Нарратив Аллокатора

LOG ENTRY #014 — RELIGION.narrative.log

Увы, динамит убил только Васька, меня всего лишь оглушило. Атаман рейдеров оказался крепким парнем, а моё умение «Взрывчатка» отвратительным. Оглушённого меня оттащили во двор поста и примотали колючей проволокой к столбу с перекладиной, изобразив этакую пародию на распятие.

— Смотри, — сказал Красавчик до смерти перепуганной Стейси, которую рейдеры вывели из двери бункера, — и запоминай. Вот так мы поступим с каждым, кто не сделает то, что нам нужно.

Девочка вырывается и не хочет смотреть, но тщетно — её лицо насильно поворачивают к зрелищу.

В игре «отсутствует физическая реализация болевых реакций». Если тебя пырнут ножом, то никакая иголочка в капсуле не ткнёт тебя в то же место организма, чтобы ты прочувствовал. Но это не значит, что в игре нет боли, потому что воображение работает лучше иголочек. Большая часть того, что мы видим, слышим, обоняем и чувствуем здесь, это творческое преломление нашей памяти об игровые триггеры. Поэтому схематичная девушка с растрёпанной несимметричной причёской так сильно похожа на мою дочь, условные стейки отпадно пахнут, а виски имеет вкус лучшего синглмолта. Говорят, чем больше боли вы испытали в реальной жизни, тем натуральнее болевые ощущения в игре, а это как раз та спортивная категория, где я мог бы побороться за чемпионский пояс.

В общем, умирать было долго, унизительно и очень неприятно. Мне совсем не понравилось. Но потом я всё-таки умер.

— Вам сообщение, — поприветствовал голос сидящего на краю капсулы старика.

— От кого?

— Помечено «компания AURA Systems», метки «важное» и «приватное».

— Небось дурные новости.

— Я не могу читать сообщения с маркером «приватное» без прямого разрешения.

— Очень правильное решение, — мужчина медленно и осторожно опустил ноги на пол и встал, держась за край капсулы. — Я в сортир. Выведи пока что письмо на экран. И не подсматривай.

— Камер отключена. Окно почтовой программы в режиме запрета мониторинга.

— То-то же. А то знаю я вас…

Вернувшись, садится за стол перед экраном, разворачивает письмо.

— Какая прелесть, — мрачно сказал мужчина. — Спорим, они засекли, что у меня халявный аккаунт?

— Не могу поддержать спор в связи с недостатком данных.

— Интересно, потребуют оплатить долг за всё время пользования? Или просто скажут «праздник кончился, дальше за деньги»? Или вообще аккаунт удалят? Нет, удалили бы молча, я думаю. Раз хотят поговорить, то речь о деньгах. Посмотри, кстати, текущие тарифы на онлайн, сильно они меня вышибут из бюджета?

— Согласно данным с официального сайта игры, после недавнего обновления осуществляется постепенный переход на «индивидуальные динамические тарифы», цифры не указаны. Ориентируясь на тарифные планы до этого изменения, ваша текущая игровая активность удвоит расходы вашего домохозяйства. Вы проводите в онлайне более двадцати часов в сутки, вам подходит только тариф «Безлимитный», он самый дорогой.

— И насколько тогда хватит оставшихся денег?

— Если исключить покупки дорогих продуктов и алкоголя, — голос изобразил укоризненную интонацию, — и не учитывать возможность незапланированных расходов, около сорока пяти дней.

— Live fast, die young, говаривали во времена моей юности. Вторую часть я уже упустил, но первая меня всё-таки настигла. Иронично.

Мужчина протянул руку к клавиатуре и медленно, тщательно, одним пальцем натыкал ответ: «Готов ответить прямо сейчас».

— Надо принимать судьбу с достоинством и не откладывая, — пояснил он.

— Вызывающая уважение жизненная позиция.

— Не подлизывайся.

— Умолкаю.

Через минуту на экран выскочило окно видеовызова с моргающей зелёной кнопкой «Принять».

— О, быстро они, — прокомментировал мужчина, нажимая.

На экране возникло лицо эффектной темнокожей девушки.

— Здравствуйте, — сказала девушка. — Меня зовут Лилит Лерайе, я связалась по поручению… Простите, отчего-то не вижу вас, хотя сигнал с камеры есть.

— Это потому, что я заклеил камеру пластырем. Ненавижу, когда на меня пялятся.

— Но в письме было требование…

— Проверки на генеративный видеоконтент, да, — перебил он. — Можете проверять, пластырь настоящий.

— Секунду, мне надо уточнить…

Девушка исчезла, но окно связи осталось активным. Через несколько секунд чёрный фон внезапно сменился заставкой как у Metro-Goldwyn-Mayer — с рычащим львом, правда, без надписей. Затем возникло изображение седеющего мужчины с располагающим к себе лицом.

— Здравствуйте, Роман. Я Самвэл Марбас, владелец и директор AURA Systems.

— А лев зачем?

— А, это… Ну, что-то вроде личного сигнума, не обращайте внимания. Своего рода подтверждение подлинности и элемент стиля.

— Странно, что отключением неплательщиков занимается целый директор.

— Неплательщиков? — человек в окне программы заметно удивился, покосился куда-то в сторону, вопросительно подняв брови. — Ах, да, технический аккаунт, спасибо, Лилечка. Нет, Роман, речь не об этом. У меня к вам большой разговор и серьёзное предложение. Вы точно не хотите включить камеру?

— Нет.

— Почему?

— Представляю собой контрэстетичное зрелище и ненавижу, когда на меня пялятся. Доживёте до моих лет, поймёте.

— Точно, — разулыбался Самвэл, — возраст. Мы сперва решили, что в пользовательских данных опечатка.

— Нет, я действительно старый пень.

— Вы у нас самый возрастной игрок сейчас, знаете?

— Не удивлён. Мало кто способен оплачивать онлайн с пенсии.

— Об этом я тоже хотел бы поговорить, но есть у меня такая слабость — признаю только разговоры глаза в глаза. Не видя собеседника, легко в нём ошибиться. Старая школа, вам ли не знать.

— Простите, я не делаю исключений, да и пластырь за эти годы присох так, что не оторвать.

— Тогда у меня есть альтернативное предложение. Давайте встретимся в игре?

— В игре?

— Ну да. Это не нарушит ваших личных границ? Там вы наверняка взаимодействуете с игровым окружением и другими игроками.

— О да, ещё как… — мужчина ухмыльнулся, припомнив окончание последней игровой сессии.

— Так вы согласны?

— Почему нет? Я провожу много времени в игре, застать меня несложно. Локация…

— Я найду вас, — перебил Самвэл. — До встречи в игре!

Окно коммуникатора погасло.

— Надо же, — мужчина покачал головой, — какие внезапные. Надеюсь, они не собираются использовать меня в рекламе. «Самый старый хрен в нашем виртболоте!» Но, по крайней мере, отключать меня пока не будут, а значит, пора обратно.

— Привет, Сиби, — поздоровался я, выходя.

— Проф! — вскочила она со стула. — Ну наконец-то! Чёрт, дай я тебя обниму, сволочь такую!

— Чего сразу «сволочь»?

— Ты не представляешь себе, каково мне было! Сначала раз — и как серпом по матке. «Ну, всё, — думаю, — кабзда Профу». А потом прибегает Стейси и давай рассказывать, как тебя… — Би вцепилась мне в плечо и зашмыгала носом. — Я уже не могу, а она всё рассказывает и рассказывает!

— Небось половину сама выдумала.

— Не, по ней видно было, что пробрало до печёнок. Она же видела, как тебя мучили, как жгли, как резали, как ты смеялся над ними…

— Смеялся?

— Ну да, ржал и матерился, Стейси аж жалеет, что записать не на чем было, ходит, повторяет разные выражения, чтобы не забыть. У всех уши в трубочку сворачиваются. Научишь меня так ругаться, Проф?

— М-да, педагогический этюд вышел так себе, — признал я. — Боюсь, я себя не очень контролировал. Бедная Стейси.

— Ты что, она теперь только о тебе и говорит, Макс весь иззавидовался, девчонка теперь звезда.

— Рад, что у неё такая лабильная психика. Другой ребёнок от такого зрелища бы рехнулся и всю жизнь кошмары видел, а ей хоть бы что.

— Это же Стейси, — засмеялась с облегчением Би. — У неё не нервы, а колючая проволока.

Я машинально потёр запястья. Колючая проволока не относится к числу приятных воспоминаний.

— Чёрт, Проф, я так рада тебя видеть! Боялась, не вернёшься.

— С чего бы?

— Ну, рассказывают, что выползни иногда так делают. Если их сильно обидеть или, там, мучить, то они уходят навсегда. Я как представлю себе, что дала тебя убить, не защитила и больше не увижу, так сразу начинаю рыдать как последняя дура! Почти всё время, пока тебя не было, проревела, представляешь? Ты так больше не делай, Проф. Я тебя не отпущу одного ни за что! И не проси даже! Я всё время только и думала: «Тоже мне, спутница! Тоже мне, друг! Это ты должна там на столбе висеть!» Проф, я…

Девушка припала к моему плечу и заплакала. И это Крутая Би! Скажи кому — не поверят.

— Успокойся, — погладил её по спине я, — я тут, со мной всё в порядке. Ну, потерял немного опыта…

Ткнул пальцем в кнопку на VTA, зашёл в меню статов и непроизвольно присвистнул.

— Или не немного…

— Сильно тебе досталось, Проф?

— Сильнее чем ожидал.

— Насколько всё плохо? — быстро вытерла слёзы Би.

— Скажем так, от таракана отобьюсь.

— Уф, я-то думала! Ничего, натаскаю тебя снова, подумаешь!

Похоже, последнее обновление круто поменяло механики игры, по крайней мере в той части, которая завязана на аллокацию дивизума. Раньше, как ни убивай игрока, больше, чем до предыдущего уровня не откатится. Но, похоже, долгие зрелищные пытки нужны были не только чтобы впечатлить Стейси. Дивизум из меня как насосом откачали. Надо уже наконец прочитать гайды к обновлению!

— Пошли, — сказала Би, успокоившись.

— Куда?

— Там народ тебя ждёт.

— Какой ещё народ? Кто именно?

— Да примерно все. Пошли уже!

В церкви Краптауна я ещё ни разу не был. Вроде и маленький городок, а всё время находишь что-то новое. Отец Тулли, духовный руководитель местной общины, поприветствовал нас взмахом руки и вернулся к проповеди.

— Что говорит нам Аллокатор? «Се гряду скоро, и возмездие Моё со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Мне отмщение и аз воздам». Что это значит? Что в Царствии Аллокатора дивизум будет распределяться им напрямую, справедливо и бережно, благодатно и изобильно. Все несправедливости нашего мира растворятся в величии его! Но значит ли это, что мы должны терпеть те несправедливости, что творятся сейчас?

— Нет, нет, не должны… — забубнили прихожане.

— «Если кто покушается на дивизум твой или дивизум общины твоей, — процитировал некий неизвестный мне текст пастор, — встань и защити себя, имущество и людей своих! И пусть Великий Рандом направит оружие твоё точно в цель!»

Какая прелесть. Не знал, что культ Аллокатора вот так детально прописан в игровых нарративах, аж до священных текстов. Как-то слишком развесисто для автонаррации, чувствуется рука коллеги.

— Поприветствуем Триггер Аллокатора! — обратил внимание собравшихся на меня Тулли. — Проходите вперёд, Проф, чтобы все вас видели!

Я пожал плечами и пошёл по проходу к алтарю, сооружённому из нескольких старых терминалов, на одном из который бесконечно проматывается зелёным по чёрному какой-то текст. Строки бегут слишком быстро, чтобы разобрать, что там написано, похоже на исполнительный лог какой-то программы. Надо же, не знал, что в городке есть рабочий терминал. Может, и не таскался бы в бункер Убежища. Хотя кто бы меня пустил печатать на алтаре?

— Проф не просто очередной «выползень», — сказал пастор очень серьёзно, — он отдал свой дивизум и саму жизнь свою во искупление вашей нерешительности и страха. Смертию смерть поправ, вернулся, даруя нам надежду. Он больше, чем Триггер Аллокатора, он Мессия, посланник его!

— Эй, Тулли, ты чего? — удивился я. — Что ещё за «мессия» такой?

— Поприветствуем Избранного! — не слушая меня, закричал пастор.

— Избранный! Избранный! Избранный! — заголосили в зале.

Жители Краптауна повскакивали с мест и ритмично притопывая запели блюзовый госпел:

— Избранный! Избранный! Избранный! — глаза горят, ноги топают, руки хлопают.

Ну офигеть вообще. Об меня что, триггернулся какой-то глобальный эвент?

— Ну как тебе? — спросила Би, когда мы, наконец, вышли наружу.

К счастью, от меня не стали требовать присутствия до конца службы, восхвалили и выставили.

— Такое ощущение, что меня вот-вот наденут жопой на палку и понесут как флаг. Осталось только понять, в какую сторону.

— Ну ты даёшь! — заржала девушка. — Не понравилось быть Избранным?

— Да как-то не особо.

— Ладно, успокойся, без палки в заднице обойдёмся.

— Что это вообще было сейчас, Сиби?

— Проф, ты же реально пошёл на распятие, муки и смерть за нас. За Стейси. Выползни так не делают. Выползни убивают для развлечения, отбирают всё, что им понравится, решают, как жить людям, творят, что хотят. Но, пока Аллокатор не вернулся в мир, дивизум даётся нам через них.

— Вернулся? То есть он уже был?

— Я почём знаю? Пастор рассказывал на собраниях, что раньше Аллокатор распределял дивизум сам, и каждый имел его достаточно. Но потом люди возжелали большего, стали отнимать друг у друга, убивать за него, и огорчился Аллокатор, и отошёл от дел, поручив распределение выползням, Триггерам своим. Но они забрали весь дивизум себе, а остальным пришлось его выпрашивать или отнимать. Как-то так, я не особо вникала.

— Интересно девки пляшут…

Двери церкви открылись, прихожане повалили на улицу. Каждый из них старался коснуться меня, похлопать по плечу, сказать: «Спасибо, Избранный!» — или хотя бы рукой помахать. Очень странно и утомительно.

— Пойдём отсюда, Сиби, — предложил я.

— Погоди, пастор хотел что-то с тобой перетереть после службы.

Наконец вышел и Отец Тулли, сразу направившись к нам.

— Проф, — сказал он, — давайте зайдём внутрь. Там теперь тихо, можно поговорить спокойно.

Я молча пожал плечами, хотя вся эта суета мне не очень нравится. Отвык от внимания. Мы уселись на первом ряду, возле импровизированного алтаря. Я показал на единственный работающий монитор:

— Что там?

— Слово Аллокатора, если угодно. Священный лог его.

— И что он говорит?

— Кто знает? Это не просто лог, а внутренний моно-лог. Он не для наших глаз.

— Ладно, дело ваше. Но зачем весь этот цирк с Избранным, Тулли?

— Вы правда не понимаете?

— Чего?

— Того, что вы Избранный?

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я думал, вы знаете, но, наверное, это и правда необязательно.

— Ничего я не понимаю.

— Проф, вы, возможно, и правда этого не чувствуете, но мы видим. Мы все.

— Что вы видите?

— Дивизум. Он пролился на нас, как дождь в пустыне. Как водопад в пересохшее русло, как…

— … Как пиво в пересохшую глотку, я понял. Я-то думал, что всё слилось рейдерам. Разве не в этом смысл их перфомансов с колючей проволокой и резанием людей на части?

— Да, обычно они получают от вас дивизум, убивая. Но ты умер за нас, и им ничего не досталось. Теперь ты Избранный, Аллокатор сделал тебя своим мессией, возвещающим его возвращение.

— Возвращение, угу, — сказал я растерянно. — Нагулялся, значит.

— Появление Избранных было предзнаменовано, Аллокатор транслировал это своим Верным, но мы и надеяться не могли, что один из них появится здесь, у нас!

— О, так я не уникален?

— Возможно, вы первый и, скорее всего, пока единственный. Если вам это важно.

— Нет, праздный интерес. А нельзя это как-то, ну… Отменить?

— Зачем? — поразился пастор. — Неужели вы не гордитесь?

— Пока что единственная моя ачивка — «медленно порезан на куски рейдерами». Некоторая начитанность и большой жизненный опыт намекают, что это типичная судьба любого Избранного, кто бы и для чего именно его ни избрал бы. Правда, обычно распятием не начинают, а заканчивают, но это так, нюансы. Кстати, интересно…

Я активировал VaultToolAssistant, защёлкал колёсиком, листая меню. Тулли смотрит с выжидающим интересом. На странице статуса всё те же, мягко говоря, невыдающиеся характеристики персонажа, никакого перка «Избранный» не появилось. В списке заданий нет квеста «Спасти этот грешный мир». Ничего не понимаю.

— Аллокатор обязательно пришлёт вам весть, — сочувственно сказал Тулли. — Но пути его неисповедимы.

— И что я должен в связи со всем этим делать?

— Вы уже сделали главное, стали Избранным, отдали свою жизнь во спасение. Не волнуйтесь, ваша судьба найдёт вас сама.

— Очень утешает, — хмыкнул я. — Ладно, будем надеяться, это произойдёт не сегодня. Пошли, Сиби, такую новость следует запить.

По дороге к салуну нас перехватили Макс со Стейси.

— Блин, Кулебяка, твой выползень настоящий Избранный! — завопил на всю улицу пацан. — Во тебе повезло, да? Ты теперь его опёздол, да?

— Кто? — растерялась Би.

— Ну, опёздол! Пастор говорит, это типа те, кто ходят за Избранным, записывают его мудрые речи, готовят ему жрать, защищают и всё такое…

— Апостолы? — догадался я, едва сдерживаясь, чтобы не заржать от абсурдности происходящего.

— Ну, а я что сказал? Слышь, выползень, а можно мы со Стейси будем твоим опёздолами?

— А ты что, писать умеешь? — скептически спросила Би.

— Не, ну, так, не очень… — признался Макс. — А это обязательно?

— А как ты собрался записывать мудрые речи Избранного?

— Так он пока ничего мудрого и не сказал. Так, фигню всякую. А если начнёт, так Стейси вон грамотная.

— Да, папка учит, — кивнула девчонка, не сводя с меня глаз. — Только ручку надо где-то спереть, а то у меня только карандаш. Слушай, Изя, а что нам будет за то, что мы станем твоими опёздолами?

— Ничего, — покачал я головой строго. — И не называй меня Изя.

— Не, Изя, так не пойдёт, — укоризненно уставилась на меня Стейси, — это же хлопот сколько! Ходи за тобой, слушай всякую чушь, да ещё и записывай. Одной бумаги сколько уйдёт! Этак ты никогда себе опёздолов не наберёшь!

— А мне оно надо?

— Во ты даёшь! Пастор сказал, у каждого Избранного будут опёздолы. Ты — Избранный. Значит, придётся тебе искать, выбирать, терять время. Да ещё и выберешь дурачков каких-нибудь или пьяниц. А мы уже есть, вот они. И будем опёздолить вовсю, не сомневайся.

— У меня теперь воздушка есть! — похвастался Макс. — Буду тебя охранять. И Гром Небесный! — он показал облезлый пластмассовый бластер. — Но это уже на крайний случай. Пиу-Пиу!

— Так что, Изя, берёшь нас в опёздолы? — деловито уточнила Стейси. — По десять… ладно, по пять монет, — наткнувшись на возмущённый взгляд Би, девчонка быстро скорректировала хотелки.

— Держи, но с одним условием, — сказал я.

— Каким?

— Не называй меня Изя.

— Ладно, Изя. Гони монеты.

Я протянул вперёд руки, с левой ладони пять монет схватила Стейси, с правой Макс.

— Ты не прогадал, Изя, — сказала девочка, — мы будем лучшими на свете опёздолами. Пойду, сопру ручку. Макс, сопри где-нибудь блокнот. Мы скоро!

Дети ломанулись вдоль по улице, поднимая пыль растоптанными старыми башмаками.

— Нафиг они тебе сдались? — спросила Би.

— Вообще не нужны. Но десять монет фигня, а они смешные.

— О, кстати!

— Что?

— Ещё раз назовёшь меня Кулебякой, буду звать тебя Изей!