Плюшевый: кулак

Глава 5 Закон божий и молоко

Первое знакомство с финансовыми документами совершенно нового мира, с самобытной бухгалтерской системой должно было занять несколько дней, если не у кого спрашивать разъяснений. Причем нескольких рабочих дней!

К счастью, мне не было нужды заниматься самодеятельностью. «Отец» сказал, что, как наследник, я должен был заняться проверкой накладных расходов. Он нигде не говорил, что я не могу просить у кого-то помощи или совета. В конце концов, я ребенок! Надо этим пользоваться.

Логичная кандидатура в советники — мать. Она явно очень любит Лиса, явно разумна и наверняка также ведет хозяйственную документацию. Вторая возможная кандидатура: местный управляющий. Нужно только разузнать, кто это такой, и в каких отношениях он состоит с Коннахами. Это может быть один из мастеров школы, выполняющий заодно и вот такую функцию, доверенный слуга, уважаемый наемный сотрудник — или вообще старший раб? Я не исключал и такой вероятности. В зависимости от его положения я мог либо просто приказать этому человеку помочь мне, либо быть вынужденным задействовать другие методы.

Вопросы об управляющем лучше задавать сначала Герту в порядке невинного дружеского трепа: откуда я знаю, должен ли Лис знать эту информацию? А потом уже матери.

А, еще стоит пролистать до конца записи донора. Может быть, там что-то об этом встретится.

Но прежде чем делать все это я решил открыть «амбарную книгу» и хотя бы просто проглядеть, чтобы понять, с чем имею дело, и задавать вопросы не с абсолютного нуля.

И с удивлением увидел, что все оказалось проще, чем я думал! Я успел сформулировать сложнейший план — а тетрадь оказалась не многослойным бухгалтерским документом с приходами и расходами, информацией о должниках, процентах, тратах отдельных членов семьи и так далее. Нет, это, судя по всему, были простейшие записи о покупках для Школы — то есть для поместья — сгруппированные по неделям и месяцам. Хотя нет, не только о покупках. Кроме покупок был учет того, что, как я понял, производилось на собственных землях Коннахов и отдавалось в качестве оброка, а также о том, что изготовлялось в самом поместье.

Я был рад увидеть, что привычная мне семидневная неделя существовала и здесь тоже. Как и двенадцатимесячный год. Мелочь, а приятно. Правда, все месяцы оказались одинаковой длины — по двадцать восемь дней. Из чего, не наблюдая ни разу здешнее ночное небо, я логично заключил, что тут, во-первых, есть спутник, аналогичный привычной мне Луне — впрочем, согласно некоторым космогоническим гипотезам, у всех обитаемых планет должен быть крупный спутник или два, тут ничего нового. Интересно, они добавляют лишний месяц раз в несколько лет или несколько дней в конце года? Или тут лунный год совпадает с солнечным?

Что касается самих закупок, то написаны они были разборчивым почерком, и я начал свободно читать их быстрее, чем думал. Однако цифры оставались для меня проблемой. Нет, не сами цифры, а меры веса и цены. Не говоря уже о названиях продуктов! Здесь были не только продуктовые закупки, однако всякого рода пенька, древесина, уголь, деготь, масло, мыло и прочее вопросов не вызвали. А вот названия продуктов — да. Еда показалась мне по вкусу привычной или почти привычной, однако, как выяснилось, называлось все это часто совершенно по-другому! С привычными мне пшеницей и рисом соседствовали названия, которые я знал как прочесть и произнести, но понятия не имел, что они обозначают.

Однако.

Кстати говоря, это когнитивное упущение навело меня на мысль, что с другим-то понятийным аппаратом у меня проблем нет. Я мало того что знал язык, но и без труда вызывал в голове названия предметов, которых до того не видел. Однако когда речь заходила о чем-то, не имеющем аналогов в моем прошлом мире, память тут же отказывала.

Подумав так, я начал читать список продуктов внимательнее. Легко нашел там яйца, молоко, свинину, говядину — значит, полные эквиваленты имеются. Ну да, лошади-то есть… Полистав еще, обнаружил картофель и огурцы. А вот помидоров не было, хотя что-то похожее на вкус мне уже попадалось. Надо же.

Ну что ж, либо остатки памяти Лиса все-таки живут во мне, просто запрятаны очень глубоко. Можно постараться их вызвать. Либо (а впрочем, почему «либо»? эти объяснения не противоречат друг другу) высшие силы потрудились над моим переносом куда более упорядоченно, чем мне представлялось до сих пор.

Память Лиса можно попытаться пробудить. Лишней информации не бывает. Поработаю с этим в будущем.

Что же касается цен и мер объема, они оставались для меня полнейшей загадкой. Что такое «буль ятерии», например? Ятерия — это крупа, а «буль» — мера веса? Или все-таки что-то другое?

Не зная этого, не зная, в каких единицах исчисляются цены и стоимость товара, отданного в счет налога, я даже приблизительно не мог по-настоящему проверить записи — то есть попытаться выявить нестыковки и коррупционные схемы. Разве что очень косвенно. Например, понятное дело, что яйца не могут стоить дешевле прутьев для плетения корзин — если речь не идет об огромнейшем объеме прутьев, конечно же. Или о каких-нибудь эксклюзивных изысканных прутьях редчайших древесных пород.

Дойдя до этой мысли, я услышал сигнал гонга — пора идти на ужин. Ладно. Завтра буду аккуратно разузнавать это все. Сегодня времени явно не хватит.

Ужин прошел так же, как завтрак и обед — ничего нового. Разве что мясо за ним опять подавали. А вот после ужина мы стройной толпой направились на занятия, и я понял, почему этот урок был назначен на после ужина — потому что он представлял собой религиоведение! Ну или так это называлось во времена моего первого детства, в моей первой школе. Более устаревшее название — «закон божий».

Такие занятия просто обязаны быть безумно скучными, так что логично поставить их тогда, когда все ученики все равно будут тихо дремать!

Однако я собирался слушать, держа ушки на макушке. Фигурально выражаясь. Религия — фундамент культуры всякого общества. Может быть, это и не самое главное, что нужно знать о той или иной группе людей, но близко к тому.

Мы все заняли места за этими нелепыми маленькими столиками, но на место учителя встал не молодой парень из числа старших учеников, как я уже привык, а взрослый, даже немного пожилой мужчина. Я его видел за обедом за главным столом — один из приближенных и соратников Ориса.

— Итак, начнем, — сказал он. — Сегодня мы повторим историю нашего святого предка. Я декламирую первую строчку, на кого укажу, тот должен продолжить.

Однако подстава. Я-то ни одной строчки из самой этой истории не помню!

Преподаватель начал распевным голосом — не священник в храме, но близко:

— Когда темен и пуст был наш мир, боги с неба спустились,

И роду людскому дали начало…

Он указал на мальчика, сидевшего в первом ряду, слева. Не из моих «одноклассников», постарше. И добавил голосом:

— Первый в первом ряду.

Тот вскочил и продолжил, так же напевно:

— … Положив им между собой в славных битвах соревноваться,

Чтобы честь преумножить и силу явить Провиденью…

Он продекламировал строчек десять, потом учитель жестом посадил его и указал на сидящую позади него девочку, добавив:

— Вторая во втором ряду.

Я внимательно слушал, одновременно стараясь уложить в голове содержание учебной поэмы и делая выводы о том, как поставлен в Школе Дуба учебный процесс. Дети явно декламировали своего рода космогонический миф, который заключался в следующем: когда-то давно была эпоха богов, и боги сражались между собой, тем самым «совершенствуя небо и землю». Но, утомившись, они опустились на землю и создали людской род, чтобы вместо этого наблюдать, как сражаются люди, «и самый славный средь смертных славен был также и между богами».

Для того, чтобы богам было интереснее, они награждали отдельных людей толикой божественных сил. Развивая и взращивая их внутри себя, человек мог добиться того, что он станет вровень с небожителями и живьем вознесется на небо. Именно это случилось со святым покровителем Школы Дуба.

Он начинал как обычный юноша — «из семьи благородной, ликом прекрасен». Однако его предали подлые враги и убили его родителей. Чтобы отомстить, первый Коннах пошел учиться драться, однако ни один из стилей, предлагаемых тогдашними учителями боевых искусств, не удовлетворил его. Тогда во сне ему явился Бог Подземного Царства, который выталкивает наружу растения после зимы, и велел быть твердым, как желудь и мощным, как дуб. Юноша отбросил меч, с которым уже начал учиться обращаться, ибо понял, что тот только ослабляет его, и покарал обидчиков одними кулаками. А затем взял в жены дочь своего врага, основав тем самым род Коннах.

Между прочим, именно на этом месте мне не повезло! Сказание уже явно двигалось к финалу, и тут учитель указал именно на меня.

— Четвертый в третьем ряду!

Я вскочил и начал импровизировать, подражая местному гекзаметру:

— Каждый длани удар его был, точно паденье лавины,

А десницей своею, как мощной волной, он раскидывал черные орды,

Злых врагов, что свои не оставили подлые планы.

Только все бесполезно: от гнева его нет спасенья,

Никому не удастся его одолеть, раз на то божья воля!

На меня удивленно поглядело несколько человек, учитель тоже слегка переменился в лице — однако жестом посадил, ничего не сказав. Прокатило? Однако следующий малькик, которого учитель поднял, явно мялся, не зная, что сказать после моей импровизации, и учитель подсказал ему:

— Со слов «И во вражий чертог он вступил, как владыка, силы по праву».

С облегчением ученик подхватил явно хорошо ему знакомый текст.

Интересно, о событиях какой древности речь идет в сказании? Язык, вроде бы, недостаточно устаревший, чтобы это все происходило тысячу лет назад, но понятийный и событийный ряд создает впечатление архаики. Тут одно из двух: либо стихи представляют собой более поздний перевод-переложение, и Коннахи действительно ведут свой род из невозможной древности, то ли роду всего лет двести-триста, и дети заучивают литературную стилизацию.

Когда декламация была закончена, учитель сказал:

— Теперь каждому из вас раздадут для заучивания миф о боге Подземного Царства и его схватке с богом Грозы. Отнеситесь внимательно.

По рядам прошли слуги в сером с корзинами, раздавая каждому ученику небольшую брошюрку. Я тоже такую получил. Пока я разглядывал текст, пытаясь вчитаться в витиевато написанные буквы, к моему столу неслышным шагом подошел наш учитель.

— Лис, — сказал он.

Я вскочил.

— Наставник?

— Лис, — спросил он очень тихо, — что за строки ты зачитал сегодня? В канонической версии их нет.

Он смотрел на меня очень твердо, словно видел насквозь.

Я пожал плечами и решил покаяться:

— Извините, наставник. Я почему-то как будто слегка задремал, только с открытыми глазами, и они мне во сне привиделись. Когда вы на меня указали, как-то само собой проговорил.

Наставник чуть покачал головой.

— Больше не спи на уроке. Даже с открытыми глазами. В наказание выучи новый миф до завтра целиком — спрошу тебя первого.

Уф, легко отделался. Тут всего строк сто или сто пятьдесят, меня такими объемами даже в школе было не запугать. Но — плакали мои планы после ужина сразу заняться амбарной книгой.

После занятия я хотел устало побрести к себе в комнату — но Герт перехватил меня за локоть.

— Ты куда? Разве дядя Орис говорил тебе, что не хочет сегодня тебя видеть?

— А? — не понял я. — Ты о чем?

— К дяде и тете пойдем! — закатил Герт глаза. — Я понимаю, что ты спишь на ногах, но тетя Тильда переживать будет!

Герт привел меня в ту же самую гостиную, где мы разговаривали (и обнимались) вчера. Там все будто бы осталось прежним со вчерашнего дня: Тильда так же шила в кресле у окна, Орис сидел напротив. Увидев меня, он воскликнул:

— А, явились наконец-то! Лис, я уже рассказал матери о твоих художествах, можешь не трудиться.

Тильда улыбнулась: ямочки на щеках буквально преображали ее лицо, делая его еще милее.

— Лисик, я очень тобой горжусь! Победил старшего ученика! Правда, я не очень поняла, отчего у вас вообще с ним возник конфликт… Герт, ты не мог бы меня просветить? Я знаю, что от Лиса лишнего слова не дождешься… Только выпейте сначала свое молоко, мальчики!

Два стакана молока стояли на большом столе, рядом блюдо с овощной нарезкой. Нечто, похожее на морковку, нечто, похожее на перцы, нечто, похожее на… А тут даже не скажешь: причудливо порезано ломтиками в виде цветочков. Редька? Редиска?

— Кушайте, мальчики, — ласково сказала Тильда. — Уже первые весенние овощи появились! Папа разрешил.

— Да, — пробурчал Орис. — Баловство, конечно, желудок перед сном набивать… Но овощами не растолстеешь.

Хм, то есть все свежее, с местного огорода? Отлично! Признаюсь, хоть за ужином я ел от души, здоровый детский организм уже все переработал и был не прочь подзакусить!

Я взял стакан, принюхался — ого, как пахнет! Явно цельное, может быть, даже вечерней дойки, лишь недавно охлажденное. Это неожиданно вызывало у меня прилив энтузиазма. Давненько я не пил «из-под коровы»! А молоко всегда обожал.

Специалисты по психологическому кондиционированию говорят: нужно наслаждаться мелочами, не то сгоришь. И кого-нибудь еще за собой утащишь. Мой жизненный опыт это полностью подтверждает.

Я отхлебнул молока, предвкушая густую сливочную сладость. И чуть не закашлялся.

Нет, вкус был знакомый. Абсолютно тот, который я ждал, здешнее молоко ничем не отличалось от знакомого мне. Вот только оно казалось противным на языке! А я набрал полный рот.

Я сглотнул, придушая рвотные позывы. Сжал зубы. Рано обрадовался. Похоже, у Лиса слабая непереносимость лактозы.

Дрянь. Дрянь. Это что же, выходит, молоко и молочные продукты для меня теперь малодоступны⁈

— Опять кривишься? — опасным тоном спросил Орис, глядя на меня. — Боец не должен быть капризным! Молоко нужно для костей и хорошего роста! Ты и так заморыш у меня. А ну пей. Мама старается, специально для тебя самых удойных коров выписывает!

В это я мог поверить: судя по всему, жирность у молока доходила чуть ли не до девяти процентов. Эх. С каким бы удовольствием я смаковал каждый глоток в моем прошлом теле!

Герт вот пил свой стакан с явным удовольствием, аж облизывался.

— Спасибо, тетя Тильда! Очень вкусно!

А я был вынужден одолевать свой стакан маленькими глотками, чтобы не вырвало. Ладно, это мелочи. В моей жизни бывали испытания и похуже. Собственно, почти все.

Но как обидно, господи ты боже мой!

Чтобы немного спастись от неприятных ощущений в пищеводе, я взял с блюда кусочек морковки и захрустел им. Стало полегче.

— Ты кушаешь овощи⁈ — расцвела Тильда. — Молодец! И молоко пьешь, не жалуясь? И уже больше половины стакана выпил? Лис, да тебя не узнать!

О, так можно было жаловаться? И не пить целиком? Это я сглупил. Ну что ж, теперь уж придется допивать, выдерживая образ.

Покончив с молоком, я занялся овощами. Тут, к счастью, никаких проблем не возникло: все вкусно, все сочно, ни от чего не тошнит. Самое то, что нужно на ночь. Правда, Тильда смотрела на меня с таким умилением, а Орис — с таким удивлением, что стало ясно: Лис, несмотря на весь свой интеллект, относился к овощам примерно как обычный ребенок. Герт, кстати, тоже на овощи не налегал: так, прожевал пару кусочков, явно из чувства долга.

А, и еще неожиданное открытие: среди того, что я сначала принял за кусочки редиски или сквоша, оказались аналогично порезанные кусочки какого-то сладкого фрукта, вроде груши. Мама, я так понимаю, подкидывает ребенку лакомство тайком от отца? Что характерно, ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином десерта не предусматривалось.

— Так, ну раз все допили, рассказывай, Герт! — велела Тильда. — Мне нужно знать, что у вас там произошло на уроке, а то от вашего отца и дяди вечно ничего не дождешься!

— Да, тетушка, — вздохнул Герт.

И рассказал.

Он говорил довольно косноязычно, но в его речи звучало неприкрытое восхищение, а мой поединок с Фейтлом приобретал чуть ли не эпические качества.

— Лис, ты одолел его на одной внутренней силе? — ахнула мать. — Орис, но… разве это может быть? Я думала, нельзя прибавлять больше чем по рангу в год!

— Вообще-то, можно, — проговорил Орис, поглаживая бородку. — На низших рангах. После четвертого — точно невозможно. Я слышал о людях, которые и по десять лет сидели на каждом ранге, а потом стали Великими мастерами! — я снова отметил новый термин, предварительно решив, что это, наверное, еще одна ступень над «высшим» рангом. — Но низкие ранги можно проходить и быстрее, по рангу в несколько месяцев. Правда, обычно такое происходит, если ученик уже подросток или даже взрослый, который обучался боевым искусствам, но не обучался внутренней энергии…

— А такое бывает? — удивилась матушка.

— Некоторые еретические школы такое практикуют, — фыркнул Орис. — Они считают, что не стоит тратить так уж много сил, обучая младших учеников работе с внутренней энергией, лучше отбраковать побольше из тех, кто неспособен к обучению бою! Наш Путь лучше — мы сразу учим всех.

— Конечно, ваш Путь Дуба — самый лучший! — сказала Тильда, тем самым подтвердив мою раннюю гипотезу о том, что она сама не боевик и внутренней энергией не владеет.

— Как поразительно! — продолжала мать. — Должно быть, у нашего мальчика невероятные способности! — И шутливо обратилась ко мне: — Только не расти слишком быстро, Лис! Если ты станешь Великим мастером до того, как тебе стукнет двадцать, это разобьет мне сердце!

— Женщины, — пробормотал Орис. — Не слушай ее, Лис. Завтра устрою тебе переаттестацию. Сдашь экзамены на пятый ранг, и поставлю тебя в более старшую группу.

— Дядя Орис! — ахнул Герт. — Это что же, получается, мы с Лисом будем в разных группах?

В более старшую группу? Это совсем другая динамика, совсем другое окружение. Среди старших ребят будет на порядок труднее найти поддержку. Да и Герта рядом не окажется — а он пока что зарекомендовал себя как один из самых верных моих союзников!

И наконец, я дал себе обещание защищать малышню Школы Дуба — конкретно ту малышню, с которой меня свела судьба. Это куда проще сделать, если я буду находиться среди них.

— А что он будет делать со слабенькими детишками, если уже побил пятирангового ученика? — удивился Орис. — Не хочешь расставаться с другом — дорасти до его уровня!

— Отец, прошу прощения, — сказал я. — Я не спорю с твоим решением, но можно я выскажу пару соображений?

— Как заговорил! — хмыкнул Орис. — Действительно, растешь, что ли? Высказывай давай.

— Я сам не знаю, как у меня так хорошо получилось поднять внутреннюю энергию, — сказал я чистую правду. — Что если у меня не получится каждый раз выдавать такой же хороший результат? Кроме того, я учил только те приемы, которые положено знать на восьмом ранге, и ничего не знаю с седьмого по пятый. И наконец, как это будет выглядеть, если я, как наследник, сразу скакну через несколько рангов?

— Хм… — Орис явно задумался, потер черную бородку. — Ты вроде бы прав… Но как это будет выглядеть, если я оставлю заведомо более сильного бойца в младшей группе?

И тут я увидел удачную возможность. Мне все равно нужны были личные союзники, своя «преторианская гвардия». И я все равно собирался сколачивать ее из того, что есть. Так почему не получить на это одобрение свыше?

— А что если я попробую поднять уровень всей младшей группы? — предложил я. — Буду заниматься с ними дополнительно. Если у меня получилось, то и у них должно получиться.

— Хочешь стать учеником-наставником?

— Нет, папочка, я ведь не знаю всех приемов! Я хочу стать… ну, как бы помощником ученика-наставника! — говоря это, я сделал максимально большие и наивные глаза.

Орис вздохнул, взъерошил мне волосы.

— Ну что ж… попробуй. Сроку тебе — до осени. Если поднимешь хотя бы половину остальных учеников хотя бы до шестого ранга — назначу тебя в самом деле учеником-наставником. Если нет — будешь сдавать экзамен, да не на пятый ранг, а сразу на четвертый. Провалишь — пеняй на себя.

— Орис! — ахнула Тильда. — Четвертый ранг — это же водораздел! Ты сам так говорил! Девочек именно с четвертого ранга обычно замуж выдают!

— А потому что за свои слова надо отвечать, — с хитрой улыбкой сказал Орис. — Пусть постарается!

М-да, «папочка» в своем репертуаре. Офигеть педагогический прием — поставить заведомо невыполнимую планку, потом снисходительно потрепать по плечу и сказать «ну, я же знал, что ничего не получится». Впрочем, я давно заметил, что он не пытается научить сына верить в себя, скорее наоборот.

Что ж, вызов принят.

— Хорошо, папочка, — сказал я. — Я приложу все силы!

И все это максимально искренним тоном.

Орис хмыкнул.

— Давай… плюшевый ты мой.