Оттенок ночи

Что бы ни привело к отстранению Риса от работы, он, похоже, не хотел это обсуждать. Лука уважал это. У него тоже имелись проблемы, которые он не желал обсуждать.

Он хотел, чтобы Рис ушёл, чтобы он мог воспользоваться компьютером, оставаясь незамеченным. Очевидно, ему не суждена такая удача.

— Хочешь начос? — спросил Рис через плечо, проходя по твёрдым резиновым матам ринга для спарринга.

— На них будут маринованные огурцы?

— Естественно.

— Я пас.

— Тебе же хуже.

Когда Рис свернул направо, в кухню, Лука направился налево, к компьютерам. Он опустился на стул, подавив желание поморщиться от новых швов. Почти всё остальное уже померкло, включая следы от ударов плетью на спине. Когда он делал это, он не ожидал, что кто-то узнает об этом. Но Талия видела. И Кир, возможно, видел. И доктор Ан.

Лука не хотел зацикливаться на этом неприятном разговоре.

«Я знаю, что ты причиняешь вред себе».

«Это опасно. Это вредно для здоровья».

К чёрту всё это. Это полезно. Это помогало ему молчать. Это помогало ему оставаться спокойным и сосредоточенным. Потому что, что бы ни говорила Мира — даже если она права в том, что молчание убивает изнутри — молчание было необходимо.

Это слово помогло ему. «Необходимо». Это приводило всё в порядок. Это помогало ему смириться с тем, что он должен был сделать.

Кроме того, он вампир. Он выздоравливал так быстро, что физические повреждения редко оказывались существенными. Даже его нога заживёт к концу ночи. Этому способствовало кормление от Талии. Луке пришлось закрыть глаза, когда воспоминание окатило его волной возбуждения. Возбуждения и потери. И страха.

У него не было возможности связаться с ней. Она не оставила номера телефона и не связывалась с ним. Он не знал, где она находится и чем занимается. По крайней мере, не знал конкретно. В целом, она по-прежнему сосредоточена на своей мишени.

Ещё до вчерашнего инцидента мысль о том, что Талия пойдёт за Мазаем, пугала его до чёртиков. Теперь всё стало ещё хуже, потому что Мазай нацелился на неё.

Вопрос был в следующем: почему?

— Тебе нужна помощь? — спросил Рис, ставя начос в микроволновку.

— Я справлюсь.

Рис нажал на кнопку «Пуск» и уставился на подсвеченную маленькую дверцу. У мужчины было отсутствующее выражение лица. И его тошнило, несмотря на то, что он сказал, несмотря на нелепость с лестницей Сэлмона. Он щурился так, что Лука сразу узнал это.

— Я что-то пропустил?

Рис оглянулся.

— Хм?

— У тебя солнечная болезнь?

— Тебе точно не нужна помощь? — спросил Рис, проигнорировав вопрос.

Лука колебался. Ему нужна была конфиденциальность, и он не был уверен, что добьётся этого от Риса. Но ему также нужен доступ к записям с камер наблюдения за Мазаем, а хакерские навыки Риса не имели себе равных. Лука смог бы получить то, что ему нужно, но это заняло бы у него гораздо больше времени. И работа над этим была более продолжительной, поскольку Талия отсутствовала, и лишь Идайос знал, где и чем она занимается.

— Я умею хранить секреты, ты же знаешь, — бросив косой взгляд на Луку, он добавил: — Да, даже от комудари. Я знаю, каким он может быть.

— Ты действительно злишься на него, не так ли?

— Очень, — микроволновка звякнула, и Рис достал свою тарелку с начос, если их вообще можно было так назвать.

Луке нужна скорость, поэтому ему нужна помощь Риса. И… ему предложили её. Лука никогда не просил о помощи. На улицах он постоянно и получал поддержку, и оказывал её. Но сейчас всё по-другому. Это похоже на то, что сделал для него Нокс, прикрывая его прошлой ночью.

Чувствуя себя выбитым из колеи, Лука признался:

— Мне бы… не помешала помощь.

Рис ухмыльнулся.

— Говорить это было так же больно, как выглядело со стороны?

— Просто тащи свою задницу сюда.

Рис подошёл и с грохотом поставил свою тарелку.

— Просто попробуй их, — сказал он. — И убирайся с моего стула.

Лука уступил Рису компьютерный стул, но когда он положил руку на его спинку и перегнулся через плечо мужчины, желая посмотреть на экран, Рис застыл как вкопанный.

— Чёрт. Извини, — Лука отпустил стул и отодвинулся в сторону.

Рис прочистил горло и вытер рот тыльной стороной запястья.

— Всё норм.

Но это не так. У Риса были определённые причуды в отношении физического контакта. Если он был в подходящем для этого ментальном состоянии, он был очень контактным. Дрался, трахался, иногда он даже обнимал людей — но это должно быть на его условиях. Ему не нравились неожиданные контакты.

Сейчас Рису стало лучше, чем несколько лет назад. Когда Кир впервые привёл Риса в Тишь, Рис слетал с катушек такого дерьма — когда чья-то рука оказывалась слишком близко, когда кто-то стоял у него за спиной. Он проделал долгий путь, но Лука знал, что лучше не давить на него.

Рис посмотрел на брандмауэр, в который упёрся Лука.

— Так ты занимаешься Мазаем, мужчиной года.

— Тишь назначили заниматься им?

— Нет. Просто в ВОА засуетились, потому что в преступном мире становится жарко. Это не наша грёбаная проблема. По крайней мере, я так не думал, — голубые глаза Риса метнулись к Луке.

— Мне нужны все данные наблюдения, которые есть у ВОА.

Рис без проблем обошёл брандмауэр и порылся в системе ВОА, просматривая отснятый материал из внешнего хранилища. Выделив фрагменты активности, Рис быстро нашёл кадры, из-за которых у Луки возникли проблемы.

Наблюдение велось на расстоянии, чтобы не насторожить Мазая, но Лука мог видеть, где его опознали. К счастью, изображение Талии было нечётким, хотя было очевидно, что это женщина.

— Ну что, повеселился, да? — прокомментировал Рис.

— Продолжай отматывать назад.

В течение следующих двадцати минут Рис просматривал отснятый материал, сосредоточившись на движении у задней двери Мазая.

— Я же говорил тебе, что они вкусные, — сказал Рис, когда Лука потянулся за очередным чипсом начос с маринованными огурцами и сыром.

— Я проголодался.

Рис встал со стула и побрел на кухню. Он открыл шкафчик и достал оттуда коробку печенья Nilla Wafers.

— Что? — спросил он, когда Лука посмотрел на него. — Ты съел мои начос.

— Nilla Wafers? Серьёзно?

Рис открыл коробку и принялся за еду.

— К твоему сведению, я вынужден их прятать. Потому что все любят меня подкалывать, а потом коробка оказывается полупустой, — он сунул в рот печенье и заговорил с набитым ртом. — Так что происходит, чувак? У тебя проблемы? Лука?

Лука, который сидел за компьютером, был слишком занят просмотром записи, снятой пару дней назад, чтобы ответить.

Рис вернулся к компьютеру и поставил на стол коробку с печеньем.

— Что у тебя есть? Этот чувак двигается подозрительно похоже на тебя.

Да. Так и есть.

Лука снова просмотрел запись, на которой мужчина приближался к двери. Он знал это движение, потому что оно было отработано Орденом. Кто-то из Ордена отправился к Мазаю две ночи назад. Кто-то, кто не был Талией.

Этому неизвестному нацелили в лицо четыре пистолета, когда дверь открылась. После довольно продолжительного разговора его впустили. Десять минут спустя его выпустили.

— Ты можешь улучшить картинку?

Опустившись в кресло, Рис принялся за работу.

Глава 19

«Кинк» оправдывал своё название. Секс-клуб был рассадником сексуальных извращений. В его небольших залах имелись стеклянные витрины для уединённого (но видимого) траха и стойки для публичного обездвиживания. В большом открытом пространстве располагались бар, столы, шесты и больше поверхностей под разными углами, чем на полосе препятствий.

Затем были воздушные шелка, десятки красных полотен, ниспадающих с высокого потолка на пол и создающих впечатление эротического Цирка дю Солей.

(Воздушные шелка или полотна — это разновидность снарядов, на которых выполняются упражнения воздушной гимнастики или просто танцы, — прим)

В своём облегающем комбинезоне Талия была чересчур одета (в буквальном смысле), но обтягивающая чёрная кожа могла сойти за сексуальную, несмотря на свою задуманную практичность.

Прячась за затенением и держась в тени, Талия бродила по клубу, выискивая любые признаки присутствия Ордена. После беседы с Антоном она проверила своё убежище и обнаружила то, чего не заметила раньше: камеру. Она кипела от осознания того, что кто-то шпионил за ней… и что она не смогла этого понять. Находясь так далеко от дома Ордена, казалось бы, одна в Портидже, она ни о чём не подозревала.

Она оставила камеру, даже попыталась скрыть тот факт, что заметила, но тот, кто наблюдал за ней, вероятно, видел насквозь её попытки изобразить «уборку». Она не могла вернуться на конспиративную квартиру, это точно. Она не могла воспользоваться любой из конспиративных квартир Ордена, пока не узнает, кто за ней шпионит и почему.

И не просто шпионит. Кто-то её предал.

Кто-то пытался её убить.

«Кинк» был контактным местом для этой работы. До сегодняшнего визита в убежище Антона на складе, Талия встречалась с ним здесь, чтобы обсудить контракт. Любой, кто предаст её, будет работать на обе стороны. Они придут сюда, чтобы собрать информацию об Антоне… и о ней.

По крайней мере, она так и поступила бы.

Поэтому она обойдёт клуб, затем зайдёт в комнату охраны и просмотрит видеозаписи.

— Ареталия.

От этого голоса у неё кровь застыла в жилах.

Талия медленно повернулась и увидела знакомое лицо, знакомое во многих отношениях. Красивое лицо с гладкой кожей Луки и идеальной линией подбородка. Но глаза были другими: тёмными (тогда как у Луки они были янтарными), холодными и пустыми, хотя Лука только притворялся таким.

Такого же роста, такого же телосложения. Но отец обладал убийственным спокойствием, с которым не мог сравниться даже Лука — и спасибо за это Идайосу.

Талии потребовались годы, чтобы понять, что Лука стремился спасти её в ту ночь, когда она пришла в Орден, обагрённая кровью своей семьи, и когда он пытался помешать её вступлению в их тёмную компанию. Она негодовала, почти ненавидела его за это. В то время она была настолько переполнена болью и жаждой мести, что не могла представить себя, свою жизнь без этого момента.

Лука мог. И он хотел пощадить её, защитить. От того, каким, как он знал, будет её будущее. От того, как Орден извратил его самого. От его отца.

— Мастер Яннек.

Талия поклонилась ему, несколько сдержанно из-за публичной обстановки. В доме Ордена она бы стояла на коленях, уткнувшись лбом в пол.

Он сделал лёгкий жест в сторону бара, и Талия, опустив подбородок, пошла впереди него. Он был тенью позади неё, тёмным и молчаливым существом. Последовал ли он за ней в «Кинк» или уже был здесь? Она никогда не узнает, если только он сам не решит сообщить ей об этом, чего он точно не сделает.

Талию охватила паника. Видел ли он её с Лукой? Знал ли он об их контакте? Сочтёт ли он это нарушением её клятвы?

Выбрав место у стойки, откуда открывался хороший обзор, Талия повернулась лицом к Мастеру. Он подошёл и встал рядом с ней, небрежно облокотившись на стойку. Она могла бы принять это за попытку слиться с атмосферой, но он сильно опёрся на локоть, отдыхая. Её он бы наказал за такую небрежность.

— Статус, — сказал он.

Бармен с обнажённой грудью и пирсингом в сосках начал приближаться, но затем повернулся к другому клиенту, когда Мастер Яннек затенил его сознание.

Талия призналась в том, что, несомненно, было известно Мастеру.

— Моё задание остаётся незавершенным, — затем добавила: — Я не знала, что вы в Портидже.

Его бесстрастное лицо никак не отреагировало на её дерзость, но он сказал:

— Я последовал за одним из наших.

Талия нахмурилась, услышав странную фразу. Он имел в виду её? Или, что ещё хуже, Луку?

— Ты работаешь с Реном? — спросил Мастер Яннек.

Рен? Здесь? Она не видела Рена с тех пор, как уехала из Нового Орлеана, и это могло означать только одно.

Талия на мгновение отложила это знание, сказав только:

— Нет. Мы не контактировали. Почему он здесь?

Тёмные глаза Мастера Яннека изучали её.

— Именно это я и хотел бы выяснить.

Вот в чём дело: Талия не доверяла и никогда не будет доверять Мастеру Яннеку, только не после того, что он сделал, только не после того, что он заставил её сделать. Он мог лгать. Возможно, Рен находится здесь по его приказу, мешает Талии тоже по его приказу. Тот факт, что она не могла вообразить себе какую-либо причину для этого, не означал, что такой причины не существовало.

Поэтому Талия ничего не сказала о камере в своей конспиративной квартире и о том, что произошло с Цезарем Мазаем. Она ждала, что Мастер что-то потребует от неё. Возможно, ей придётся подчиниться ему, но она не обязана была ничего предлагать по собственной воле.

Взгляд Мастера Яннека не отрывался от её лица, когда он сказал:

— Лукандер в здании.

Страх, словно электрический разряд, пронзил тело Талии, но она попыталась ничего не показать, попыталась не реагировать. Казалось, это было бессмысленное усилие, потому что Мастер Яннек приподнял бровь.

Поскольку ей нужно было что-то сказать, потому что он, очевидно, знал, она ответила:

— Это просто секс.

Это та же ложь, которую она сказала Луке, та же ложь, которую она говорила и себе.

— Тогда ты зря тратишь ресурсы, Ареталия.

Она уставилась на Мастера.

Чего бы она ни ожидала, но только не этого. Она могла ожидать обещания наказания. Она могла ожидать, даже от него, малейшего намёка на эмоции.

— Используй его, — приказал Мастер Яннек.

Талию охватила странная смесь облегчения и ужаса. Облегчение от того, что, по-видимому, никаких последствий не будет, по крайней мере, пока. Ужас от дальнейшего ухудшения её отношений с Лукой. Солгать о своих чувствах, солгать о том, почему она отвергла его — уже достаточно плохо. Но использовать его…

Ей не стоило следовать за ним в ту первую ночь. Это её вина, её промах, её ошибка — она это знала. И Боже, как она за это заплатит.

Талия предприняла безнадёжную попытку уклониться от приказа.

— Я не уверена, что это…

— Но не забывай, Ареталия, что ты принадлежишь Ордену. Не забывай о клятве, которую я дал тебе той ночью.

Как будто она могла когда-нибудь забыть это. Как будто она не чувствовала тяжести невидимых оков, которые он на неё надел.

«Я клянусь: если ты попытаешься покинуть Орден, если ты попытаешься последовать за ним, я убью вас обоих. Вам негде будет спрятаться, потому что нет такого места, где бы я не искал, и нет такой ночи, когда я перестал бы охотиться на вас. Ты можешь выиграть год или даже десятилетие, но я найду вас. Если ты уйдёшь, его смерть будет на твоей совести, Ареталия Вос».

— Сейчас не время для воссоединения семьи, — сказал Мастер Яннек. — Перехвати его. Займи его. Не говори никому о моём присутствии.

Поскольку ничего другого она сделать не могла, Талия склонила голову в знак покорности и приготовилась снова солгать мужчине, которого любила больше жизни.

Глава 20

Пока Кир обводил взглядом узкий переулок в поисках признаков присутствия оставшихся демонов, он не мог избавиться от ощущения, что они с Ронаном попали в ловушку. Конечно, они уничтожили эту ловушку, но Киру не нравилось ощущение того, что они побывали в ней.

Пепел всё ещё витал в воздухе, а Ронан вытирал свою шиву о штанину. Мрачный взгляд мужчины остановился на опрокинутом мусорном контейнере и искорёженном сетчатом заборе, который перекрыл им путь к отступлению, пока демон не предпринял последнюю отчаянную попытку убить их этим самым забором.

— У меня такое чувство, что эти двое заманили нас сюда, — сказал Ронан.

— Ага.

— Зачем им это делать? Какого-то слабака-вампира — конечно, но ты и я? Ну типа, бросьте.

Демонов было восемь. Хорошо вооружённые. Но всё же.

Киру не понравилось, что внутреннее чутьё Ронана совпадало с его собственным. Он вытащил из кармана куртки телефон и отправил Ноксу сообщение об их местонахождении и приказ о встрече. Сегодня вечером Нокс работал в одиночку, и с этим нужно покончить, если ситуация рискованная.

Нокс: Я уже близко. И я взял запасного. Не кричи на него. У него была тяжёлая ночь.

Чёрт возьми. Киру следовало знать, что Рис отмахнётся от его приказа оставаться в штаб-квартире. Он понимал, что Рис предпочитал оставаться занятым, но Кир не хотел, чтобы он гулял по улицам, когда он отвлечён.

— Что случилось? — спросил Ронан, заметив раздражение Кира.

Кир только покачал головой и убрал телефон. Они направились к выходу из переулка.

— Ах, — сказал Ронан, когда Нокс и Рис появились на тротуаре.

— Привет, боссмэн, — поприветствовал его Рис, словно не замечая, как Кир смотрит на него.

Кир перевёл взгляд на Нокса, но здоровяк только пожал плечами.

— Я думал, тебя не приглашали, — сказал Ронан.

— Я не могу поверить, что ты думал, будто я буду сидеть в штаб-квартире всю ночь. Знаешь, я мог бы уйти один, — последние слова были адресованы Киру.

Рис был прав, поэтому Кир решил проигнорировать его. Он сосредоточился на Ноксе.

— Какая-нибудь необычная активность?

— Нет. В метро было трое, но всё довольно стандартно. А что, что-то случилось?

— Нас заманили и напали, — сказал Кир. — Возможно, это случайность, но на всякий случай мы поработаем вместе остаток ночи.

Телефон Кира завибрировал у него на груди. Он вытащил его и неохотно ответил на звонок.

— Что?

— Дюжина головорезов Цезаря Мазая только что покинула «Рэкк», — сказал Джодари.

— И почему это моя проблема?

— Мы засекли их на нескольких камерах. Кажется, они направляются в «Кинк».

Кир вздохнул. Секс-клуб только для вампиров был популярным местом. Хотя Кир и не догадывался об интересе Мазая к этому месту, там было чертовски много людей, которые могли пострадать.

— Мы позаботимся об этом.

***

Лука помедлил, чтобы окинуть взглядом открытое помещение «Кинка», где кроваво-красными струями свисали воздушные шелка, а столбы, стены и зеркала демонстрировали извивающиеся обнажённые тела, кровь и секс, удовольствие и эротическую боль. Пьянящий аромат всего этого придавал самому воздуху сексуальный оттенок.

Неделю назад Лука мог бы пройти по этому месту, не отреагировав. Но воспоминания о Талии преследовали его, не давали покоя ни разуму, ни телу, и он представлял её гибкие руки и ноги, обвитые этими красными шелками.

Но он здесь не для того, чтобы предаваться фантазиям. Он здесь, чтобы найти любые следы мужчины, которого собирался убить. Если Талия не примет его защиту напрямую, Лука устранит угрозы в обход неё.

Одной из этих угроз был Рен Туксир.

Когда Рис улучшил изображение мужчины, который выдал Талию Мазаю, судьба Рена была решена. Но сначала Лука должен найти его. Он начал с этого места, потому что на увеличенном изображении также был виден штамп на тыльной стороне ладони мужчины, который совпадал с тем, который Лука получил, когда входил в эти двери. В кои-то веки Лука был благодарен Рису за то, что он был таким сексуально озабоченным, потому что он сразу узнал эмблему клуба.

Чувства Луки обострились от внезапного осознания. Даже окружённый сотнями запахов и звуков, он мгновенно понял, что это она. Её присутствие было безошибочным, и это наполнило его потребностью и желанием на всех уровнях.

А также облегчением. Потому что, если она здесь, с ним, то она будет в безопасности.

— Тебе нравится смотреть на шелка? — прошептала Талия, обняв его сзади и слегка касаясь его набухающего члена.

— Мне нравится думать о тебе.

— Значит, это для меня? — Талия провела рукой по его эрекции через брюки.

— Это всегда для тебя.

— Прошлой ночью это было не так.

Лука повернулся и хмуро посмотрел на неё.

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

Талия пожала плечами. На ней был её комбинезон. Обтягивающий костюм из чёрной кожи был достаточно сексуальным для «Кинка», но сексуальность не была его целью. Кожа была матовой, чтобы не отражать свет, на ней были сапоги вместо туфель-лодочек в стиле «трахни меня», а волосы заплетены в тугую косу. Она была здесь по делу, которое им нужно обсудить. Однако в данный момент Луку больше интересовал ответ на вопрос. Неужели она могла представить, что прошлой ночью он думал о ком-то, кроме неё?

— Когда ты впервые подошёл ко мне в «Рэкке», кто-то целовал твою шею всего за несколько секунд до этого, — сказала Талия. — Это настолько обычное явление, что ты даже не помнишь?

Ах. Это.

— Ревнуешь? — поинтересовался Лука. Мелочно с его стороны, но он надеялся, что ответ будет положительным.

Талия только снова пожала плечами и пошла прочь. Дойдя до серебряного столба, на котором висели два красных полотна шёлка, она направила выразительный, смертоносный взгляд на посетителей, пока — о чудо! — место не освободилось.

Словно дразнящий отголосок его прежнего мысленного образа, Талия обернула по шёлку вокруг каждой руки. Когда Лука оказался в пределах досягаемости, она приподнялась, обхватила его ногами за талию и притянула к себе, пока её спина не упёрлась в столб, а его тело — в её. Он положил руки ей на бёдра.

Завернутая в шелка, ярко-красные на фоне чёрной кожи, она была чертовски сексуальна — и так же опасна. И это очень отвлекало.

— Так чьи губы были на твоей шее? Чья рука была на твоём члене?

— Ты ревнуешь.

Её ноги сжались крепче, и Луке пришлось закрыть глаза от нахлынувшего возбуждения. Его клыки, уже частично обнажившиеся, удлинились полностью. У него потекли слюнки. Рядом с ней он никогда не мог мыслить здраво.

Талия убрала одну ногу с его спины и просунула между его бёдер, прижав колено к его яйцам. Это было чертовски горячо, и в этом чувствовалась угроза.

— Отвечай на мой вопрос, Лукандер Де.

— Так и хочется позволить тебе думать о худшем, — давление между его ног дразняще усилилось. Ему понравилось, как грязно она играла. — Если уж так хочешь знать… Я заметил тебя в баре. У меня встал. Я отвлёкся. Кто-то воспользовался мной.

— Бедный Лука, — Талия комично надула губки. — Кто-то схватил тебя за член и начал ласкать языком твою шею?

— Да будет тебе известно, что той ночью я отказался от секса втроём, чтобы поговорить с тобой. И ты была не очень дружелюбна.

Она усмехнулась, и над её нижней губой показался обнажившийся клык. Её глаза потемнели от возбуждения, а в носу у него ощущался её запах, отчётливый даже среди толпы других людей.

— Так и было, не правда ли?

Лука снова закрыл глаза, когда нога, обхватившая его за талию, напряглась, а давление колена, потиравшего его яйца, стало почти болезненным. Его дыхание участилось, и перед глазами замелькали картины того, что он хотел бы с ней сделать. Она так хорошо знала, что его возбуждает.

Схватив её за попку одной рукой, он другой погладил её грудь через кожаный комбинезон. Талия выгнулась навстречу прикосновению и закрыла глаза, запрокинув голову. Пока она отвлеклась, Лука убрал руку с её задницы, чтобы схватить концы воздушного шёлка, и умело воспользовался ими.

Когда Талия поняла, что он связал ей руки, она снова улыбнулась.

— Это было не очень вежливо.

Расцепив ноги, она опустила их на землю. Она проверила, как закреплены путы, и зарычала, когда Лука привязал шёлк к шесту у неё над головой.

— Ты чертовски отвлекаешь. Мне нужно с тобой поговорить.

— И поэтому ты меня связал?

— Угу, — Лука наклонился и зарылся носом в волосы у неё за ухом. Она наклонила голову набок, позволяя ему прикусить её вену. Боже, он изнывал по ней. Если бы только не происходило всего этого дерьма. Если бы только это могло быть…

Реальным.

«Это всего лишь секс», — настаивала Талия. И разве данное место не доказывает это? Всё в обстановке было рассчитано на то, чтобы возбуждать, сосредоточить внимание на трахе и кормлении и ни на чём другом. И хотя осознание того, что Талия ничего другого от него не хотела, ранило какую-то глубинную, фундаментальную часть его души… он всё равно не мог перед ней устоять.

Но она была в опасности, поэтому Лука отвлёкся от того, чего требовало его тело, и сказал:

— Орден выдал тебя Мазаю.

Внезапно Талия оказалась в воздухе и развернулась у него за спиной. Он не видел, как она освободилась, но это явно произошло. Её ноги обвились вокруг его талии, руки скрестились на его груди, а затем её клыки вонзились в его шею.

Лука издал сдавленный звук от внезапного всплеска боли и возбуждения, от неожиданной уязвимости, которую он испытывал, находясь в таком месте, как это. Одна из её пяток, зажатая между его ног, сильно ударила по его яйцам, задев нижнюю часть его ноющего члена.

Лука зарычал со смесью раздражения и удовольствия. Он схватился за шест, чтобы не упасть.

— Чёрт возьми, Талия.

— Мм, — пробормотала она, зализывая рану, чтобы закрыть её.

Лука всё ещё пытался сосредоточиться, когда Талия отпустила его и спрыгнула вниз. Ей каким-то образом удалось накинуть один из шелков ему на шею, и она держала его за конец.

— Ты действительно ведёшь грязную игру.

— Я знаю, — она натянула шёлк на его шее. Его член затвердел, и она улыбнулась. Она знала, что нравится Луке. По крайней мере, с ней. Он никогда не экспериментировал со связыванием, будучи с кем-либо ещё.

— Талия, ради всего святого, я пытаюсь тебе помочь. Рен…

— Я знаю о Рене.

Лука вытащил свой метательный нож из ножен на предплечье и разрезал шёлк, освобождая себя. Талия обернула отрезанный кусок вокруг своей руки.

— Тогда ты знаешь, что у тебя большая грёбаная проблема.

Талия сняла красный шёлк со своей руки, казалось, взвешивая варианты. Она посмотрела на него снизу вверх, серьёзно, покорно и неожиданно несчастно.

— Да, это одна из них.

— Тогда позволь мне помочь тебе. Пожалуйста. Ради всего святого, позволь мне помочь тебе.

Она прикрыла глаза, словно от боли.

— У меня есть работа, которую я должна выполнить. Это не закончится, пока Мазай не умрёт.

— Какое, чёрт возьми, это может иметь значение сейчас, когда сам Орден предал тебя?

— Рен предал меня, и сам Орден сообщил мне об этом.

Когда разочарование скрутило его изнутри, Лука понял, насколько сильно его охватила надежда: что это станет для неё переломным моментом в отношениях с Орденом, что она увидит правду о них, что она покинет их.

Что она выберет его вместо них.

Почему, чёрт возьми, он не мог понять, что этого никогда не случится?

Разочарование переросло в гнев. На себя — и на неё. Что, чёрт возьми, с ней не так?

— Ты знаешь, что произойдёт, если я не выполню контракт, — сказала Талия.

— Конечно, я, чёрт возьми, знаю.

Орден убьёт её, потому что они были полными психами. Или, по крайней мере, его отец был таким.

— И что же нам остаётся? — спросила она.

Лука был избавлен от необходимости отвечать на этот вопрос, потому что внезапно разверзся настоящий ад.

Дюжина мужчин с кучей оружия в руках вломились в парадную дверь, и все, кто был занят самоудовлетворением, принялись истошно вопить. Люди бросились врассыпную от вооружённых мужчин, убегая в заднюю часть клуба.

— Мазай, — сказала Талия. — Во всяком случае, его головорезы.

В воздухе засвистела очередь полуавтоматического оружия, обрушившая дождь из штукатурки и вызвавшая новую волну криков. Дерьмо. У Луки был только его метательный нож. У Талии тоже не могло быть при себе больше пары ножей, особенно с вышибалами, которые проверяли наличие оружия у двери. Оба этих мужчины, вероятно, уже мертвы.

Лука только-только выработал план, как убраться к чёртовой матери и обезопасить Талию, прикрывая, по возможности, отступление других, когда за спинами головорезов Мазая появилась Тишь. Четверо стрелков упали, прежде чем остальные развернулись и переориентировали свою атаку на Тишь.

— Убирайся! — крикнул Лука, подталкивая Талию в том направлении, куда бежали все остальные. Он не хотел, чтобы она находилась рядом со всей этой огневой мощью, и он также не хотел, чтобы она была рядом с Киром.

— Пойдём со мной!

— Я должен помочь своей команде, но тебе нужно убираться к чёрту… сейчас же!

После её кивка Лука ринулся в бой, его мысли переключились на «уворачивайся и режь». Подобно призраку, он появлялся за спиной сражающегося, вонзал свой нож в яремную вену, а затем исчезал. Это была его специальность: убивать ещё до того, как его присутствие замечали.

Он машинально приглядывал за остальными. Кир пустил в ход свой пистолет 45-го калибра и шиву, разнёс чью-то коленную чашечку и отразил удар мачете. Ронан и Рис охраняли периметр, сдерживая драку, не позволяя головорезам Мазая проникнуть в клуб, где под пули могли попасть случайные посетители, и не давая стрелкам скрыться. У Нокса, должно быть, закончились патроны, потому что он перешёл к кулакам и своему шиве.

Лука перерезал горло одному из головорезов Мазая, когда тот прицелился в Нокса из полуавтоматического пистолета, а затем вонзил свой нож в подмышку одного из противников Нокса.

Вскоре после этого всё стихло, если не считать звука, с которым кто-то уронил пустой магазин и выбил ногой пистолет из чьей-то руки — и Лука уже должен был уходить оттуда.

Взгляд Кира остановился на нём.

Комудари пробирался между телами, переступая через руки, ноги, окровавленные туловища. Клыки Кира были обнажены, а губы приоткрыты. На заднем плане остальные члены команды охраняли здание.

Лука посмотрел в сторону выхода, проверяя свой путь.

— Мне нужно идти.

— Хера с два, — заявил Кир, сверкая глазами. — Какого чёрта ты здесь делаешь?

Лука сохранял спокойствие на протяжении всего «режь и убивай», но теперь вспылил. Слишком много всего происходило, чтобы справиться и с этим: недоверие Кира, вопросы, на которые Лука не мог ответить.

— Отойди.

— Ни за что на свете, — ответил Кир.

— Я подошёл сюда, чтобы помочь.

— Проблема в том, что ты вообще здесь.

— Это не имеет к тебе никакого отношения!

— Не имеет? — Кир указал на груду тел позади себя. — Ты по уши в дерьме с Мазаем, работаешь на Орден, и ты чисто случайно оказался здесь прямо сейчас. Так что у тебя есть пять секунд, чтобы начать рассказывать мне, что, чёрт возьми, происходит.

— А не то что?

Кир упёрся руками в грудь Луки и прижал его к стене. Когда удар отдался в теле Луки, он сломался. Взревев от бессонной ночи, он ударил комудари в живот.

У Кира вышибло воздух из лёгких, но он быстро нанёс ответный удар, который пришёлся Луке в скулу и откинул его голову назад. Затем Лука обрушил на Кира град ударов, которые застали его врасплох — потому что Лука никогда так не дрался.

Лука всегда отличался утончённостью и самообладанием.

Только не сегодня.

Кир заблокировал удар, увернулся и заехал Луке коленом в бок. Комудари попытался высвободиться, но Лука схватил его за запястье и вывернул под нужным углом. Когда раздался тошнотворный хлопок вывихнутого плеча Кира, мозг Луки снова включился в работу.

Он отступил назад, замер, отключился.

По крайней мере, внешне.

— Значит, вот как обстоят дела? — потребовал ответа Кир, пока грудь его вздымалась, глаза прожигали Луку насквозь, а рука висела под неправильным углом.

В этот момент Лука остро почувствовал, насколько он оторван от всего. Он порвал все связи с Орденом. Его связь с Талией была просто сексом, пустым и временным. А его место в Тиши?

Остальная команда стояла позади Кира, по другую сторону границы, которую Лука практически ощущал. Как будто это было осязаемым. Как барьер, который он не мог преодолеть.

Он не мог рассказать им, что происходит, потому что не мог рассказать им о Талии. Чтобы защитить её? Может быть. Чтобы защитить себя — потому что он не знал, как даже начать говорить обо всём этом? Да. И это тоже.

— Если ты не можешь доверять мне, то и я не могу доверять тебе, — сказал Кир. — Я не знаю, что ты делаешь, или почему, или какое, чёрт возьми, это имеет отношение ко всему остальному дерьму. Скажи мне, что, чёрт возьми, происходит, или я тебя отстраняю.

Лука по-прежнему ничего не говорил. Он не мог.

Кир покачал головой, возможно, сердитый. Разочарованный. Испытывающий отвращение. Отвернувшись, он сказал:

— Тогда убирайся нахер с глаз долой.

Глава 21

Талия поняла, что что-то не так, как только Лука вышел из-за угла. Она стояла, прислонившись к его черному М5, что её позабавило, потому что она предпочитала ту же самую модель автомобиля. Она оставалась в тени в «Кинке» достаточно долго, чтобы убедиться, что Лука и Тишь держат ситуацию под контролем, а затем перенеслась призраком и нашла его машину в четырёх кварталах от клуба.

Некоторая напряжённость Луки сменилась удивлением, когда он увидел её. Напряжение вернулось почти сразу. Кто-то, кто не знал его так хорошо, как она, мог бы принять его сдержанные движения и отсутствующее выражение лица за непоколебимость, отстранённость, даже пустоту.

Но Талию не одурачить. Он был очень расстроен.

«Что случилось? Ты в порядке?»

Талия похоронила эти вопросы в себе. Она не могла пойти по этому пути. Во-первых, Мастер Яннек вполне мог наблюдать за ней. И…

Она не могла позволить себе начать настоящие отношения с Лукой. Если она перестанет притворяться, что это всего лишь секс, пути назад не будет. А если она скажет ему правду… всю правду?

Лука погубит себя, напав на своего отца. Он умер бы за неё — она знала это. Она не могла этого допустить.

Гораздо проще и безопаснее сосредоточиться на сексе. Он хотел её. Она хотела его. Секс был хорошим способом отвлечься, идеальным прикрытием — и это всё, что Талия могла иметь с ним. В эти краткие моменты ей приходилось притворяться. В эти краткие моменты она получала его себе.

Она будет с ним сегодня вечером, и это будет грубо и необузданно. Она дразнила его, играла с его триггерами. Кроме того, под фасадом внешней невозмутимости Лука злился, и ему не шло на пользу такое подавление всякого дерьма. Он всегда был склонен к подобному поведению, а чего ещё можно ожидать от мужчины, который был вынужден сам себя наказывать, даже будучи ребёнком?

Талия провела в Ордене несколько лет, прежде чем кто-то — не Лука — рассказал ей об этом. Именно тогда она поняла, какой организации посвятила себя. К тому времени было уже слишком поздно. Она уже принесла присягу. Она уже была влюблена в сына Мастера.

— Ты хочешь потрахаться, — сказал Лука почти обвиняющим тоном.

Талия пропустила это мимо ушей.

— А ты разве нет?

Лука сунул руку в карман куртки, и фары М5 вспыхнули, когда дверцы разблокировались. Талия обошла машину и села на пассажирское сиденье.

Когда они отъехали от тротуара, она изучала его профиль. Его взгляд был напряжённым, пока он смотрел сквозь ветровое стекло в холодную ночь. Его руки крепко сжимали руль, тело напряглось.

Он не стал расспрашивать её, как она ожидала, не стал продолжать их разговор с самого начала.

«Что случилось? Ты в порядке?»

Талии потребовалось некоторое время, чтобы отвлечься от этих вопросов и подобрать правильный тон, правильные слова.

— Разве ты не хочешь потрахаться?

Глаза Луки на мгновение закрылись, затем он потянулся и схватил её за руку, опустил её себе между ног и прижал к твёрдому бугру своего члена. Он отпустил её руку, но Талия сжимала его до тех пор, пока у него не перехватило дыхание. Он ни на секунду не отрывал взгляда от дороги.

Когда они заехали на парковку у его дома, Талия вышла и осмотрелась, как и Лука. Они направились к лифту.

Когда двери лифта закрылись за ними, Лука скрестил руки на груди, стараясь не обращать внимания на эрекцию, натягивающую ширинку.

— Что случилось? — спросила она, когда больше не смогла сдерживаться. — Ты…

Двери лифта открылись, и Лука вышел, доставая из кармана ключи, и направился по чистому пустому коридору к двери своей квартиры.

— Что случилось? — повторила Талия, когда они оказались внутри.

— Это не имеет значения.

— Ладно. Это не имеет значения, — раздосадованная Талия упёрлась рукой ему в грудь и толкнула к стене.

Его глаза сверкнули, а губы разомкнулись, обнажив удлинившиеся клыки. Талия прижала руку к его эрекции через плотный материал его тактических штанов.

— Тебе это нравится, не так ли? — сказал Лука, что отчасти было попыткой пошлых разговорчиков, отчасти выражением злости.

Талия сжала его.

— Ты же знаешь, что нравится.

Лука зарычал, когда её рука скользнула ниже и коснулась его набухшей мошонки. Не имело значения, что Талия тоже расстроена и обеспокоена, раздражена, ожесточена и зла — её тело всё равно хотело его. Так было всегда. Она с болью и отчаянием ждала, чтобы Лука схватил её и дал ей что-нибудь. Иногда он был таким чертовски упрямым.

И она сжимала его всё сильнее, пока он не сделал то, что она хотела. Она обнаружила, что её разворачивают. Она упёрлась руками в стену, когда Лука придвинулся к ней сзади. Его рука потянулась к молнии её комбинезона. Когда он оторвал её от стены, чтобы стянуть комбинезон с её плеч, она оттолкнула его локтем и сама закончила раздевание.

Как только она освободилась от одежды, Лука снова прижал её к стене, раздвинув ей ноги и просунув руку между ними. Его пальцы вонзились в неё. Она втянула воздух, выгибаясь навстречу ему.

Его пальцы исчезли, и Талия услышала звук посасывания.

— Боже, ты такая вкусная.

Одна из его рук легла ей между лопаток, пригвождая её к стене. Когда она услышала, как Лука расстёгивает ширинку, предвкушение охватило её, воспламенив кровь.

— Держись, — приказал он, и Талия вскрикнула от внезапного, горячего проникновения его твёрдого члена.

Её лоно сжалось вокруг него. Одной рукой он обхватил её косу, а другой держал за бёдра, доминируя над ней так, как ей нравилось. Он медленно отстранился, прежде чем жёстко и глубоко толкнуться в неё. Талия вскрикнула от облегчения и удовольствия.

Боже, она нуждалась в этом. Ощущать его, чувствовать, как его тело погружается в неё. Это заставляло всё остальное исчезнуть. Он всегда был для неё возможностью сбежать.

Лука отстранился и снова вошёл в неё. И снова.

И снова.

Он внезапно вышел и сделал шаг назад. Талия привалилась к стене. Она повернулась, и её бёдра дрожали, её опустевшее лоно сжималось. В тусклом свете, льющемся из окон гостиной, Лука казался таким мрачным и властным. Его эрекция торчала из расстёгнутых брюк, он взял себя в руку и поглаживал.

— Так вот чего ты хочешь от меня.

Да, это одна из тех вещей, которых она хотела, но Талия не могла этого сказать, поэтому она скользнула рукой к своей промежности.

— Тогда покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

С удовольствием. Талия любила эти игры власти так же сильно, как и он. Потому что они иногда менялись местами. Потому что так играть было безопасно — но только с Лукой.

Талия подошла к нему и опустилась на колени. Он уступил ей свой член. Пока она брала его в рот, он снял куртку и футболку. Он был восхитительно твёрдым, и его щёлка сочилась предэякулятом в её рот, но он никак не реагировал на её внимание. Сегодня вечером он был очень раздражён.

Ну и ладно. Она могла с этим смириться.

Когда Лука наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, Талия низко присела, вынув его член изо рта и проведя пальцами по его нижней стороне до тяжёлой, полной мошонки. Он проигнорировал её ласки, и она скользнула пальцами по его промежности к заднице, дразня его дырочку скользкими кончиками пальцев.

Он выпрямился, убрав её руку со своей задницы, и снял ботинки и носки. Талия растянулась на полу, поглаживая себя, и смотрела, как он снимает штаны. Когда он взял себя в руки и погладил, она отметила его грубость по отношению к себе.

Угу. Очень раздражён.

Ей всегда нравилось, когда Лука был таким: грубым и необузданным, интенсивным, агрессивным. Она знала, как подтолкнуть его к этому, и собиралась это сделать. Она не хотела, чтобы он замыкался в себе и отгораживался. Она хотела протолкнуть его сквозь это, использовать это как для его, так и для своего удовольствия.

Потому что разве она не раздражена?

Разве у неё тоже не было права злиться?

Лука опустился на четвереньки над ней и грубо сжал ладонями её груди. Талия выгнулась от прикосновения. Когда он ущипнул её за сосок, она зарычала на него, раздражённая и одновременно возбуждённая. Он взял её грудь в рот, чтобы унять боль. Она яростно вцепилась ему в волосы. Он издал звук, который был наполовину рычанием, наполовину стоном.

Затем Лука поднял её с пола, прижав к себе лицом к лицу. Талия обхватила его ногами, когда он начал идти, и его член касался её задницы. Она вонзила клыки ему в шею.

Вскрикнув от боли, он чуть не упал. Он восстановил равновесие и продолжил движение, позволяя ей жадно глотать его густую, соблазнительную кровь. Она застонала и потёрлась об его лобковую кость. Она так давно не пробовала его на вкус. Очень, очень давно.

Когда он бросил её на кровать, она ослабила хватку на его шее. Из незапечатанной раны потекла кровь. Лука смочил ладонь кровью и провёл ею по груди и животу к своему члену. Талия облизнула губы.

— Ты думала обо мне все эти годы, когда трахалась с другими мужчинами?

Талия скользнула рукой вниз, чтобы помассировать себя.

— Я всегда думаю о тебе, когда кончаю.

Его глаза на мгновение прикрылись, и Лука покачнулся на ногах. Он забрался на кровать, прижимая её к себе всем телом. Его член был дразняще близко, слегка касаясь её бедра. Она выгнулась.

— Ты хочешь, чтобы мой член был в тебе?

— Да.

Он приставил головку к её входу.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Да.

— Тогда скажи это.

— Трахни меня.

Лука вонзил в неё свой член. Талия вскрикнула и прильнула к нему, выгибаясь, принимая и требуя большего.

— Скажи это ещё раз.

— Трахни меня.

Он вошёл в неё.

— Ещё раз.

— Трахни меня… сильнее.

Он зарычал и стал совершать толчки, пока Талия стонала. Он был груб, проникал жёстко и глубоко, его руки давили на её плечи, поворачивали её голову, дёргали за волосы — а затем его клыки вонзились в её вену, и она бессвязно закричала, кончив так сильно, что перед глазами заплясали огоньки.

Он трахал её на протяжении всего оргазма, продолжая кормиться… а затем на протяжении нового пика удовольствия, пока она не сделалась бездумной и стонущей. Когда он отпустил её вену, то издал звук удовольствия, зализывая ранку и прижимаясь носом к её уху.

— Ты не кончил, — бездыханно произнесла Талия, ощущая его большую длину в своём набухшем, сжимающемся влагалище.

Он вышел, и его член блестел, твёрдый, лишённый разрядки.

— Я слишком зол, чтобы кончить.

— Я могу это исправить.

— Нет, не можешь.

Талия была проворна, даже быстрее Луки. Это важно для того, кто не мог полагаться на силу.

Поэтому ей удалось выскользнуть из кровати и выбежать в коридор, прежде чем он смог её остановить.

Однако он догнал её. Он стоял в начале коридора, пока Талия вытаскивала из своего комбинезона полоску воздушного шёлка. Это был тот самый лоскут, который Лука отрезал, чтобы освободиться.

Талия встала и потянула красную ткань через руку.

— Я не видела причин тратить это впустую.

— Экономно с твоей стороны.

Талия медленно приблизилась к нему. Затем она слизнула кровь с живота Луки, наслаждаясь сокращением мышц и его дрожью. После она проскользнула мимо него и побежала по коридору в спальню. Он поймал её у изножья кровати и вырвал лоскут у неё из рук. Он завязал ей глаза, скрепив ткань узлом на затылке.

— Это не то, что я собиралась сделать, — пожаловалась она.

— Я знаю. Наклонись.

Талия подчинилась и вскрикнула, когда толстый член Луки снова вошёл в неё. Он был грубым и властным, наполняя её, завладевая её разумом и телом. Она сильно кончила, а затем рухнула на кровать.

Повернувшись и сдёрнув повязку с глаз, она увидела его, напряжённого и злого, с торчащим членом. Его кулаки были сжаты.

— Я не могу кончить, — сказал он. — Этого просто не произойдёт.

— Ложись на кровать.

— Талия…

— Ложись на грёбаную кровать, Лука.

Его грудь расширилась от мощного вдоха, но он выдохнул и забрался на кровать.

— Ложись, — приказала она.

Он не сразу согласился, но всё же сделал это.

Талия взяла его за руку и направила её к своей горячей, скользкой промежности.

— Вот что ты делаешь со мной.

Лука снова глубоко вздохнул, но вид у него по-прежнему был сердитый. Секс сорвал с него холодную, жёсткую маску, но не преодолел второй барьер, пока что нет.

Талия убрала его руку со своего влагалища и завела её ему за голову. Лука бросил на неё взгляд, говоривший о том, что он сомневается, в настроении ли он для такого, но она знала его очень, очень хорошо. И что она любила — и ненавидела — так это то, что он доверял ей.

Вот почему он верил всем вещам, что она ему говорила. Некоторые из них, конечно, были правдой, но некоторые — нет.

Лука позволил ей поднять его вторую руку. Он позволил ей связать его запястья. Он позволил ей привязать их к спинке кровати.

— Просто скажи «дневной свет», — сказала Талия, напоминая ему об их стоп-слове, зная, что он его не произнесёт. Он никогда этого не делал. Потому что он доверял ей.

Сначала она кормилась от него, глубоко погрузив клыки и жадно впиваясь в его вену, пока Лука стонал и дрожал, а она наслаждалась вкусом, которого так долго была лишена. Она не отпускала его член во время кормления, сжимая и поглаживая его, наслаждаясь скользким предэякулятом, который сочился из его щёлки, пока он отдавался ей.

Скользнув вниз по его телу, Талия провела грудью по его телу. Она лизнула его член. Затем лизнула место соединения его бедра и паха и вонзила клыки в вену там. Лука резко вскрикнул и содрогнулся. Она массировала его набухший пенис и поглаживала мошонку.

Когда она скользнула своими скользкими пальцами ему между ног, чтобы подразнить его дырочку, его дыхание участилось. Она сильно теснила его границы, нащупывая его уязвимые места. Когда она вжала в него палец, его тело содрогнулось, но Лука не использовал их стоп-слово.

Потому что он доверял ей.

Талия ещё глубже ввела палец, поглаживая заветное местечко.

— Бл*дь! — закричал он. — Бл*дь!

Его тело напряглось и извивалось, его стоны становились бессвязными, его член сочился в её другой руке. Когда Лука перестал соображать и начал отпускать себя, Талия убрала палец. Она приподнялась и увидела, как он натягивает путы, почти обезумев от сексуальной нужды, напрягшись каждым мускулом его тела. Предэякулят стекал по его члену.

Приподнявшись над ним, Талия прижалась лоном к его разгорячённой головке и опустилась ниже. Он вскрикнул, и его тело сильно выгнулось. Положив руку ему на грудь, Талия начала двигаться на нём верхом. Она застонала и потиралась о него, сжимая его член внутренними мышцами.

— Кончай, — потребовала она.

— Сильнее, — грубо сказал Лука. — Трахни меня так, как ты этого хочешь.

Талия двигалась на нём всё сильнее, стонала, теряла себя. Когда она больше не могла сдерживаться, она выкрикнула его имя — или часть его, пока оно не превратилось в бессловесный отчаянный звук. При этих словах Лука взревел и забился под ней, его тело наконец сдалось, и его член изливал свою разрядку внутри неё.

Талия рухнула на него, пока его член всё ещё был в ней и подёргивался в крепкой хватке её влагалища. Она долго лежала так, чувствуя, как постепенно замедляется биение его сердца, как напряжение наконец покидает его тело.

Потянувшись, она ослабила путы, и его руки обхватили её, крепко прижимая к себе. Лука перевернул их обоих на бок, его член всё ещё был погружён в неё, а тело плотно прижималось к её телу. Она так же крепко обняла его и притворилась, что ей никогда не придётся отпускать его.

Глава 22

Рен сфокусировал телескопический объектив камеры, но он ничего не мог поделать со слоем грязи, покрывавшим окна старого склада, где скрывался Антон Рису. Для подобающей разведки Рену нужно было попасть внутрь, но до рассвета оставался всего час, и прямо сейчас его больше интересовало установление личности богатого придурка, который зашёл сюда двадцать минут назад.

Кем бы он ни был, он прибыл только с двумя охранниками, так что, должно быть, считался союзником Антона.

Здание, на крыше которого находился Рен, было заброшенным многоквартирным домом, в котором не осталось людей и, вероятно, кишели демоны, как и в большей части этого района Портиджа, известной как Мёртвая Зона.

Антон выбрал хорошее укрытие. Вампиры избегали Мёртвой Зоны так же, как и люди, и никто бы не подумал, что кто-то может устроить себе дом здесь. Это опасное место, но для Антона, после того как он предал своего бывшего босса, опасно везде.

Неудавшаяся атака Мазая на «Кинк» была направлена скорее на то, чтобы напугать Антона, нежели на то, чтобы уничтожить его. Очевидно, Мазай знал о том, что Антон связан с секс-клубом, но, похоже, больше Мазай ничего не знал. Он явно не знал, где Антон.

Чья-то тень присела рядом с Реном, заставив его вздрогнуть так сильно, что он чуть не выронил камеру. Никто никогда не подкрадывался к нему незаметно, никто, кроме…

— Мастер Яннек.

— Рен.

Луна уже зашла, и Мастер Яннек казался скорчившимся силуэтом в тусклом окружающем свете. Рена потрясло, выбило из колеи то, что Мастер Яннек был способен двигаться так бесшумно даже в своём нынешнем состоянии. Его встревожило, что Мастер Яннек вообще был в Портидже. Его тут быть не должно

Но, с другой стороны, Рена тоже тут быть не должно.

Прощупывая обстановку, Рен сказал:

— У Ареталии возникли некоторые проблемы.

— Действительно.

Судя по его загадочному тону, Рен не мог догадаться, знал ли Мастер Яннек о его причастности к этим проблемам.

— Орден должен заботиться о своих, — сказал Рен, снова тестируя воды. — Возможно, Талии понадобится моя помощь.

— Действительно.

Рен начал с трудом сглатывать, но сдержался. Мастер больше не был его кумиром, внушающим благоговейный трепет. Однажды он был им, когда, казалось, рассматривал Рена на роль своего протеже. Однажды он был им, до того, как раскрыл то, чего не должен был.

Уязвимость. Слабость. Предательство чувства семьи и цели Ордена.

Ещё до того, как Рен отравил его, Яннек больше не заслуживал звания Мастера Ордена.

Рен заметил, как будто просто обсуждая статус контракта:

— С Мазаем стало трудно связаться.

Яннек сказал:

— А Антон в безопасности только до тех пор, пока его местонахождение остаётся неизвестным. И, конечно, есть ещё один игрок.

— Ты имеешь в виду того, кто сейчас разговаривает с Антоном.

— Ты его опознал?

Рен не установил его личность, поэтому ничего не сказал. Яннеку нравилось демонстрировать снисхождение к нему такими подспудными способами, вынуждая признаться в своём невежестве. Рен не замечал этого раньше, когда так отчаянно нуждался в одобрении Яннека. Теперь он, конечно, заметил.

Скоро это уже не будет иметь значения. Яннеку недолго осталось… и он это знал.

Вот почему Яннек здесь, вот почему он привёл всё это в действие, отправив Талию на невыполнимое задание, с которым она могла справиться только с посторонней помощью. И Яннек знал, что Лука поможет Талии. Яннек рассчитывал на это.

Рен тоже это предвидел, и именно поэтому он тоже приехал в Портидж, чтобы убедиться, что всё пойдёт по его плану, а не по плану Яннека. Единственной дурой здесь, единственной, кто понятия не имел, что всё это значит, была Талия.

Яннек сказал:

— Лорд Дариус — инвестор Антона. Или, возможно, мне следует сказать, что Антон — его марионетка. На самом деле наш контракт был заключён с Лордом Дариусом.

— Но…

— Эта уловка была придумана по настоянию Дариуса. Дариус пользуется большими привилегиями при дворе фальшивой королевы. Нельзя, чтобы его видели выступающим против Мазая. Даже эта встреча сопряжена для него с риском, но ситуация близится к критической, и ему придётся принимать решения.

— Талия знает об этом?

Тёмная, скорчившаяся фигура сказала:

— Талии нужно знать только то, что её мишень — Мазай.

— Но мне ты это говоришь?

— Раз уж ты здесь… Я могу с таким же успехом использовать тебя. Ты будешь работать за кулисами. Вместе со мной.

Когда-то Рен был бы в восторге от того, что ему так доверяют, что к нему благоволят. Теперь он думал только о том, как это могло сослужить ему хорошую службу, какой это удачный прорыв. И он поражался самому себе, что так успешно подобрался к Мастеру.

Лорд Дариус вышел со склада в сопровождении своей охраны и вернулся к Астон Мартину, на котором приехал. Яннек поднялся с корточек и жестом пригласил Рена следовать за ним.

Они призраком перенеслись вниз по шаткой пожарной лестнице и по улице, следуя за машиной через Портидж и дальше. Рен с трудом мог поверить, что Яннек способен на такое. Он бы подумал, что к этому моменту тело Мастера слишком сильно ослабело. Мог ли он ошибиться в расчётах?

Когда впереди показался огороженный участок, Яннек провёл Рена мимо Астон Мартина, и они расположились перед воротами в свете фар.

Рен краем глаза наблюдал за Яннеком. В резком свете, наконец, стало заметно его истощённое состояние. Несомненно, он болен. Если он решил притвориться, будто это не так, это могло только отнять у него драгоценные силы. Тем лучше для Рена.

Гладкая голубая машина остановилась примерно в шести метрах от них. Стекло опустилось, и появилась рука с маникюром, которая поманила их к себе. Рен последовал за Яннеком к открытому окну. Ещё несколько ночей, и он станет лидером.

Он станет Мастером.

Высокомерный, лощёный мужчина удобно устроился на кожаном сиденье, у него был дорогой костюм, дорогая стрижка, всё в нём кричало о деньгах и привилегиях. Всё было фальшивым, как и фальшивая королева, которой он служил. Так почему же Орден сотрудничал с ним?

Лорд Дариус взглянул на Рена, затем приподнял изящную бровь.

Яннек сказал:

— Рену можно доверять в том, что он будет действовать в ваших интересах.

Лорд Дариус с вызовом спросил:

— А другая? Женщина? Она ещё не действовала в моих интересах.

— Мазай — трудная мишень, как вы знали с самого начала.

Лорд Дариус нахмурился.

— Если Мазай не умрёт в течение суток, планы изменятся.

Мастер Яннек наклонил голову. Окно поднялось. Ворота распахнулись, и машина покатила вперёд.

— Планы изменятся? — спросил Рен.

— Следи за ним, — только и сказал Яннек.

Рен поклонился, как положено, надеясь, что это в последний раз. Когда он выпрямился, Яннек уже исчез.

Глава 23

— Привет, Герцогиня, ты хотела меня видеть?

Лицо Герцогини просияло, когда Рис вошёл в её больничную палату.

— Да, дорогой, я так рада, что ты здесь.

О, проклятье. Она была такой чертовски милой. Никто не заставлял Риса чувствовать себя так, как она, даже когда новый приступ солнечной болезни скручивал его внутренности, словно адское похмелье. Часы посещения в больнице были отвратительными.

Отложив газету и карандаш, Элис поднялась со стула.

— По словам моей матери, ты мастер игры в судоку. Может быть, ты сумеешь исправить то, что я натворила.

— Мы с Герцогиней — хорошая команда.

Улыбка Элис стала ещё шире.

— Я дам вам, ребята, поговорить. Мне нужно размять ноги.

Что ж, это определённо вызывало тревогу. Что происходит?

— Да, конечно. Я составлю ей компанию.

И тут Элис, проходя мимо, сжала его руку. Тёплое, дружеское пожатие. Определённо тревожные звоночки.

Когда Элис ушла, Рис направился к постели Герцогини. Ему по-прежнему не нравилось всё это ослепительно белое, а от медицинских аппаратов он чувствовал себя неуютно, но на Герцогине был её зелёный халат, так что это уже что-то.

— У меня волосы становятся плоскими, — пожаловалась она, приглаживая свои короткие седые кудри.

— Ах, ты скоро вернёшься домой.

— Присаживайся, милый. Ты похож на великана. Я едва могу видеть всё, что наверху.

— Знаешь, во мне всего 190 см.

— О, всего лишь. Там, откуда ты родом, наверное, все растут большими.

Рис плюхнулся на освободившийся стул Элис.

— Ты же видела моего друга, Нокса.

— Он просто прелесть.

Рис широко улыбнулась. Боже, разве это не похоже на Герцогиню — называть Нокса «прелестью»? Ему не терпелось использовать это слово самому.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой?

— Ты невозможна, Герцогиня, — это она лежала на больничной койке и всё же это она спрашивала его, всё ли с ним в порядке?

— Я знаю, что ты сова, — сказала она. — Дни даются тебе тяжело.

— Невыносимо и нелепо, — с нежностью поправил Рис. И с уклончивостью.

— Тогда ладно, милый. Я оставлю тебя в покое.

Несмотря на то, что Рис знал, что что-то происходит, он пока не хотел об этом знать, поэтому перевернул газету, чтобы посмотреть игру в судоку.

— Боже, она действительно всё испортила.

— Можно подумать, что врач будет хорошо разбираться в цифрах. Не говори ей, что я это сказала.

— Пф, она может выслушать правду в лицо.

— Она крепкий орешек, — согласилась Герцогиня.

— Конечно, она такая. Она же твоя дочь.

По правде говоря, Рис немного ревновал к Элис, но он не мог не любить любого, кого любила Герцогиня, а Элис была действительно хорошей женщиной, этого нельзя отрицать.

Рис немного поработал над судоку, пока Герцогиня развлекала его рассказами о больничном персонале и описаниями предлагаемых блюд. Ей действительно понравилось желе. Рис терпеть не мог его консистенцию, поэтому в этой части рассказа ему пришлось поморщиться.

— Я всё-таки кое-что для тебя припасла, — она порылась под подушкой и вытащила пачку «M&Ms».

— О, славно, — Рис взял упаковку, вскрыл её и разделил цвета.

— Я возьму жёлтые, — сказала она.

— А зелёные нет?

— Зелёные тебе.

— Что ж, спасибо, Герцогиня.

Герцогиня обожала сладости, которые тают во рту. Рис обожал хрустеть. Обычно ей нравилось подшучивать над ним по этому поводу, но на этот раз она промолчала. На её лице появилось задумчивое выражение, и она принялась хрустеть конфетами, что было для неё нехарактерно.

— Я знаю, ты хочешь сказать мне что-то плохое, Герцогиня.

Она сцепила поверх зелёного халата руки, покрытые пигментными пятнами.

— Это не плохое, дорогой, просто… ну… — она замолчала, опустив глаза.

— Ты собираешься переехать к Элис, не так ли?

Она печально посмотрела на него.

— Давно пора, дорогой.

— Герцогиня, прости, что меня там не было. Я исправлюсь. Я постараюсь быть рядом как можно чаще…

Она сердито посмотрела на него.

— Перестань вести себя так, будто это твоя вина. Это не так, и я больше не хочу слышать ни слова об этом. Но время пришло. Знаешь, ещё до того, как ты переехал в квартиру, я уже думала об этом.

— Но ты же хотела остаться в своём доме.

— Да, и то, что над гаражом живёт сильный, красивый мужчина, тоже не помешало.

Рис закатил глаза. Он знал, что ей всё равно, как он выглядит. Это одна из черт, которые он в ней любил.

— Мне понадобится больше ежедневной помощи, как сейчас, когда я встаю на ноги, так и в будущем. И я знаю, — она подняла руку, когда он открыл рот. — Я знаю, что ты бы помог мне. Я знаю, ты бы сделал всё, что в твоих силах. Но так будет лучше. Для тебя и для меня. И мне нужно больше времени проводить с Элис. Ну, ты знаешь, до неизбежного.

— Боже, не говори так.

Она проигнорировала его протест. Она смирилась с тем, с чем он не был готов столкнуться. Она сказала:

— Но мне нужно знать, Рис, будешь ли ты в порядке. Без меня.

У Риса так сдавило горло, что он поначалу не мог сглотнуть. Дело сейчас не в нём.

— Герцогиня…

Её рука сомкнулась на его запястье, пальцы вжались в шрамы, которые так и не зажили полностью, потому что порезы были настолько глубокими. Рис чуть не отшатнулся, ему не нравилось вспоминать о той ночи, не нравилось думать, что Герцогиня могла что-то помнить. Она никак не могла, но это всё равно преследовало его, и ему было тяжело, когда кто-то, даже она, прикасался к этим шрамам.

Она убрала руку с его запястья, и её узловатые пальцы нашли его гладкие, сильные.

— Мне нужно знать, милый.

— Герцогиня, не беспокойся обо мне. Мне только нужно знать, что с тобой всё хорошо. Это всё, что имеет значение.

— Потому что ты любишь меня.

— Да. Потому что я люблю тебя.

— Неужели ты не понимаешь, милый, что я тоже люблю тебя?

— Чёрт, — Рису пришлось потереть один глаз о плечо. Затем ему пришлось вытереть другой.

— Так что не лги мне, Рис. Ты будешь в порядке без меня?

— Я буду очень по тебе скучать.

— Что ж, тебе лучше навещать меня, потому что я тоже буду по тебе скучать. А теперь ответь на мой вопрос, молодой человек.

— Да, Герцогиня. Со мной всё будет в порядке.

Она вздохнула и расслабленно откинулась на подушки. Её рука выскользнула из его ладони, и она погрузилась в сон. Рис встал, склонился над кроватью, поцеловал её в сухую щёку и поблагодарил Идайоса за то, что Мэйбл Льюис нашла его той ночью.

Глава 24

Луке очень даже нравилось наблюдать, как Талия стоит у него на кухне и роется в холодильнике, одетая в одну из его чёрных футболок, доходящую до середины бедра. Он знал, что это такое клише для мужчин, но ничего не мог поделать с тем, что это наполняло его типично мужским удовлетворением.

— Боже, — пробормотала Талия, — неужели у тебя нет ничего съедобного?

Лука включил кофеварку.

— Как можно считать яйца несъедобными?

— Я не хочу их готовить. Всё тут требует кулинарной обработки, и ты, возможно, способен прожить на сельдерее и миндальном молоке, но я не могу.

— Ты преувеличиваешь. И готовить буду я.

Талия закрыла холодильник и начала открывать шкафчики. Она достала коробку гранолы и нахмурилась, увидев этикетку.

— Миндаль и льняное семя? Я серьёзно беспокоюсь за тебя.

— Потому что я ем здоровую пищу? Ты что, питаешься яичными рулетиками и пиццей?

Она поставила коробку на прилавок и стала серьёзной.

— Лука…

Его настроение испортилось из-за смены тона. Он знал, к чему она ведёт.

— Не начинай.

— Почему ты такой чертовски худой?

— Я в лучшей форме за всю свою жизнь.

— О, пожалуйста. Ты всегда был в отличной форме. Но сейчас у тебя, я не знаю, что-то вроде ОКР.

— Ты меня сейчас выбесишь.

Её пальцы барабанили по столешнице рядом с коробкой, пока Талия окидывала его раздражающе критическим взглядом с головы до ног. По крайней мере, на нём были спортивные штаны и футболка, так что почти исчезнувшие отметины на спине не были выставлены напоказ для её оценки.

Лука не хотел с ней ссориться, особенно из-за этого, поэтому пошёл взять пару кружек. Он прекрасно понимал, что помешан на своей диете. Если не считать начос с маринованными огурцами, поедаемых с Рисом, он обращался со своим телом, как с дорогой машиной. Это помогало ему сосредоточиться. Это помогало ему следить за своим физическим состоянием. Он нуждался в этом. Он не хотел возвращаться к наркотической зависимости, которая разрушила его тело и разум. Небольшое ОКР было ничем по сравнению с этим.

Он не собирался обсуждать это с Талией.

Он всю жизнь оттачивал свою концентрацию, и для этого ему нужно иметь цель, направление. Когда-то это были тренировки для Ордена. Когда он потерял это, когда он потерял Талию, он полностью лишился почвы под ногами, и это его подкосило.

Он нашёл новую цель с Тишью и аккуратностью в каждом аспекте своей жизни, включая диету, включая тщательно контролируемую самодисциплину. И вот теперь…

Отстранение.

«Убирайся нахер с глаз долой».

Без Тиши…

Прежде чем его руки успели задрожать, Лука поставил кружки рядом с кофеваркой и уставился на капающую жидкость. Он не мог думать об этом, не сейчас.

— Лука.

— Да?

— Лука.

Он поднял глаза, услышав настойчивый тон Талии. Она стояла, прислонившись к стойке, скрестив руки на груди, и между её каштановыми бровями пролегла морщинка.

Поскольку ему было больно, когда она так на него смотрела, как будто это имело значение, есть у него проблемы или нет, Лука холодно сказал:

— Это просто секс, помнишь? Ты не имеешь права указывать мне, как питаться.

Боже, эта ложь ранила. То, чем они занимались прошлой ночью… Он никогда бы не смог сделать этого ни с кем, кроме Талии, никогда бы не позволил никому так прикасаться к нему, связывать его, трахать его таким образом. Но с тех пор, как он впервые переспал с Талией, у него вообще ни с кем не было секса.

У неё был, по крайней мере, она так намекала.

Лука не держал на неё зла. По крайней мере… он знал, что это неправильно.

Если он думал, что его тон разозлит её, может быть, спровоцирует на спор, которого он на самом деле хотел добиться — спор «действительно ли это просто секс» — его ждало разочарование. Лицо Талии сделалось нейтральным, она пожала плечами и сказала:

— Да. Справедливо.

Лука не знал, что делать дальше, поэтому снова сосредоточился на том, как капает, капает, капает кофе в кофеварке. Он услышал, как открылась коробка с мюсли.

— Ты не хочешь, чтобы я готовил? — разочарованно спросил он.

— Нет. Мне и этого хватит.

— Хорошо.

Судя по звону посуды, она нашла миски.

— Боже, ты такой угрюмый.

Он был уверен, что так оно и есть. Из-за того, что случилось с Киром. Потому что после секса он почувствовал себя чертовски уязвимым. Потому что у них были чертовски серьёзные проблемы, с которыми нужно разобраться. Он сосредоточился на последней части.

— Нам нужно обсудить…

— Если только ты не собираешься обсуждать плюсы и минусы посыпки на пончиках, то с этим придётся подождать до конца завтрака.

Разрываясь между раздражением и весельем, Лука фыркнул.

— Ладно.

— Если ты ещё раз произнесёшь это слово…

— Ладно.

— …Клянусь Богом, я сделаю это…

— Ладно.

Миндаль попал ему в ухо и упал. Лука поднял его с пола и понёс к мусорному ведру под оклик «Не выбрасывай». Когда он бросил орешек в мусорное ведро, Талия покачала головой и насыпала гранолу в миску.

— Так расточительно. Я бы съела его.

— Я прекрасно осведомлён об этом факте, Ареталия.

Она усмехнулась через плечо.

Ах, чёрт возьми. Хотелось бы ему, чтобы она этого не делала. У него всё сжалось внутри.

Они поели за кухонным островком. Вернее, Талия поела, а Лука выпил кофе. Когда Талия спросила его об этом, уже забыв, что она не должна указывать ему, как питаться, Лука пожал плечами. Правда заключалась в том, что он не мог. При полном отсутствии аппетита и в желудке, переполненном разочарованием и страхом, еда могла не остаться внутри.

Это плохо — он понимал это. Ему нужно контролировать и упорядочивать всё, что было в его власти. Это помогало ему оставаться уравновешенным. Но с Талией здесь, она была его опорой под ногами. И эта опора была совершенно неустойчива, потому что она собиралась уйти от него, потому что она в опасности, потому что он не мог смириться с правдой о том, почему она была его опорой.

— Итак, — сказал Лука в тот момент, когда Талия подцепила ложкой последний кусочек гранолы. — Зачем Рену подрывать твою миссию?

Ложка со стуком упала в тарелку.

— Я не знаю.

— Это что-то личное? Вы были…? — он не смог заставить себя произнести «любовниками».

Она бросила на него ужаснувшийся взгляд.

— Был ли у нас секс? Ты об этом спрашиваешь? Нет.

— Он этого хотел?

— Лука… нет.

— Ты можешь ошибаться, — Талия была красива. Она была очаровательна. Иногда казалось, что она совершенно не осознавала, какой эффект производит на мужчин.

Она покачала головой, отвергая эту идею.

— Ты помнишь, каким он был много лет назад, таким одержимым каждым аспектом Ордена, таким фанатичным фанатиком. Сейчас он стал ещё хуже. Если уж на то пошло, это потому, что он считает, что я недостаточно хороша для Ордена.

— Он также ненавидел меня. Возможно, всё дело в нас.

— О, конечно, это всё из-за тебя.

— Не пытайся заставить меня чувствовать себя эгоцентричным засранцем. Он ненавидел меня за то, что я сын Яннека. Он то подлизывался ко мне, то пытался взять надо мной верх. И он всегда знал, что я… Он всегда знал, что я к тебе чувствую.

Талия хмуро уставилась в свою пустую тарелку.

— Не думаю, что мне нравится эта гранола.

— Талия, это важно.

— Как и твоя одержимость льняным семенем… ладно, ладно, — она сделала успокаивающий жест, когда Лука зарычал на её увёртки. — Послушай. Нет смысла гадать о его мотивах. И как ты вообще узнал о нём? Ты никогда этого не объяснял.

— ВОА следит за Мазаем. Я видел видеозапись, на которой он заходил в «Рэкк» в ночь перед тем, как Мазай чуть не убил тебя.

Талия пропустила последнюю часть и спросила:

— Можешь посмотреть другие их видеозаписи?

— Нет, если не привлекать к этому ВОА или хотя бы Тишь. А в таком случае тебе придётся пойти в ВОА. Поговорить с ними. Работать с ними.

— Очевидно, этого не произойдёт. Я имела в виду, что ты мог бы войти тихо, как ты, очевидно, и сделал, чтобы найти те первые кадры.

— Я не могу.

— Почему нет? — когда он не ответил, Талия продолжила: — Лука, почему нет?

— Потому что меня отстранили. Прошлой ночью.

Её брови поползли вверх.

— За что?

— Это не имеет значения.

— Позволю себе не согласиться.

— Просто забудь об этом, Талия, я действительно не хочу это обсуждать.

— Это из-за меня?

— О, конечно, это всё из-за тебя, — согласился Лука, намеренно вторя ей, пытаясь разозлить её, чтобы она закрыла тему.

Её глаза сузились.

— Теперь ты ведёшь себя как придурок.

— Давай просто сосредоточимся на текущей задаче. Нам нужно найти Рена и нейтрализовать его.

— Ты имеешь в виду, убить его.

— Его смерть была предопределена в ту секунду, когда я увидел его на видео с камер наблюдения.

— Это моя проблема, а не твоя.

— Я собираюсь убить его, Талия, и это не обсуждается.

К его удивлению, она отвела взгляд. Как будто знала, что Лука не отступит. Как будто знала почему. Но она не знала почему. Она знала, что Лука любит её, но не знала, насколько это глубоко. Он никогда не говорил ей об этом.

— Мазай важнее, — возразила Талия, поигрывая ложкой. — Пока он не умрёт, ничего не закончится.

— Пока Рен не умрёт, у тебя не будет никакой надежды на доступ к Мазаю. Ты позволишь мне помочь тебе. Ты дашь мне свой номер телефона, который мне не понадобится, потому что ты останешься со мной.

Она размешала ложечкой остатки миндального молока.

— Ты добавил много оговорок.

— Талия. Ты собираешься заставить меня умолять тебя больше не исчезать? Неужели ты не понимаешь, что мне нужно знать, что ты в безопасности? Неужели ты не понимаешь, что…

— Да, да, — нахмурившись, Талия спрыгнула со своего места и схватила со стола свою миску. — Мы делаем это или нет?

Лука проглотил всё, что собирался сказать, раздражённый, но в то же время испытывающий облегчение. В конце концов, это всего лишь секс и убийство. Так было всегда, по крайней мере, с её стороны. Если это значило для него больше…

Что ж, это его собственная проблема, не так ли?

Глава 25

Ладно. Это официально. Нокс не мог оставаться в стороне от своей Клэр. Возможно, то, что она работала с ним в одном здании, было не такой уж хорошей идеей. Подождите, нет. Это хорошая идея. Определённо, так и есть. Но не хотеть её видеть было невозможно.

По словам Эллиса, главы отдела Документации и Артефактов, где работала Клэр, Клэр о чём-то консультировалась с Джеммой. Мужчина выразился расплывчато. Но потом они разговаривали, стоя по разные стороны книжного шкафа. Один проблеск худых щёк и карих глаз — вот и всё, что мельком разглядел Нокс между корешками книг, когда мужчина предложил ему пойти поискать Клэр в отделе судебной экспертизы.

Нокс привык к такой реакции. В данном случае это даже неплохо. Это поможет Эллису вести себя наилучшим образом.

Проходя по коридору, Нокс услышал, как из-за открытой двери лаборатории донёсся смех Клэр. Он остановился как вкопанный. Боже, ему нравился этот звук.

Она высунула голову в коридор. Улыбнулась ему.

— Я так и думала, что это ты.

— Ты слышала меня?

Клэр шагнула вперёд и покачала головой.

— Я чувствую тебя. Не знаю как.

Это поразило Нокса прямо в грудь, и он сказал сквозь ком эмоций в горле:

— Связь.

Никогда, никогда бы Нокс не подумал, что женщина — и не просто какая-нибудь женщина, а его Клэр — сможет образовать связь с ним.

Её большие карие глаза встретились с его, и она сделала глубокий вдох, а затем бросилась бежать. Нокс поймал её, когда она прыгнула на него, обхватив ногами за талию, а руками за шею.

Боже.

Он крепко обнял её, на секунду позволив всему миру исчезнуть, пока не остались только они с Клэр. Она вздохнула, прижавшись к нему, и её дыхание защекотало ему шею. Возбуждение пронзило его пах, и он зарылся носом в короткие пряди её волос.

Когда она расцепила ноги и слезла с него на пол, её тело скользнуло по его набухающему члену. Иисусе. Он стоял посреди коридора ВОА со стояком.

Клэр обняла его за талию и посмотрела на него снизу вверх.

— Прости, — сказала она.

— Никогда не извиняйся за это.

Нокс всё ещё привыкал к тому, что люди знают и видят что-то о нём, но он не хотел, чтобы Клэр подумала, будто его реакция на неё смущала его.

Он провёл рукой по её короткой стрижке. Она была такой миниатюрной по сравнению с ним. Конечно, а кто не был маленьким в сравнении с ним?

— Итак, — спросил он, — ты здесь по официальным делам Документации и Артефактов?

— Вроде того. Я нашла старую книгу — очень старую-престарую — и когда я спросила о ней мистера Келса, он сказал, что это чей-то «религиозный бред». Но книга была очень интересной, по крайней мере, те части, которые я смогла понять. Эпос Калли очень запутанный. В любом случае, он сказал, что я могу отнести книгу Джемме и посмотреть, не сможет ли она рассказать мне что-нибудь об её возрасте и о том, откуда она могла взяться. Я имею в виду, с Атара. Мне до сих пор странно думать о другом мире! Ты хочешь её увидеть? Я имею в виду книгу.

— Конечно.

В её глазах появилось беспокойство.

— Наверное, это скучно.

— Я всё равно хочу её увидеть.

Беспокойство рассеялось, и Клэр улыбнулась.

— Ладно, хорошо, — взяв его за руку, она потащила его в лабораторию.

Джемма оторвала взгляд от своего микроскопа и поправила на переносице очки в синей оправе.

— Привет, здоровяк.

— Привет, Джемма.

Клэр сказала:

— Я хочу показать Ноксу книгу.

Джемма заглянула в свой микроскоп.

— Вперёд. Я просто рассматриваю образец с обложки, — она подняла голову. — Не говори Эллису, что я брала образец. Он помрёт от ужаса.

— Я буду молчать, — пообещала Клэр и подвела Нокса к столу из нержавеющей стали, на котором лежал старинный том в кожаном переплёте, окружённый брошенными белыми перчатками, пинцетом и увеличительным стеклом.

Натянув пару белых перчаток, Клэр осторожно открыла книгу, чтобы показать страницы с рукописным текстом.

— Круто, да?

— Ты сказала, что нашла это?

— Она лежала не на своём месте в разделе, который я каталогизировала. Там многое не на своём месте. Но эта книга уникальна. Это дневник.

— Ты сказала, что она религиозная?

— Ну, ты знаешь историю о Тёмном Принце?

— Какую часть?

— О, только основы. Итак, есть две силы, верно? Добро и зло, созидание и разрушение, как и во многих человеческих религиях. Тебе не кажется, что это интересно, насколько они похожи меж собой?

Боже, у его Клэр был такой удивительно пытливый ум.

— Итак, — продолжила она, — есть Идайос, Создатель, и Вимонос, Разрушитель, и они должны уравновешивать друг друга. Но Вимонос пришёл на землю — я имею в виду, не на землю. Он пришёл на Атар. И у него был сын от женщины-вампира, и этот сын, полубог-вампир, был Тёмным Принцем.

Клэр рассказывала историю с удовольствием. Она любила истории. Нокс устроился на стуле, чтобы послушать, хотя история была знакомой.

— Продолжай.

— Итак, родился Тёмный Принц, и он захотел стать повелителем всех вампиров, но вампиры не приняли его. Они ополчились на него и попытались убить. Поэтому он воззвал к своему отцу, тёмному богу Вимоносу, и попросил его о помощи. Так Вимонос открыл царство демонов — Бездну. И демоны пришли убивать вампиров ради Тёмного Принца.

— И они до сих пор делают это.

— Верно. Чтобы отомстить. Потому что Тёмный Принц был убит в битве.

— Так вот о чём этот дневник?

— Подожди! Я как раз подхожу к этому.

— Хорошо. Итак…?

— Итак… этот дневник о поисках Истинного Принца. Сына Идайоса.

Нокс не хотел гасить её энтузиазм, но эта теория была в значительной степени опровергнута. Неудивительно, что Эллис назвал дневник «религиозным бредом».

— Ты думаешь, что это неправда, — сказала Клэр, очевидно, почувствовав его сомнения.

— Я думаю, надеяться на что-то — это вполне нормально.

— Возможно, — Клэр пожала плечами. — Но всё равно это интересно.

— Ты не видел Риса? — спросила Джемма. — Я написала ему больше часа назад и сообщила, что у меня для него сюрприз. Он так и не ответил.

Нокс предположил:

— Возможно, он занят с мисс Мейбл.

— Это ведь его квартирная хозяйка?

— Я думаю, она для него нечто большее. Я думаю, она его друг.

Джемма посмотрела на дверь.

— Помяни дьявола, и он явится.

— Привет, Джемма Бин.

Нокс повернулся на стуле, увидев Риса в дверях. Он выглядел усталым и каким-то больным. Возможно, страдающим от солнечной болезни.

— Рисик, у меня для тебя сюрприз, а ты даже не ответил мне. Это ужасно.

— Прости, Джемма. Мисс Мейбл уехала сегодня вечером. Я не смог… ну, я был занят.

Внимание Нокса обострилось.

— Что ты имеешь в виду, говоря она «уехала»?

— Она, эм, отправилась на север. Собирается жить со своей дочерью.

— Чёрт. Правда? Она уехала? Прям уехала-уехала?

— Да. Уехала. Уехала-уехала.

— Что ты собираешься делать? Где ты будешь жить? — это важно. Это должно было многое изменить для Риса. И это, в свою очередь… нехорошо.

— Это не имеет значения, — сказал Рис. — Важно лишь то, что она в хорошем окружении. Её дочь, Элис, действительно классная. Это будет… всё будет хорошо.

Брови Клэр сошлись на переносице. Она выглядела несчастной.

— Она важна для тебя.

Рис заметно сглотнул.

— Она… — он умолк.

— Мне жаль, что ты грустишь, — сказала Клэр.

Рис улыбнулся. Это была слабая версия его обычной улыбки, но всё же улыбка.

— Я в порядке. Это она пострадала. Она единственная, кто имеет значение.

— Все имеют значение, — настаивала Клэр.

Из угла послышалось тихое мяуканье.

Внимание Риса переключилось на Джемму.

Она улыбнулась и соскользнула со стула. Она подошла к коробке в углу и взяла на руки крошечного бледно-рыжего котёнка.

— Я же говорила тебе, что у меня есть сюрприз.

Рис шагнул к ней.

— Ты не говорила, что это котята.

— Тогда это не было бы сюрпризом, не так ли?

Рис остановился перед ней, и на его лице отразилась неуверенность.

Джемма протянула ему котёнка.

— Их трое. Я нашла их в переулке за своим домом. И ещё Мисс Мама, вот.

Котёнок уместился на ладони Риса. Когда он прижал его к своей мускулистой груди, тот почти исчез в его ладонях.

— Чёрт, — прошептал Рис, нежно прижимая котёнка к себе. — Он такой крошечный.

— Это мальчик. Его зовут Пан.

— Как Питер Пэн?

— Как греческий бог Пан. У него на подбородке козлиная бородка. Я надеюсь, что он не перерастёт это. Это супермило.

Рис поднял котёнка, чтобы посмотреть.

— Господи. Это восхитительно.

Клэр нерешительно подошла к нему.

— Можно мне ещё раз подержать одного?

Джемма достала из коробки тёмно-рыжего котёнка и вложила его в руки Клэр. Клэр с волнением оглянулась через плечо на Нокса.

На лице Нокса появилась широкая улыбка.

Джемма вытащила третьего котёнка и посмотрела на Нокса.

— О. Нет, спасибо. Я, наверное, наврежу ему.

— Нет, не навредишь, чувак, — сказал Рис. — Давай.

Когда Нокс всё ещё колебался, Рис подошёл к нему и вложил бородатого котёнка ему в руки. Это был крошечный пушистый комочек с чересчур большой головой. И да, он был чертовски очаровательным.

Рис слегка улыбнулся ему, и Нокс почувствовал прилив грусти за своего брата. Рис заслуживал лучшего, чем уготовила ему жизнь. Намного лучшего.

Нокс прошёл через одну версию ада. Рис прошёл через другую. Нокс знал всего несколько вещей, в основном догадывался и не был полностью уверен, потому что Рис никогда не говорил, но в то же время Нокс был уверен. Некоторые вещи ты просто… складываешь воедино.

Рис вернулся к коробке и присел перед ней на корточки, чтобы погладить маму.

— Привет, мамочка. Ты хорошая мама, да? Ты знала, куда их отнести. Джемма Бин очень классная.

— Господи Иисусе. Что вы, ублюдки, делаете?

Все обернулись на звук голоса Ронана. Мужчина, нахмурившись, стоял в дверном проёме, татуировки резко выделялись на его шее, а тёмные глаза смотрели напряжённо.

— Не говори так в присутствии Клэр, — прорычал Нокс.

— О. Да. Дерьмо. Прости.

— Я много раз слышала матерные слова в самых разных вариациях, — сказала Клэр.

Котёнок в руках Нокса замяукал. Он крепче сжал его. Заставив себя расслабиться, он отнёс котёнка в коробку и усадил его рядом с матерью. Рис, по-прежнему сидевший на корточках, бросил на него вопросительный взгляд.

Нокс отвернулся. Он ненавидел себя за то, что до сих пор не знал, как вести себя с Клэр и братьями, двумя совершенно разными сторонами его жизни. Но… они не были разными или, по крайней мере, не были разделены. Ему нужно привыкнуть к этому, но это всё ещё смущало и беспокоило его.

Работая здесь, Клэр была втянута в эту часть его жизни. Это плохо? Может, ему стоило попробовать найти что-то другое в плане её работы?

Может, он всё-таки ошибался.

Может, это не самая лучшая идея…

Клэр коснулась его руки, и Нокс опустил взгляд, удивлённый тем, что увидел её там, удивлённый тем, что Ронан и Рис внимательно наблюдают за ним. Затем Нокс вспомнил простую вещь: он любил их всех. А Клэр была сильной и выносливой. И он придумает, как всё это уместить в своём сознании.

Нокс взял предложенную Клэр руку, почти ожидая, что его братья как-то прокомментируют это или закатят глаза. Но Рис вроде как улыбнулся, а Ронан, который обычно плохо относился к подобным вещам, выглядел немного растерянным.

Нокс понял, что они нуждались в этом. Они оба нуждались.

Ему чертовски повезло.

— Мы отправляемся? — спросил Нокс.

— Чёрт возьми, да, — ответил Ронан. — Но Кир хочет привести его сам.

— И надеюсь, ты сказал «ни хрена», — вставил Рис.

— Я сказал «ни хрена», — подтвердил Ронан, затем взглянул на Нокса, беспокоясь о своей манере выражаться. Но именно так они и разговаривали, и Клэр сжала его пальцы, напомнив ему о своих предыдущих словах.

Нокс кивнул.

Когда Ронан исчез в коридоре, а Рис направился к двери, Клэр удержала Нокса.

— В чём дело, милая?

Она выглядела встревоженной.

— Вы ведь не о Луке говорите, не так ли?

— О, нет. Мы приведём кое-кого другого. Для допроса.

Клэр расслабилась. Вчера вечером он поговорил с ней о Луке. Он был слишком расстроен, чтобы скрывать это. Он чертовски беспокоился о Луке, хотя и доверял суждениям Кира…

Вся ситуация была отвратительной.

Предполагалось, что команда должна держаться вместе, доверять друг другу, помогать друг другу. Нокс усвоил это.

Но Нокс ничего не мог поделать с Лукой, по крайней мере, сейчас. У Тиши были другие дела.

Глава 26

Когда вышибалы попытались помешать ему войти в «Рэкк», Кир ударил одного из них кулаком в горло, а другого шарахнул локтем по голове. Хм. Мазай, возможно, захочет поставить у входа более квалифицированную охрану. Но, с другой стороны, настоящая сила, вероятно, находилась внутри.

— Ты не мог оставить одного из них для меня? — пожаловался Ронан из-за его спины.

— Нет.

Кир пошёл на уступку, позволив Ронану сопровождать его. Это не означало, что он собирался делиться экшном больше абсолютно необходимого минимума. Он собирался быть чертовски эгоистичным, потому что последние две ночи выдались дерьмовыми. Отстранение Луки было необходимым, но он всё равно ненавидел это. Остальные не понимали, не до конца. Мира не понимала.

Но им и не нужно понимать, потому что не они руководили командой. Кир управлял боевыми командами почти сто лет. Он знал, что делает, и понимал, что это может стать концом для Луки. Он надеялся, что это не так, но не мог позволить страху повлиять на его решение.

Это решающий момент. Луке нужно определиться со своей позицией. Ему нужно решить, готов он доверять команде или нет. Потому что колебаться на грани, вроде там, а вроде и нет? Это не годится.

Луку нужно вывести из этого состояния. Он либо даст отпор, либо отдалится, уйдя восвояси. Это зависело от него. Это не означало, что Кира это не расстраивало.

Но сейчас его внимание сосредоточено не на этом.

Его внимание сосредоточено на Мазае.

Нокс и Рис были в тылу вместе с Джодари и остальными бойцами из резервной группы ВОА. Кир не хотел кровопролития, если его получится избежать. Небольшой удар в горло — это одно, но втянуть Тишь и ВОА в полномасштабную перестрелку с организацией Мазая — совсем другое. Они уже проходили через эту свистопляску.

Кир и Ронан подошли к стойке, не взяв оружие в руки, но держа его на виду. Из-за этого и их тактической одежды было очевидно, что они пришли сюда не за коктейлями. Несколько десятков богато одетых посетителей провожали их взглядами, пока они направлялись к бару.

Бармен, который уже активировал беззвучный сигнал тревоги, продолжил протирать стакан, как будто ничего особенного не происходило.

— Что я могу вам предложить? — спросил он, когда Кир наклонился к стойке.

Ронан даже не стал притворяться, что ведёт себя непринуждённо. Он стоял, скрестив руки на груди, и осматривал зал мрачным взглядом «я-любого-могу-отпи*дить».

Кир посмотрел бармену в глаза.

— Ты можешь позвать мне Мазая. Сейчас же.

Бармен удерживал его взгляд около двух секунд, что уже дольше, чем продержались бы некоторые.

— Не могу. Как насчёт виски вместо этого?

— Как насчёт того, чтобы выстрелить тебе в лицо и посмотреть, добьюсь ли я этим того, чего хочу?

Бармен дёрнулся и потянулся под стойку, чтобы снова нажать на кнопку тревоги, но тут раздался голос:

— Я позабочусь об этом, Йозеф.

Кир наблюдал, как Цезарь Мазай спустился с лестницы и направился к бару. Это был крупный мужчина, созданный для насилия, но на висках у него уже появились седые пряди. У него был решительный, напряжённый взгляд. Он был опытным. Старым.

— Здесь хорошее обслуживание, — прокомментировал Кир.

— Не всегда, — ответил Мазай. — Ты должен быть польщён.

— Хм.

Мазай зашёл за стойку. Похоже, он был один. На Кира и Ронана было, наверное, направлено с десяток стволов, смотревших через потайные «глазки».

(Здесь имеются в виду такие глазки, как во входных дверях квартир, — прим)

Мазай схватил бутылку бурбона «Паппи». Дорогая штука. Мазай налил себе в стакан виски.

— Йозеф предложил виски. Обычно он оказывается прав.

Кир принял напиток, хотя и не поднёс его к губам.

— Мне нужно, чтобы ты приехал в офис ВОА для беседы.

Мазай налил себе ещё.

— Мы можем поговорить прямо здесь.

— С дюжиной стволов, направленных мне в голову? Я так не думаю.

— Если ты осознаёшь это, то как собираешься выбраться отсюда целым и невредимым? Ты и твой… друг… — его взгляд метнулся к Ронану. — …могли бы умереть за считанные секунды.

— Но тогда на твою задницу нацелится всё ВОА. И всё потому, что ты хотел быть недружелюбным.

— Недружелюбным? Этот бурбон стоит 300 долларов.

— Чертовски большая наценка.

— Это бизнес.

— Так же, как и наш визит.

Мазай отхлебнул виски, изучая Кира.

— Твоя команда встала у меня на пути прошлой ночью. Погибло несколько моих помощников.

— Твои «помощники» открыли огонь по толпе.

— Нет. Они стреляли в потолок, чтобы очистить помещение. Это из-за тебя всё приняло кровавый оборот, Кирдавиан Ру. Тебе не следует лезть в мои дела.

— Мы обсудим это в ВОА.

— Ты переходишь все границы. У ВОА нет полномочий…

— Ты должен быть рад, что я не выстрелил тебе в лицо, как только увидел тебя.

Мазай невозмутимо отхлебнул виски.

— Ублюдок Марокордаса, сражающийся за правое дело во имя народа? Ты никогда не смог бы стать королём.

— Я никогда не хотел им быть. Зато хочу поговорить с тобой — в ВОА. Я больше не буду просить. Я забираю тебя, тихо или мёртвым. Выбор за тобой.

— Я выйду в течение часа.

Кир не знал, да и не хотел знать, что придавало Мазаю такую уверенность. Всё, что его заботило — это доставить Мазая в штаб-квартиру.

И вот, тридцать минут спустя, он был чертовски доволен тем, что миссия выполнена, а Мазай прохлаждается в D4, одной из комнат для допросов ВОА.

Он бы гораздо больше радовался возможности провести интервью с помощью Луки, потому что Лука был очень, очень хорош в такого рода делах. Вместо этого он вошёл в камеру вместе с Джодари.

Комната представляла собой обычный куб, атмосфера в ней задавалась резким освещением и камерами. Мазай был прикован наручниками к столу, его задница была посажена на жёсткий металлический стул. Кир отметил, как спокойно Мазай следил за их движениями, пока они занимали свои места напротив него.

Есть несколько вещей, о которых Кир уже знал. У Мазая был с кем-то серьёзный конфликт, и этот кто-то нанял Орден, чтобы убрать Мазая. Лука, похоже, был в контакте с ассасином Ордена, по-видимому, женщиной, и Кир был уверен, что их отношения носили сексуальный характер.

Однако происходило нечто большее. В ту ночь, когда Лука и женщина сбежали из «Рэкка», Мазай был предупреждён. Кир не сомневался в этом, потому что на записях с камер наблюдения было видно, что слишком много «помощников» Мазая, как он их называл, прибыли пораньше, по-видимому, в ожидании грядущего нападения. Просмотрев запись ещё раз, Кир обнаружил, как он подозревал, ещё одного члена Ордена, мужчину, приближающегося к Мазаю.

Так какого хрена?

Прошлой ночью, после того, как ему подлечили плечо, Кир расспросил Риса, потому что не потребовалось много времени, чтобы понять, что Рис и Лука провели небольшое исследование в Бункере. Рис сказал: «Если это не вопрос жизни и смерти, пожалуйста, пожалуйста, не спрашивай меня».

Кир пропустил это мимо ушей, потому что не Рису нужно было во всём признаваться. А Луке.

Это не означало, что он не мог допросить Мазая.

— Орден нацелился на тебя, — сказал Кир. — Почему?

Мазай слегка наклонил голову.

— В каждой организации есть свои внутренние конфликты. Ты должен это знать. Кто-то всегда чего-то хочет.

— Кто был этот «кто-то» и чего он от тебя хотел?

— Я не предаю своих союзников. А тот, кто всегда чего-то хочет? В конце концов, всегда погибает.

— Так кто тебя предал?

— Не беспокойся об этом. Я позабочусь обо всём. Вы не будете скучать по нему.

— Я очень беспокоюсь, когда ты подвергаешь опасности граждан.

— Но они не твои граждане, не так ли, Ос? И не твои, Ру. Вы управляете этой маленькой общественной службой за свой счёт, и мы ценим предоставляемую вами бесплатную услугу по удалению мусора. Но не думайте, что это нечто большее. «Граждане» принадлежат Амараде, и только её авторитет имеет значение.

Дверь открылась, и Ронан просунул голову внутрь.

— У нас проблема.

— И она, как обычно, опаздывает, — сказал Мазай.

— Убирайся к чёрту с моей дороги, — раздался властный женский голос в коридоре.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — пробормотал Кир.

Когда Кир и Джодари направились к двери, Ронан широко распахнул её перед ними.

Одетая в белое кашемировое пальто, с безупречно уложенными светлыми волосами и кроваво-красными губами, королева Амарада устремила на Кира злобный взгляд. Два её огромных охранника стояли тёмными молчаливыми силуэтами позади неё.

— Ах. Кирдавиан. Как я рада тебя видеть.

— Амарада.

Она сделала несколько быстрых шагов к Киру, не останавливаясь, пока не оказалась в нескольких дюймах от него. Большинство попятилось бы. Кир этого не сделал. Он никогда не уступал ей, не сдавал позиций с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать.

— Какой у тебя интерес к Мазаю? — спросил он.

— Это не твоя забота. Ты немедленно освободишь его.

— Пока его война идёт на улицах, он представляет угрозу для популяции вампиров. Кроме того, он представляет собой риск разоблачения расы. Не так давно один человек получил шальную пулю. Такого рода внимание нам не нужно.

Её красная губа приподнялась, обнажив сверкающий белый клык.

— Если тебе не нужно моё внимание, ты отпустишь его. Я больше не буду этого повторять.

— Чёрт возьми, — пробормотал Джодари и нырнул в комнату для допросов. Мгновение спустя он появился вместе с Цезарем Мазаем.

В том, что сказал Мазай, была доля правды. ВОА не могло указывать Амараде, что делать. Она оставляла их в покое, потому что их работа приносила ей пользу.

— Ваше Высочество, — поприветствовал Амараду Мазай.

Она лишь резко повернулась и направилась к лифту, сопровождаемая охранниками и Мазаем, который шёл позади. Когда они все вошли в лифт, Мазай одарил Тишь довольной улыбкой, прежде чем двери закрылись.

Джодари бросил взгляд на Кира.

— Ты знал об этом?

— Нет, чёрт возьми. Но то, что Амарада связалась с такими, как Цезарь Мазай? Это совсем не шокирует.

Глава 27

Талия не удивилась, не выявив никаких следов Рена. Она, несомненно, выдала свою осведомлённость, обнаружив камеру. Более того, раз Мастер Яннек был в городе, это означало, что Рен либо работал с ним, либо скрывался от него. И то, и другое делало маловероятным тот факт, что Рена можно будет найти на какой-либо конспиративной квартире Ордена или в пункте связи.

Талия предпочла бы сосредоточиться на своём задании. Лука прав в том, что нападать на Мазая в данный момент было почти самоубийством, но мучения Талии не могли закончиться, пока Мазай не погибнет. Чем дольше это продолжалось, тем тяжелее станет потом.

Кроме того, работать с Лукой по приказу Мастера Яннека, лгать ему, использовать его…

— Всё чисто? — Лука спустился в подвал конспиративной квартиры. Хотя этот дом был намного лучше, чем складское помещение, которое выбрала Талия, расположение в пригороде заставляло её нервничать. Их работа не должна была проходить вблизи обычных людей, будь то люди или вампиры.

— Всё чисто, — солгала она.

— Я ещё раз осмотрюсь на улице. Крикни, если я тебе понадоблюсь.

Когда Лука ушёл, Талия вгляделась в тени вокруг бака с топливным мазутом, но Мастер Яннек исчез. Ожидая увидеть его за спиной, она обернулась. Он заговорил прежде, чем она успела отвесить обязательный поклон.

— Он так же… привязан к тебе, как и прежде.

— Это просто…

— Нет, Ареталия. Это определённо не «просто секс».

Страх усилился.

— Мастер Яннек…

— Это задание было испытанием, Ареталия.

— Испытанием? — слабым голосом переспросила она.

— Для Лукандера.

Талия пошатнулась.

— Но… он ушёл. Он пережил Полосу Препятствий…

— Ему уже давно пора покончить с этим фарсом государственной службы и вернуться к своей семье, к своим обязанностям. Он должен вернуться.

Но Лука ненавидел Орден. Он никогда не вернётся к своему отцу. К счастью, Мастер Яннек, казалось, воспринял её потрясённое покачивание головой как выражение недоверия.

— О, но он вернётся. Ты сделаешь так, чтобы это произошло, Ареталия. Ты убедишь его.

— Он меня не послушает.

— Я знаю, что ты не настолько слепа. Если ты только протянешь руку, он возьмёт её.

Талия покачнулась. Нет. Боже, нет. Возвращение в Орден убило бы Луку изнутри. У него была команда, которую он любил и уважал. Она видела боль, которую он пытался скрыть при известии о своём отстранении. Он был опустошён этим. У него была своя жизнь. У него была свобода.

Талия никогда не отнимет этого у Луки, и не важно, что его отсутствие в её жизни нанесло ей рану ещё более болезненную, чем потеря семьи. Но она могла — она была в этом абсолютно уверена. Именно поэтому она так жестоко отвергла Луку. Вот почему она оставила ему этот шрам на рёбрах, шрам, при виде которого её сердце каждый раз сжималось.

Потому что она ужасно боялась, что он вернётся за ней. И если бы он вернулся, правда в конце концов выплыла бы наружу: то, чего требовал от неё Мастер Яннек, какие угрозы он высказывал. Она не сможет лгать ему вечно, не сможет постоянно быть настороже. А когда Лука узнает правду? Он обратится против своего отца… и погибнет. Мастера Яннека невозможно победить.

Лука однажды попытался, в яростном спарринге, который зашёл слишком далеко. Лука был потрясающим, блестящим, красивым в движениях; он был лучшим из протеже Яннека. Но Яннек был пятисотлетним вампиром, которого не мог коснуться ни один клинок.

Талия сказала, теперь уже всё прекрасно понимая:

— Вы послали меня сюда, на это задание, именно с этой целью. Вернуть Луку.

— Почему ты недовольна, Ареталия? Ты любишь его, несмотря на то, что двадцать лет притворялась, что это не так.

Всё её притворство — напрасно. Все ужасные вещи, которые она наговорила о Луке, чтобы подкрепить свою ложь… напрасно.

Но она должна солгать снова, и на этот раз она должна солгать лучше.

Поэтому Талия сказала:

— Я очень довольна.

На мгновение она позволила себе насладиться этой мыслью. Она снова представила Луку в поместье Ордена, обедающим с ней, тренирующимся вместе с ней. Она представила, как они вместе смеются у старого пруда. Это прекрасный сон, который был ей до боли знаком.

Сон, которому никогда не суждено сбыться.

— Что-то тебя тяготит, Ареталия. Ты мне лжёшь?

Её сердце ёкнуло.

— Просто… Я в замешательстве. Я думала, вы не простите его. Я боялась, что вы причините ему боль, — это, по крайней мере, не было ложью.

— Он мой сын, — сказал Яннек, как будто это означало, что он не причинял Луке вреда раньше, как будто то, что он заставил Луку самого взяться за рукоять хлыста, означало, что он не несёт ответственности за причинённые раны.

Чтобы скрыть свои чувства, Талия бросилась на колени и прижалась лбом к холодному бетону.

— Спасибо, Мастер Яннек.

Глава 28

Кир постучал в дверь комнаты своей сестры.

— Входи! — отозвалась Сайрен.

Открыв дверь, Кир вошёл в комнату, пройдя мимо элегантной мебели гостиной к месту, где Сайрен закрывала свой ноутбук за маленьким столиком для завтрака. Её длинные тёмные волосы свободно спадали на плечи, а на сердцевидном личике было меньше косметики, чем обычно. Она была одета в джинсы и в то, что, как ему показалось, называлось топиком. Чем дольше она оставалась здесь, тем больше походила на саму себя, а не на свою мать.

— Ты просто автоматически впускаешь людей в свою комнату?

Сайрен закатила глаза.

— Мы в аббатстве. И я сразу узнала, что это ты.

— Как, чёрт возьми, ты узнала, что это я?

Она резко постучала по столу, повторив звук, которым Кир постучал в её дверь несколько мгновений назад.

— А-а, — он и не подозревал, что стук был характерным. Или что он был таким резким.

Сайрен задрала ногу, поставив босую ступню на краешек стула.

— Так в чём дело? Ты тянешь время.

— Ты ничуть не лучше Миры. Мне ничего не сходит с рук.

Сайрен положила подбородок на согнутое колено.

— Это из-за моей матери, не так ли?

— Вроде того. Ты знаешь что-нибудь о Цезаре Мазае?

— Он же какой-то, не знаю, главарь мафии или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде. Ты когда-нибудь видела его в Резиденции?

— Я не знаю, как он выглядит. У тебя есть фотография?

Кир вытащил свой телефон из внутреннего кармана, просматривая галерею, пока не нашёл чёткий кадр из комнаты для допросов. Он передал телефон Сайрен.

На её лице не отразилось узнавание.

— Я никогда не видела его в Резиденции.

Значит, это был деловой партнёр, а не личный. Так чем же, чёрт возьми, они занимались?

— Никогда его не видела? Или слышала, как Амарада упоминала о нём?

— Извини, нет. Я ничего не знаю о… ни о чём.

Она передала Киру его телефон, и он убрал его в карман.

— Просто решил проверить, — затем, стараясь говорить не так резко и по-деловому, он спросил: — Чем занимаешься?

— Ничего важного.

— Секрет, да?

Она закатила глаза.

— Нет. Просто это не важно. Как и всё, что я делаю.

Кир нахмурился.

— Что ты хочешь этим сказать?

Сайрен встала со стула и прошла через обеденный уголок туда, где бархатная занавеска скрывала практичные стальные ставни. Она ухватилась за занавески, выглядывая из окна, но смотреть было не на что. День ещё не наступил, но уже рассветало.

— Сайрен? В чём дело?

— Я устала от бессмысленности.

Бессмысленности?

— О чём ты говоришь?

— Я, конечно, всегда знала, но здесь это стало ещё более очевидным. Все вы делаете что-то, важные вещи. Даже Клэр что-то делает. Но не я. Я никогда ничего не делаю. Я никогда ничего не делала.

— Сайрен… Твоё положение…

— Пропадает зря, — она повернулась к нему лицом, и в её глазах была решимость, которой Кир раньше не видел.

— Твоё положение шатко. Это не твоя вина.

— Не ищи для меня оправданий. Ты каждую ночь рискуешь своей жизнью. Разве это не опасно? Я вижу, ты возвращаешься домой на рассвете, вот такой. В стрессе, часто пострадавший. И Нокс тоже. И это потому, что вы занимаетесь важными делами, которые имеют значение. А я здесь… что? — она махнула рукой в сторону своего ноутбука. — Миксую музыку? Это бессмысленно. Я бессмысленна.

— Так будет не всегда. Твоя задача сейчас — оставаться в безопасности, пока…

— Моя мать не умрёт? Это может произойти через триста лет. И даже если я буду сидеть без дела, как маленькая кукла, пока она не умрёт, как я смогу занять её место, если я маленькая, глупая и бесполезная?

— Тебе нужно завязать с дерьмовой привычкой говорить вот так.

— Это правда! И ты это знаешь!

Кир поскрёб щетину на подбородке.

— Что же ты тогда собираешься делать?

Спокойствие и решимость снова овладели ею. Дерьмо. У неё уже имелся план.

— Я хочу вернуться в Резиденцию.

Кир замер.

— Что?

— Я могу начать ходить на ужины и тому подобные глупости, но не так, как раньше. Я могу слушать. Я могу рассказать тебе, что я слышу…

— Я не позволю тебе вернуться туда в качестве шпиона.

— Я вернусь как Наследница и буду передавать информацию своему брату, который, возможно, сможет иногда ею пользоваться. Мне нужно научиться использовать своё положение. Я всегда думала, что не смогу, и я просто хотела убраться подальше, но я здесь уже несколько месяцев, и не было смысла уезжать, если я собираюсь сидеть сложа руки и ничего не делать.

В голове Кира сделалось ужасно пусто. Он не знал, что на это ответить.

— Я знаю, чем ты рисковал, чтобы вытащить меня оттуда, — сказала Сайрен. — Ты мог погибнуть.

— Это не имеет значения.

— Это важно для меня, чёрт возьми.

— Сайрен… там у тебя не будет никакой власти.

— У меня здесь тоже нет власти, и нет возможности получить её. Я должна быть там. Я больше не хочу быть трусихой, — она с вызовом вздёрнула подбородок. — Я её не боюсь.

— Это будет опасно, Сайрен. Если Амарада заподозрит, что ты за ней шпионишь? Только Вимонос знает, что она сделает.

— Она не причинит мне вреда.

— Ну да, потому что если бы она это сделала, я бы убил её на хрен.

Лёгкая улыбка заиграла на полных губах Сайрен.

— Я знаю.

Кир не был готов принять эту идею.

— Но что именно ты собираешься делать? Я не хочу, чтобы тебя просто…

— Втянули обратно? Превратили обратно в её маленькое украшение? Или её козырь в игре?

Кир неловко пожал плечами. Да. Практически так и есть.

— У меня нет плана, во всяком случае, не в том смысле, в каком тебе нравится строить планы. Я хочу начать участвовать в её проектах, во всём, к чему смогу пробраться. Я хочу слушать. Мне нужно начать видеть вещи шире. Раньше мне и в голову не приходило, что я смогу. Но теперь, когда я здесь… что ж. Я имею в виду как раз то, что ты спрашивал у меня об этом парне. Как его зовут?

— Цезарь Мазай.

— Очевидно, он как-то связан с моей матерью, иначе ты бы меня не спрашивал. Что, если бы я могла знать всё это? Я не говорю, что я многое умею, но тебе не кажется, что мне нужно научиться? Иначе какой во мне смысл?

— Может, ты перестанешь так говорить? Бл*дь. Тебе не нужно ничего доказывать.

— Может быть, не тебе. Но самой себе?

Сайрен отвернулась и снова посмотрела на занавески, как будто могла что-то разглядеть за ними. Кир тяжело вздохнул и подошёл к ней. Он обнял её, и она прижалась к нему спиной.

— Ты действительно хочешь вернуться туда?

— Не то чтобы я хотела быть там, но… да. Мне нужно что-то сделать, и я чувствую, что это я могу сделать.

— Я не хочу, чтобы ты активно шпионила за ней. Это слишком опасно.

— Я просто буду держать ухо востро. Как тебе такой вариант?

— Не знаю, верю ли я тебе.

Сайрен усмехнулась.

Да уж. Кир ей совсем не поверил.

— Ты не будешь безрассудной, — подчеркнул он.

— Что-нибудь ещё, надоедливый братец?

— Чёрт возьми, да. Ты будешь поддерживать со мной связь. Ты дашь мне знать, если почувствуешь себя в опасности. Ты будешь помнить — и напоминать ей, если понадобится — что я остаюсь твоим опекуном. Ты будешь приходить сюда регулярно…

— Ты можешь составить мне список.

— Да, я, чёрт возьми, так и сделаю. Контракт. И ты подпишешь его кровью, — когда Сайрен снова усмехнулась, Кир добавил: — Ты думаешь, я шучу, но это не так.

— Ты можешь кое-что для меня сделать?

— Что?

— Доверься мне. Имей хоть немного веры в меня.

— Я верю, Сайрен. Это не значит, что я не волнуюсь.

— Или что ты не предпочёл бы контролировать меня.

Кир отстранился.

— Я не хочу контролировать тебя. Я хочу защитить тебя.

Она повернулась к нему лицом, выглядя очень серьёзной.

— Я знаю. Я не это имела в виду, — затем Сайрен легонько ткнула его в живот. — Мы можем закончить этот разговор? Я проголодалась, и секунду назад слышала, как урчит у тебя в животе.

— Ну да, я умираю с голода, бл*дь.

— Иди хотя бы переоденься. Ради меня. И Миры.

Кир вздохнул.

Пятью минутами позже он вошёл на кухню и увидел, что Мира помешивает что-то в кастрюле, Клэр накрывает на стол, а Нокс нарезает буханку хлеба. Сайрен вышла из кабинета с подносом напитков. При виде него она фыркнула.

— Что? — настороженно спросил он.

— Ты переоделся, но выглядишь по-прежнему.

Кир взглянул на свою чёрную футболку и спортивные штаны.

— На мне спортивные штаны.

Покачав головой и явно забавляясь, Сайрен подошла к столу и поставила поднос.

— Ты не можешь что-нибудь с этим сделать? — вопрос был адресован Мире.

Она оглянулась через плечо на Кира и усмехнулась.

— Я могла бы попросить его снять их.

Сайрен передёрнулась.

— Пожалуйста, не надо.

Кир в полной растерянности посмотрел на Нокса, ища помощи, но тот только пожал своими широкими плечами, явно тоже растерявшись.

— Это из-за цвета, — услужливо подсказала Клэр.

О.

— Мне нравится чёрный.

Взгляд Нокса метнулся к Киру. Итак, Нокс был одет в зелёную водолазку, которая придавала ему немного цивилизованный вид. Ну и что?

Скривив губы, Сайрен протянула Киру стакан виски. Чёрт, он будет скучать по ней. Так хорошо, когда она здесь. И Мира, и Клэр. И видеть Нокса таким… расслабленным. Домашним.

Так и должно быть.

И он хотел, чтобы остальные тоже были здесь. Рис и Ронан. Лука — как только этот засранец возьмёт себя в руки. Ты знаешь людей, когда видишь их в домашней обстановке, когда слышишь, как их пара ругает их за неровность ломтиков хлеба, когда видишь, как они закатывают глаза в ответ, но исправляют форму нарезки.

Это семья.

У Кира в штанах зазвонил телефон. Он вытащил его из кармана. Наконец-то пришёл ответ.

Рис: Я в порядке.

Кир вздохнул. Рис так и не ответил на вопрос Кира о том, где он спит. Его квартирная хозяйка уехала. Возможно, она позволила Рису какое-то время пожить в квартире над гаражом, но Киру это не казалось хорошей идеей, ведь Рис был один в этом доме.

Чёрт возьми, здесь около сорока спален.

По телевизору, висевшему на стене рядом с главным коридором, показали, как Шелби Ронана въезжает в гараж.

— Ты его ждёшь? — спросил Нокс.

— Нет, — и Кир понимал, что это, вероятно, значит.

Конечно же, Ронан вышел из машины и направился не к лифту, а к двери, которая вела на самый нижний уровень аббатства.

Кир поставил свой стакан с виски на стойку.

— Я вернусь.

— В твоё отсутствие виски может исчезнуть, — предупредила его Сайрен.

Мира забрала стакан со стойки и поставила его к плите, где она помешивала то, что Пенни приготовила для них.

— Я буду беречь его ценой своей жизни.

Проходя мимо неё, Кир быстро обнял её. Затем он решил, что ему нужно поцеловать её в щёку.

— О, Господи, — пробормотала Сайрен, потягивая вино за кухонным островком.

Чтобы позлить её (и да, по другим причинам тоже), Кир наклонился, чтобы поймать губы Миры. Она растаяла в его объятиях.

Когда Кир отошёл, Сайрен сообщила ему:

— Вот почему одиноким людям не нравится жить с женатыми людьми.

— Переживёшь, нытик.

Она показала ему язык.

Кир спустился по ступенькам на цокольный этаж, быстро пройдя мимо тренажёрного зала. Он добрался до лазарета и увидел, что Ронан достаёт шприц.

— Я справлюсь, — сказал Ронан.

Кир проигнорировал его и подошёл к шкафу в поисках спирта для протирания. Ронан раздражённо хмыкнул, кладя шприц на поднос. Пока Кир собирал остальные принадлежности, он краем глаза наблюдал за мужчиной.