Луна для двоих

Глава 34

Волк стоял напротив, разглядывая меня, как всегда– не стесняясь и очевидно чувствуя своё на то право. Он был уверен, что имеет на меня права в принципе. И если всегда это неимоверно раздражало, то прямо сейчас не так уж и сильно трогало. Возможно потому, что помимо обычного превосходства в его взгляде опять было то самое восхищение.

Он протянул ладонь и аккуратно погладил меня по белоснежной голове между ушами, на что я лишь вильнула хвостом. То есть не совсем я, конечно. Сейчас я была в теле волчицы, которая ластилась к нему и позволяла себя трогать. Вот продажная душонка. У Нира вечно выпрашивает ласку, но и от этого не против её принять. За что я начинала недолюбливать эту зверюгу больше, чем прежде. Мне не казалось, что Нир поступает правильно, когда спускает ей эту привязанность к другому, хотя как никто понимала, что сопротивляться этому непросто.

Но моя настоящая пара – НИР! А не волк. То, что она не исчезла после его метки – лишь досадная ошибка. Которую мне очень хотелось исправить. Однако, сама она исправляться не желала. Ещё и требовала учитывать её интересы. И ладно бы только у меня, но ещё и у моего настоящего истинного.

Волк улыбнулся ей, правда, его улыбка больше напоминала оскал, как по мне. Хотя волчице понравилось. Он ей весь нравился. Больше, разумеется, волк, чем человек. Но на человека она тоже была согласна. Лишь бы был вот тут рядом.

И чтобы насолить этой парочке, я быстро обернулась. Собой. Пусть и голой. Чего он там не видел. Хотя прямо сейчас бесстыдно рассматривал снова. И тогда я двумя пальцами коснулась его подбородка, приподнимая лицо, чтобы не смел пялиться на то, что принадлежит другому. Губы волка изогнулись в усмешке. А тёмные наглые глаза немного прищурились:

– Ну вот и всё, сладкая, – сильные руки сжали мою талию до лёгкой боли (это кажется было вместо прощальных объятий) и вдруг резко отпустили, позволяя упасть куда-то вниз…

Я вздрогнула и широко распахнула глаза, вместе с тем осознавая, что продолжаю сидеть на переднем сиденье машины, которую ведёт Нир. Видимо, уснула от переизбытка эмоций. И волк явился напомнить о себе последний раз. Хотя я обошлась бы и без прощаний. И никакой жалости или сожалений не испытывала по-прежнему.

Нир тоже выглядел сосредоточенным и спокойным. Как всегда. Хотя, зная его, заметила, как от хорошо скрываемого напряжения, побелели костяшки пальцев, сжимающих руль.

И он заметил моё пробуждение.

– Знала бы ты, как мне хочется, чтобы он остался жив, – проворчал мой славный ирбис, заставляя меня вскинуть брови в удивлении.

– Правда? – переспросила недоверчиво.

– Да. Прибил бы его сам лучше, – он фыркнул. – Он же тебе снился сейчас?

Я кивнула:

– Надеюсь, что больше этого не повторится. Мне надоели эти сны. И по идее теперь они должны прекратиться.

– Как ты? – пропустил он эту фразу мимо ушей.

У Нира вообще была суперспособность не замечать то, что могло бы быть ему неприятно. Тот факт, что волк снился мне иногда, он принимал как данность и неизбежность. Отвлекал, конечно, своими способами. Но не злился никогда и не раздражался попусту.

– Ты знаешь. Я ничего не чувствую. Вообще. Вероятно потому, что он не настоящий мой истинный. Или потому, что твоя метка стоит последней.

– Раньше же чувствовала.

– Да. А теперь нет. Будто её вовсе нет. Возможно, после его гибели она перестала нас связывать. Совсем.

– А волчица?

– На месте. Правда, растеряна. Собственно, как и я. Но если он умер… а он скорее всего умер, то это даже хорошо.

Нир отвлёкся от дороги, глядя мне в глаза и ожидая пояснений.

– Если его нет, нет больше метки, но волчица осталась и она спокойна – то это лучший вариант. Я свободна. Больше чёрные волки не смогут на меня воздействовать. Эннира они больше не найдут. Он теперь достаточно далеко, и сможет себя защитить. Тебя теперь тоже попробуй замани в ловушку. Шантажировать меня больше нечем. А с той информацией, которую мы теперь знаем об их планах, прайд прижмёт их хорошенько.

– Да. Я уже рассказал Эрнарду, пока ты спала. Он свяжется с серыми. Пусть они разбираются со свадьбой, пока он разберётся с тем другим и его дочкой.

– Вот и я о чём.

– Рина… Меня беспокоит то, что тебе не больно.

– Разве тебе больше понравился бы другой вариант? – я улыбнулась.

– Ты должна была… не знаю. Переболеть эту потерю.

– Или просто он для меня – не потеря.

Нир нахмурился.

– Может ты и права. Мне сложно судить. И понять тоже. Но если бы с тобой что-то случилось, я бы подох тут же.

– Аналогично, – положила я руку на его бедро. – Но он – не ты. И никогда не был. Теперь наконец-то нас только двое.

– Точнее пятеро, – и на мой вопросительный взгляд он усмехнулся. – Меня двое и тебя трое по-прежнему. Хотя я был бы не против увеличить наше количество.

Я тихо рассмеялась:

– Не начинаааай, я не готова к материнству так скоро. У нас только центр начал развиваться. Сначала разберёмся с этим. И вообще. Сегодня у меня праздник. Я избавилась от лишнего.

Нир смерил меня странным взглядом. Он всё никак не мог привыкнуть к моему хладнокровию, когда дело не касается его и брата. А я не считала нужным исправлять себя. Потому что с другими мне и не следует испытывать эмоции.

К счастью, никаких новых впечатлений по поводу потери первого истинного у меня так и не появилось. Ни спустя полчаса. Ни спустя час. И дальше.

За это время я убедилась, что волчица вполне способна к обороту, что она не теряет контроль, поэтому угрозы не было. Разве что кроме её психического состояния. Она же видела своими глазами горящую машину, но гибели своего любимого волка не чувствовала. Поэтому не верила мне. Ей было проще надеяться, что мы все ей солгали, чем убедить себя в том, что она его больше не увидит.

Однако Эрдан уже выяснил, что в результате взрыва нашли одно тело и его забрали чёрные. Сомнений, что волк мог спастись, не было ни у кого из нас. И тогда она растерялась окончательно.

Чтобы не изобретать велосипед, пытаясь не позволить своей самочке сорваться, я решила пойти проторенной дорожкой – выпустить её к Ниру. А уж тот и рад стараться. Заобнимал, зацеловал, загладил.

Я же просто наблюдала изнутри, как лежит её белоснежная мордочка на его коленях, чувствовала, как его ладонь гладит её голову, и думала… не о волке. Нет. О себе.

Прошло столько лет, а я так и не смогла её принять. Не чувствовала вот себя волчицей. Не хотела быть ею. И вряд ли расстроилась бы слишком сильно, если бы она исчезла вообще. Хотя я не чувствовала себя и самкой ирбиса… Единственная, в ком ощущала себя органично – моя пума. Только тогда я была собой.

Когда имела возможность обращаться в любой момент времени – и нестись по лесу на своих сильных лапах, легко преодолевая каменистые склоны ближайших гор. Бегать наперегонки с братом и родителями… Может, это связано с тем, что тогда я была совершенно счастлива? Потому и казалось, что я на своём месте.

Хотя рядом с Ниром позабытое чувство счастья возвратилось. В его объятиях было также хорошо, как там в лесу с семьёй. Ведь он теперь тоже моя семья.

Волчица же напротив появилась в момент, когда я была в безвыходном положении.

Незадолго до того случая, когда и так уже была у чёрных на крючке (ведь брата тогда перевезли в лабораторию ирбисов, куда мне не было доступа), альфа сказал, что я приглянулась кому-то из членов стаи, и потребовал принять того в пару. Тогда мне ещё сложно было держать свои чувства. Я отреагировала слишком остро. А из-за всплеска эмоций не удержала дар.

На меня кинулся один из его прихвостней, и избежать насилия удалось лишь чудом. Его остановил сам альфа, для которого я изготовила антидот раньше. Вот только до сих пор помню его алчный взгляд. Даже с антидотом, он хотел бы завладеть мною тоже (притом, что его жена была такой же, как я). Однако, по какой-то причине сватал мне другого.

Тогда он дал мне время «подумать» = смириться. Это была лишь иллюзия выбора. Мы понимали это оба. Я обдумывала план побега. Он, видимо, просто ждал, когда перестану трепыхаться.

Откуда ему было знать, что решусь пойти за помощью к тому, кто из-за меня потом потеряет почти два года своей нормальной жизни и едва не погубит пару? Я до сих пор не понимаю, как Эрдан принял меня после того, что я сделала.

Ведь это я изготовила те препараты, которые превратили его потом в жуткого зверя. Правда, пришла к нему за помощью до того, как волки подловили его, опоили и превратили в чудовище. Тогда ещё я не знала, что они собираются сделать это с ним.

Зато, когда увидела результат – там, в доме Эрнарда, сразу всё поняла. И промолчала. В тот момент я не умела ещё работать с такими тяжёлыми случаями, хотя это мои препараты делали их такими. Поэтому не призналась – меня бы прогнали, и позволила главе прайда поступить с ним, как с диким зверем – отправить в лес. Удивительно, но когда я рассказала в итоге ему правду, когда он уже окончательно пришёл в себя, меня никто не попытался убить.

Разве что Эрнард до этого из-за наговора своей пары… Но там уже совсем другая история. Чего стоило только то, что он сам же потом и сражался за меня с сыном альфы.

Ирбисы оказались удивительными. Но тогда в Нире я видела только шанс на спасение брата, и хотя вечно на него облизывалась, даже не могла подумать, чем всё это закончится.

Но когда получила свою первую метку, ещё не знала, что ждёт меня в будущем.

Сейчас мне уже было всё равно, был ли «мой» волк тем членом стаи, который хотел заявить на меня права или нет. Но я хорошо запомнила данное тогда себе обещание, что уничтожу однажды виновника. И хотя виновником я считала всё же альфу чёрных, но смерть недоистинного тоже подходила, чтобы поставить галочку напротив выполненного пункта…

– Успокойся, пожалуйста, – попросил Нир, поглаживая белоснежную волчью шерсть.

Он, как всегда, чувствовал мои эмоции – и ему не нравилось, что я злорадствую или просто злюсь. Но как тут не злиться, когда эта пушистая зараза опять отказалась выполнять мой приказ и обращаться в кошечку. Мне хотелось сделать Ниру приятное – ведь видеть во мне самочку своего вида, по моей логике, ему должно быть приятнее, чем свидетельство того, что я принадлежала другому.

Только вот я – не Нир. И не собираюсь идти на поводу у хитрющей вредины, что специально сейчас прибеднялась, чтобы он жалел её больше. Неужели даже черты характера передались вместе с видом?!

Ну есть же нормальные волки – серые вот вполне ничего. Хотя по слухам, нынешний альфа у них тоже отмороженный. Старший сын прежнего доводил сейчас стаю до того, что они едва сводили концы с концами. И начал открещиваться снова от договора с прайдом снежных барсов. Что сказать? Многие мужики – просто идиоты, не видят свою выгоду там, где она лежит на поверхности.

Не то чтобы я была мужененавистницей. Просто в последнее время, когда обретала всё больше контроля над даром – благодаря паре, начинала чувствовать ярче альфа-силу. Мне пришлось признаться в этом и Ниру, и главе.

И не прогадала.

Никто не стал прогонять меня или тем более – пытаться использовать. Хотя у меня были некоторые идеи, как можно это всё применить. В ближайшее время я собиралась провести эксперимент по выявлению возможности передачи этой самой силы своему самцу. Что-то мне на уровне инстинктов подсказывало, что это возможно.

Правда, о таком говорить Эрнарду было бы совсем неуместно. Пока. Ведь ни я, ни Нир не собираемся претендовать на его место. Однако должна же я выяснить даже чисто теоретическую такую возможность! Да и дать зверю моего настоящего истинного шанс чувствовать себя сильнее и увереннее, тоже хотелось. Нир-то сам по себе молодец, а вот его ирбис даже меня сторонился, не то что оборачиваться при других из прайда.

Поэтому решила для себя, что сначала попробую, а там будь что будет. Не думаю, что если Эрнард принял меня, то прогонит Нира, если он станет сильнее.

К тому же мне пришла в голову мысль, что если я до сих пор не лишилась волчицы, то возможна эта самая сила будет действовать и на волков. И если это так – то сделаю всё, чтобы не упустить этот шанс.

Слишком уж велика была моя ненависть к альфе чёрных.

И раз уж решение принято, то не стала откладывать его в долгий ящик. К тому же мне надоело видеть стенания волчицы из-за ничего. Ну правда – боли мы не ощущали, метки тоже, всё отлично! Поэтому горевать я смысла не видела. Наоборот, хотелось отпраздновать свою свободу. И если не смогла заставить эту хитрую стервочку обратиться в кошку, то заставила выпустить обратно меня, оказываясь обнажённой на коленях Нира.

– Теперь тебя гладить? – улыбнулся он, проходясь своими тёплыми огромными ладонями по моим бёдрам, по талии и спине.

– Можешь не только гладить, – игриво закусила я нижнюю губу, глядя прямо ему в глаза.

Вариант, как передать ему эту самую силу, у меня был пока только один.

– Что ты задумала на этот раз, Рина? Я вижу, что это неспроста.

Ну какой проницательный. Каждый раз удивляюсь, что помимо возможности считывать эмоции, Нир умудряется будто бы читать мои мысли.

– Пусть будет сюрпризом, – отвлекла я его долгим поцелуем и повела рукой по кубикам пресса вниз.

Это был единственный вариант, как можно отключить его голову.

В обычной жизни, даже там, где оборотни руководствовались инстинктами и эмоциями, Нир всегда сначала думал. Те времена, когда он крушил нам карцер за карцером из-за ревности, будто стёрлись ластиком. Понимая меня и доверяя мне, он больше не сомневался ни в чём.

И вывести его из этого рационального состояния получалось только в сексе. Хотя даже тогда он всё равно думал о моей безопасности и комфорте. Вот, например, прямо сейчас вместо того, чтобы накинуться на предложенное и взять прямо здесь, поднял на руки и отнёс на постель, чтобы там устроить предварительно долгую, нежную прелюдию.

– Я говорила, что люблю тебя? – спросила в перерывах между ласками.

– Да, но можешь говорить почаще, – усмехнулся он, потому что такие признания от меня действительно звучали не так чтобы часто.

– Тогда я люблю тебя, – повторила, притягивая к себе за шею.

– Я тоже тебя люблю, Рина. Моя Рина. Только моя.

– Только твоя, – выдохнула я в его губы и снова поцеловала.