Назад в СССР. Шелепин

Глава 16

С назначением Адольфа Гитлера на пост рейхсканцлера в 1933 году СА и СС приступили к расправе с оппозицией. Многие чиновники, занимавшие свои посты в Веймарской республике, были заменены национал-социалистами. Между тем штурмовые отряды (СА) под руководством Эрнста Рёма вызывали у Гитлера всё большее беспокойство. Офицеры и рядовые СА, во многом обеспечившие приход национал-социалистов к власти, были недовольны тем, что СА, по их мнению, получили недостаточно полномочий. Ситуацию накаляло наличие внутри национал-социалистической партии двух крыльев — одно тяготело к национальной политике (Адольф Гитлер), а другое считало, что необходимо в первую очередь осуществлять социалистическую программу (Грегор Штрассер). В среде штурмовиков всё чаще раздавались голоса о необходимости второй, истинно социалистической революции. СД Гейдриха собирала компрометирующий материал на Рёма и его ближайших соратников. После того как во время так называемой «Ночи длинных ножей» верхушка СА была уничтожена силами СС, 30 июня 1934 года Гейдрих получил звание группенфюрера СС.

В ходе аппаратной борьбы двух силовых ведомств — СС и вермахта — СД Гейдриха принимала участие в отстранении от власти главнокомандующего сухопутными войсками генерал-полковника Вернера фон Фрича и министра обороны Вернера фон Бломберга. На обоих военных был собран компрометирующий материал. Молодая жена фон Бломберга в прошлом была проституткой, разразился скандал, и Гитлер отправил его в отставку. Фрич по подложному свидетельству был обвинён в гомосексуальной связи и тоже смещён со своего поста. Одновременно были смещены или понижены в должности ещё несколько десятков высших военных чинов.

Серьёзные трения существовали также между СД и военной разведкой — абвером, которой руководил бывший покровитель Гейдриха Вильгельм Канарис. На публике оба руководителя сохраняли дружелюбие и даже встречались каждое утро на прогулке. Однако за кулисами каждый пытался вывести другого из игры: по приказу Гейдриха проводились тайные обыски в служебных помещениях Канариса, а тот старательно искал доказательства еврейского происхождения Гейдриха.

И с пропажей своего врага Гейдрих буквально воспрянул и лучился ощущением счастья. Когда его вызвали к Гессу, Гейдрих натянул на лицо маску старательного служаки.

В марте 1933 года Рудольф Гесс был избран депутатом рейхстага и занял в нём второстепенную должность председателя комитета по правам народных представителей, занимая прочное место в верхушке НСДАП, но для широкой общественности по-прежнему оставался тёмной лошадкой. Всё кардинально изменилось 21 апреля 1933 года, когда Гитлер назначил Гесса за несколько дней до его 39-летия своим заместителем по всем партийным делам. Заместитель был призван освободить занятого государственными делами фюрера от повседневных обязанностей партийного лидера и для этого наделялся необходимыми полномочиями принимать решения от имени фюрера по всем вопросам, касающимся партийного руководства. Тем не менее, рейхсляйтеры заместителю фюрера не подчинялись и само название новой должности Гесса «заместитель фюрера» говорило о том, что Гитлер не был готов полностью передать ему власть в партии. Ещё 24 марта 1933 года Гесс был назначен руководителем новообразованного связного штаба НСДАП, размещавшегося в Берлине на Вильгельмштрассе, 64 в здании Государственного министерства Пруссии напротив рейхсканцелярии и в непосредственной близости с многими имперскими и прусскими министерствами. В зале заседаний кабинета министров Гесс, которому были поручены кадровые решения в области государственной службы, занял привилегированное место по левую руку от Гитлера рядом с рейхсминистром внутренних дел Фриком.

1 декабря 1933 года был принят закон об обеспечении единства партии и государства, в исполнение которого Гесс был назначен на должность рейхсминистра без портфеля. Ещё 2 сентября 1933 года Гитлер распорядился снять с Гесса звание имперского руководителя НСДАП, тем самым заместитель фюрера выдвинулся из второго ряда партийного руководства и занял уникальное положение в партийной элите. Указом рейхсканцлера от 22 сентября 1933 года Гесс был выведен из состава СС с сохранением ранга обергруппенфюрера, что означало, что заместитель фюрера не подчиняется впредь никому, кроме самого Гитлера. Тем не менее, неофициально Гесс считался четвёртым лицом в этой элитной организации после Гитлера, Гиммлера и Аумейера и для официальных съёмок с видимым удовольствием одевался в чёрную униформу со всеми регалиями.

Когда Гейдрих вошел в кабинет, то отметил показную простоту своего шефа: повседневной работе сдержанный Гесс обычно носил сравнительно просто пошитую коричневую партийную форму, сапоги и портупею без позолоченных знаков отличия, отличался от многих партийных бонз скромным поведением, воплощал «солдатские добродетели» и считался примером старого партийного бойца, который не зазнался, поднявшись на вершину власти. Национал-социалистическая печать именовала Гесса «совестью партии».

— Рейнхард! Как вы знаете, похоже адмирал Канарис оказался в руках у русских. Я поручаю вам создание спецшколы для подготовки разведчиков с внедрением их в спецслужбы и армейские структуры Советов. Причем набор курсантов только среди русских, сбежавших от революции. Лучше конечно подобрать молодых из детей этих эмигрантов. В качестве инструкторов поищите среди бывших офицеров, имеющих реальный боевой опыт. Причем поищите бывших казаков, говорят что их особые части пластунов проводили ы царской русской армии разведку. Тебе нужен хваткий помощник и я советую обратить внимание на тридцатипятилетнего сотрудника Гестапо оберштурмфюрера СС Генриха Мюллера.

— Я знаю этого проныру! Он служил под моим руководством после моего назначения начальником политического отдела мюнхенской полиции. Абсолютно аполитичный тип. До пришествия к власти нашей Партии он придерживался национальных, но не национал-социалистических взглядов, тяготея к Баварской народной партии и Немецкой национальной народной партии. Он из тех, для кого главное карьера, а кого душить ему безразлично. Если его начальство прикажет, он будет преследовать коммунистов, если власть поменяется, то возьмется за нас, бывших товарищей по Партии!

— Что за пессимизм, Рейнхард! — Гесс поморщился — Мы пришли навсегда! И заруби это себе на носу. Свободен!

Вернувшись к себе, Гейдрих вызвал Мюллера.

Явившись, тот отсалютовал «Хайль Гитлер» и хозяин кабинета нехотя поднял руку — Хайль.

Внешность Мюллера — невысокий около ста семидесяти сантиметров, темноволосый, с карими глазами — мало соответствовала арийским канонам Генриха Гиммлера. Тем не менее, когда понадобилось подтвердить свое происхождение для членства в НСДАП и СС, Мюллеру удалось, хоть и не совсем полно, документально подтвердить свою родословную начиная с 1750 года. — Садитесь, Генрих! Мне поручили создать разведшколу. А отбор в нее будет исключительно из бывших русскоязычных граждан России. Желательно из казацких пластунов. Я поручаю вам провести этот набор. Для начала будет достаточно набрать тридцать человек. Естественно, они все должны быть в прекрасной физической форме. Жду тебя через две недели с анкетами курсантов для утверждения. Имейте в виду, от выполнения этого задания зависит присвоение вам следующего звания.

Октябрьская революция и последовавшая за ней Гражданская война вызвали глубокий раскол среди казаков. Для многих эти события стали роковыми. В годы Гражданской войны казачество металось, путалось в сложных событиях очень непростого военно-политического конфликта, переоценило возможность обособления казачьих земель от центральной российской власти и создания своего государства как автономного федерального образования в составе России. Оно не поняло, а потом и не приняло политические установки новой власти, и, в конечном итоге, часть казачества эмигрировало за границу. Это было событием, колоссальным по своей социально-исторической значимости. Происходившие ожесточенные классовые битвы в условиях сложнейшего военно-политического конфликта новой власти и дореволюционного режима, с социально-политическими и нравственно-психологическими особенностями, присущими менталитету казачества, наложили на них своеобразный отпечаток. Во-первых, были противоречия между казаками и красными, во-вторых — с белыми, в-третьих, было желание найти свой особый путь. Эта была жесточайшая по своей сути трагедия, принесшая много жертв русскому народу, когда русские воевали с русскими, казаки воевали с казаками.

Гражданская война прошла лавиной через жизнь сотен тысяч казаков. В результате значительная часть казаков осталась верна идее борьбы с красными, проявила преданность долгу, верность Родине и присяге, данной царю, и либо погибла, либо ушла за границу, в рядах белых в некоторых казачьих регионах оказалось около 80% всех казаков, которые были непримиримыми врагами Советской власти. Поэтому после поражения многие из них предпочли эмиграцию со всеми ее проблемами, чем жизнь в России в условиях проводившихся репрессий.

В ноябре 1920 года на Босфоре сосредоточилось 126 судов, на которых находилось около 100 тысяч военных чинов и 50 тысяч гражданского населения, в том числе 20 тысяч женщин и 7 тысяч детей. Из Крыма было эвакуировано более 6 тысяч раненых.

Согласно договору Главнокомандующего с верховным комиссаром Франции на Юге России графом де Мартелем все лица, эвакуированные из Крыма, поступали под покровительство Французской республики. Взамен правительство Франции брало в залог русский тоннаж. Из числа эвакуированных около шестидесяти тысяч были чины Русской армии, которые были определены в особые лагеря с сохранением военной организации и с оставлением и сохранением части оружия.

По прибытию в Константинополь барон Врангель поставил перед собой следующие задачи: обеспечить всех покинувших Крым людей кровом и пищей, оказать им медицинскую помощь, сохранить боеспособность Русской армии и в дальнейшем перевести ее в братские славянские страны.

Основной воинский контингент был определен в четырех лагерях: в Галлиполи под начальством генерала от инфантерии Кутепова, в Чаталджи под начальством генерал-лейтенанта Абрамова, на острове Лемнос под начальством генерал-лейтенанта Фостикова и в Безерте под начальством вице-адмирала Кедрова, куда было направлена Русская эскадра и морской кадетский корпус.

На острове Лемнос казаки чувствовали себя словно в тюрьме. Окруженный со всех сторон морем, казачий лагерь был оцеплен французскими часовыми, по нему даже не разрешалось свободно передвигаться. При этом, союзники выделили казакам ограниченное число палаток, по одной на 14 человек. Рваные, полуистлевшие, не защищавшие ни от дождя, ни от ветра. Не только казаки, но и женщины и дети, спали на голой земле, иногда — на жиденькой подстилке из травы. Донцы страшно завидовали кубанцам, которые прибыли на Лемнос раньше и получили от союзников кровати и одеяла. Ежедневный продовольственный рацион составлял — 200 граммов консервов, 400 граммов хлеба, 4 грамма чая и 30 граммов сахара. Питьевой воды не хватало. Еду нельзя было достать даже за деньги. Дров союзники отпускали так мало, что их не хватало даже на кипячение воды, не говоря уже о приготовлении пищи. Поэтому казакам приходилось с первых же дней заботиться о топливе. На безлесном, каменистом острове, со скудной растительностью, это казалось самой неразрешимой задачей. Почти месяц казаки потратили на то, чтобы разбить линейки, устроить площадки, лестницы, дорожки. Каменистый грунт с трудом поддавался. Для защиты от дождевой воды, которая могла затопить и снести палатки, пришлось рыть целую систему канав. И все же, лагерь был разбит в срок, точно по указанному плану и, даже выглядел презентабельно. Ровными рядами, со строгими интервалами стояли палатки. Особенно выделялся правильностью линий и симметрией участок Терско-Астраханского полка, хотя он и располагался в самом неудобном месте — на склоне горы.

Попасть в город можно было по особым пропускам, которые выдавались всего лишь на день, да и то не всем. Греческую церковь посещали только группами, причем французы внимательно следили за тем, чтобы люди не расходились по городу. Немало неприятностей доставлял климат острова. Все чаще и чаще шли дожди, выпадал снег, порывы ветра усиливались. От постоянной сырости дно палаток превращалось буквально в грязную трясину, которая засасывала постели из соломы. Досаждали вши. Конечно, в лагере существовали бани, однако, из-за отсутствия дров они почти все время не работали. Не спасали и дезинфекционные камеры. Не хватало одежды и особенно обуви. Скудный рацион, отпускаемый союзниками, толкал изголодавшихся людей распродавать или обменивать личные вещи на продукты у греческого населения острова.

Но гораздо тяжелее переживалась полная оторванность от мира. Никто из казаков не знал о судьбе остальных частей Русской армии генерала Врангеля, ни одна русская газета не доставлялась на остров Лемнос. Союзники предлагали свои издания, но читать их могли очень и очень немногие.

По прибытии Русской армии в Константинополь на ее средства полгода содержались врачебно-санитарные учреждения в военных лагерях, лазареты для беженцев в Константинополе и его окрестностях и 3 госпитальных судна. Все раненые и больные были размещены в этих лечебных учреждениях, а также в иностранных госпиталях. Часть беженцев отправлена в соседние государства, правительства которых дали согласие на их прием: 22 тысячи в Сербию (в том числе 2 кадетских корпуса), 4 тысячи в Болгарию, 2 тысячи в Румынию и 2 тысячи в Грецию. По распоряжению Врангеля в Константинополе была создана Беженская часть, которая совместно с общеизвестными организациями обеспечивала остальных эмигрантов лагерями и общежитиями, которые финансировались из средств, отпускаемых Главнокомандующим. Однако следует отметить, что средств, отпускаемых на нужды гражданской части беженцев, катастрофически не хватало. Люди продавали вещи, не брезговали ни какой работой. По данным Красного Креста, более 2,5 тысяч женщин из-за жестокой нужды были вынуждены заниматься проституцией.

Практически с самого начала размещения Русской армии в Турции французское военное командование предпринимало активные меры по принуждению Врангеля к сдаче его армией оружия. Поэтапно урезалась норма воинского пайка и размер денежного жалования, к солдатам и офицерам допускались агитаторы, призывающие возврату в Россию или же к переезду в Бразилию. Несмотря на явно враждебные проявления со стороны вчерашних союзников, влачившая полуголодное существование армия, сокращенная Врангелем до 45 тысяч человек, морально окрепла и показала французам образец воинской дисциплины. Кроме этого, получила второе дыхание общественная жизнь в эмигрантских лагерях: играли полковые оркестры, были сооружены 7 церквей, функционировал самостоятельный театр, организовывалась рукописная печать и различные клубы.

Оторванные от родных станиц, в тоскливом ожидании казаки на острове Лемнос старались хоть внешне чем-нибудь скрасить свою жизнь. Одним из развлечений был футбол. Юнкера Атаманского и Алексеевского училищ организовали команды, постоянно игравшие между собой. Временами удавалось даже проводить международные матчи, против находившихся на острове англичан и французов. Большую часть своего времени донцы проводили в церкви, сооруженной в самой просторной палатке. Иконостас, светильники и вся утварь были сделаны из подручного материала: из простынь, одеял, банок, жестянок и ящиков из-под консервов. Организовали хоры, нашлись регенты — не только любители, но и со специальным образованием. Под влиянием тяжелых условий жизни религиозность казаков еще больше окрепла. Церковь всегда была полна усердно молящимися.

Особенное внимание в лагерях было обращено на военно-учебную часть. В восьми военных училищах обучалось 3 тысячи юнкеров, были открыты школы: артиллерийская, инженерная, гимнастическая, а также курсы по подготовке командного состава. Для детей-подростков были устроены гимназия и детские сады.

Продовольственную поддержку эмигрантам частично оказывала Лига Наций, организация ARA (American Relief Administration) и французское военное командование, но основная финансовая нагрузка легла на плечи командования Русской армии. Значительные денежные средства Российской империи находились в руках дипломатов, объединившихся в Совет послов, но выделять деньги Врангелю они под разными предлогами отказывались. Лишь в апреле 1921 года бывший командующий Северной армией генерал Миллер смог уговорить русского посла в Вашингтоне передать на нужды беженцев 600 тысяч долларов. Миллион франков перевел на нужды Русской армии через Земско-городской союз русский агент в Токио. Чтобы поправить финансовую ситуацию в эмигрантской среде, Врангель пошел на непопулярную меру — была проведена распродажа невостребованных ценностей Петроградской ссудной кассы.

Тяжелым положением беженцев воспользовались различные агитаторы. Примерно около тысячи эмигрантов (в основном казаки) выехали в Бразилию (преимущественно для работы на кофейных плантациях).

Французы, воспользовались настроением казаков, объявили запись в «иностранный легион». При поступлении заключался обязательный контракт сроком на 5 лет, и выплачивалось единовременное пособие в 500 франков. Союзники рассчитывали, что измученные пребыванием на Лемносе, казаки с радостью воспользуются возможностью сменить обстановку. Причем, запишутся наиболее боеспособные солдаты и офицеры. Это вынудило Врангеля издать специальный указ, регламентирующий вступление в иностранный легион. Стать волонтером мог лишь тот, чье пребывание в русской армии признавалось нежелательным. Французы тут же начали призывать казаков не слушать начальников, которые привели Белое движение к краху. В итоге записались в волонтеры и казаки, и юнкера, и офицеры. Лишь бы только вырваться из лагеря, а там — будь, что будет.

Некоторая часть эмигрантов поддалась на уговоры вернуться в Россию. Так в феврале и апреле 1921 года в Новороссийск и Одессу прибыло 4 тысячи репатриантов. Третья часть из них была тут же расстреляна, остальная часть помещена в концентрационный лагерь близ Новороссийска, а затем отправлена на принудительные работы на Север России или же в Баку.

Были случаи и бегства репатриантов из СССР обратно за границу. Так, 14 ноября 1925 года удалось бежать из Одесского ЧК и добраться до Варны 50-ти казакам. Среди них было пятеро терцев: Крылов, Марченко, Мальцев, Скляров и Тищенко.

Широкомасштабная акция большевистского правительства по репатриации провалилась, ⅔ всех возвращенцев прибыло в СССР из разных мест рассеяния в 1921 году, в дальнейшем число желающих вернуться значительно сократилось. Всего с 1921 по 1931 год в Россию прибыло 181 432 человека, что представляло не более 9% от общего количества эмигрантов.

Врангель не желал распускать армию, во-первых, не желая лишиться мощного рычага политического давления, во-вторых, рассматривая возможную перспективу продолжения вооруженной борьбы с большевизмом. Учитывая сложность обстановки, Главнокомандующий отправил на Балканы начальника штаба Русской армии генерала Шатилова для переговоров с правительствами стран, которые смогли бы принять у себя белогвардейцев.

Королевство сербов, хорватов и словенцев дало согласие на прием регулярной конницы на службу в сербскую пограничную стражу, а кубанских казаков и технические части — на различные дорожные работы.

Правительство Царства Болгарского дало разрешение на расселение в предоставленных болгарами казармах 14-тысячного воинского контингента, причем в обеспечении их жизни на один год, были внесены средства в депозит государственной кассы.

Небольшая часть военнослужащих русской армии была размещена в Греции, Чехословакии и Венгрии. Перемещение воинского контингента в перечисленные страны производилось с мая 1921 года по май 1923 года. В мае 1921 года началась переправа казаков в Болгарию и Сербию.

По секретному заданию Военного министерства Королевства сербов, хорватов и словен в декабре 1924 года вооруженные и хорошо обмундированные казачьи отряды, вместе с офицерами-добровольцами Русской армии (всего несколько сот бойцов под командованием полковника Миклашевского), провели успешное военное вторжение в Албанию, из Дебар, Призрен и Джаковица. Таким образом, они приняли непосредственное участие в свержении Фан Ноли в Тиране и вступлении Ахмета Бек-Зогу на албанский престол.

Основная группа терских казаков обосновалась в Болгарии. В городе Ямбола в пустующих казармах расположился Терско-Астраханский полк и Атаманское военное училище. Терцы работали в окрестностях города на постройке дорог, на виноградниках, каменоломнях, в сельских хозяйствах. В городе казаки полным составом собирались лишь по праздникам; здесь у них была церковь, читальня и врачебный пункт. Чины, не способные к тяжелому физическому труду, освоили кустарные промыслы, на которых неплохо зарабатывали.

Женились казаки на местных женщинах, преимущественно словачках, русинках, немках, венгерках. Такие браки были прочными и многодетными. Детей крестили в православную веру. Полученное приданое давало возможность создать собственное хозяйство. Отдаленность от русских культурных очагов и низкий уровень образования казаков способствовали быстрой ассимиляции младшего казачьего поколения. Станицы, подобно казачьим военным подразделениям, подчинялись своим атаманам и войсковым руководителям. Сербия являлась центром Кубанского и Терского казачества на чужбине. Тут жили кубанский походный атаман генерал-майор Вячеслав Григорьевич Науменко и терский — генерал-лейтенант Герасим Андреевич Вдовенко. В Белграде находились «канцелярии» Кубанского и Терского правительств. Председателем Кубанского правительства был полковник Михаил Карпович Соломахин, а Терского — военный инженер Евгений Александрович Букановский. Кубанская краевая рада в 20-е годы заседала в Новом Саду или в Белграде. В Сербии проживал походный атаман Астраханского казачьего войска генерал-майор Николай Васильевич Ляхов. Донской атаман генерал-лейтенант Африкан Петрович Богаевский короткое время жил в Белграде, в 1923 году уехал в Париж, ставший, наряду с Прагой, политическим центром Донского казачества.

Мюллер после Болгарии решил посетить и Сербию. В Болгарии удалось набрать два десятка казаков, в том числе пятерых, решивших в числе многочисленных репатриантов вернуться на родину и арестованных Одесской ЧК. 14 ноября 1925 года удалось бежать из Одесского ЧК и добраться до Варны пятидесяти казакам. Среди них было пятеро терцев: Крылов, Марченко, Мальцев, Скляров и Тищенко, давшие согласие на обучение в немецкой разведшколе. Эти пятеро после «теплой встречи» чекистами стали непримиримыми врагами Советской власти и готовы были при подвернувшемся случае жестоко отомстить всем краснюкам, жидам и коммунистам. Они готовы были ремни со спины нарезать комиссарам и прочей красной сволочи.

Свой вояж гестаповец совершал с дипломатическим паспортом и поэтому мог не опасаться ни пристального внимания отдела государственной безопасности при Дирекции полиции Болгарского царства, ни Департамент государственной охраны Министерства внутренних дел королевства Югославия.

Резидент внешней разведки в Болгарии опытный чекист Василий Терентьевич Яковлев через свою агентуру узнал о наборе среди казаков желающих отомстить Советам. Один из осведомителей доложил, что с его сыновьями некто Майер провел беседу, речь в которой шла о переезде в Германию с дальнейшей подготовкой и заброской в Советский Союз. Парни засомневались и попросили время подумать, но немец ждать не захотел и больше своих предложений им не делал. За немцем удалось проследить и даже сфотографировать его и тех, кого он отобрал. Это фото удалось сделать на вокзале камерой «Экзакта», где Мюллер, которого в последствии удалось опознать уже с помощью немецких коммунистов, передал им билеты и по пятьдесят марок на расходы. Фото в тот же день ушло в Москву. А за наемниками приставили «хвост» из двух опытных разведчиков. Яковлев надеялся определить место, где будут готовить будущих разведчиков и диверсантов. Но он не учел того, что за будущими курсантами Мюллер установил своих наблюдателей из старой полицейской школы. Советских разведчиков вычислили и их тела обнаружили выброшенными из вагона путевые обходчики.