Мятежник (СИ)

Глава 29

Эолис

Долго искать Илая не пришлось — он сидел на скамье у казармы после утреннего (бодрящего) душа. Трогательный в своём лохматом расхристанном сибаритстве. На глазах у всех он был колючим, как ёжик. Тёплым и ласковым оставался глубоко в душе.

— Илай, — позвал его эльф. — Доброго тебе пробуждения.

Юноша тут же подобрался, напрягся, ощетинился. От командира он прежде всего ждал приказаний, нежели отцовской ласки.

— Отец, — Илай склонил голову и волосы, свесившись мокрыми сосульками, закрыли его лицо. — С возвращением. Ещё вчера хотел увидеть тебя, но близился отбой и… — тут дроу тактично прочистил горло. — В-общем, с возвращением.

Эльф присел рядом, касаясь плечом плеча сына. Илай вздрогнул, но не отстранился. В такие моменты он снова становился маленьким мальчиком, нуждающимся в отцовском тепле. Забывал о своей показной браваде и воинственности.

— Как ты? — вопрос прозвучал натужно, но Эолис действительно искренне хотел знать всё о делах любимого сына. — Что занимает твой ум в последние дни? Кроме, разумеется, общего нашего дела.

Илай стрельнул золотистыми глазами, а затем снова спрятался под шторкой пепельных волос.

— Ругать будешь. Не скажу.

Эолис вздохнул. Этот мальчишка всегда ставил его в тупик. Илай был и гордостью, и постоянной головной болью. В понимании командира дети, кроме безусловной любви, давали ещё и уязвимость. Иметь сына, это всё равно, что добровольно разорвать грудь, — кожу, мышцы, рёбра, — и подставить холодному ветру. Каждая тревога за своё дитя, каждая мысль, каждая бессонница — это ледяные игры, летящие в беззащитное родительское сердце. Открытое, неспособное держать удар.

— Я не буду ругать. Просто скажи. Хочу знать, чем ты живёшь. Это приказ, в конце концов, — добавил эльф полушутя полусерьёзно, надеясь, что Илай всё же не воспримет напускную строгость отца.

Илай снова взглянул украдкой, и в его взгляде Эолис уловил смятение.

— Мы с парнями нашли озеро.

— Озеро?

— Да. Северный тоннель имеет развилки. Там мы обнаружили бывшее логово пауков, многоступенчатые норы, а ниже, если спуститься, замёрзшее озеро.

Отец нахмурился. Северный тоннель не был предназначен для прогулок. Это стратегически важный участок, где любой несанкционированный проход чреват последствиями.

— И что же вы делали на этом озере? — спросил эльф, стараясь сохранить спокойствие в голосе. Он же обещал.

— Катались. — парень ещё сильнее опустил голову, отгородившись завесой волос. — Лёд крепкий, ровный. Там можно разогнаться. Это лучше, чем на плацу.

Бедный маленький Илай. Маленький — это, конечно, преувеличение. Ростом этот лось давным-давно догнал своего родителя. Голос приобрёл басовитый, а с ним жилистое стройное тело и очаровательный взгляд. Парень на выданье. Но как же трогателен он был в своём озорстве.

Мальчишка!

— А как вы… — Эолис непонимающе развёл руками. — Как вы катаетесь?

Тут юноша поднял голову, улыбнулся — о, Богиня Полнолуния, какая у него улыбка! — и дерзко сверкнул глазами.

— На чём? Ты хотел спросить на чём? — подсказал он с искренним удивлением. — Отец, ну ты чего? На костях.

Эолис уставился на сына, не в силах вымолвить ни слова. Проморгался даже. Илай, заметив замешательство на лице родителя, пояснил:

— Мы нашли в паучьих норах много костей. Больших таких… Не костей, скорее, хрящей… из хитина.

— Паучий экзоскелет, я понял.

— Ну вот… Мы их связали, обработали немного, приделали ручки. Получились отличные лохани для катания. Один держит за верёвку, тянет, раскручивает, остальные стараются не вылететь.

Одна секунда. Другая. Третья. Эолису потребовалось время, чтобы переварить информацию. Сани из паучьего склета. В северном тоннеле. Тайком, без дозволения.

— Оригинально, — дроу постарался, чтобы его голос звучал максимально спокойно, хотя внутри бушевал ураган. — Но должен тебя разочаровать. Сегодня объявим эвакуацию, тебе придётся отправиться в Одиннадцатый вместе со всеми.

«И тайным катаниям в опасном месте тоже придёт конец» — это Эолис проговорил про себя мысленно.

— С какой стати? — огрызнулся сын. — Почему? Всех отправляют? Или опять, только меня «для моего же блага»?

— Всех, — в этот раз тон командира звучал твёрдо. — Останутся только воины, способные отбивать атаку в случае осады. Этот город нужен нам. Мы находимся прямо под столицей. Для шпиона нет места лучше, чем лагерь под носом у канцлера. Но рано или поздно, её воительницы войдут сюда.

— Ты сказал, останутся воины. Я — воин, — Илай упрямо вздёрнул подбородок и выпятил грудь. — Я владею мечом и достиг нужного возраста.

— Да, верно. Но твоя миссия важнее, опаснее и более того, — это Эолис признавать не хотел, но правда была такова, — в случае успеха, как и в случае провала ты не вернёшься живым. Зачем рисковать понапрасну, если можно послужить глобальнее?

Цинично? Отнюдь.

Попытка подрыва экипажа кончилась неудачей. Канцлер осталась жива. Эолис молился на ту операцию, но увы… Возможность избавиться от самой влиятельной (и архаичной) женщины уплыла, как рыба в глубоководье.

Теперь Илай и другие юноши подземелья, достигшие брачного возраста, исполнят танец в день весеннего равноденствия на празднике красоты. Самых ярких, самых лучших, самых красивых канцлер отберёт в свой гарем. Мятежники тщательно проработали легенду, достали документы для каждого из них, будто бы парни происходили из благородных семей… Госпожа канцлер ценила юность и невинность — с этим у молодых мятежников тоже был порядок.

Попасть в гарем, убить его хозяйку, а после — поднять восстание и взять в осаду монарший дворец. Таков был новый план.

— Ты всегда найдёшь повод оградить меня, верно, отец? — съязвил Илай. — С чего ты взял, что она меня выберет?

— Потому что ты лучший, — пятернёй Эолис пригладил отпрыску волосы. — Потому что ты мой, потому что додумался просить нашу гостью о вычурных ливенорских фуэте в надежде поразить зрителя. А ещё, я знаю, только ты сможешь пронести вот это, — дроу достал из кармана пузырёк, полученный щедростью дриадской наёмницы.

— Что за..?

— Яд древолаза. Одна царапина и врагу конец.

Илай присвистнул.

— Да, пожалуй, с этой вещью мне будет гораздо проще.

Юноша взял флакон, медленно покрутил, вглядываясь в пляшущие отблески. Ядовито-рыжая субстанция внутри выглядела неестественно. Как будто флуоресцентный свет превратили в жидкость и поместили в этот маленький пузырёк.

Наблюдая за сыном, Эолис вздохнул. Он понимал, что грядущая миссия — верная смерть, но ничего поделать не мог. Если он отправит на задание сыновей других мятежников, а своего оставит в тепле и безопасности, это спровоцирует протест. Восстание. Внутренний раздрай.

Бунт Эолис позволить себе не мог.

Дроу встал со скамьи, отряхнул с колен невидимые пылинки. Пора было отправляться на совет. Эвакуация города требовала тщательной подготовки и координации, сбора припасов, лекарств, тёплых одежд и одеял, переправки детей, раненых и тех, кто не держал оружия. Эльф положил руку на плечо сына, крепко сжал. В этот жест он вложил всю свою любовь, тревогу, сомнения, невысказанные слова.

— Позволь мне хотя бы остаться в ночь Полнолуния? — вздохнув, попросил Илай. — Я клянусь, что сразу после торжества, без единого возражения, покину это место и отправлюсь в Одиннадцатый.

Через несколько дней начинался религиозный праздник — Ночь Богини Полнолуния. Этой ночью мятежники позволяли себе отдых, поздний отбой, задушевные разговоры и песни под звуки старой лютни.

— Добро, — кивнул отец. — Только обещай не свернуть себе шею во время ледяных катаний. И поднимайся. Мы идём на совет.