Первая ведьма Благоземья

3. И В ТУМАНЕ ХОЛОДНОМ, И В НОЧИ ЛЕДЯНОЙ

Настасья вытерла руки о передник, и довольная откинула упавшую прядь волос ото лба. Всё-таки вернуться в отчий дом было верным решением. Она переставила опару поближе к печи и принялась за нарезку капусты для начинки. Хорошо, что они с братом дом поддерживали, не позволяя ему прийти в запустение. Из брёвен он добротных строен был, вековых, дубовых, всего немного руку приложить стоило и жить можно. Без мужа, что был правой рукой Мышебора тяжко бы ей пришлось, да и содержание терема стало бы непосильной задачей, особенно с учётом расходов на дрова, которые потребовались за зиму. Останься она в городе, и деньги бы утекали, как вода сквозь пальцы, а со своим хозяйством теперь можно ничего не бояться.

В деревне жизнь текла размеренно и спокойно. Здесь каждый день похож на предыдущий, но в этом и есть своя прелесть. Теперь утром она просыпалась с первыми лучами солнца и сразу же приступала к работе. Но главным в Липнах были люди. Её так тепло встретили. Она никогда бы не подумала, что спустя столько лет о ней помнят. Все они, как большая семья, помогали друг другу и поддерживали в трудные минуты. И детям её нравилась деревенская свобода и раздолье. А к труду ничего приучит, к тому же они проявляли интерес и сами рвались.

Была ещё одна причина, по которой она не могла остаться в Новограде. Перед её глазами до сих пор стояла жуткая картина: как её муж, в петле болтается в сенях. Слава богам, первыми его увидели не дети. Но самое страшное — под ним какой-то круг из чёрной соли замысловатым рисунком высыпан был. Она с перепугу его разметала, никому словечком о виденном не обмолвилась. Где силы нашла, мужа с петли вытянуть, непонятно, но от всех утаила, что повешенный он. А у самой при одном воспоминании об этом волосы дыбом вставали от ужаса.

Замечала она ещё при жизни его, что он волшбой интересуется, весь терем оберегами обвесил. Даже Мышебор сказывал, что Балда в любом походе знающих людей всегда выискивал. О чём с ними советовался, никому не ведал, лишь её иногда упрекал, что Марьяну к Голубе свозила, словно боялся ту до безобразия. И какие мысли терзали его, было ей неведомо. Уж столько лет прошло, и Оскальда давным-давно в живых нет, сама княжна счастливо здравствует, сына воспитывает, а ему всё покоя не было. Возможно, именно из-за мужа она дом Голубы стороной обходила, встречи с нею боялась, и детям тоже наказывала держаться подальше.

Тихо скрипнула дверь, и в избу вошла Злата, её дочь. Имя ей дано было под стать. Писаная красавица с золотою косой до пояса, голубыми глазами цвета небесного.

— Матушка, Любава со Светозаром за клюквой собрались на болота, нас с собою зовут. Разрешишь пойти?

Настасья нож отложила:

— Живность всю покормила?

— Только корову надоить осталось.

— Ладно, я уж с этим как-нить сама, — кивнула она. — Идём на ребят погляжу, да слова напутствия скажу.

В лицо ударил свежий и чистый воздух, наполненный пряным ароматом травы. Где-то вдалеке мычала корова, ей вторило блеянье овец. Солнце только выкатывалось из-за леса, а повсюду уже всё кипело: бегали дети, кто-то таскал воду, кормил пернатых, копошился в огороде.

— Доброго дня, Настасья! — прокричал сосед, местный пастух, проезжая мимо на коне.

Утро в деревне — это не просто начало дня, это целая вселенная, где каждый элемент природы создаёт неповторимую гармонию. Время, когда душа наполняется покоем и радостью, а сердце открывается для новых начинаний. Тогда понимаешь, что жизнь — это дар, который нужно ценить и наслаждаться каждым мгновением.

— Здравствовать вам, дети Гвидовы, — поприветствовала Настасья девушку и парня, что ожидали во дворе. — Отпущу с вами Злату, но Святозар, ты как старший, обещай за моей дочерью приглядеть. Она у меня в городе выросла, не знает тропинок, дорог.

— Не беспокойтесь, глаз с неё не спущу.

Настасья еле улыбку сдержала, он и так от неё глаз не отводил, да поди сам не замечал. Эх, не увидит Балда, как к его дочери свататься женихи будут! Всегда говорил, что не допустит к ней ни худого, ни рябого, ни бедного. Любимицей его дочка была, даже более сына.

— Мама, я тоже пойду! — ухватился за юбку Богдан.

— Что ж с тобой поделаешь, иди. Сестру слушайся, беспрекословно, ни на шаг от неё не отходить, — пригрозила она пальцем.

— Не буду, — счастливо улыбнулся сынок. — Я за лукошками!

Со спокойной душой она проводила детей в лес, помниться, сама в детстве также ходила. А клюква к зиме дюже неплохо, пригодиться, коли хворь нападёт. Продолжила заниматься хозяйством, надоила Марфушу, сбила масло и творог, в середине кулебяк налепила, творог переделала в сыр. Подумала, что этой зимой надо хорошенько задуматься о приданном. Хотя чего там думать: семь сундуков с добром из терема, вдоль стен расставлены, набитые полотенцами и перинами, одеждою и утварью разной. Для деревни завидной невестой станется. Надо только будущей свекрови Златино мастерство показать да одарить всё семейство рушниками. Поправила себя в мыслях, что этой зимой надо бы Злату к вышиванию приучить.

Текли её мысли тихо, неспешно. Сходила к соседке на чай, за пирогом поболтать, да о дровах договориться попутно. Когда домой собралась, солнце уже за полдень перевалило, глядь, а со стороны леса золотая головушка несётся, рядом Святозар, Любава едва за ними поспевает. Так, у неё корзинка с гостинцами из рук и выпала, сердце пробила болезненная игла. Кинулась она к ним навстречу.

— Мама! Мама! — дочка кричит, не отдышится.

— Где Богдан? — с ходу всё поняла, задрожала всем телом.

— Он в лесу… в лесу потерялся.

— Я ж тебе говорила, смотреть за братом! — от безысходности гаркнула мать.

— Да он рядом был, оглянулась и нет его. Мы весь лес обыскали, — со слезами на глазах дочь оправдывалась.

Схватилась Настасья за голову. Что делать? Не видит, не слышит, что со сторон к ним люди торопятся, догадавшись о том, что что-то случилось.