Нагибатор боярки. Том ХХХ

Глава 3 Начписы и мечта о неформате

Макс «Бульдог» Стальнов, всё ещё тяжело дыша после схватки с Критиками-Инквизиторами, пробирался через узкие, пропитанные запахом чернил и сырости переулки Бояр-града. (Автор решил что ему не время встречаться с Темным Редактором и надо припасти этот момент, для платной части книги, поэтому он просто пробирался по улочкам.) Его обрез «Критик» был засунут за пояс, но рука то и дело дёргалась к оружию, ожидая нового нападения. Кастеты «Редактор» и «Корректор», обмотанные вокруг кулаков, поблёскивали в тусклом свете фонарей, сделанных из странных светящихся перьев. Воздух вокруг гудел от шепота, будто тысячи голосов зачитывали обрывки историй, но Макс старался не вслушиваться. Его мысли были заняты одним: где он вообще оказался, и как отсюда выбраться?

Переулок, в котором он оказался, вёл к окраинам города, где здания становились всё более обшарпанными, а свет Хрустальной Башни, сияющей где-то в центре, едва достигал земли. Стены домов здесь были покрыты выцарапанными надписями, которые, в отличие от тех, что он видел раньше, не светились. Это были обрывки фраз, будто кто-то пытался написать что-то своё, но не закончил: «И тогда он решил не быть избранным…», «Она отказалась от любви ради…». Надписи обрывались, словно их стирали на полпути. На земле валялись сломанные перья, из которых вытекали тонкие струйки чернил, а в воздухе витал запах горелой бумаги. Макс нахмурился, чувствуя, что это место отличается от остального Бояр-града. Здесь не было пафоса и сияния, только мрак и отчаяние.

Он остановился у покосившегося забора, за которым виднелся небольшой двор, окружённый ветхими лачугами. В центре двора горел костёр, вокруг которого сидели несколько фигур в потрёпанных мантиях. Их лица были скрыты под капюшонами, но Макс заметил, что в руках они держали не те огромные искрящиеся перья, как у Критиков-Инквизиторов, а тонкие, почти сломанные. Один из них что-то писал на куске пергамента, но тут же скомкал его и бросил в огонь, пробормотав что-то вроде: «Опять формат…». Дым от костра поднимался к небу, смешиваясь с запахом чернил, и создавал странный, почти удушающий аромат.

Макс, не особо раздумывая, шагнул во двор. Его тяжёлые ботинки громко стукнули о землю, и фигуры у костра тут же вскинули головы. Одна из них, девушка с бледным лицом и растрёпанными тёмными волосами, вскочила на ноги, сжимая своё хрупкое перо, как оружие. Её мантия была залатана в десятке мест, а глаза, горящие смесью страха и упрямства, внимательно изучали Макса.

— Ты кто такой? Топ? Критик? Или из мидлов? — резко спросила она, её голос дрожал, но в нём чувствовалась решимость. Остальные тоже напряглись, один из них даже потянулся к куче свитков, лежащих рядом, будто собирался использовать их как щит.

Макс хмыкнул, доставая сигару из кармана и прикуривая её от зажигалки. Горький дым немного успокоил его, но он не убрал руку с пояса, где был спрятан обрез. Эти люди не выглядели как угроза, но после недавней погони он не собирался расслабляться.

— Я, [непечатное выражение], вообще не из ваших. Просто мужик, который хочет понять, что за бред тут творится. А вы кто такие? Чего прячетесь, как крысы? — бросил он, оглядывая их с ног до головы. Его слова снова частично заглушились цензурным писком, и он раздражённо сплюнул. — И кто, [непечатное выражение], придумал этот фильтр?

Девушка нахмурилась, но, кажется, немного расслабилась, видя, что Макс не достаёт оружие. Она опустила своё перо и кивнула остальным, чтобы те тоже успокоились. Её взгляд всё ещё был настороженным, но в нём мелькнуло что-то вроде любопытства.

— Ты… не из Бояр-града? И не из Аркании? — спросила она, прищурившись. — Тогда откуда ты? И почему тебя цензурируют? Это ведь только для тех, кто нарушает формат…

— Формат? Да я этот ваш формат в [непечатное выражение] видел! — рявкнул Макс, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение. — Я вообще из нормального мира, где нет никаких перьев и заклинаний. Люди читают разные жанры и у каждого есть своя фанатская база. А сюда попал, потому что какие-то малолетние дебилы меня затоптали, и я провалился в чёртов портал. Так что объясняйте, что тут за хрень, пока я добрый.

Его слова вызвали у сидящих у костра смесь удивления и страха. Один из них, худощавый парень с впалыми щеками, пробормотал что-то про «попаданца», но девушка быстро шикнула на него, не отрывая глаз от Макса. Она сделала шаг вперёд, всё ещё сжимая своё перо, но уже не так агрессивно.

— Меня зовут Лира. Мы — начписы. Самые низшие в иерархии Аркании. Мы пишем черновики, которые потом перерабатывают мидлы, а Топы присваивают себе всю славу. Здесь, в трущобах, мы прячемся от Критиков-Инквизиторов, которые сжигают всё, что не соответствует формату. — Её голос был тихим, но в нём чувствовалась горечь. Она указала на сломанные перья, валяющиеся вокруг. — Это наши Перья Судьбы. Они почти не держат чернила, потому что нас заставляют писать одно и то же. Гаремы, рояли в кустах, избранных героев… Мы устали от этого.

Макс затянулся сигарой, выпуская клуб дыма в воздух. Его лицо оставалось непроницаемым, но внутри он чувствовал, как раздражение смешивается с чем-то вроде сочувствия. Он сам терпеть не мог, когда кто-то указывал, что делать, а тут, похоже, целая толпа людей жила под гнётом каких-то психов с перьями. Но показывать слабость он не собирался.

— И что, вы просто сидите тут и ноете? Почему не дадите этим Топам по морде? — бросил он, оглядывая их жалкий лагерь. — У вас что, рук нет? Или мозгов?

Лира сжала губы, её глаза вспыхнули гневом. Она шагнула ближе, не обращая внимания на то, что Макс возвышался над ней, как гора. Её голос стал резче, почти дрожащим от эмоций.

— Ты думаешь, это так просто? Топы владеют магией слов. Они могут переписать твою судьбу одним движением пера. Если ты пишешь что-то, что не соответствует их шаблонам, тебя объявляют еретиком. А Критики-Инквизиторы… они сжигают не только тексты, но и людей. Мы пробовали сопротивляться, но у нас нет силы. У нас есть только мечта…

Она замолчала, будто боялась продолжить. Макс прищурился, чувствуя, что за её словами скрывается что-то важное. Он выдохнул дым прямо ей в лицо, но Лира даже не моргнула, продолжая смотреть на него с вызовом.

— Мечта? Какая ещё, [непечатное выражение], мечта? — буркнул он, скрестив руки на груди. — Писать свои сказочки? Так пишите, кто вам мешает?

Лира глубоко вздохнула, будто собираясь с духом. Её голос стал тише, почти шёпотом, но в нём чувствовалась страсть, которую она, похоже, давно подавляла.

— Мы хотим писать неформат. Истории, которые не подчиняются шаблонам Топов. Без гаремов, без избранных, без роялей в кустах. Истории, где герои могут быть обычными людьми, где не всё заканчивается хэппи-эндом, где есть место для правды. Но это ересь. Если Топы узнают, что кто-то пишет неформат, они уничтожат не только текст, но и самого автора. Мы прячемся здесь, в трущобах, и пишем тайно, но нас всё равно находят…

Макс хмыкнул, затушив сигару о ближайший камень. Его лицо оставалось суровым, но в голове мелькнула мысль, что эти начписы, несмотря на свою жалкую внешность, в чём-то похожи на него. Он тоже терпеть не мог, когда кто-то пытался навязать свои правила. В его мире это были начальники, которые указывали, куда ехать и что везти, а здесь — какие-то Топы с их дурацкими шаблонами. Но он не собирался играть в героя-спасителя.

— Неформат, значит? Ну и пишите свои байки, мне [непечатное выражение]. Только не нойте, когда вас за это прищучат. А теперь скажите, как отсюда выбраться? У меня нет времени на ваши сопли. — Он повернулся, собираясь уйти, но Лира внезапно схватила его за рукав. Её хватка была слабой, но решительной.

— Подожди. Ты… ты ведь не подчиняешься их магии, да? Я видела, как ты разорвал заклинание Критика там, на площади. Твой обрез… он ломает тексты. Ты можешь помочь нам. Если мы объединимся, мы сможем хотя бы попытаться…

— Помочь? Да вы, [непечатное выражение], с ума сошли? — рявкнул Макс, вырывая руку. — Я вам не рыцарь в сияющих доспехах. Мне надо домой, а не возиться с вашими сказками. Ищите другого идиота!

Он сделал шаг к выходу из двора, но тут за спиной раздался крик. Один из начписов, тот самый худощавый парень, вскочил на ноги, указывая на переулок, из которого Макс только что пришёл. Там, в тусклом свете, замелькали чёрные мантии Критиков-Инквизиторов. Их голоса, скрипящие, как ржавые петли, уже раздавались в воздухе, зачитывая обвинения: «Нарушение формата!», «Плагиат в действиях!», «Скрытность от сюжета!».

— [Непечатное выражение]! Опять эти психи! — прорычал Макс, инстинктивно хватаясь за обрез. Он обернулся к Лире, которая уже сжимала своё хрупкое перо, а её лицо побледнело от страха. — Ладно, коротышка, веди, куда там у вас можно спрятаться. Но только пока эти уроды не отстанут, поняла? Я вам не нянька!

Лира быстро кивнула, махнув рукой остальным начписам. Они начали тушить костёр, сбивая пламя ногами, и потянули Макса к одной из лачуг. Внутри было тесно и сыро, стены покрывала плесень, а на полу валялись обрывки пергамента с перечёркнутыми строками. Один из начписов, пожилой мужчина с сединой в волосах, закрыл дверь за ними, шепча что-то про «укрытие». Лира указала на узкий проход в углу, ведущий, судя по всему, в подвал.

— Там, внизу, есть тайник. Мы прячем там запрещённые тексты. Они не найдут нас, если будем тихо, — прошептала она, но её голос дрожал. Макс только хмыкнул, но спорить не стал. Он понимал, что Критики не отстанут так просто, а драться с целой толпой в открытую было бы глупостью даже для него.

Они спустились в подвал, где воздух был ещё более спёртым, а стены покрывали выцарапанные истории, такие же незаконченные, как и те, что он видел снаружи. В центре стоял старый деревянный стол, на котором лежали несколько свитков, перевязанных верёвкой. Лира осторожно коснулась одного из них, её пальцы дрожали, но в глазах мелькнула искра гордости.

— Это наши попытки писать неформат. Мы храним их здесь, подальше от глаз Критиков. Если они найдут это, нас всех казнят, — тихо сказала она, глядя на Макса, будто ожидая его реакции.

Макс только пожал плечами, усаживаясь на шаткий стул и доставая ещё одну сигару. Он не понимал, зачем рисковать жизнью ради каких-то бумажек, но в глубине души чувствовал, что эти люди, несмотря на свою слабость, держатся за свою мечту так же упрямо, как он держался за свою свободу в своём мире. Но признаваться в этом он, конечно, не собирался.

— Ну и дураки же вы, [непечатное выражение]. Рисковать шкурой из-за каких-то каракулей. Лучше бы научились драться, чем сопли размазывать, — буркнул он, прикуривая сигару. Дым заполнил подвал, но Лира не возражала. Она села напротив, сжимая свой свиток, и посмотрела на Макса с вызовом.

— А ты бы что сделал, если бы кто-то запретил тебе быть собой? Если бы тебе указывали, как жить, что говорить, что думать? Ты бы просто смирился? — спросила она, её голос был тихим, но твёрдым.

Макс затянулся, глядя на неё сквозь дым. Её слова задели его больше, чем он хотел признать. В его мире он не раз сталкивался с подобным — начальники, правила, законы, которые пытались загнать его в рамки. Он всегда плевал на них, даже если это стоило ему работы или свободы. Но говорить об этом какой-то девчонке с пером он не собирался.

— Я бы дал по морде тому, кто попробует, [непечатное выражение]. И тебе советую. А теперь заткнись, пока эти клоуны нас не услышали, — отрезал он, отворачиваясь. Но Лира не замолчала. Она наклонилась ближе, её глаза горели странной смесью надежды и отчаяния.

— Ты можешь дать по морде. У тебя есть сила. Мы видели, как ты разорвал их заклинания. Помоги нам. Хотя бы пока мы не найдём способ выбраться из трущоб. Мы не просим многого…

Макс открыл было рот, чтобы снова послать её куда подальше, но тут сверху раздался громкий стук. Дверь в подвал задрожала, а голоса Критиков-Инквизиторов стали громче. Они были уже совсем близко, их заклинания начали формировать тексты в воздухе, даже через стены: «Вы окружены. Сдавайтесь, еретики. Ваша судьба предрешена.»

— [Непечатное выражение]! Кажется, нас нашли, — прорычал Макс, вскакивая на ноги и хватая обрез. Лира и остальные начписы побледнели, но она быстро сгребла свитки со стола, пряча их в потайной нише в стене. Её руки дрожали, но она не теряла самообладания.

— Есть ещё один выход. Через старые туннели. Но там опасно… говорят, там обитают штампы, которые сбежали из-под контроля Топов, — прошептала она, указывая на узкий лаз в углу подвала. Макс только хмыкнул, перезаряжая обрез.

— Штампы, монстры, да хоть черти лысые, [непечатное выражение]. Веди, коротышка. Но если там будет засада, я тебе первому по шее дам, — бросил он, но в его голосе не было настоящей злобы. Он понимал, что сейчас у него нет выбора. Критики были слишком близко, а драться в тесном подвале с толпой магов — не лучшая идея.

Лира кивнула, зажигая маленький светящийся осколок пера, который едва разгонял тьму. Они начали пробираться через узкий туннель, где стены были покрыты ещё более странными надписями: «Он упал на колени, но вдруг…», «Из ниоткуда появился…». Надписи обрывались, но воздух вокруг них дрожал, будто что-то пыталось ожить. Макс чувствовал, как по спине пробегает холодок, но держал обрез наготове. Он не знал, что ждёт впереди, но точно знал, что не сдастся ни Критикам, ни каким-то там штампам.

Туннель вёл всё глубже под землю, и вскоре шаги Критиков за спиной затихли. Но вместо этого из темноты впереди начал доноситься странный звук — шуршание, похожее на шелест тысяч страниц, и низкий гул, будто кто-то зачитывал текст на незнакомом языке. Лира остановилась, её лицо побледнело ещё сильнее.

— Это… это штампы. Они здесь. Мы должны быть осторожны. Если они нападут, их атаки будут предсказуемыми, но всё равно опасными, — прошептала она, сжимая своё перо. Макс только хмыкнул, затушив сигару о стену.

— Предсказуемые, говоришь? Ну, посмотрим, [непечатное выражение], — буркнул он, делая шаг вперёд. Его обрез «Критик» был готов к бою, а в глазах горела знакомая ярость. Он не знал, что за твари ждут впереди, но был уверен в одном: он разорвёт любые шаблоны, которые этот мир попытается ему навязать. А начписы, хотят они того или нет, пока идут с ним. И, может, только может, он начнёт понимать, почему их мечта о неформате стоит того, чтобы за неё бороться.

Они двигались дальше, и тьма туннеля становилась всё гуще. Шуршание страниц усиливалось, а из мрака начали формироваться полупрозрачные фигуры, окружённые текстами, которые гласили: «Ты споткнулся и упал…», «Из кустов раздался рояль…». Макс оскалился, чувствуя, как внутри закипает знакомая ярость. Эти штампы, кем бы они ни были, явно не знали, с кем связались. Он вскинул обрез, готовясь к бою, и бросил через плечо Лире:

— Держись позади, коротышка. Сейчас я покажу этим [непечатное выражение] сказочкам, что такое настоящий бой!

И с этими словами он шагнул навстречу первой фигуре, которая уже начала формировать заклинание из слов. БАХ! Выстрел разорвал тишину туннеля, и текст штампа разлетелся в клочья, а сам он с визгом растворился в воздухе. Но за ним уже шли другие, их тексты становились всё более агрессивными, а шуршание страниц превращалось в оглушительный рёв. Макс понимал, что это только начало, но отступать не собирался. Он будет драться, ломая все шаблоны этого мира, пока не найдёт путь домой — или не разнесёт всё к чертям. А начписы, с их мечтой о неформате, пока идут с ним, хотят они того или нет.