Лунная жатва

Охота…

Первые три месяца нашей "работы" проходят по четкому плану. Елена ведет свою тетрадь, проводит расследования с настойчивостью следователя. Я удивляюсь, сколько информации может добыть обычный человек, если знает, где искать. Она изучает полицейские отчеты, просматривает новостные архивы, общается с жертвами преступлений. Конечно, ей помогает ее журналистский опыт, но раньше она писала в глянцевом журнале о загородных домах и садах. Оказывается, ее призвание совершенно в другом.

Каждое полнолуние мы выходим на охоту. Насильник, избежавший суда благодаря связям. Бывший полицейский, прикрывший убийство за взятку. Бизнесмен, чьи нелегальные химические отходы вызвали вспышку рака в маленьком поселке.

Мы становимся очень осторожными. Никогда не охотимся в одном районе дважды. Изучаем места преступлений, чтобы знать пути отхода. Елена настолько тщательно планирует каждое убийство, что оно выглядит то несчастным случаем, то нападением диких животных, то результатом криминальных разборок.

Постепенно я замечаю, что контроль над зверем внутри становится сильнее. Теперь мы не просто бездумно убиваем — мы выполняем миссию. Моя трансформация становится более управляемой. Боль остается, но я могу направлять ярость, фокусировать ее на конкретной цели.

После пятого полнолуния Елена говорит мне.

— Ты заметил? Мы меняемся, Саша. Зверь и человек перестают быть врагами.

И я понимаю, что она права. То, что раньше было проклятием, теперь становится… не благословением, нет. Но инструментом, который можно использовать.

К шестому месяцу мы работаем как идеально отлаженный механизм. Елена проводит разведку в человеческом облике, я выслеживаю запахи и следы перед трансформацией. Во время охоты мы общаемся на каком-то примитивном, но эффективном языке жестов и звуков. Наши жертвы никогда не успевают поднять тревогу.

До тех пор, пока в наш список не попадает Виталий Керженцев.

Дело Керженцева особенное. Крупный бизнесмен, меценат, любимец публики. И серийный убийца молодых женщин, о чем никто не догадывается. Три исчезновения связаны с ним — Елена уверена. Одной из пропавших была ее подруга по университету.

— У него личная охрана, — предупреждаю я, изучая фотографии его загородного дома.

— Знаю. Но он идеален для нашего списка. Никто кроме нас его не остановит.

Мы готовимся три недели. Изучаем графики охранников, камеры наблюдения, даже выясняем, что в полнолуние Керженцев будет один — отправил семью на отдых, а охрана дежурит только на внешнем периметре.

В ночь полной луны всё идёт не так.

Мы проникаем на территорию тихо, как тени. Трансформация уже началась, когда мы приближаемся к дому. Боль знакома, но теперь контролируема. Наши тела скручиваются, ломаются, вытягиваются, покрываются густой шерстью. Мир становится острее — запахи, звуки, ощущения.

Керженцев в своем кабинете. Одинокий силуэт за окном.

Елена разбивает стекло и прыгает первой — быстрая, смертоносная. Я следую за ней, но что-то не так. Запах… странный запах, не человеческий.

Мужчина поворачивается. В его руке что-то блестит. Не обычный пистолет — что-то массивное, с широким стволом. Он не кричит, не паникует. Только улыбается и направляет оружие на Елену.

Выстрел похож на глухой хлопок. Елена отлетает к стене, в груди зияет огромная рана. Серебро. Я чувствую его запах даже на расстоянии — жгучий, неправильный. Что это? Он был готов/

— Я ждал вас, — спокойно говорит Керженцев, перезаряжая оружие.

— Думали, вы первые такие? Умные звери, решившие стать судьями? Чудовища, решившие, что стали выше всех.

Он направляет ствол на меня, но я предвижу его движение. Ярость и страх придают сил. Я бросаюсь вбок, переворачиваю тяжелый стол, создавая преграду между нами.

— Интересно, — Керженцев обходит стол, держа оружие наготове.

— Вы действительно думали, что выбираете виновных? Что хоть что-то знаете обо мне? Глупцы.

Елена пытается подняться, но из раны сочится темная кровь. Её глаза встречаются с моими — в них боль и предупреждение.

— Я коллекционер редкостей, — продолжает Керженцев.

— А вы — самые редкие экземпляры, которых так не хватает в моей коллеции.

Он усмехается.

Я бросаюсь вперед, когда он на мгновение отвлекается. Удар когтей разрывает его плечо, оружие падает. Но он быстрее, чем кажется. В другой руке появляется нож — тоже серебряный. Лезвие вспарывает мой бок, боль обжигает, но не останавливает. Мы сцепляемся в смертельной схватке. Я чувствую, как серебро отравляет кровь, ослабляет. Керженцев опытный боец — каждый его удар рассчитан.

— Я охотился на таких, как вы, по всему миру, — шипит он сквозь стиснутые зубы.

В этот момент я вижу боковым зрением, как Елена, собрав последние силы, прыгает ему на спину. Её клыки смыкаются на шее Керженцева. Он кричит, пытается сбросить её, но хватка смертельна.

Когда он падает, Елена скатывается с него, едва дыша. Рана в её груди пульсирует, шерсть пропитана кровью.

— Саша… — её голос искажен трансформацией, но я понимаю.

Я подхватываю её на руки. Нам нужно уходить, пока охрана не прибежала на шум. Ночь еще только началась, а мы оба тяжело ранены серебром. Я чувствую, как яд распространяется по телу Елены, как её дыхание становится все более прерывистым. Усилием воли я отодвигаю надвигающееся отчаянье. Ее нужно спасти любой ценой, она для меня — всё.

Выбираясь через лес, я знаю только одно: если она умрет, я впервые в жизни добровольно стану убийцей. Я вернусь и уничтожу всех, кто связан с Керженцевым. И меня уже не остановит ни проклятие, ни его отсутствие. Я попросту «слечу с катушек». Свихнувшийся оборотень… Даже не знаю, что я тогда натворю в городе.

Прошло три недели после нашей встречи с Керженцевым. Три недели ада.

Серебро отравило Елену сильнее, чем я думал изначально. Первые дни я не знал, выживет ли она. Рана на груди не заживала, края почернели, а жар не спадал. Она металась в бреду, выкрикивая имена людей, за которых мы отомстили, и тех, за кого не успели. Я не отходил от неё ни на минуту.

На четвертый день жар спал. Рана начала затягиваться, но неправильно — с серым рубцом, болезненным на вид. Елена открыла глаза.

— Он жив? — первое, что она спросила.

Я не знал. Мы сбежали, не проверив. По новостям ничего не передавали — человек уровня Керженцева мог позволить себе скрыть нападение.

Сегодня полнолуние, первое после нападения. Елена стоит у окна нашего дома на окраине города. Мы сменили три места, прежде чем осесть здесь. Маленькая дом в два этажа. Не слишком дорогой, чтобы привлечь внимание, но и не халупа. Новая жизнь для нас двоих.

— Чувствуешь? — спрашиваю я, видя, как она напряженно всматривается в поднимающуюся луну.

— Почти ничего, — её голос тихий, надломленный.

— Как будто связь оборвалась.

Я знаю, что она должна ощущать — зуд под кожей, жар в костях, первые признаки трансформации. Но Елена стоит неподвижно. Только пальцы нервно постукивают по подоконнику.

Моё тело уже начинает меняться. Ломота в суставах, заострившиеся ногти, обострившийся слух. Я пытаюсь сдержать трансформацию, остаться с ней.

— Не нужно, — Елена поворачивается ко мне.

— Не мучай себя.

Она подходит, прикасается к моему лицу. Под её пальцами уже проступает шерсть.

— Попробуй еще раз, — прошу я.

— Может, просто нужно время.

Елена закрывает глаза, концентрируется. Я вижу, как напрягается каждая мышца её тела. На секунду мне кажется, что получилось — её глаза желтеют, зрачки сужаются в вертикальные щели. Но потом она вскрикивает от боли и падает на колени.

— Серебро, — шепчет она.

— Оно всё еще внутри. Я чувствую его.

Я поднимаю её, несу на диван. Трансформация замедляется — я контролирую её усилием воли, хотя это причиняет почти невыносимую боль. Но сильнее болит мое сердце, глядя на любимую.

— Иди, — Елена почти выталкивает меня.

— Тебе нужно завершить превращение. Я справлюсь сама.