Оторва. Книга пятая

Глава 4

Всё ж таки СССР не совсем здоровая эпоха. Это я так по отношению к подросткам и слава тебе Господи, что не попала в 8–9 летнего ребёнка. Не знаю, как таким жилось, но появилась уверенность — не сладко.

На экзамен зря торопилась. Никто меня пропускать вперёд не собирался, а даже наоборот, сидела в вестибюле на подоконнике и ждала, когда все отстреляются. Пару раз поступило предложение пойти сдать с французской группой, но я отрицательно мотала головой.

В класс запустили последней, когда там находились всего три преподавателя. Уже известная мымра, девочка лет двадцати пяти с дурацким хвостом на затылке и маленькими глазками. К тому же она после каждого моего предложения надувала щёки делая возмутительный вид. И для чего? Она задавала вопросы на ломанном английском, который вероятно считала верхом совершенства, а мой идеальный южный стандартный воспринимала отрицательно.

И был взрослый дядечка, лет за шестьдесят с маленькой бородкой, редкой и неубедительной.

Он косился на меня с подозрением и что-то постоянно строчил ручкой в толстой тетради.

В общем, английский у меня принимать явно не хотели, хотя я ответила на все вопросы и кучу дополнительных. Именно кучу, не меньше двадцати. И про Джека Лондона и Марк Твена и ещё чёрт знает сколько разных иностранных классиков впендюрили, пытаясь меня поймать на каких-то ошибках. Два часа мурыжили, но, в конце концов, отпустили. И то, только после того как я полезла в бутылку и заявила, что эта молодая деваха не может принимать у меня экзамен, потому что не знает английский от слова «совсем».

Дурацкое выражение, конечно, но в XXI веке его не использовал только глухонемой, а уж для 1977 года прошло на ура. Сидели и пялились на меня как на статую в музее, которую сваял какой-нибудь мастер в 10 веке до нашей эры.

Мальчик Петенька кладбище не забыл, да и поцелуй, наверное. Разговаривал со мной вяло и неохотно, пытаясь увильнуть от срочного свидания, и никакие доводы его не воодушевляли.

И только когда я, плюнув на уговоры, потребовала адрес Тарухана, он оживился. Надо же, обрадовался что мне нужен как собаке пятая нога. Ещё один минус эпохе социализма. Возможно, имел процент с вероятного клиента. А я была более чем вероятный. Я целый день выделила себе на приобретение необходимых товаров, и пока одноклассники бегали и прыгали как кузнечики — вызвала по телефону такси.

Решила так поступить по серьёзной причине, подсказал отец Люси, когда ненавязчиво поинтересовалась непонятным наблюдением. Такси с горящим зелёным огоньком пролетало мимо жаждущих на нём прокатится. Напрасно размахивал народ всеми конечностями, таксисты на стоящих у обочины совершенно не обращали внимания.

Так что если куда нужно — лучше заказать такси.

Но и тут было — не слава Богу. Девушка на другом конце провода сообщила время и я зависла. Ещё бы, ждать следовало больше часа. Если и «Скорая» прибывает так же поспешно, то ежели прихватило сердце, можно было звонить сразу в морг.

Старенькая «Волга» пропахшая насквозь парами бензина, к которым примешивались ещё какие-то неприятные запахи, тащила меня до нового микрорайона почти сорок минут, из чего я сделала два вывода. Либо Кишинев в 1977 году был больше Москвы XXI века, либо водитель драндулета решил меня подвезти самой длинной дорогой, где вместо привычного асфальта лежала булыжная мостовая. Мимо полуразрушенных хибар и вероятнее всего очистных сооружений, от которых воняло до конца поездки. И только в паре километров от высоток, мы, наконец, выбрались на новую дорогу, на которой было полно строительной техники.

Водила остановился напротив угла дома и указал на прибитую табличку, тем самым сообщив, что я таки да добралась.

Петю увидела сразу, едва выбралась из автомобиля. Находился в беседке, близняшки той, около которой мы познакомились, но имела реальное отличие. До нее еще не добрались вандалы.

Прилизанный, в уже знакомом костюме сидел как воробей на жердочке. Всё ж таки скамейки успели выломать и, закинув ногу на ногу, дымил папиросой.

Оказалось ещё и курит, хотя в последнюю встречу не заметила за ним пагубной привычки. И ротик его пах вполне вкусно.

Но прежде чем показаться на глаза мальчишке, вспомнила про ещё одно важное дело и то, благодаря телефонной будке, которая стояла как раз на углу дома. Прикрыла рот рукой и, стараясь сделать голос хриплым сообщила доблестным защитникам общественного порядка, где они могут отыскать парочку трупов, если конечно поторопятся.

Завидев меня, парнишка подскочил как ужаленный и, бросив окурок на землю, тщательно затушил каблуком, а потом негромко пробурчал:

— И что так долго? У меня уже ноги затекли.

Ноги у него затекли, видишь ли. А то, что живёт у чёрта на куличках и к нему ещё дорогу нормальную не проложили — это ничего.

Таруханов Виктор по прозвищу Тарухан проживал на третьем этаже длинной, извивающейся как змея девятиэтажки. Даже не смогла разглядеть, где у неё последний подъезд.

Квартира оказалась четырёхкомнатной с широким длинным коридором. Неожиданно, даже в прикидке с XXI веком это была модерновая хата. Умели строить и в Советское время.

Мальчишка лет тринадцати провёл нас в большую залу, пол которой занимала железная дорога. С подъемами, туннелями, разъездами и перекрёстками. По путям грохоча, мотались два тепловоза из труб которых валил дым, запах которого очень был похож на табачный. Что вероятнее всего так и было.

Но дорога шокировала. Такая и в моё время в магазинах не лежала, а сколько могла стоить даже представить не могла.

И за всем этим наблюдал парень, примерно возраста Синициной, с массивным пультом в руках, провод от которого тянулся, вероятно к станции железной дороги.

Худой, невзрачный, с жиденькой бородкой и стрижкой под ёжика.

Единственное за что зацепилась — его глаза. Карие, красивые. Ну и за брюки. Мелкий вельвет, маде ин оттуда. И сразу сделала вывод, что попала по адресу.

Виктор скользнул по мне взглядом и что-то щёлкнул. Паровозы мгновенно замерли, и наступила тишина, а хозяин роскошной квартиры, отложив пульт, ещё раз оглядел меня.

— Какая-то ты слишком молоденькая для самостоятельного плавания, — бросил он мне и уселся на трёхногую табуретку.

Нам сесть не предложил, да и не на что было.

Я рассмеялась и кивнула на вагоны:

— А ты не слишком стар для этого?

Он нахмурился, оглядел комнату и спросил:

— Что надо?

Стало понятно. Хотел меня поразить игрушкой. Ну да, впечатлилась, но и только. Даже если бы и хотела нечто подобное приобрести, так для начала частный дом прикупить с большим огородом, а иначе где раскладывать? Захламлять квартиру не пожелала бы.

Я вытащила из кармана два листка и протянула один Виктору, спросив:

— Такое есть?

Он нахмурил брови и пошевелил губами, словно пробуя на вкус, а потом вопросительно уставился на меня.

— И что это?

— Материал такой. Больше интересует в верхней строчке.

Он пожал плечами.

— Даже не слышал о таком, но может Машка знает, — и он перевел взгляд на второй листок в моей руке, — что-то ещё?

Я кивнула и подала ему то, что его точно должно было заинтересовать.

Парень мгновенно оживился, увидев привычные названия. Пробежал глазами изучая, хмыкнул и, глянув на мою грудь, спросил:

— Чё, в самом деле третий?

Я тоже машинально перевела взгляд и усмехнулась. А то не видно. Но подразнила:

— Второй, но я вату подложу.

Витя снова оценил мои размеры, уткнулся в листок и недоверчиво спросил:

— Вату? В купальник?

Я прыснула. Ну а что ему ответить если тугодум.

— А, — догадался он, — шутишь так, — потом взял ручку и стал проставлять против каждого товара цифры.

Вытащил из небольшого ящика калькулятор, отчего и я оторопела. Есть калькуляторы? А в магазинах на счётах подбивают бабки? Сюрреализм какой-то.

— Тысячу двести, — он оторвал взгляд от листа и с интересом посмотрел на меня.

И было в этом взгляде что-то еще, отчего я негромко хихикнула.

— Шутник. Я тоже с ценами знакома и больше 800 не дам.

— Твоё дело, — он оскалился, — но я в принципе так и думал, откуда у тебя такие деньги?

— Свои деньги я считать умею, — скривилась я, — покупала нечто подобное и знаю цены. Не хочешь, это твоё дело, сиди на тряпках.

Врала, разумеется. Не была знакома с ценами фарцовщиков ни разу. А то представление что имела по вещам из Болгарии, сюда приплести никак нельзя было. Но остались в памяти кадры из фильмов, в которых с такими деятелями следовало обязательно торговаться, иначе тебя будут держать за лоха.

Развернулась и пошла мимо Пети к выходу.

— Ну ладно, — догнал меня сзади голос, — берёшь много, сделаю скидку. 1100 и точка.

— Ровно 1000 и договорились, — ответила я разворачиваясь.

Он пожелал нижнюю губу и кивнул, а потом громко крикнул:

— Машка, иди сюда!

Его голос эхом умчался в другие комнаты, и наступила тишина. Не только никто не отозвался, но даже звука не единого не раздалось, словно кроме нас и не было никого в квартире.

Витя в недоумении вытянул шею, прислушиваясь, потом глянув на мальчишку, который встретил нас, сказал:

— Маша ушла?

Паренёк пожал плечами.

— Я не знаю, я ведь здесь был.

А где ему ещё быть. Конечно здесь. У бедолаги взгляд восхищенный и устремлён на паровозы.

— Ну так сходи, глянь, чего стоишь?

Мальчишка нехотя развернулся и, бросив ещё один взгляд на рельсы, покинул комнату.

Отсутствовал он долго, уже решила, что сегодня ничего не получится и лихорадочно соображала где найти ещё одного торгаша, как вдруг дверь бесшумно отворилась и на пороге замерла женщина. Изначально даже показалось что ей давно за сорок, так непрезентабельно выглядело её лицо, а особенно левый глаз вокруг которого сиял всеми цветами радуги бланш. Но присмотревшись, поняла, что именно этот овального вида синяк, от которого расползались в разные стороны фиолетовые полосы её и старил. А так, если сосредоточиться на нетронутой половине лица, можно было дать не больше 25.

Но приколол меня халат. Она набросила его небрежно на голое тело, а то, что на ней нет нижнего белья я сразу просекла. Тот самый, с зайчиками и белочками, который в этом мире встретил меня первым. Видимо ничего лучше Советская промышленность придумать не смогла. Увидев Петю, дамочка запахнулась чуть сильнее, однако оставив выразительное декольте нетронутым. Профессиональным взглядом оценила мой прикид и распознала потенциального клиента, но не подала даже виду, а просто уставилась на Витю и негромко произнесла:

— Ну и? — Как показалось, спросила. Кашлянула и продолжила. — На время никто не смотрел? Вчера Вовчик приехал, она товар принимает.

Витя снова пожевал нижнюю губу.

— А ты чего здесь? Почему не помогаешь?

— Вот только меня там и не хватает с такой физией, а к тому же у меня сегодня вестибюль кроме палат. Сейчас подмажусь и поеду.

Витя покивал.

— Я забыл. Но ты это, проводи девчонку к Машке, у неё заказ и вроде по первому списку всё есть.

Женщина хмыкнула и продефилировала к парню, взяла оба листка и застыла. То ли одним глазом было сложно смотреть, то ли заплывший не давал нормально фокусироваться. Но потом всё разъяснилось. Она развернула листок в мою сторону и спросила:

— А это что?

Захотелось выматериться. Если женщина не знает, то мужики и подавно. Оставалась одна надежда на неизвестную Машу.

— Материал такой, — подсказала я, — прочный и лёгкий.

— Материал? — с удивлением произнесла она, — первый раз о таком слышу. А что из него шьют?

Что шьют? Объяснять, разумеется, я не стала. Никакого смысла. То, что я собиралась из него сделать, ещё не имело названия. В СССР уж точно. Поэтому ответила вопросом на вопрос:

— Какая разница?

Она только пожала плечами и ничего не ответив, глянула на второй список. Пробежала сверху вниз и, хмыкнув, кинула на меня уважительный взгляд.

— Ладно, я сейчас, — сказала она, то ли мне, то ли Вите и грациозно удалилась.

— Моцарт, — произнёс внезапно Витя, а я с трудом вспомнила прозвище Пети, — ты это, свободен пока. Топай, дальше мы сами.

Петя шмыгнул носом и не глядя на меня, развернулся и вышел из комнаты. Ну точно, с меня ему что-то полагалось, а глядеть мне в глаза стыдно. Из-за поцелуя? Можно сказать почти девственность потерял тогда, около кладбища. Едва не расхохоталась.

— Что? — Витя провёл ладонью по своей жиденькой бородке. — Что-то не так?

Всё таки улыбка у меня на лице проявилась, а этот гусь принял её на себя. Пришлось успокоить, мол, это я о своём, девичьем.

Но парень не поверил. Поднялся со стула и, перешагивая через железную дорогу подошёл к шкафу, открыл дверцу и стал на ней что-то разглядывать из чего я сделала логичный вывод. Упёрся своим лицом в зеркало и разыскивал изъяны.

Тут уж точно не выдержала и рассмеялась.

Спасла от каверзных вопросов моя провожатая. Заглянула в комнату и, кивнув мне, сказала:

— Пошли.

Я подошла к Вите, вытянула из его рук свои каракули и потопала вслед за дамочкой.

Пока шли, успели познакомиться. Почти угадала, ей было 23 года, звали Светланой. К тому же девочкой она оказалась разговорчивой и за пять минут поведала о своих проблемах. Вероятно моё лицо располагало к душевной беседе.

— Блузку умыкнула, — она хмуро кивнула в сторону подъезда, из которого мы вышли, — хотела загнать, а тут менты облаву устроили. Я и попалась.

— Ого, — я от удивления даже рот раскрыла, — так это тебя так в ментовке разукрасили?

— Это? — она ткнула пальцем себе в подбитый глаз, — нет, конечно. С чего бы им. Просидела в КПЗ пару часов и отпустили. Даже блузку отдали.

— А от кого тогда такая честь? — поинтересовалась я.

— От Витюши, от кого ещё. Он же меня из КПЗ и забрал, у него там всё схвачено. Ну и блузку признал. Их всего 10 штук привезли. Дорогущие.

И кто ей доктор? Но поинтересовалась:

— И чего тогда здесь? Свалила бы к монахам.

Света глянула на меня как на больную.

— Ты чё подруга, рехнулась?

У меня даже судорогой горло свело. Он ей такой синячище поставил, а я рехнулась.

— Кто и где мне такую зарплату платить будет? Витюшу бросить, ну ты и ляпнула.

— Не поняла, — я попыталась собрать извилины в кучу, — но если он тебе платит. И понимаю: неплохо платит. Тогда какого ты у него крадёшь?

— А я знаю? — она пожала плечами и показала на подъезд, около которого мы остановились. — Тебе сюда, 182 квартира, восьмой этаж. И ты это, о чём мы трезвонили, никому не рассказывай, даже Машке. Я тебя дальше не веду, он наверняка позвонил, а мне на работу, здесь недалеко, Витюша на полставки устроил, а то менты задолбали, — и она, махнув рукой на прощание пошла не оглядываясь.

А мне только и осталось смотреть вслед и ресничками хлопать, потому как, последнюю фразу вообще не перевела. Снова вспомнила Люсю и потопала в подъезд.

Лифт! Я на них не однажды передвигалась между этажами, но этот был шедевром! В девятиэтажном доме лифт с тремя кнопками. 5,7 и 9. Остальным жильцам он видимо был не нужен или как такое объяснить? Вполне возможно, поэтому все стены были исписаны вдоль и поперёк самыми похабными словами.

Решив, что спускаться легче, чем подниматься — поехала на девятый и убедилась, что художников проживает в данном подъезде много. Те, кому не осталось места на граффити в лифте, разрисовали стены, и я узнала, что Вася любит Лену, а Маша — дура, отстань от Феди. И это все, что было написано на русском не матерном.

Двери мне открыла девушка в сексуальных шортиках и топике. Длинные волосы были собраны в конский хвост, на лице лёгкий макияж. Вполне привлекательная фигурка и прочее.

— Привет, — сказала она, — я Лена, заходи.

— А Маша? — машинально задала вопрос.

— Ушла, но тебе кое-что оставила. Смотреть будешь?

Хотела спросить, что за дурацкая конспирация, но потом вспомнила, что в СССР за подобное сажали и прошла внутрь. Да и вопрос какой-то невнятный. Конечно буду смотреть, тем более непонятно как мне могли так быстро всё приготовить.

Как выяснилось, смогли. Какая у Витюши память, ходячий компьютер! 14 позиций с размерами и ничего не перепутал.

Я не запомнила, сверялась по бумажке.

Квартира однокомнатная и Лена, чтобы не мешать мне ушла на кухню, а через десять минут мой нос потащил меня в том же направлении.

Кофе.? Арабика?