Мечников. Том 8. Луч надежды

Глава 13

Мы с Синицыным переглянулись. С каждой минутой заявления князя становятся всё более и более абсурдными. Сначала завещание Балашова, теперь ещё и косвенное обвинение кого-то из моих друзей в шантаже покойного барона.

— С чего вы взяли, что на него воздействовал кто-то из моего круга? — спросил я. — У вас хоть какие-то доказательства есть?

— И это очень хороший вопрос, — вмешался Синицын. — К примеру, я себя считаю другом Алексея Александровича. И что же получается? Вы и меня подозреваете?

— Мы лишь стараемся мыслить логически, — произнёс князь Игнатов. — Получить дворянский титул и землю в придачу… Об этом простолюдины и изгнанные аристократы могут только мечтать. Раз у господина Мечникова есть алиби, значит, это мог сделать кто-то из его знакомых.

Князь говорил так, будто ему все равно, кто получит этот титул. Однако то, что он говорил, прямо противоречило эмоциям, которые он показывал.

— Это — просто предположение, — подметил я. — Более того, я уже сказал вам, можете уничтожить это завещание. Сделаем вид, что я о нём ничего не знаю. Меня больше интересует моя работа, нежели возвращение титула. Если потребуется, могу написать официальную бумагу о том, что на Балашовский район я не претендую. Здесь и сейчас.

— Стой, — шикнул мне Синицын. — Возможно, не стоит этого делать. Тебе завещали землю. Плевать на условности, не отказывайся.

Илья, как всегда, в первую очередь думает о выгоде…

— Пожалуй, это — не та ситуация, когда я могу с тобой согласиться, — также шёпотом ответил я.

— Алексей Александрович, повторюсь, я наоборот хочу, чтобы вы приняли эту землю, — произнёс князь Игнатов. — А если захочу этого ещё сильнее — передам этот титул вам в приказном порядке. У меня нет времени возиться с отдалёнными землями самостоятельно. Мне одного Саратова с головой хватает.

Логично. И именно поэтому и была создана система «феодал-вассал». Не может князь, и уж тем более император контролировать столь огромные территории. Я понимаю, почему Игнатов старается поскорее найти замену Балашову. И в принципе могу понять, почему его выбор пал на меня.

— Но в ваших словах я вижу противоречие, Сергей Захарович, — произнёс я. — С одной стороны, вы хотите засунуть меня в Балашов, а с другой, сомневаетесь, не подстроил ли я это самостоятельно. В чём логика?

— Прошу заметить, Мечников, — встрял в разговор Тимофеев, — что вы разговариваете с князем Саратовской губернии. Будьте вежливее!

— Всё в порядке, — перебил его Игнатов. — Алексей Александрович всё верно подметил. На этот счёт я испытываю очень противоречивые чувства. И если вы говорите правду, господин Мечников, я бы хотел предложить вам следующий вариант… — князь выдержал паузу, внимательно посмотрел мне в глаза, а затем добавил: — Я буду управлять Балашовом до тех пор, пока мы не выясним, кто заставил покойного Виктора Павловича написать это письмо. Могу дать вам подсказку. Экспертиза показала, что в комнате барона были найдены следы огненной магии. Возможно, среди ваших друзей есть кто-то, кто владеет такими силами?

Проклятье… А ведь действительно есть. Игорь Лебедев — пиромант, практически архимагистр огня. Количество его магических ядер близко к максимуму. Учитывая его прошлое, можно предположить, что он действительно способен запугать кого-нибудь в своих целях.

Но он ведь уже встал на путь искупления, избавился от своего кодекса убийцы. Игорь начал заниматься лекарским ремеслом, стал настоящим врачом. Не может быть, чтобы это сделал он.

— Хорошо, Сергей Захарович, — решил подытожить я. — Время уже позднее. Сойдёмся на ваших условиях. Выделим месяц на расследование. Пусть этим займутся все, кто в этом деле заинтересован. Я, полиция и, если потребуется, тайная служба. Кто-то плетёт интриги вокруг нас, а мы этого даже не замечаем.

Нельзя это так оставить.

Больше нам с князем сказать друг другу было нечего. Нас с Ильёй выпустили из участка, но домой не повезли. Да и, если честно, я был рад немного пройтись по ночному Саратову, подышать свежим весенним воздухом и устаканить все возникшие за последние несколько дней мысли.

На самом деле общение с князем мне понравилось. Игнатов хоть и занимает высокий пост, но не кичится своими полномочиями, как некоторые зажравшиеся бароны. Причём разговор он строит достаточно прямолинейно. За час беседы он кратко выложил всё, о чём хотел поговорить.

Практичный человек, таких я уважаю. А дворян, которые всеми силами пытаются показать свой статус, богатство, власть и возможность раздавить любого человека, хотя на деле умеют лишь бросаться красивыми словами, хочется всеми силами игнорировать. Вот только не всегда это получается, поскольку такие господа лезут со всех щелей.

— Не понимаю, на что намекал Игнатов, — первым нарушил тишину Синицын, когда мы прошли уже половину пути до моего дома. — Его послушать — кажется, будто у тебя не друзья, а какая-то шайка бандитов, которые нагрели бедненького ублюдочного Виктора Балашова и отобрали у него титул.

— Я в это не верю, — ответил Илье я. — У меня нет настолько сумасшедших людей. Для того, чтобы самостоятельно такое провернуть, нужно быть не просто преданным соратником, а двинутым фанатиком, который ради своего друга или начальника готов пойти даже на такое. Я рядом с собой таких не держу.

— Но мы оба с тобой подумали об одном и том же человеке, верно? — добавил Синицын. — Огненная магия. Твой друг. У меня лично только один вариант.

— Игорь Лебедев не стал бы так поступать, — покачал головой я. — Да, можешь не говорить, я прекрасно помню, чем он занимался раньше. Но мы с ним уже давно стали близкими друзьями… — я осёкся.

И меня накрыло осознание.

— Точно! — воскликнул я. — Мы ведь роем в не в том направлении.

— Что такое? Всё-таки думаешь, что это сделал Игорь? — удивился Синицын.

— Нет-нет. Не в этом дело. С чего мы вообще так зацепились за эту теорию? Якобы Балашова обманул кто-то из моих друзей. Игнатов решил, что это — наиболее вероятный вариант, но на самом деле, скорее всего, всё совсем наоборот.

— Хочешь сказать…

— Да, это сделал кто-то из моих врагов. А таковых много. Не меньше, чем друзей, — усмехнулся я.

— Но зачем врагам давать тебе титул, землю и власть⁈ — пожал плечами Синицын. — Чтобы подставить? Вряд ли. Ничего из этого не получилось.

Это был сложный вопрос… И пока я не мог конкретно на него ответить. С одной стороны, врагам незачем меня усиливать подобным образом. С другой стороны, здесь явно есть двойное дно. И нам предстоит выяснить какое.

— Однако всё сходится, — заключил я. — Балашов пытался меня о чём-то предупредить. Изначально мы договорились на одну дату, но он неожиданно примчался на несколько дней раньше. Думаю, это связано с тем, что его уже заставили дать клятву, написать завещание и запретили рассказывать мне об этом. Поэтому он погнался сюда, чтобы убить меня. Возможно, решил, что я сам всё это и подстроил. А дальше его история закончилась.

— Осталось только понять, кому выгодно сделать тебя официальным дворянином, — хмыкнул Синицын. — Я подумаю об этом на досуге, не беспокойся.

И я подумаю… Не нравится мне, когда кто-то пытается плести против меня интриги. А потому лучше найти подозреваемых как можно быстрее.

— Сможешь задержаться здесь ещё на неделю? — попросил я Илью.

— Без проблем, плату работникам завода я уже выдал, а всем остальным сейчас занимается Сеченов. Он разберётся. Не дурак. Мы с ним даже начали немного ладить, когда ты уехал, — рассказал Синицын. — Подрались всего раза два-три, не больше.

— Вообще-то подразумевалось, что вы вообще обойдётесь без конфликтов, — вздохнул я. — Ладно, вы главное друг друга не убейте.

— Всё зависит от этого наглеца! — ухмыльнулся Илья.

Вскоре мы вернулись домой, постелили с Синицыным себе на полу, я ещё раз проверил состояние Захарова и убедился, что все симптомы лучевой болезни исчезли. Теперь он просто спит.

Ему удалось изобрести то, что нужно, вот только кристаллы явно генерируют кроме рентгеновских лучей ещё кучу других особо опасных. Нужно отладить резонанс кристаллов и поставить дополнительные фильтры. Сам я в этом не разбираюсь, зато примерно помню, чем отличаются друг от друга «альфа», «бета», «гамма», рентгеновские и нейтронные излучения. Постараюсь объяснить это Захарову на пальцах. Может, он сможет всё это усвоить.

Я проспал всего четыре часа, встал раньше всех остальных, выпил вместо кофе своё зелье-энергетик и решил подытожить, с чем мне стоит разобраться уже в ближайшее время.

До окончания научной войны с Павловым ещё несколько недель. Торопить Захарова не стоит, с рентгеном я управиться успею. А вот два дела висят надо мной, как Дамокловы мечи.

Токс погибнет в течение следующих четырёх-пяти дней. Кроме того, у моей группы «3В» скоро пройдут предварительные экзамены. А «скоро» — это послезавтра!

Лучше всего сегодня посвятить большую часть дня группе, а уже после этого начать составлять план штурма особняка Мансуровых.

В теории я бы мог рассказать об этом Игнатову, но это лишь уменьшит его доверие ко мне. Аркадий Мансуров — граф. Непосредственный подчинённый Игнатова. Он скорее поверит ему, чем какому-то отречённому от рода лекарю.

Я пришёл в академию, сразу же отправил специальное оповещение своей группе и вернулся в свой кабинет. В академии была специальная магическая система, которая передавала студентам изменения в расписании. Сейчас у них свободное время. Надеюсь, они действительно готовились, пока меня не было.

Что ж, уже через десять минут я узнаю, что изменилось за это время.

— Добрый день, Алексей Александрович! Рады вашему возвращению! — неожиданно, практически хором, произнесли студенты, вошедшие в классную комнату.

Ого! Такого ещё никогда не было. Когда я впервые пришёл в стены этого заведения, они чуть ли не плевались, глядя на меня. Видимо, мне всё-таки удалось найти с юными лекарями общий язык.

— Так, вижу, почти все в сборе, — произнёс я, осматривая комнату. — Девять из десяти. Одного человека не хватает.

— Его не будет, господин Мечников, — сообщил староста Широков. — Теперь нас девять.

— Девять? — удивился я. — Почему?

— Мы искоренили предателя, как вы и просили, — вперёд старосты ответил Артур Мансуров. — Под пытками он признался, что всё это время докладывал в наш комитет всё о проведённых вами занятиях.

Точно, я ведь недавно поручил им найти стукача. Хотя и не думал, что они доведут его аж до отчисления.

— Судя по журналу, у нас отсутствует господин Успенский, — произнёс я.

— Это я во всём виноват, прошу прощения, Алексей Александрович, — заявил Артур Мансуров.

— А вы тут при чём? — не понял я.

— Помните, в самый первый день я напоил его зельем, и тот чуть не погиб?

— Такое трудно забыть.

— Так вот, прошу прощения, что не убил его окончательно. Этот ублюдок заслужил. Он с самого начала работал на Андрея Всеволодовича Углова. Потому и соглашался на любые эксперименты, чтобы испытать всё на себе, а потом передать комитету свои ощущения во всех красках, — объяснил Мансуров. — Мне тоже из-за него досталось. Углов отправил моей семье письмо. Больше у меня нет алхимической лаборатории. Здорово, правда?

Чего ещё ожидать от Мансуровых? Зачем развивать таланты своих детей, когда можно просто поймать уже готового мастера, например, меня, и сделать из него раба. Кажется, именно такую цель они преследовали изначально.

— Что ж, признаюсь, мне очень приятно, что вы смогли выяснить, кто стоял за всем этим. Я вами горжусь, господа и дамы, — произнёс я. — Только меня смущает формулировка: «под пытками». Что вы сделали с Успенским, раз он даже отчислиться решил?

— К сожалению, не убили, — ответил Артур Мансуров. — Всего лишь напоили его моим зельем правды. Он быстро разговорился. Причём, как выяснилось, он обманывал нас целых три года. Под действием зелья всё выложил!

— Уверены, что это было хорошим решением? — спросил я. — Он ведь запросто может подать на вас в суд.

— Не подаст, — усмехнулся Широков. — Артур заставил его дать магическую клятву, пока тот был под действием зелья. Так что с этого момента господин Успенский больше нас предать не сможет.

М-да… С одной стороны, конечно, здорово, что они смогли решить всё самостоятельно. Но методы у них жестковатые. Не стану пока читать им нотаций о том, что лекари так поступать не должны. Пусть для начала удержатся в академии, а потом уже я всему их обучу.

— Но кое в чём Успенский нам помог, — заявил Николай Широков. — Благодаря ему наша группа сплотилась. Он справился с этой задачей даже лучше меня, хотя старостой являюсь именно я.

— Сплотил? Каким образом? — поинтересовался я.

— Когда мы осознали, что любой среди нас может оказаться предателем, — произнёс Широков, — мы решили выпить зелье правды всей группой. И как оказалось, никто никому не лгал. Тогда мы дали магические клятвы друг другу и поклялись, что дойдём до четвёртого курса все вместе!

Услышав это, я побледнел. И после этой фразы я почувствовал, как мой пульс подлетел до ста пятидесяти ударов в минуту.

— Что вы натворили? — прошептал я. — Формулировка клятвы была именно такой, как вы и сказали?

— Да, — кивнул Артур Мансуров. — Широков не ошибся. Всё так и было.

Так это же значит, что у них теперь нет выбора! Либо все девять человек сдадут экзамен и пройдут на четвёртый курс, либо погибнут всей группой. Даже если один человек не сдаст — всем студентам конец…

«Поклялись, что дойдём до четвёртого курса все вместе».

Хорошо ещё Успенского не успели заставить дать клятву! Тогда бы у меня вместо группы осталась только куча трупов.

— Мы это сделали и ради вас в том числе, Алексей Александрович, — произнёс Широков. — Мы помним, что вас уволят, если большинство из нас не сдаст…

— Кто вас научил давать магическую клятву⁈ — перебил Широкова я. — Этих знаний я вам точно не давал. Кто это сделал?

В классе воцарилась гробовая тишина. Но ответ не заставил себя долго ждать.

Руку поднял Артур Мансуров.

— Это был я, — сказал он.

Предупредить их или не стоит этого делать? Выбор сложный. Они загнали себя в ловушку. Теперь выхода назад нет. В идеале нужно сказать им, что экзамен им придётся сдать в любом случае, иначе вся группа «3В» погибнет. С другой стороны, это может посеять панику.

— Артур Аркадьевич, а вы не рассказали своим однокурсникам, как работает магическая клятва? — поинтересовался я. — Что будет, если условия не будут исполнены?

— Так в том-то и дело, что они будут исполнены! — воскликнул он. — Брат рассказывал мне, что это усиливает волю тех, кто должен сдержать своё слово. В этом вся суть магической клятвы.

Нет же! Нет, болван! Весь смысл в том, что вся группа подписала себе смертный приговор!

Но панику разводить я не стану. Я ещё раз проверю их знания, проведу дополнительные занятия. Если придётся, переговорю с преподавателями и ректором. Нельзя, чтобы эти двоечники расстались с жизнью из-за глупости Мансурова. Причём не столько глуп сам Артур… Судя по его словам, это Владимир рассказал ему какую-то чушь. Возможно, специально хотел избавиться от непутёвого брата.

— Сегодня и завтра мы будем заниматься минимум по восемь часов, — заявил я. — На остальные предметы плевать. Я сообщу преподавателям, что вы будете приходить только ко мне. У кого хватит сил, будет оставаться вечером и на ночные занятия. Но я очень рекомендую выжать из себя максимум.

Проклятье… Как же так вышло? Получается, что теперь от меня зависят сразу десять жизней! Евгения Балашова и девяти студентов группы «3В».

Вот только Балашов погибнет через пять дней, а они — менее, чем через двое суток.

Прости, Токс, придётся тебе потерпеть ещё немного. Когда экзамен закончится, я воспользуюсь помощью Артура Мансурова, чтобы проникнуть в особняк его семьи и вытрясти из них тайну создания клонов. Победа будет за мной.

— Алексей Александрович, мы готовы, — сказал Широков, и вся группа поддержала его слова настойчивыми кивками. — Только я — реалист. И не уверен, что мы сможем продуктивно учиться почти двое суток. Нас сморит сон. Я это точно знаю.

Сон, говорите, сморит? Что ж, ладно. Раз уж терять теперь точно нечего, я покажу вам, господа и дамы, как русские студенты-медики готовятся к сессии!