Назад в СССР. Шелепин

Глава 18

Андрей пил кофе в кабинете начальника школы, который с удовольствием разглядывал его, отпивая ароматный напиток маленькими глотками из тончайшей фарфоровой чашки. Наконец фон Нидермайер поставил чашку на стол и подмигнул — Мне понравилась твоя меткость! Метко стрелять на голос могут только единицы. Ты мне нравишься, Андрей. Если ты сможешь выполнить задание, то, вернувшись назад ты получишь должность моего заместителя и звание гауптмана с ежемесячным окладом в четыреста пятьдесят марок, после вычета за питание в офицерской столовой в сорок марок у тебя останется на руках четыреста десять марок.

Андрей уже знал, что средний оклад у рабочих в Германии был всего сто тридцать — марок, двести получал квалифицированный специалист.

— Заманчивое предложение! — Сердюк поставил пустую чашку и кивнул — Я согласен!

Фон Нидермайер усмехнулся — Еще бы! От таких предложений не отказываются. Я подал на верх рапорт, в котором указал на рассмотрение казаков как отдельного народа. После официального признания твоя карьера может оказаться более успешной. Увы, но славяне считаются народом низшего сорта и самое большое, что светит русским — создать свое национальное воинское подразделение, которое ни в коей мере не будет входить в вермахт. А вот при признание казачества потомками ариев, переселившихся на Украину, все ваши друзья смогут служить великому Рейху в составе вермахта, а возможно даже смогут стать членами НСДАП и служить в ее частях СС. А теперь о твоем задании. Тебя забросят на территорию Финляндии, откуда проводник проведет через советскую границу. Документы будут на имя капитана государственной безопасности Сидорова Андрея Петровича из центрального аппарата НКГБ. Удостоверение немного состарено и никаких подозрений не вызовет. Тебе будет выдан комплект формы, но старайся в ней поменьше передвигаться. Лучше сложить ее в чемоданчике как командировочный, возвращающийся обратно в Москву. Купите хороший костюм и шляпу, денег вам выделено вполне достаточно: пять тысяч рублей. Сядете на поезд до Москвы и найдете вот этот адрес. Здесь находится конспиративная квартира. Ключ от нее будет в почтовом ящике. На чердаке спрятана рация, ею пользоваться лишь в крайнем случае. А теперь главное! Запомните еще и вот эти адреса и этих людей — начальник школы выложил фото, на обороте которых были чернилами указаны ФИО и должности. Один служил в Штабе РККА в звании полковника, второй — инструктором Отдела культуры и пропаганды в одном из московских райкомов. Ваша задача выявить наличие за ними слежки и при ее отсутствии выйти с ними на прямой контакт.

Немец умолчал о возникших подозрениях руководства в отношении всех своих агентов в наркомате обороны РККА и в структуре госбезопасности. Часть из них перестали выходить на связь, а часть продолжала работу, но сведения о Красной армии вдруг стали изобиловать неожиданным увеличением выпуска бронетехники с совершенно невероятными характеристиками, создавая у немецкого командования впечатление резко увеличивающуюся мощь РККА, хотя прежние донесения давали совершенно противоположную картину, исходя из которой Советский Союз даже не считали за достойного противника.

Через неделю Ворон попрощался с проводником и через шесть часов вышел к пригороду Ленинграда. Изготовленные немцами документы при встречах с патрулями и сотрудниками милиции сомнения у тех не вызывали. Приобретя в комиссионке костюм польского происхождения, туфли и чемодан, Андрей переложил в него форму из вещмешка.

До отправления поезда было сорок минут и Андрей зашел в привокзальный ресторан, где заказал себе котлеты с пюре, пару соленых огурцов и сто граммов водки.

— «Вот я наконец и вернулся в Россию! Интересно, живы ли мои деды?»

На соседний стул за его столик сел явно гэбэшник, хотя и одетый как и Сердюк, в штатское. Его глаза подозрительно пробежались по фигуре соседа — Вы не возражаете, если я составлю вам компанию?

— Не возражаю! — почти все места в ресторане были заняты и появление этого хлыща не насторожило.

Заказав себе графин водки, мясную нарезку и жаренную курицу, сосед развалился, не сводя с Андрея взгляда — Вы вероятно служите?

Андрей закончил ужин и взглянул на часы — К сожалению мне пора на поезд. Счастливо отдохнуть!

Дав себе обещание больше не светиться в таких общественных местах, Андрей нашел свой вагон и, предъявив билет, поспешил в третье купе. Его соседями были двое в морской военной форме. Чтобы не выдать себя незнанием советских реалий, Андрей поспешил занять свою полку и уснуть.

Утром после совещания у Гамарника я поспешил к Ощепкову напомнить о моем сегодняшнем дне рождении.

Василий обрадованно облапил своими мощными как клешнями руками — Поздравляю с семнадцатилетием! Держи подарок! — я заказал Ощепкову изготовить по моим чертежам глушитель для автоматического маузера и вот я держу в руках модель 712 «Schnellfeuer» образца 1932 года немецкого самозарядного пистолета Mauser C96, снабженного толстой трубкой глушителя. Эта модификация позволяла стрелять очередями, так как имела переводчик режима огня, который давал возможность выбирать тип стрельбы: одиночными выстрелами или очередями. Темп стрельбы в автоматическом режиме составлял около 850 выстрелов в минуту. — Оружие с установленным глушителем твоей разработки показывают кучность лучше, чем без него. При этом еще и отдача снижается. В общем, я нашим оружейникам заказал разработать подобные глушаки на все пистолеты и на винтовку Мосина. Такими маузерами вообще все бойцы спецназа будут вооружены. Во сколько ты собираешься отмечать?

— Жду к восьми вечера с супругой.

Раздался телефонный звонок и Василий поднял трубку — Ощепков у телефона. Еще один? Ах у него удостоверение капитана госбезопасности с собой? Ко мне его доставь срочно.

Повернувшись ко мне, Василий покачал головой — На прошлой неделе заявился к нам с повинной, мол шпион он уругвайский. Оказалось, это сбежал из психушки пациент. На всякий случай мы его конечно допросили, но ничего существенного не добились. А сегодня еще один. Заявил что немецкий шпион и хочет сдаться, требуя самое высокое начальство. А вот этот фрукт как доложил дежурный, при себе имел удостоверение капитана центрального аппарата и комплект формы в чемодане.

Раздался стук — Разрешите, товарищ нарком?

— Вводите!

Вошедший парень, возраст которого не больше тридцати лет, сразу нас обоих насторожил — он не двигался, а будто перетекал из одного положения в другое и я невольно передернул затвор своей новой игрушки.

— Здравия желаю! — штабс-капитан Сердюк Андрей Семенович. Сам из казаков Кубани, пластун. Проживал последнее время в Белграде, где и решил согласиться на вербовку немцев. Вернее, одного из них.

Ощепков указал на стул у стола — Садитесь, Сердюк! Как вы попали в Москву?

— Я перешел границу с Финляндией и поездом из Ленинграда добрался до Москвы. Я сразу решил при первой же возможности сдаться, надеясь в обмен на мои сведения получить разрешение на помилование своего отца за участие в гражданской войне против Советской власти и на разрешение вернуться ему и моей маме.

— Почему вы не сдались в Ленинграде?

— Честно говоря опасался наличия предателя в НКГБ, сочтя более безопасным попытаться попасть к московскому руководству. У немцев как оказалось довольно много агентов самого разного уровня. Один вон в наркомате обороны служит, другой в райкоме Партии в Москве.

Применив перекрестный допрос, мы вытащили все, что можно из Сердюка. Затем Ощепков задал последний вопрос — Что вы хотите получить от Советского правительства за вашу помощь?

— Только одного — спокойной жизни моим родителям на своей Родине в станице Пластуновская.

— Вы понимаете, что вы принесете своей стране максимум пользы только вернувшись назад в Германию и продолжив службу в рядах вермахта?

Дождавшись кивка, Ощепков довольно потер ладони в предвкушении получения в разведшколе своего источника, а я добавил — Было бы идеальным показать немцам стратегическую широту мышления и сделать карьеру в Абвере. Я бы посоветовал вам устроить в эту школу еще хотя бы одного человека, которому вы могли бы доверять как самому себе. У вас есть на примете такой человек?

Андрей не задумываясь покачал головой — К сожалению, нет. Абсолютно доверять я могу только отцу. Хотя, в Белграде я подружился еще в училище с Федором Сивым и Антоном Кобылой, они и их родители жили в соседней станице. Ну как подружился — мы вместе мечтали вернуться назад. Вот только отношение у них к Советской власти настороженное. Хотя наши отцы, собравшись вместе скажем на Пасху, никогда Советы не ругали, ожидая лишь той поры, когда казачество перестанут считать враждебным классом наряду с дворянством. Вы даже не представляете сколько казаков бы после этого вернулось бы назад под гарантии. А то ведь уже возвращались один раз и полсотни казаков из нескольких тысяч едва сбежать смогли от Одесской ЧК. Расстрелы и Сибирская каторга — так вот ответила власть на желание казаков вернуться добровольно в ответ на призывы дать им мирную жизнь. Это вранье сильно ударило по престижу Советской власти!

— Ладно, пока иди посиди в камере! — Ощепков задумчиво выбивал какой-то марш. Взглянув на меня, добавил — Походу нужно на ближайшем совещании Совнаркома поднять этот вопрос. А пока еще раз поздравляю, вечером обязательно буду. Ты не забудь только помимо своего непосредственного начальника и наркома пригласить. А то, узнав о твоем празднике, ей-богу обидится, если не пригласишь. Все же он считает тебя своим крестником, не в церковном конечно смысле, а из-за оказания тебе помощи в поступлении в училище в жалкие четырнадцать лет.

Помимо Людочки Федосеевой я пригласил своих друзей по училищу, которых привлек для работы в своем отделе. Они скинулись и подарили мне патефон Ленинградского граммофонного завода, который обошелся им в шесть тысяч и пластинку с записью двух песен Утесова. Правда троих не было — я их командировал в закрепленные за ними округа, в один из которых отправился и наш гипнотизер.

Мои братья, приехавшие поступать в вышку, привезли домашние соленья и варенья.

Так же был мой друг детства Харазов, который приехал таки в Москву поступать в свой авиационный институт и подаривший мне книгу «20 000 лье под водой».

Ворошилов извинился, что его супруга не смогла приехать. Гамарник мне шепнул, что Екатерина Давидовна Ворошилова после болезни в 1928 году и последовавшей за ней операции располнела, перестала себе нравиться. Прекратила появляться на публике, закрылась «коконом» от всех, кроме семьи.

Жена же Гамарника Блюма Савельевна была большевичкой с 1917 года, работала вместе с мужем в одесском подполье. Затем окончила Институт красной профессуры, работала редактором-консультантом в издательстве, выпускавшем «Историю гражданской войны в СССР». На день рождения она вручила мне настенный гобелен с изображением средневековой охоты на оленей.

Ворошилов отдарился саблей в богато украшенных ножнах — Этот клинок вроде как принадлежал последнему правителю Бухары! Я оглядел и саблю и вздохнул — Волей неволей придется теперь коллекционировать холодное оружие!

Ворошилов оживился — Правильное решение! Тем более что мне такие подарки делать несложно. Знал бы ты, Саша, сколько мне клинков надарили! Теперь буду тебе передаривать, а то все стены обвешаны и скоро под весом оружия рухнут.

Мои сотрудники, впрочем как и Валера смотрели на наркомов как на богов Олимпа. Ворошилов, видя это, просто млел. Я же старательно ухаживал за девушкой — Людочка, попробуй этот салат с грибами и ананасами. Сам все это делал.

Мило улыбнувшись, девушка закатила глаза к потолку — Божественно! Повезет же твоей жене!

Я выдохнул и шепнул — Может ты согласишься занять место моей супруги?

Люда мило покраснела — Это ты сейчас делаешь мне предложение?

Ворошилов, заметив как мы шушукаемся, выразил свое неудовольствие — Так, именинник совершенно забыл о своих гостях!

Я пожал плечами — Пока мои братья освободят стол для чаепития с тортом, Климент Ефремович, я хотел бы с вами и Яном Борисовичем поговорить вместе с Василием Сергеевичем. Прошу в мой кабинет. — повернувшись к Люде, я подал ей пластинку — Поставь пожалуйста пластинку, Людочка!

В кабинете Я подождал, пока наркомы сядут — Сегодня мы с товарищем Ощепковым общались с эмигрантом из казаков. Как оказалось там, за границей, находятся в полной боевой готовности несколько дивизий из сбежавших белых. В том числе казачество. Помните, в двадцать первом году в Новороссийск и Одессу вернулись четыре тысячи репатриантов, поверившие обещаниям Советской власти простить их прегрешения в Гражданскую?

— Да, припоминаю. Вот только не знаю кто отдал приказ о их расстрелах без суда и следствия.

— Почти треть расстреляли а остальных отправили в концлагеря умирать — Гамарник поморщился. — Тогда все будто обезумели от крови, не отойдя от потрясений междоусобной войны.

— Вот именно! Мы с Василием пришли к выводу, что эту оплошность нужно исправить. В газетах напечатать статью, в которых указать имена виновных в той бойне и о назначении расследования, которым займется НКГБ. По-хорошему, было бы здорово принять закон о широкомасштабной амнистии к восемнадцатилетию Революции с прощением всех участников Белого Движения, кроме участников карательных отрядов, уничтожавших в Гражданскую мирное население. Василий хочет помимо этого выступить инициатором закона о казачестве, возвращающем казакам их привилегии в ношении формы и структуру управления в обмен на присягу правительству и народу СССР служить и защищать ее территориальную целостность и Советскую власть от внешнего и внутреннего врага. Разве плохо иметь с измальства обученные воинские части, которым практически не платят зарплату и всегда готовы по первому призыву выдвинуться к месту мобилизации.

На каждого казака старше семнадцатилетнего возраста ранее полагалось — в зависимости от местоположения и качества выделять землю — от шестнадцати до тридцати десятин земли. Горцы же наделялись землёй по девять–четырнадцать десятин на каждого мужчину, независимо от возраста. Ну и пускай они продолжают в своих казачьих станицах растить хлеб и скот, разводить лошадей. Да, казаки получат льготное обложение налогом, самоуправление с выборами атаманов. Зато мы лишим наших врагов на западе этого силового военного корпуса и наоборот, обретем опытных вояк, которые умеют воевать, а пластуны еще и вести разведку.

Ворошилов переглянулся с Гамарником и тот скривился — Очень многие будут против такого узаконивания казачества.

Ворошилов кивнул — Будет непросто, но я поговорю с товарищем Сталиным. Попробую убедить его. Ну что, тогда до совещания Совнаркома? А я еще с Семеном переговорю, Иосиф Виссарионович к нему часто прислушивается. А ты, Александр, смотри не лезь с подобными предложениями к кому либо кроме нас. Если бы ты знал какой гадюшник среди наркомов! Ничего, с возрастом поймешь. О. я слышу завели патефон. Пойдемте танцевать!

Песня Утесова «Сердце» так и звала покружиться с партнершей в танце и я поспешил пригласить Люду, которая смущенно сидела рядом с женой Гамарника, что-то нашептывающей ей на ухо.

Взяв за ладошку, я потянул девушку в центр комнаты, Гамарник тоже пригласил свою жену и нам последовали супруги Ощепковы.

Как много девушек хороших,

Как много ласковых имён!

Но лишь одно из них тревожит,

Унося покой и сон, когда влюблён.

Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждёшь.

И каждый вечер сразу станет

Удивительно хорош, и ты поёшь!

Сердце, тебе не хочется покоя!

Сердце, как хорошо на свете жить!

Сердце, как хорошо, что ты такое!

Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить!