Маугли 3. Доверие и предательство

Глава 2

Дела обстояли не плохо и не хорошо. Непонятно.

Крапива последовательно рассказала всё, что происходило с момента начала расконсервации корабля. При этом, наконец, просветив меня, чем же эта самая расконсервация по сути является.

Оказывается, законсервированный корабль представляет из себя корабль, с которого снято всё, что можно снять. Датчики, вооружение, множество модулей, отвечающих за жизнеобеспечение, приборные панели — практически всё убрано на склад. Поскольку использование истребителя маловероятно, он может пробыть на хранении и несколько сотен лет. Соответственно, логично все модули хранить отдельно. А при расконсервации собрать всё обратно, предварительно протестировав подключаемое оборудование. Таким образом корабль пусть и не быстро, но тем не менее гарантированно будет в полностью рабочем состоянии.

Объявление о расконсервации происходит автоматически, как только включается бортовой ИИ, который мониторит качество сборки и готовность оборудования, последовательно включая всё в общую систему функционирования боевого корабля. Хитрость Летуччио заключалась не только в том, чтобы занять другую базу инвентаризацией, но также в том, чтобы установить всё возможное оборудование и вооружение на истребитель, не включая бортовой компьютер. А когда ИИ включится, то ему останется только проверить качество подключения и внести оборудование в общую систему. То есть все механические действия, которые отнимают время, были сделаны до включения ИИ. Таким образом произошла огромная экономия времени, в результате чего после оповещения о расконсервации до готовности к полёту должно пройти не более трёх дней.

Собственно, сейчас мы были готовы взлетать, но не взлетали. Почему? Это обещали объяснить Том и Летуччио, когда придут ко мне в каюту. А пока Крапива продолжила рассказ, какие приключения она пережила за последние несколько суток.

Как только ИИ оповестил всех, что начата расконсервация, на базу сразу посыпались запросы о том, что происходит. Никто не отвечал. Имперцы, логично, догадались, что дело не чисто, и послали десант, чтобы навести порядок. Три Баранки были сбиты предусмотрительно распакованным и установленным ПВО комплексом. Он не входил в штатное вооружение базы, поэтому такой подставы никто не ждал. Тогда имперцы послали вторую волну десанта, высадили её подальше от базы и послали добираться пешком. Те добрались, даже дотащили кое-какое тяжёлое вооружение. С ними затеяли позиционный бой, позволяя им понемногу проникать вглубь базы. Эта движуха затянулась на двое суток, но в итоге, когда десант оказался внутри базы, их незатейливо покрошили боевые дроны, которых на базе хранилось в избытке. Примерно сто пятьдесят имперцев участвовало в этой операции. И сейчас столько же переносок на базе были загружены тонгерами, потерявшими в этой заварухе тела.

Сейчас на подступах к базе шли бои с третьей, ещё боле многочисленной волной, теперь мы уже не скрывались и пустили в ход пилотируемые боевые модули без пилотов. Эти модули едва успевали отстрелять боекомплект, как их уничтожали, но тем не менее их у нас было много, экономить смысла не было, в результате плотность огня они создавали нешуточную, поэтому имперцы, несмотря на все старания, не могли продвигаться быстро.

Вот-вот должна была вмешаться третья сила — российская армия, которая, наверное, просто офигела от того, что на её территории творился такой беспредел. Пусть и не на населённых территориях, но тем не менее. Если убрать мат из переговоров российских военных, то всё сводилось к выражению недоумения, почему неизвестные войска атакуют совершенно неприметную алтайскую гору. Сходились во мнениях относительно того, что для начала надо отбомбиться по всем присутствующим, потом десант высадить. Это было бы нам на руку, но шансов, что имперские войска дадут армии вмешаться, было мало. Имперцы ведь тоже прекрасно слушали все переговоры армейских.

Крапиве всю эту информацию сообщал то Том, то Летуччио в виде голосовых сообщений и записей с камер. Сама она ни в чём не участвовала, все четверо суток находясь рядом со мной. Только ориентировалась на отчёты взявшихся нас всерьёз защищать главного инженера и пилота.

Мне было ужасно интересно, что скажут сами основные действующие лица, и вот, наконец, в каюту вошёл Летуччио.

— Привет, главный инженер! — поздоровался я, сидя на кушетке. Я так увлёкся расспросами Крапивы, что забыл одеться и сидел практически голый, накинув на себя только обычный банный халат, который входил в комплект белья в этой каюте.

Летуччио практически не изменился с момента нашей последней встречи, хотя как не изменился. Какая-то приблуда на нижней части его лица, скорее всего, выполняла функцию протеза для повреждённой моим ударом ногой с разворота челюсти. Не изменилась осанка и немного отстранённое выражение лица.

— Привет, капитан Маугли, — раздался механический голос из динамика на груди главного инженера. — Я смотрю, ты, значит, восстанавливаешься очень быстро. Как самочувствие?

— Ещё не знаю, но смотреть и говорить могу. Наверное, и ходить тоже. Только в себя пришёл. Мне Крапива вкратце рассказала, что тут происходит. Она сказала, что мы готовы взлетать, но пока почему-то этого не делаем? Почему?

— Спутник. Скорее всего они повесили над нами один, а то и два спутника с боевыми системами. Если они выстрелят сейчас, мы уцелеем, так как защитные системы успеют сработать, но в момент взлёта мы будем беззащитны. При старте часть защиты необходимо отключить, так как защитные экраны и поля будут мешать стартовым режимам двигателя. Грубо говоря, с полной защитой взлететь с поверхности планеты с атмосферой невозможно. Истребитель всё-таки больше для открытого космоса корабль. Это риск — взлетать сейчас. У моих бывших коллег было полно времени, чтобы подогнать спутник на геостационарную орбиту и повесить его точно над нами. Хорошая новость в том, что по-настоящему серьёзного оружия у них нет. Если бы над нами висел истребитель, шансов бы не было даже с максимальной защитой.

— А что же делать? Ведь, если мы не взлетим, то дождёмся только того, что второй истребитель расконсервируется, и тогда нам без вариантов хана.

— Да вот, пока не решили. Есть идеи, но Том должен окончательно проверить всё. Он вот-вот подойдёт и расскажет свой план.

— Ладно, подождём Тома. Но у меня вопрос к тебе, Летуччио. Почему ты нам помогаешь?

Главный инженер, взгляд которого был направлен куда угодно, только не на собеседника, неожиданно пристально посмотрел мне в глаза. Я спокойно смотрел на него, не испытывая неприятных ощущений, которые бывают, когда пытаешься «пересмотреть» собеседника. Секунд десять Летуччио внимательно всматривался в меня, после чего коротко ответил:

— Мне нужен истребитель.

Я сначала офигел от такого ответа и хотел ответить что-то типа, что это мой истребитель, но что-то мне подсказало, что это будет совершенно очевидным и неправильным ответом. А такой хитрый тип, как главный инженер, не стал бы говорить таких глупых вещей. Я завис на несколько секунд, переваривая его слова, надеюсь, выглядел при этом не просто задумчиво, но и мужественно, после чего ответил.

— Я понял. Думаю, ты его получишь!

«Маугли, ты собрался отдать ему наш истребитель⁈» — возмутилась Крапива.

«Нет, конечно! Этот хитрожопый инопланетянин хочет заполучить истребитель с южноамериканской базы.»

Летуччио хитро улыбнулся, поняв, что я считал его план, и спросил:

— Ты мне поможешь?

— Если это не помешает мне помочь своим близким, я только за.

— Значит, договорились, — в его фразе не было вопроса — только констатация факта. Летуччио снова смотрел мне в глаза.

— Договорились.

— Так, а что за план насчёт защиты от спутников?

— Пусть пилот сам расскажет.

— Привет, капитан Маугли, — беззаботно поприветствовал меня Том, войдя в комнату. Он изменился. Из глаз пропала задумчивость и отстранённость. Сейчас передо мной был человек, получающий истинное удовольствие от происходящего. Видимо, одно только присутствие внутри истребителя уже пьянило нашего пилота. Мечта почти осуществилась.

— Привет, пилот Том Ганс. Успешно ли воюется? — с улыбкой поинтересовался я.

— Вполне!

— Как планируем защищаться от удара с орбиты?

— Сделаем заслон из находящихся на орбите земных спутников. Повесим что-то типа зонтика. Это от пары залпов нас убережёт, а потом мы уже будем вне досягаемости.

— Звучит просто и оптимистично. Какие-то подводные камни есть у этого плана?

— Наши оппоненты точно также могут взломать любой спутник и отогнать его, чтобы не мешался. У нас будет очень мало времени. Надо будет всё рассчитать так, чтобы спутники создали «зонтик» в момент нашего старта, иначе их просто рассеют. Мне нужна будет помощь Летуччио. Будем надеяться, что дроны и боевые модули, сейчас защищающие базу, в автоматическом режиме продержатся достаточно долго, пока мы будем решать эту проблему.

— От меня какая-то помощь нужна?

— На данном этапе нет.

— Сколько времени у нас есть до взлёта?

— Примерно час-два. Зависит от того, как быстро я подгоню спутники. Ну, и от возможных форс-мажоров.

— Хорошо. Тогда вы идите, а я приведу себя в порядок.

Том и Летуччио ушли, и мы снова остались с Крапивой вдвоём.

— Мне бы одеться. Моя одежда цела вообще?

— Всё цело. Но ты сначала в душ сходи. От тебя воняет жутко несмотря на то, что протирала тебя почти всё время, пока ты в отключке был. Такое ощущение, что Гланда твоя шлаки чуть ли не через кожу выводила.

— Правильное ощущение. Так и было. Согласен, надо помыться. Где тут душ у нас?

— Сюда заходи. Там разберёшься, — Крапива указала на небольшую дверцу в стене, которую я изначально принял за шкаф. Оказалось, что это никакой не шкаф, а проход в душевую.

Я осторожно спустился с кушетки и встал на ноги. Прислушался к ощущениям. Вроде, всё нормально. Слабости нет. Какого-то ощущения силы тоже нет. Всё на редкость обычно. Даже как-то обидно после таких глобальных перестроек чувствовать себя так, будто ничего не произошло. Хотя, может так и надо? К каким-то необычным ощущениям ещё привыкать и привыкать, а так всё знакомо. В общем, тестировать позже буду.

Крапива заметила, что я завис, и поинтересовалась:

— Что-то происходит? Всё в порядке?

— Да вот, к ощущениям прислушиваюсь. Думал, будет как-то всё по-особому, а, вроде, ничего такого. Ноги держат, руки шевелятся — всё как обычно.

— Я думаю, позже мы проверим, что ты там со своим телом наделал, а пока иди мойся. На вид ты, если честно, всё ещё не очень здоровым выглядишь.

— Сейчас пойду посмотрю сам… Как-то тут всё миниатюрно. Прямо непривычно, — прокомментировал я, направляясь в душ, который тоже был невеликих размеров.

— Я думаю, корабль боевой, поэтому никаких лухари апартаментов тут не должно быть.

— После нашего домика в деревне Дудиково тут вполне себе лухари.

Как мог осмотрел себя в небольшое зеркало. Из зазеркалья на меня посмотрел дистрофик с лишним весом, самый неприятный для меня тип телосложения. Новых мышц мало, старые совсем не в тонусе и на ощупь абсолютно дряблые. Фу. Дистрофик в отражении ободряюще улыбнулся и пожал плечами, мол, а что делать, справишься.

Я помылся. Действительно пованивало от меня основательно. Оттирался долго. Кожа на ощупь изменилась. Какая-то с одной стороны более чувствительная стала, а с другой более упругая и, наверное, прочная. А где-то осталась старая. Я был некрасиво пятнистый. Положил себе руку на живот на место с новой кожей. Если чувствовать руку животом, то ощущалось прекрасно, будто кожа тонкая и нежная, а если чувствовать рукой живот, то под пальцами было что-то более основательное, чем привычный мне эпидермис. Цвет новой кожи стал немного другой. Более ровный. Теперь это был не загар, а такой естественный цвет кожи. Вряд ли я к зиме полиняю и буду снова бледным европеоидом. Скорее, я теперь навсегда неплохо загорелый.

«Гланда, я же цвет кожи не изменю теперь?» — поинтересовался я.

«Если захочешь — изменишь» — пришёл ответ. И тут же я получил в виде образов целую палитру цветов кожи: от бледного альбиноса до весьма тёмного цвета.

Прикольно. Йа хамелеон! Ладно. В общем, хватит на себя пялиться, надо идти и что-то делать. А то эти два имперца-авантюриста настолько всё взяли в свои руки, что я себя практически ненужным чувствую.

Я вышел из душа и оделся. Одежда была та же, в которой мы захватывали базу, с броневыми накладками и креплениями под оружие. Само оружие полностью заряженное тоже было на месте. Крапива носила свои Чезет и Глок, а у меня в кобурах были Грачи.

— Ну, что, пошли, покажешь владения наши, — обратился я к Крапиве. Моих новых мышц даже в таком малом количестве хватало с избытком, чтобы я чувствовал себя вполне прилично.

— Я сама сидела всё время рядом с тобой, куда идти, не знаю.

— Пиши Тому, пусть тебе на планшет маршрут к капитанскому мостику скинет. Ну или как-то ещё расскажет, как до него добраться. Если вообще тут есть такая штука, как «капитанский мостик».

— Сейчас.

Крапива набила сообщение, после чего на её коммуникаторе звякнуло. Она открыла пришедший файл, это оказался компас с три-дэ моделью корабля, стрелочки показывали, куда идти.

Мы вышли из каюты и пошли по коридору направо. Буквально две минуты нам понадобилось, чтобы не спеша дойти до мостика. Видимо, наша каюта была недалеко от него. Вообще, Восприятие плохо работало на этом корабле. Перегородки были из какого-то очень непрозрачного для моих способностей материала. Я мог заглянуть за одну стену, но вторая меня уже полностью блокировала. Так себе обзор, в общем.

Мостик, куда мы поднялись по узкой лестнице, впечатлял. Десять кресел в шахматном порядке стояли на приличном расстоянии друг от друга в большом круглом зале. Каждое кресло по факту представляло из себя ложе с огромным количеством настроек и вмонтированного оборудования. Последнее я мог оценить, наблюдая за сидящими впереди Томом и Летуччио, перед которыми висели экраны на манипуляторах, объёмные голограммы и вполне себе материальные клавиатуры. Эти двое махали руками, двигая голограммы, долбили по клавиатурам, рисовали пальцами что-то на экранах — всё это с едва уловимой глазами скоростью. Кроме того, они ещё и непрерывно отдавали множество голосовых команд. В общем, специалисты за работой, не до нас им.

Внезапно вокруг двух кресел появилась зелёная подсветка.

— Садитесь в эти кресла. Лучше вам не стоять, когда мы начнём взлетать, — раздался голос Тома.

Мы сели. Тут же вокруг нас появились экраны с изображениями с камер, расположенных снаружи корабля. На одной из них я мог наблюдать за целой вереницей разнообразной техники, грузящейся на наш корабль. Логично. Скорее всего, грабёж будет продолжаться до последнего. Мы отсюда вывезем всё, что можно. У грузового входа стоял высокий человек, рядом с ним на ящике лежал планшет, над которым было объёмное изображение помещения, куда завозились грузы. Человек просто следил, чтобы роботы-погрузчики устанавливали и крепили всё согласно плану. Какое-то оборудование складировалось очень компактно, крепясь в специальные зажимы, что означало, что оно тут и должно быть, другие же машины или механизмы приматывались вручную какими-то жгутами и плёнкой. Причём робот-погрузчик весь этот крепёж осуществлял очень сноровисто. Прекрасно! Грабёж базы продолжается. Что это за индивидуум на погрузке и почему он мне помогает, я понятия не имею. Позже Летуччио расспрошу, скорее всего, кто-то из его людей.

Так, погрузка — это, конечно, прекрасно, но у нас же тут полноценные боевые действия идут. Сначала хотел попросить Тома показать мне, как мы там воюем, но посмотрев, насколько сосредоточенно он работает, решил его не отвлекать. Сейчас он на пару с главным инженером решают задачу нашего взлёта. Поэтому я продолжил рассматривать погрузку непонятно чего. Грузовые самодвижущиеся платформы заезжали в трюм, сгружали непонятный механизм или просто ящик, а робот-погрузчик старательно этот груз фиксировал. Я уже начал скучать, как из динамиков раздался громкий голос Тома.

— Через десять-пятнадцать минут взлёт! Остановить погрузку, задраить выходы, занять противоперегрузочные посадочные места. Старт будет жёсткий!

— Том, а мы на таких местах с Крапивой? — крикнул я.

— Да, Маугли, конечно. Я хотел тебя спросить, ты готов взлетать, зная, что нас могут распылить на атомы? Я для себя всё решил, Летуччио тоже. Ему, вон, не терпится второй истребитель отжать у Империи. А ты, насколько я знаю, дорожишь носителем, Крапива тоже. Могу предложить вариант, что мы стартуем без вас, а вы просто незаметно покинете базу. Мои бывшие коллеги будут считать, что вы на истребителе, и поэтому искать не будут. Конечно, вы снова окажетесь одни, но, с другой стороны, не рискуете потерять тела и погони за вами не будет.

«Какой-то развод, тебе не кажется, Ка?» — поделился я мыслями с напарницей.

«Конечно, развод! Ему ничего не стоит сообщить наши координаты, а самому смыться. Только от себя внимание отвлечёт».

— Мы летим, Том. И ты постарайся, чтобы нас на атомы не распылило.

— Я так и думал. Но я считал правильным и этот вариант предложить. Понятно, что тогда бы всё зависело от меня, а вы не можете мне доверять, но с моей точки зрения не такой уж плохой вариант…

— Хватит об этом, Том. Нам надо как-то готовиться к взлёту?

— Нет, автоматика кресел всё сама сделает. Ваши тела покрепче моего будут, так что для вас нагрузка пустяковая.

— Хорошо.

Я снова стал смотреть на экран, ожидая увидеть там остановку погрузки, но вместо этого увидел, что мужик, который рулил всем процессом, вместо того чтобы задраивать проход в трюм, наоборот, засуетился, и теперь чуть ли не сам помогал грузить оборудование или что там было. Уже толком не заморачиваясь, закреплено оно или нет. Грузовые платформы просто закатывались и сваливали все свои грузы в кучу. Вот это жадность у человека! Респект и уважуха! Потом обязательно ему руку пожму.

Крапива тоже с улыбкой смотрела на то, как мужик использовал каждую оставшуюся до взлёта секунду, чтобы напихать в трюм побольше добра.

Но когда начался отсчёт до старта, чемпион корабля по жадности всё-таки свалил из трюма. А потом что-то глухо прогрохотало над и под нами, после чего нас вдавило перегрузкой в кресла. Действительно, вдавило не очень сильно. Тело давление чувствовало как факт, но никакого заметного дискомфорта не было. Я посмотрел на Крапиву, та была напряжена, но тоже не выглядела в стрессе. Учитывая, что мы в опасности каждую секунду, пока взлетаем, я бы лучше посильнее перегрузки потерпел, лишь бы побыстрее свалить отсюда.

На экране теперь шла трансляция с обзорных камер. Одна смотрела в небо, другая на землю. В небо смотреть было скучно, оно просто понемногу темнело, а вот, как удаляется земля, это было прикольно. С момента взлёта прошло секунд десять-пятнадцать, не более. Внезапно корабль резко дёрнулся или содрогнулся — по-другому не скажешь, — а через секунду камера на земле показала весьма интересное зрелище.

Несколько квадратных километров леса стали вдруг плоскими. Совершенно запредельная сила смяла немаленькие совсем деревья и прижала их к земле, как если бы это была мягкая травка под копытом быка, откормленного для корриды. Пятно примятой поверхности эллиптической формы было отчётливо видно с нашей огромной высоты. Может, это даже не квадратные километры, а десятки квадратных километров. Мощь воздействия поражала! Правда никаких взрывов, огня или чего-то в этом роде не было. Просто чудовищное давление на большой площади.

— Получилось!!! — крик Тома заставил нас с Крапивой вздрогнуть. — Щиты выдержали, а спутники рассеяли луч! Всё, нас не достанут!

— И не догонят, — поддержала Крапива.

Том продолжал бессвязно и радостно орать, я ощущал, как давно копившееся напряжение меня покидает. Выбрались!

— Том, а что это было? — спросил я, когда пилот немного успокоился. — Я думал, будет бомба, торпеда или лазер, но тут что-то другое.

— Это гравитационный луч. Идеальное оружие для поражения целей в атмосфере или на поверхности. Ты же видел, какое широкое пятно? А представь, силу воздействия, если бы это всё сконцентрировалось на площади круга, диаметром двадцать метров? Там, чем меньше диаметр, тем сильнее воздействие, и зависимость не линейная в плане усиления, а в степени. Это было бы пробитие скальной породы на глубину до двухсот метров. Попади прямой луч в корабль на старте, нас бы просто уронило и размазало в очень тонкий блин, а на атомы нас, уже расплющенных, взорвавшиеся картриджи распылили бы.

— А если они сейчас по нам попадут?

— Мы выскользнем. Нас просто сильно толкнёт, не более. Но в плотных слоях атмосферы в отсутствии скорости, мы были почти беззащитны. Они потеряли несколько секунд, плюс облако из спутников, которые я нагнал, нас защитило. Надеюсь, ты не будешь сильно переживать, что я лишил интернета и помощи навигаторов несколько сотен миллионов человек, а заодно и экономику космической отрасли в кризис загнал? Такова цена нашего спасения.

— Не буду переживать. Ни сильно, ни несильно. Спасибо, Том! — искренне поблагодарил я.

— Спасибо! — присоединилась Крапива.

— Куда теперь, капитан Маугли? — опять со своими таксистскими интонациями поинтересовался Том.

На меня с интересом уставились три пары глаз. Том — с вежливым интересом, особо не скрывая, что прикалывается. Он был счастлив, что рулит настоящим истребителем и не скрывал этого. Глаза ярко блестят, видно, что человек счастлив. Главный инженер покинутой нами базы Летуччио Кран смотрел пристально и серьёзно. Крапива, моя девушка и партнёр по приключениям, смотрела с интересом — так смотрят, когда ждут какой-то необычной выходки, но к этому примешивалось кое-что ещё — доверие.

— Я тут думал над этим вопросом, правда, недолго. Сейчас скажу, что придумал…