нет ничего плохого

В последний раз с бабушкой мы виделись около полутора лет назад, перед её отъездом к моим родителям. Я сбежала из города, не дождавшись её и не попрощавшись. За это время мы несколько раз созванивались, но я ни разу не рассказывала, что переехала. Про потерю сил я тоже умудрилась умолчать и подбила на это дядю.

В нашу разлуку Леда загорела и подтянула тело. Пусть бабушке около 70, но её это не останавливает ни бегать по несколько километров в день, ни держать сейчас в зубах сигару. Да и чёрные кожаные брюки, кремовый пиджак и огромные белые солнцезащитные очки выглядят на ней точно уж лучше, чем если бы их надела я. А её распущенные седые волосы намекают, что она не собирается ничего закрашивать ради стандартов красоты.

— Что, я настолько похорошела, что не узнаёшь? Даже внутрь не пустишь? — бабушка засмеялась и раскрыла объятия, в которые я, избавившись от оцепенения, с удовольствием нырнула. — Мне нравится твой новый образ. Если бы я хотела полностью забыть о старой жизни, тоже выбрала бы такой.

Половина Матто, как и я, любила эту самобытную, энергичную, отчасти сумасшедшую женщину. Хотя многие считали, что она выжила из ума, потому что слышала голоса мёртвых. Даже в мире ведьм не признавали существование этого дара.

Баллов не добавлял тот факт, что связь с потусторонним миром у Леды открылась после смерти дедушки. Из-за этого я не могла жить у неё после отъезда родителей, её считали неблагонадёжным (дословно) вариантом. Как будто дядя-аферист был лучше.

Бабушке хотя бы не пришлось бы помогать выискивать лазейки в договорах и подделывать справки. Зато жизнь с дядей научила меня многому — я могу полностью позаботиться о себе и даже стать нянькой сорокалетнему мужчине. А ещё я всегда читаю договоры, прежде чем их подписывать. Ну или почти всегда.

— Ба, как ты узнала, что я здесь?

— Пришлось надавить на твоего дядю. Борис думал, что я поверю в его глупую ложь.

Значит, он рассказал ей и остальную историю. Хотя, уверена, и кроме него было много желающих посплетничать. Только вот была одна нестыковка:

— Но он не знает, где я живу.

В ответ бабушка хитро, как мне показалось, улыбнулась, и зашла в квартиру.

— Ого, — проговорила она, оглядывая огромную гостиную и садясь на удобный диван. — Это так сейчас зарабатывают те, кто не закончил даже академию? Или ты всё-таки удачно вышла замуж, как тебе давно предлагал Борис?

Мы с бабушкой засмеялись. Из всех сумасшедших авантюр дяди самой невероятной была надежда на то, что я выйду замуж по расчёту. Или вообще выйду замуж.

— У меня есть диплом, мне его всё-таки выдали. А квартира… это всё Дэн, я работаю на него, он мне хорошо платит.

Леда прищурилась. Кажется, не поверила. Я даже испытала укол стыда за то, что считаю бабушку настолько наивной. Да, она слышит голоса и полтора года вообще находилась в другой стране, но любой может сложить два плюс два и понять, что вряд ли наёмный работник будет жить в доме, где на этаже всего две огромные квартиры. А это она ещё мой Рэндж не видела.

Поставив кипятиться воду, я присела рядом с бабушкой и только сейчас поняла, насколько устала. Морган хоть и подлечил меня, но это не отменяет тот факт, что час назад я чуть не умерла. Подняться бы и заварить бабушке чай… Но тело стало в разы тяжелее, настолько, что я не смогла даже сдвинуться и уснула.

Негромкий смех, доносящийся из неплотно закрытой дверцы кухни, разбудил меня. За окном уже стемнело, и я сначала не поняла, откуда в моей квартире целых два человека. За год жизни в ней я сюда никого не приглашала, только Дэна, и то это сложно назвать приглашением. Скорее он вламывался ко мне с утра с пончиками и кофе, чтобы вытащить на прогулку.

Потянувшись на диване, я осознала, что моя бренная тушка наконец отдохнула. Плюшевый плед обнимал меня, и я позволила себе ещё несколько минут не открывать глаза и просто наслаждаться моментом. Я выспалась. Мне не надо никуда бежать. Да, я связана с каким-то психом, который пытался выкачать мои силы, но сейчас что-то подсказывало, что всё будет хорошо. По крайней мере сегодня вечером.

Ещё один тихий взрыв смеха вернул меня в реальность. Я окончательно открыла глаза и, укутавшись в плед (не из-за холода, а потому что так было уютнее), побрела на кухню, ожидая, что увижу там кое-что необычное.

Так и было.

Сегодня днём я была уверена в трёх вещах. Первое — меня пытались убить. Второе — да, я лишилась магии, но почему-то меня это уже не так заботит, как раньше. Третье — Морган последний человек, который мог бы мило сидеть на кухне с вашей бабушкой, шутить и пить чай из крохотных фарфоровых чашечек.

Но именно это я увидела, когда босиком по тёплому полу пробралась к кухне и распахнула дверь — ага, попались. Даже не знаю, чему удивляться больше, доктору с тёплой улыбкой до ушей (такой я ещё не видела), тому, как они нашли общий язык или…

— Что это зачашечки? — завершаю я свою мысль и специально выделяю последнее слово. Сама то я пью чай из супницы. Не то чтобы я была против обычных кружек, просто в магазине выбрала самую большую, а чек показал, что это вовсе не кружка. Но мне нет дела до формальностей — главное, чтобы чай дольше не кончался. Этих фарфоровых чашек мне хватило бы на два глотка.

— Я же говорила, ей одна эта чашка на два глотка, — бабушка удивительно точно воспроизвела мои мысли. — В старших классах она подходила ко всем учителям, вызнавая, как заколдовать кружку, чтобы в ней не кончался чай. И даже просиживала месяцами в библиотеке, надеясь найти заклинание и доказать всем, что это возможно. Единственные три месяца, когда Марлу можно было застать за книжкой.

Леда засмеялась, Морган улыбнулся и бросил на меня быстрый взгляд. Я застонала, вдохнула запах бергамота, чтобы успокоиться, и села рядом с новоиспечёнными подружками, отбросив волосы так, чтобы они закрыли шрам на шее. Хотя… Морган наверняка должен был его заметить сегодня, когда я лежала на полу?

Бабушка прервала мои мысли:

— Тебе понравится сервиз. Конечно, бесконечного чая от него не жди, но всё же он заколдован. Вытяни любую кружку и получишь послание. Оно проявится специально для тебя.

В большой руке Моргана чашка казалась ещё меньше, чем была на самом деле. Я рассмотрела рисунок на его экземпляре — повешенный. У Леды был бежевый вариант без ничего, как и в коробке, где хранился набор.

Я потянулась к одной из них и взяла в руки, наблюдая, как вырисовывается один из арканов. Штрихи появлялись неспешно, как будто их выводил невидимый художник. Я узнала эту карту задолго до того, как рисунок проявился полностью — смерть.

Морган нахмурился:

— Что-то не очень позитивные послания.

— В смерти нет ничего плохого, — возразила бабушка, а брови мужчины поползли вверх. Такие заявления — одна из причин, почему многие считают, что она не в своём уме. Внучке выпала карта смерть, а она воспевает переход в другой мир.

Конечно, она имеет в виду карту, а не саму смерть. Наверно. Но с объяснениями Леда обычно не торопится. Кому повезло — тот понял смысл. Если не понял — твои проблемы. Что о бабушке подумают, ей всё равно.

— Вкарте«смерть» и правда нет ничего плохого, — пришлось пояснить мне. — Она не означает смерть физическую. Скорее перерождение, новый этап жизни, конец чего-то и обновление.

— Что-то ты в этом слишком разбираешься для не-ведьмы, — прищурился Морган так, будто поймал меня на чём-то, и сразу сменил тему. — А что значит повешенный?

— Ты застрял в чём-то, что мешает тебе двигаться вперёд. В чём-то, что надо отпустить, чтобы идти дальше. Не сразу, конечно, сначала вынести свой урок и поменять что-то. Иначе можно всю жизнь быть повешенным… Не жить, не любить, отрицать саму идею движения вперёд.

Не знаю, для кого я произносила эти слова — для себя или Моргана, но мы оба задумались. Я сама уже год нахожусь в состоянии повешенного. Конечно, это не сравнить с 6 месяцами, когда я не выходила из дома, но… Сейчас я поняла, что отличается это только по виду, внутри всё осталось прежним.

Да, появилась красивая обёртка в виде работы, друга, квартиры с красивым видом и дорогим авто. И она мне нравилась, но внутри было пусто. Будто в цветной фантик завернули камушек и заставили съесть с закрытыми глазами, обломав зубы.

Зубы, стоматология… Я поморщилась. Морган должен был разобраться с Зеффом, и именно для этого он заглянул ко мне, а не для семейного чаепития.

Непонятно, о чём думал Морган, но его образ улыбающегося доктора, который ещё 10 минут назад шутил на пару с моей бабушкой, испарился. Он помрачнел и погрузился в себя.

Интересно, о чём думает? И похожи ли его мысли на мои? Если он последние полгода охотился непонятно на кого и посвятил этому всё, включая работу, вряд ли его жизнь можно считать насыщеннее моей. Я чувствовала за его плечами какой-то груз, личную причину, которая заставляла его поступать именно так, как он поступал. Возможно, он не живёт, как и я. Но меня это не касается.

После моих слов разговор не ладился. Каждый погрузился в себя, и только Леда казалась довольной, продолжала пить чай и посматривать то на меня, то на мужчину. Потом он попрощался с нами и ушёл, шепнув, что нам надо увидеться завтра, чтобы закончить дело.

Я положила чашки в раковину и снова ощутила упадок сил.

— Иди ложись, я всё уберу, — бабушка погладила меня по плечу и подтолкнула в сторону спальни, а через 10 минут пришла проверить, что я легла в кровать, и подоткнуть махровое одеяло. На каникулах я часто гостила у неё, и она проделывала те же манипуляции. Укутывала меня в одеяло, как пирожок, а сама садилась рядом и рассказывала сказку.

— Бабушка, спасибо тебе. За сервиз… и за то, что приехала. Я скучала, — защипало в носу, а я удивилась, ведь за последний год я не проронила ни слезы.

— Я рада быть здесь, — бабушка улыбнулась, села рядом и положила ладонь мне на щеку — как в детстве.

— Ты расскажешь мне сказку?

— Конечно. Можно сказать, я за этим и приехала, — Леда засмеялась, а у меня внутри что-то сжалось при мысли, что я полтора года не слышала этот смех по своей же вине.

Я не звонила. А если звонила она, я старалась как можно быстрее повесить трубку, прикрываясь тем, что у меня нет времени. Но время всегда находится на то, что действительно важно.

Правда была в другом — я не могла с ней разговаривать и притворяться, что всё нормально. С кем угодно, но не с ней. Бабушка всегда смотрела в душу и по одной неосторожной фразе могла разгадать истинные намерения и страхи.

Ну, или с ней правда разговаривали призраки, раскрывая все тайны живых.

— У тебя интересный друг, Марла. Необычный. Я давно не встречала никого подобного.

— Что, ты узнала все его тайны по одному разговору и предсказанию? И он мне не друг, он просто лечил мои зубы, — поспешно добавила я, а бабушка по-доброму прищурилась, сдерживая смешок.

— Все тайны я не узнала, но главную — да.

Я приподнялась на локтях от любопытства и закусила губу, чтобы заставить себя сдержать вопрос.

— Он сам тебе расскажет. Если, конечно, ты не вылечишь все зубы раньше, — бабушка усмехнулась и добавила: — Ложись. Какую сказку тебе рассказать?

— Мою любимую, — я откинулась назад, чувствуя предвкушение, как в детстве.

Бабушка одной фразой зажгла сигару, сделала затяжку и начала рассказ.

Ведьмы населяли землю испокон веков. Да были среди них необычные.

Род оборотней лисиц, которые могли хитростью добиться чего угодно, даже власти и поклонения. Род медведей, которые могли силой помериться с любой армией. И род воронов, которых все считали бесполезными падальщиками. Не было в них ни хитрости, ни силы, поэтому и оборотни, и тем более остальные ведьмы не воспринимали их всерьёз. Это помогло воронампросуществовать дольше остальных, но ненамного.

Когда лисицы и медведи, сговорившись, попытались захватить власть, им дали отпор и истребили всех, до последнего. С трудом ведьмам далась эта победа. Властвующие семьи потеряли много своих и, посовещавшись, решили, что лучше предотвращать, чем разгребать последствия. Тем более, об оборотнях давно ходила легенда, которую раньше, во времена мира, никто не решался проверить. Если съесть ещё бьющееся сердце одного из трех, можно приобрести силу, перед которой преклонится кто угодно.

Часы существования воронов были сочтены.

На них напали ночью, до этого опоив отваром, что блокирует силы. Мужчин убивали сразу, детей и женщин брали в плен, чтобы опробовать их ещё бьющиеся сердца. Многие из воронов предпочли сброситься со скалы и разбиться, чем пасть перед врагами.

Почти никто не выжил. И даже тот, кто умудрился уцелеть, никогда больше не мог раскрыть свои крылья в Защищённых землях.

Вороны были признаны мятежниками. Теми, кто восстал против каждого жителя Защищённых земель, желая погубить всех. Теми, кто спалил лес дотла, уничтожил остальных оборотней и навлёк на себя гнев правящих семей.

Их огласили демонами, ненавидящими ведьм и себе подобных. С тех пор каждый, кто увидит в небе парящего ворона, должен был подстрелить его. В противном случае он сам признавался мятежником, восставшим против народа.

Неизвестно, прервался ли род воронов. Но с тех пор в Защищённых землях ни разу не видели ни одного из них.

Когда Леда закончила, остатки сна прошли, как и всегда. Я никогда не засыпала под эту историю, зато бабушка иногда выключалась посередине рассказа.

— Никогда не понимала, почему мне так нравится эта сказка.

— Разве? По-моему, это очевидно.

— И что же очевидного в том, что маленькая девочка с детства любит сказку о каннибализме?

— Она грустная, это раз. Она со смыслом, два. Ты с детства любила замечать несправедливость и манипуляции, а тут прямая иллюстрация, это три. Ты всегда была более вдумчивой, чем сверстники, видела подтекст и смотрела в суть.

Была.

Сейчас я просто одна из офисных блондинок. И хотя я не имею ничего против ни блондинок, ни офиса, в районе сердца что-то тоскливо заныло. Бабушка, пусть и на минуты, вернула меня в детство и напомнила о моих мечтах и стремлениях. О былой глубине. Сейчас же я чувствую себя пустой.

— Мы с Борисом всегда между собой обсуждали, что тебя ждёт великое будущее. И сейчас так считаем, — бабушка погладила меня по ладони и потянулась к ночнику в форме луны, чтобы выключить свет.

Внутри похолодело, я сглотнула ком в горле и заговорила, хотя, казалось, мой язык увеличился в несколько раз и лишился способности двигаться:

— Тебе никто не рассказал? У меня… У меня больше нет сил.

— Она есть в тебе, Марла, — бабушка даже не моргнула от моего признания. — Пусть даже не такая, как раньше, пусть даже ты её не чувствуешь, но она есть. И вернётся, когда настанет время. Я верю в это. Верю в тебя. Осталось поверить тебе.

На глазах проступили слёзы признательности. За ними накатило отчаяние и груз чужой веры, которую я не могу оправдать.

— Леда, почему это произошло именно со мной? — спросила я сквозь сон, не решаясь уточнять, что именно имею в виду.

— Может ты собиралась предать себя и вселенная тебя остановила?

— Вселенной нет до меня дела.

— Это не так, милая. Скоро ты поймёшь.