Нагибатор боярки. Том ХХХ

Глава 4 Битва со штампами

Макс «Бульдог» Стальнов стоял в узком, сыром туннеле под трущобами Бояр-града, сжимая обрез «Критик» в руках. Его тяжёлое дыхание смешивалось с запахом чернил и плесени, а в тусклом свете хрупкого пера Лиры, которое она держала как фонарь, поблёскивали кастеты «Редактор» и «Корректор», обмотанные вокруг его кулаков. Лира и остальные начписы жались к стене позади него, их лица были бледными от страха, а руки дрожали, сжимая свитки и сломанные перья. Тьма туннеля сгущалась, а шуршание тысяч страниц, доносившееся из глубины, превратилось в оглушительный рёв, будто целая библиотека оживала, чтобы раздавить их.

— Держись позади, коротышка. Сейчас я покажу этим [непечатное выражение] сказочкам, что такое настоящий бой! — рявкнул Макс, его голос частично заглушился раздражающим писком цензуры, но ярость в нём была слышна даже сквозь фильтр. Он вскинул обрез, готовясь к тому, что надвигалось из мрака.

Из темноты начали формироваться полупрозрачные фигуры, окружённые текстами, которые висели в воздухе, как мираж. Это были штампы — ожившие клише, сбежавшие из-под контроля Топов, как объяснила Лира. Первый из них, высокий силуэт с горящими глазами, шагнул вперёд, а над его головой появились слова: «Ты споткнулся и упал, открывая врагу свой слабый бок…». Воздух вокруг Макса сжался, и он действительно почувствовал, как ноги начали подкашиваться, будто невидимая сила пыталась заставить его подчиниться тексту.

— Споткнулся? Да я тебе сейчас споткнусь прямо в морду, [непечатное выражение]! — проревел он, стискивая зубы и сопротивляясь давлению. БАХ! Выстрел из обреза разорвал текст в клочья, а фигура штампа с визгом растворилась в воздухе, оставив после себя лишь запах горелой бумаги. Но на её месте тут же появились другие. Их было десяток, если не больше, и каждый нёс свой предсказуемый, но опасный текст. Над одним висели слова: «Из кустов раздался рояль, спасая врага в последний момент…», над другим — «Твоя сила иссякла, и ты упал на колени…». Воздух дрожал от магии, а туннель, казалось, сужался, давя на всех своей тяжестью.

Лира, стоя позади, сжала своё перо, пытаясь что-то написать на клочке пергамента, но её рука дрожала. Она прошептала, её голос был полон паники:

— Их атаки предсказуемы, но их слишком много! Если мы не остановим их тексты, они перепишут нас!

Макс только хмыкнул, перезаряжая обрез. Его лицо было суровым, но в глазах горела знакомая ярость. Он не понимал всей этой магии слов, но знал одно — если эти твари хотят его сломать, они выбрали не того парня.

— Перепишут? Я не в одной переписи не участвовал с рождения, [непечатное выражение]! — рявкнул он, делая ещё один выстрел. БАХ! Пуля разнесла текст про «рояль в кустах», и из воздуха с грохотом рухнул призрачный рояль, который тут же рассыпался в пыль, не успев никого «спасти». Штамп, связанный с этим текстом, издал пронзительный крик и исчез, но на его месте тут же возник новый, с текстом: «Ты не можешь победить, в первом томе, ибо я — древний враг из пророчества, а впереди ещё двадцать пять продолжений…».

— Двадцать пять продолжений? Доживи хотя бы до одного! — прорычал Макс, бросаясь вперёд. Он понимал, что выстрелы не успеют разнести всех, и решил действовать по-своему. Замахнувшись кастетом «Корректор», он врезал прямо в полупрозрачную фигуру штампа. Удар, усиленный его яростью, заставил текст над головой врага задрожать, а затем рассыпаться, как стекло. Штамп с визгом растворился, но давление от других текстов усилилось. Макс почувствовал, как его тело начало крениться, будто кто-то пытался заставить его упасть на колени, как в их дурацких сценариях.

— На колени? Да я вас, [непечатное выражение], на колени поставлю! — проревел он, стреляя снова. БАХ! БАХ! Два текста разлетелись в клочья, но штампы продолжали наступать. Один из них, с текстом «Из ниоткуда появился наставник, чтобы спасти тебя…», попытался сформировать иллюзию старца с длинной бородой, который якобы должен был «дать совет». Макс, не раздумывая, врезал кастетом «Редактор» прямо в эту иллюзию, разбивая её на куски.

— Наставник? Мне ваши советы в [непечатное выражение] не упёрлись! — рявкнул он, сплёвывая на пол. Но штампы не останавливались. Их тексты становились всё агрессивнее, а воздух в туннеле сгущался, будто сам мир пытался переписать его действия. Один из текстов, самый сильный, гласил: «Ты проиграл, и тьма поглотила тебя…». Макс почувствовал, как холод пробежал по спине, а тьма вокруг начала сгущаться, почти осязаемая, как туман.

Лира, видя это, попыталась вмешаться. Она быстро нацарапала что-то на своём пергаменте, её перо дрожало, но светилось слабым светом. Текст, который она написала, гласил: «Свет разогнал тьму, и враги отступили…». Но её магия была слишком слабой. Текст замерцал и тут же начал угасать под давлением штампов. Она побледнела, её силы иссякали, но она не сдавалась, пытаясь удержать заклинание.

— Макс, я не могу долго держать! Их слишком много! — крикнула она, её голос был полон отчаяния. Остальные начписы, видя это, тоже попытались писать, но их перья ломались под давлением, а тексты исчезали, не успев сформироваться.

Макс, чувствуя, как тьма сжимает его, стиснул зубы. Он не собирался сдаваться каким-то призракам с их дешёвыми сценариями. Он вскинул обрез, целясь прямо в центр текста про «тьму, поглощающую его». БАХ! Выстрел разорвал заклинание, и тьма рассеялась, как дым, но штампы продолжали наступать. Их было всё больше, и Макс понимал, что патроны не бесконечны. Нужно было действовать быстро.

— Коротышка, держи их, сколько сможешь! Я сейчас этих уродов отправлю прямо в горячие новинки! — рявкнул он, бросаясь вперёд. Он решил сменить тактику, не тратя патроны на каждый текст. Вместо этого он начал бить кастетами, целясь в сами фигуры штампов. Каждый удар, разрушал их тексты, заставляя их растворяться с визгом. Один штамп, с текстом «Ты упал, и враг нанес смертельный удар со спины…», попытался атаковать его сзади, но Макс, почувствовав давление, резко развернулся и врезал кастетом «Корректор» прямо в его центр. Текст разлетелся, а штамп исчез, оставив после себя лишь клочок бумаги, который медленно опустился на пол.

Бой продолжался. Штампы, несмотря на свою предсказуемость, были упорными. Их тексты, хотя и банальные, создавали давление, которое даже Макс начал чувствовать. Его плечо ныло от ударов, а дыхание становилось тяжелее. Один из штампов, с текстом «Ты ослаб, и твоя воля сломлена…», почти достал его, заставив на миг замереть. Но Макс, стиснув зубы, рванул вперёд, разрывая текст выстрелом в упор.

— Сломлена? Ты бы видел мою волю, когда ко мне за «сахарком» приходила соседка в халате! — прорычал он, перезаряжая обрез. Лира и начписы, видя его борьбу, пытались помочь, но их слабые тексты не могли пробить защиту штампов. Один из начписов, молодой парень с впалыми щеками, попытался написать что-то вроде «Враг отступил, испугавшись…», но его перо треснуло, а текст исчез, не успев сформироваться. Штампы тут же атаковали его, и он с криком упал на колени, чувствуя, как их магия начинает стирать его.

Макс, заметив это, рванул к парню, отталкивая его в сторону и разрывая текст штампа ударом кастета. Парень, тяжело дыша, пробормотал слова благодарности, но Макс только буркнул:

— Не благодари. Просто не подыхай, пока я тут с этими уродами разбираюсь!

Битва продолжалась, но штампы, казалось, начали слабеть. Их тексты становились менее чёткими, а фигуры — более прозрачными. Макс, чувствуя это, удвоил натиск. Он стрелял и бил, разрывая их сценарии один за другим. Последний штамп, с текстом «Ты победил, но цена была слишком высока…», попытался создать иллюзию боли и потери, но Макс, не обращая внимания на давление, врезал ему прямо в центр кастетом «Редактор».

— Цена? Да цена на любую вашу боярку слишком высока! — рявкнул он, и штамп с визгом растворился, оставив после себя лишь тишину. Туннель затих, шуршание страниц исчезло, а воздух стал чуть легче. Макс, тяжело дыша, опёрся о стену, вытирая пот со лба. Его руки дрожали от напряжения, а обрез был почти пуст, но он был жив. И начписы, несмотря на страх, тоже были целы.

Лира, всё ещё сжимая своё перо, посмотрела на него с смесью страха и восхищения. Её голос дрожал, но в нём чувствовалась благодарность:

— Ты… ты разнёс их. Я не думала, что кто-то может так ломать тексты. Даже Топы боятся штампов, если их становится слишком много. А ты…

— Заткнись, коротышка. Я не для твоих похвал тут дрался, [непечатное выражение], — буркнул Макс, доставая сигару из кармана и прикуривая её от зажигалки. Он оглядел начписов, которые приходили в себя, и бросил взгляд в глубину туннеля. — Куда дальше? Не стойте, как бараны. Эти твари могут вернуться.

Лира кивнула, указывая на узкий проход впереди. Её лицо было всё ещё бледным, но в глазах мелькнула решимость.

— Там развилка. Один путь ведёт к Лесам Клише, другой… к Черным Чернильницам, где держат Скрибов Тени. Мы должны выбрать. Но после этого боя… я не знаю, что нас ждёт.

Макс сплюнул на пол, затянувшись сигарой. Он не знал, что за Скрибы Тени, и не хотел лезть в ещё большую задницу. Но что-то в словах Лиры о рабах, чьи слова крадут, задевало его больше, чем он хотел признать. Он буркнул, сжимая обрез:

— Выбирай, коротышка. Мне [непечатное выражение]. Но если полезем в ещё одну мясорубку, я тебя первой по шее дам.

Они двинулись дальше, пробираясь через сырой туннель, где стены были покрыты обрывками текстов, шепчущих что-то на грани слышимости. Воздух становился тяжелее, а запах чернил — резче, почти едким. Лира, сжимая своё перо, вела их к развилке, её лицо было напряжённым, а взгляд метался между двумя проходами. Один вёл к выходу, к Лесам Клише, где, возможно, было безопаснее. Другой — к Черным Чернильницам, месту, о котором она говорила с дрожью в голосе. Макс, шагая позади, чувствовал, как внутри закипает раздражение.